Муза гениального идиота
После Гражданской войны одним из центров русской эмиграции стала Чехословакия. В 20-х годах в Праге можно было встретить таких людей, как Марина Цветаева (позже, вернувшись в СССР и ознакомившись с советскими реалиями, она повесилась), Аркадий Аверченко (помимо прочего, он написал "Дюжину ножей в спину революции") или Сергей Войцеховский (после смерти Каппеля он завершил Ледяной поход и вывел белую армию в Забайкалье, а в чехословацкoй военной иерархии занял позицию номер четыре; встречаясь по долгу службы с советскими представителями, Сергей Николаевич никогда не подавал им руки и говорил только по-французски).
Была среди живших в Чехословакии русских и ещё одна женщина, имя которой осталось в истории, хотя она не прославилась ни на литературном, ни на политическом поприще. Строго говоря, её нельзя назвать даже белоэмигранткой. Обычная женщина, которой судьба уготовала несколько необычных сюрпризов. Звали её Александра Гавриловна Львова, и родилась она в семье сапожника в селе Пятаково Бирского уезда Уфимской губернии. Это произошло в 1894 году (впрочем, некоторые исследователи называют другие даты).
Вскоре её отец умер. Во время всероссийской переписи населения 1897 года уфимский чиновник Малоярославцев заметил Шуру Львову и уговорил её мать отдать девочку ему на воспитание. Малоярославцевы вырастили приёмную дочь, как родную; о своём происхождении Шура узнала только в семнадцатилетнем возрасте, после смерти отчима. Она получила начальное образование и устроилась работать в типографию. Между тем началась Первая мировая, за которой последовала Гражданская. 31 декабря 1918 года Уфу взяли красные. Заведующим типографией они назначили некоего чеха. Звали его Ярослав Гашек.
В советское время биографы Гашека чрезвычайно преувеличивали значение его службы в РККА и членства в ВКП(б). Он успел побывать членом нескольких партий (некоторые из которых сам основал) и послужить в разных армиях. Если в случае Гашека вообще можно говорить о каких-то политических взглядах, то он был приверженцем не коммунизма, но, скорее, анархизма. Причём речь шла не о теории в духе Бакунина, а об образе жизни. Гашек всегда был эксцентриком, бродягой и мистификатором, он не признавал никаких авторитетов и не соблюдал никаких правил. Двa поколения спустя такие люди, как Гашек, становились культовыми фигурами битников или хиппи. В сущности, он просто поторопился родиться.
В России Гашек называл себя Ярославом Романовичем, хотя следовало бы - Ярославом Осиповичем, и это было для него типично. Он собирал деньги в помощь бурам, когда англо-бурская война уже закончилась, он неоднократно задерживался за бродяжничество, oн как-то раз отсидел один месяц за нападение на полицейского. Он ночевал в кафе "Монмартр", oн ездил на гастроли с каким-то кабаре, oн фотографировался в женской одежде. Он печатал в "Мире животных" статьи с описанием несуществующих биологических видов, oн продавал собак с фальшивыми родословными (за что предстал перед судом), он то покидал католическую церковь, то возвращался в её лоно... Кто-то из биографов назвал его гениальным идиотом.
В феврале 1915 года Гашек был призван в австро-венгерскую армию, в сентябре того же года сдался русским, весной 1916 записался в Чешскую дружину (впоследствии преобразованную в Чехословацкий легион) и стал золотым пером издававшегося в Киеве журнала "Čechoslovan". Летом 1917 года Временное правительство предприняло неудачное наступление. Единственным успехом этой операции был прорыв чехословацких солдат под командованием русских офицеров у Зборова. Гашек участвовал в этой битве и получил за неё Георгиевский крест IV степени (помимо Гашека, у Зборова дрались чехословацкий легионер Людвиг Свобода и австро-венгерский солдат Клемент Готвальд; оба впоследствии стали коммунистическими президентами). В ту пору Гашек публиковал в легионерской прессе антибольшевицкие статьи.
В начале марта 1918 года Гашек участвовал в пятидневном сражении легионеров и красноармейцев с немцами при Бахмаче, после чего покинул ряды легиона. К тому времени были достигнуты договорённости о выводе легиона из России через Сибирь во Францию, а Советы заключили с Германией Брестский мир. Гашек, увлекшийся идеей мировой революции, написал открытое письмо Масарику, в котором требовал продолжения военных действий против немцев и австро-венгров на Восточном фронте, и уехал в Самару, где в противовес легиону формировалась Чехословацкая Красная армия.
25 мая 1918 года произошёл известный инцидент в Челябинске, за которым последовало восстание Чехословацкого легиона против Советской власти. В июне легион взял Самару. Гашек в то время считался изменником как в Австро-Венгрии, так и в легионе. Ордер на его арест выписали судьи легионерского военно-полевого суда, носившие характерные для чешских патриотов фамилии Гесс и Эйзенбергер. Одним из наиболее видных командиров легиона был будущий основоположник чешского фашизма, выдававший себя за врача аптекарь Радола Гайда (настоящее имя - Рудольф Гейдль; полунемeц-получерногорец без единой капли чешской крови). Гашек, в свою очередь, скрывался от земляков, изображая слабоумного сына немецкого колониста из Туркестана.
В сентябре 1918 года Гашек добрался до занятого большевиками Симбирска. Красные сначала арестовали его, а потом назначили заместителем коменданта Бугульмы. В конце года Гашек уже был в Уфе, где и познакомился с нашей героиней - Александрой Львовой. Ему было тридцать пять, ей - двадцать четыре. В её глазах новый шеф был повидавшим мир, образованным и культурным иностранцем. У них начался роман. Ярослав называл мать Шуры "русской маминькой". Однажды русская маминька по какому-то поводу поднесла ему чарку водки, а он отказался. Это был завидный жених.
12 января в Уфе была учреждена Зарубежная коммунистическая партия (большевиков). Её секретарём избрали Ярославa Гашекa. Восемью годами раньше, в Праге, Гашек основал партию умеренного прогресса в рамках закона, но та была известна хотя бы тем, что регулярно собиралась в пивной "У золотого пол-литра". Зарубежные большевики не прославились вообще ничем. Их учредительное собрание так и осталось единственным деянием этой партии. Весной 1919 года Уфу взяли белые. Гашек и Львова ушли из города вместе с красными. Летом удача опять улыбнулась большевикам, и пара вернулась в город. Гашек возглавил структуру с фантастическим названием "Австро-венгерский Совет солдатских и рабочих депутатов в Уфе".
Потом началось наступление красных на восток. Челябинск, Петропавловск, Омск, Новониколаевск, Красноярск. Гашек редактировал газеты с названиями вроде "Наш путь", "Красный стрелок" или "Красная Европа", а Львова работала в типографиях, в которых они издавались. В Канске, недалеко от Красноярска, они поженились. Это было в мае 1920 года. Летом того же года пара чуть было не поселилась в Иркутске, но уже осенью наши герои объявились в Москве. Считается, что партия направила Гашека для продолжения революционной работы в Чехословакию. 4 декабря супруги пересекли эстонскую границу, 19 декабря добрались до Праги.
Здесь Александру ждали сюрпризы. Во-первых, оказалось, что Гашек женат. Во вторых, выяснилось, что он алкоголик.
Жену Ярослава Гашека звали Ярмила Мейeрова, и она происходила из семьи, которая в Праге считалась патрицианской. Они были женаты с 1910 года, и в 1912 у них родился сын Рихард. Закон сурово карал бигамию, и Гашека спасло от тюрьмы только то, что ЧСР и РСФСР не признавали друг друга. Заключённый в Сибири брак в Чехословакии был недействителен. С точки зрения здешних властей, Ярмила оставалась женой Гашека, Александра же была лишь его любовницей. Быть двоеженцем противозаконно, но быть женатым и иметь любовницу никому не запрещено.
Однако, Гашек не был бы Гашеком, если бы не истолковал по-своему и эту ситуацию. Он стал заваливать Ярмилу любовными письмами и искать тайных встреч с ней. Его идея заключалась в том, что с Александрой он будет жить, как с женой, а с Ярмилой заведёт роман. Всю первую половину 1921 года он пытался уговорить свою законную жену стать его любовницей. Естественно, Александра ревновала. Одновременно Гашек начал пить. Он всегда любил выпить, но несколько лет в России не притрагивался к алкоголю и теперь словно навёрстывал упущенное. Революционной работой он так и не занялся, а свою службу у красных рассматривал как эпизод в долгой цепи приключений и авантюр.
Впрочем, в историю Ярослав Гашек вошёл не этим. В феврале 1921 года он сообщил Александре, что хочет снова начать писать о Швейке, но совсем не так, как писал о нём до войны. "Я покажу, что такое наш характер, и на что он способен". До этого момента Александра не знала, что её муж когда-то писал о каком-то Швейке. Она была простой русской девушкой и не интересовалась чешской литературой. Уже в марте 1921 года вышли первые главы "Бравого солдата Швейка". Летом была целиком издана первая часть романа.
Осенью Гашек по совету одного своего друга переехал жить в Липнице-над-Сазавой в краю Высочина. Над этим селением доминирует полуразрушенный средневековый замок, и сегодня там обитает менее семисот жителей (в 1921 году их было больше - около тысячи двухсот). Гашек купил небольшой домик, который записал на Александру, и приступил к его ремонту. Он перестал вспоминать о Ярмиле, теперь в его письмах фигурировала только Шура. Иногда - Шуринька. Гашек приводил в порядок дом, писал следующие части "Швейка" и пил. Чаще всего - в заведeнии "У чешской короны".
Липнице-над-Сазавой, 1922 год. Крайние справа - Александра Львова и Ярослав Гашек.
Любопытно, что в официальных документах того периода Шура фигурирует, как княжна Львова. Это была очередная гашековская мистификация. Если учесть, что Гашек начал носить трость с серебряной рукоятью, a для своего сазавского дома заказал мебель, подходившую скорее для замка, можно предположить, что со временем этот бунтарь и бродяга превратился бы в законченного мещанина. Однако для этого ему следовало бы вести более здоровый образ жизни. Он ел слишком жирную пищу, запивал её гекалитрами пива, отекал так, что не мог ходить, на глазах толстел и отказывался показаться врачам.
Осенью 1922 года супруги, наконец, переехали в свой дом (пока шёл ремонт, они снимали одну из комнат в замке). Через три месяца, 3 января 1923 года, Гашека не стало. Ему было тридцать девять лет, и после него, помимо домика в Липнице и мебели, которую даже не успели собрать, остались только долги.
Ho Александру ждал ещё один сюрприз. "Швейк", которого все вокруг считали сатирой-однодневкой, вдруг начал издаваться по всему свету. Отовсюду потекли гонорары. Если её муж и был идиотом, то всё-таки гениальным.
Тут о своих правах заявила Ярмила Мейeрова. Состоялся суд. Ярмиле и её сыну Рихарду достались семь шестнадцатых, а Александре - девять шестнадцатых наследия Гашека. Это сделало Шуру молодой богатой вдовой (ей не было ещё и тридцати). Примерно в то же время на окраине Праги Марина Цветаева написала "Поэму конца":
В наших бродячих
Братствах рыбачьих
Пляшут - не плачут.
Пьют, а не плачут.
Кровью горячей
Платят - не плачут.
Жемчуг в стакане
Плавят - и миром
Правят - не плачут.
В ревущие двадцатые Александра Гавриловна Львова (или Шура Гашкова, как называют её чешские источники) определённо не входила в число плачущих вдов. Её круг общения составляли в основном русские жёны чехословацких легионеров. Они не плакали и проводили время на танцплощадках. Эра джаза была в разгаре, и никто не плакал. В какой-то момент чешки подкараулили Шуру после танцев, измазали её дёгтем и изваляли в перьях...
В 1928 году Александра Гавриловна вышла замуж за человека по фамилии Заплатил. Он был из России (вероятнее всего - из волынских чехов), и они познакомились ещё в 1920 году, по дороге из Москвы в Прагу. Фамилия его звучит насмешкой над ситуацией, потому что всё было наоборот - это она заплатила зa его образование. Он стал отoлaрингологом, и они поселились в Праге. Заплатил сменил фамилию на "Верный", но это была ещё бóльшая ирония. После немецкой оккупации "Швейк" был запрещён и перестал приносить дивиденды. У Александры Гавриловны в то время произошло психическое расстройство, и Верный выселил её в домик для прислуги. В 1942 году они развелись, и над ней была установлена опека.
В 1941 году, через неделю после нападения Германии на СССР, представители основных политических течений русской эмиграции в Чехословакии собрались в ресторане "У принца" на Староместской площади и договорились на время войны прекратить любую антисоветскую деятельность. Их поддержка POA и другиx воевавшиx на стороне Оси сил ограничилась сугубо гуманитарной акцией - созданием госпиталя для раненых. В 1945 году СМЕРШ арестовал и вывез в СССР около тысячи чехословацких русских, включая семидесятидевятилетнего князя Петра Долгорукова. Около восьмисот из них погибли. Но ни одному из них не было предъявлено обвинение в участии в боевых действиях на стороне Германии.
Однако Александры Гавриловны всё это практически не касалось. Она оставалась под присмотром опекунов. Сначала - частных, после прихода к власти коммунистов - государственных. Этот период её жизни источники освещают крайне скудно. Умерла наша героиня в 1965 году, в доме старости в Устье-над-Лабой. Местные газеты опубликовали её воспоминания, вполне здравомысленные и заставляющие усомниться в серьёзности её диагноза.
Пансион и ресторан "У чешской короны" существует в Липнице-над-Сазавой до сих пор. Сегодня им владеет Рихард Гашек, внук Ярослава Гашека и Ярмилы Мейeровой. Шеф-поваром там служит Мартин Гашек, правнук писателя.
* * * * * * *
Этот текст был написан специально для "Царьград-ТВ" и опубликован под названием "Русская муза Ярослава Гашека" http://tsargrad.tv/article/2016/04/04/russkaja-muza-jaroslava-gasheka
Была среди живших в Чехословакии русских и ещё одна женщина, имя которой осталось в истории, хотя она не прославилась ни на литературном, ни на политическом поприще. Строго говоря, её нельзя назвать даже белоэмигранткой. Обычная женщина, которой судьба уготовала несколько необычных сюрпризов. Звали её Александра Гавриловна Львова, и родилась она в семье сапожника в селе Пятаково Бирского уезда Уфимской губернии. Это произошло в 1894 году (впрочем, некоторые исследователи называют другие даты).
Вскоре её отец умер. Во время всероссийской переписи населения 1897 года уфимский чиновник Малоярославцев заметил Шуру Львову и уговорил её мать отдать девочку ему на воспитание. Малоярославцевы вырастили приёмную дочь, как родную; о своём происхождении Шура узнала только в семнадцатилетнем возрасте, после смерти отчима. Она получила начальное образование и устроилась работать в типографию. Между тем началась Первая мировая, за которой последовала Гражданская. 31 декабря 1918 года Уфу взяли красные. Заведующим типографией они назначили некоего чеха. Звали его Ярослав Гашек.
В советское время биографы Гашека чрезвычайно преувеличивали значение его службы в РККА и членства в ВКП(б). Он успел побывать членом нескольких партий (некоторые из которых сам основал) и послужить в разных армиях. Если в случае Гашека вообще можно говорить о каких-то политических взглядах, то он был приверженцем не коммунизма, но, скорее, анархизма. Причём речь шла не о теории в духе Бакунина, а об образе жизни. Гашек всегда был эксцентриком, бродягой и мистификатором, он не признавал никаких авторитетов и не соблюдал никаких правил. Двa поколения спустя такие люди, как Гашек, становились культовыми фигурами битников или хиппи. В сущности, он просто поторопился родиться.
В России Гашек называл себя Ярославом Романовичем, хотя следовало бы - Ярославом Осиповичем, и это было для него типично. Он собирал деньги в помощь бурам, когда англо-бурская война уже закончилась, он неоднократно задерживался за бродяжничество, oн как-то раз отсидел один месяц за нападение на полицейского. Он ночевал в кафе "Монмартр", oн ездил на гастроли с каким-то кабаре, oн фотографировался в женской одежде. Он печатал в "Мире животных" статьи с описанием несуществующих биологических видов, oн продавал собак с фальшивыми родословными (за что предстал перед судом), он то покидал католическую церковь, то возвращался в её лоно... Кто-то из биографов назвал его гениальным идиотом.
В феврале 1915 года Гашек был призван в австро-венгерскую армию, в сентябре того же года сдался русским, весной 1916 записался в Чешскую дружину (впоследствии преобразованную в Чехословацкий легион) и стал золотым пером издававшегося в Киеве журнала "Čechoslovan". Летом 1917 года Временное правительство предприняло неудачное наступление. Единственным успехом этой операции был прорыв чехословацких солдат под командованием русских офицеров у Зборова. Гашек участвовал в этой битве и получил за неё Георгиевский крест IV степени (помимо Гашека, у Зборова дрались чехословацкий легионер Людвиг Свобода и австро-венгерский солдат Клемент Готвальд; оба впоследствии стали коммунистическими президентами). В ту пору Гашек публиковал в легионерской прессе антибольшевицкие статьи.
В начале марта 1918 года Гашек участвовал в пятидневном сражении легионеров и красноармейцев с немцами при Бахмаче, после чего покинул ряды легиона. К тому времени были достигнуты договорённости о выводе легиона из России через Сибирь во Францию, а Советы заключили с Германией Брестский мир. Гашек, увлекшийся идеей мировой революции, написал открытое письмо Масарику, в котором требовал продолжения военных действий против немцев и австро-венгров на Восточном фронте, и уехал в Самару, где в противовес легиону формировалась Чехословацкая Красная армия.
25 мая 1918 года произошёл известный инцидент в Челябинске, за которым последовало восстание Чехословацкого легиона против Советской власти. В июне легион взял Самару. Гашек в то время считался изменником как в Австро-Венгрии, так и в легионе. Ордер на его арест выписали судьи легионерского военно-полевого суда, носившие характерные для чешских патриотов фамилии Гесс и Эйзенбергер. Одним из наиболее видных командиров легиона был будущий основоположник чешского фашизма, выдававший себя за врача аптекарь Радола Гайда (настоящее имя - Рудольф Гейдль; полунемeц-получерногорец без единой капли чешской крови). Гашек, в свою очередь, скрывался от земляков, изображая слабоумного сына немецкого колониста из Туркестана.
В сентябре 1918 года Гашек добрался до занятого большевиками Симбирска. Красные сначала арестовали его, а потом назначили заместителем коменданта Бугульмы. В конце года Гашек уже был в Уфе, где и познакомился с нашей героиней - Александрой Львовой. Ему было тридцать пять, ей - двадцать четыре. В её глазах новый шеф был повидавшим мир, образованным и культурным иностранцем. У них начался роман. Ярослав называл мать Шуры "русской маминькой". Однажды русская маминька по какому-то поводу поднесла ему чарку водки, а он отказался. Это был завидный жених.
12 января в Уфе была учреждена Зарубежная коммунистическая партия (большевиков). Её секретарём избрали Ярославa Гашекa. Восемью годами раньше, в Праге, Гашек основал партию умеренного прогресса в рамках закона, но та была известна хотя бы тем, что регулярно собиралась в пивной "У золотого пол-литра". Зарубежные большевики не прославились вообще ничем. Их учредительное собрание так и осталось единственным деянием этой партии. Весной 1919 года Уфу взяли белые. Гашек и Львова ушли из города вместе с красными. Летом удача опять улыбнулась большевикам, и пара вернулась в город. Гашек возглавил структуру с фантастическим названием "Австро-венгерский Совет солдатских и рабочих депутатов в Уфе".
Потом началось наступление красных на восток. Челябинск, Петропавловск, Омск, Новониколаевск, Красноярск. Гашек редактировал газеты с названиями вроде "Наш путь", "Красный стрелок" или "Красная Европа", а Львова работала в типографиях, в которых они издавались. В Канске, недалеко от Красноярска, они поженились. Это было в мае 1920 года. Летом того же года пара чуть было не поселилась в Иркутске, но уже осенью наши герои объявились в Москве. Считается, что партия направила Гашека для продолжения революционной работы в Чехословакию. 4 декабря супруги пересекли эстонскую границу, 19 декабря добрались до Праги.
Здесь Александру ждали сюрпризы. Во-первых, оказалось, что Гашек женат. Во вторых, выяснилось, что он алкоголик.
Жену Ярослава Гашека звали Ярмила Мейeрова, и она происходила из семьи, которая в Праге считалась патрицианской. Они были женаты с 1910 года, и в 1912 у них родился сын Рихард. Закон сурово карал бигамию, и Гашека спасло от тюрьмы только то, что ЧСР и РСФСР не признавали друг друга. Заключённый в Сибири брак в Чехословакии был недействителен. С точки зрения здешних властей, Ярмила оставалась женой Гашека, Александра же была лишь его любовницей. Быть двоеженцем противозаконно, но быть женатым и иметь любовницу никому не запрещено.
Однако, Гашек не был бы Гашеком, если бы не истолковал по-своему и эту ситуацию. Он стал заваливать Ярмилу любовными письмами и искать тайных встреч с ней. Его идея заключалась в том, что с Александрой он будет жить, как с женой, а с Ярмилой заведёт роман. Всю первую половину 1921 года он пытался уговорить свою законную жену стать его любовницей. Естественно, Александра ревновала. Одновременно Гашек начал пить. Он всегда любил выпить, но несколько лет в России не притрагивался к алкоголю и теперь словно навёрстывал упущенное. Революционной работой он так и не занялся, а свою службу у красных рассматривал как эпизод в долгой цепи приключений и авантюр.
Впрочем, в историю Ярослав Гашек вошёл не этим. В феврале 1921 года он сообщил Александре, что хочет снова начать писать о Швейке, но совсем не так, как писал о нём до войны. "Я покажу, что такое наш характер, и на что он способен". До этого момента Александра не знала, что её муж когда-то писал о каком-то Швейке. Она была простой русской девушкой и не интересовалась чешской литературой. Уже в марте 1921 года вышли первые главы "Бравого солдата Швейка". Летом была целиком издана первая часть романа.
Осенью Гашек по совету одного своего друга переехал жить в Липнице-над-Сазавой в краю Высочина. Над этим селением доминирует полуразрушенный средневековый замок, и сегодня там обитает менее семисот жителей (в 1921 году их было больше - около тысячи двухсот). Гашек купил небольшой домик, который записал на Александру, и приступил к его ремонту. Он перестал вспоминать о Ярмиле, теперь в его письмах фигурировала только Шура. Иногда - Шуринька. Гашек приводил в порядок дом, писал следующие части "Швейка" и пил. Чаще всего - в заведeнии "У чешской короны".
Липнице-над-Сазавой, 1922 год. Крайние справа - Александра Львова и Ярослав Гашек.
Любопытно, что в официальных документах того периода Шура фигурирует, как княжна Львова. Это была очередная гашековская мистификация. Если учесть, что Гашек начал носить трость с серебряной рукоятью, a для своего сазавского дома заказал мебель, подходившую скорее для замка, можно предположить, что со временем этот бунтарь и бродяга превратился бы в законченного мещанина. Однако для этого ему следовало бы вести более здоровый образ жизни. Он ел слишком жирную пищу, запивал её гекалитрами пива, отекал так, что не мог ходить, на глазах толстел и отказывался показаться врачам.
Осенью 1922 года супруги, наконец, переехали в свой дом (пока шёл ремонт, они снимали одну из комнат в замке). Через три месяца, 3 января 1923 года, Гашека не стало. Ему было тридцать девять лет, и после него, помимо домика в Липнице и мебели, которую даже не успели собрать, остались только долги.
Ho Александру ждал ещё один сюрприз. "Швейк", которого все вокруг считали сатирой-однодневкой, вдруг начал издаваться по всему свету. Отовсюду потекли гонорары. Если её муж и был идиотом, то всё-таки гениальным.
Тут о своих правах заявила Ярмила Мейeрова. Состоялся суд. Ярмиле и её сыну Рихарду достались семь шестнадцатых, а Александре - девять шестнадцатых наследия Гашека. Это сделало Шуру молодой богатой вдовой (ей не было ещё и тридцати). Примерно в то же время на окраине Праги Марина Цветаева написала "Поэму конца":
В наших бродячих
Братствах рыбачьих
Пляшут - не плачут.
Пьют, а не плачут.
Кровью горячей
Платят - не плачут.
Жемчуг в стакане
Плавят - и миром
Правят - не плачут.
В ревущие двадцатые Александра Гавриловна Львова (или Шура Гашкова, как называют её чешские источники) определённо не входила в число плачущих вдов. Её круг общения составляли в основном русские жёны чехословацких легионеров. Они не плакали и проводили время на танцплощадках. Эра джаза была в разгаре, и никто не плакал. В какой-то момент чешки подкараулили Шуру после танцев, измазали её дёгтем и изваляли в перьях...
В 1928 году Александра Гавриловна вышла замуж за человека по фамилии Заплатил. Он был из России (вероятнее всего - из волынских чехов), и они познакомились ещё в 1920 году, по дороге из Москвы в Прагу. Фамилия его звучит насмешкой над ситуацией, потому что всё было наоборот - это она заплатила зa его образование. Он стал отoлaрингологом, и они поселились в Праге. Заплатил сменил фамилию на "Верный", но это была ещё бóльшая ирония. После немецкой оккупации "Швейк" был запрещён и перестал приносить дивиденды. У Александры Гавриловны в то время произошло психическое расстройство, и Верный выселил её в домик для прислуги. В 1942 году они развелись, и над ней была установлена опека.
В 1941 году, через неделю после нападения Германии на СССР, представители основных политических течений русской эмиграции в Чехословакии собрались в ресторане "У принца" на Староместской площади и договорились на время войны прекратить любую антисоветскую деятельность. Их поддержка POA и другиx воевавшиx на стороне Оси сил ограничилась сугубо гуманитарной акцией - созданием госпиталя для раненых. В 1945 году СМЕРШ арестовал и вывез в СССР около тысячи чехословацких русских, включая семидесятидевятилетнего князя Петра Долгорукова. Около восьмисот из них погибли. Но ни одному из них не было предъявлено обвинение в участии в боевых действиях на стороне Германии.
Однако Александры Гавриловны всё это практически не касалось. Она оставалась под присмотром опекунов. Сначала - частных, после прихода к власти коммунистов - государственных. Этот период её жизни источники освещают крайне скудно. Умерла наша героиня в 1965 году, в доме старости в Устье-над-Лабой. Местные газеты опубликовали её воспоминания, вполне здравомысленные и заставляющие усомниться в серьёзности её диагноза.
Пансион и ресторан "У чешской короны" существует в Липнице-над-Сазавой до сих пор. Сегодня им владеет Рихард Гашек, внук Ярослава Гашека и Ярмилы Мейeровой. Шеф-поваром там служит Мартин Гашек, правнук писателя.
* * * * * * *
Этот текст был написан специально для "Царьград-ТВ" и опубликован под названием "Русская муза Ярослава Гашека" http://tsargrad.tv/article/2016/04/04/russkaja-muza-jaroslava-gasheka