Самуил Шатров "Бар в каменной стене"
Оригинал взят у denis_strebkov в Самуил Шатров "Бар в каменной стене"
БАР В КАМЕННОЙ СТЕНЕ
Моему папе дали отдельную квартиру. Мама очень обрадовалась и в то же время немного огорчилась. У нее это бывает, она сложный человек.
- Квартира - это хорошо, - сказала она. - Отдельная квартира - моя давнишняя мечта. Плохо лишь то, что она в ведомственном доме.
- Чем нам не угодил ведомственный дом? - спросил папа.
- Разве тебе не надоели сослуживцы на работе? Ты стремишься видеть их еще и дома?
- Я хочу жить и расти на глазах у родного коллектива, - не совсем уверенно сказал папа.
- Расти, расти, - сказала мама, - погляжу, как ты обрадуешься, когда дорогие сослуживцы начнут занимать у тебя деньги и обсуждать на лестничной площадке, что у нас варится на обед!
- Тогда давайте откажемся от квартиры, - сказал я.
Папа слегка смазал мне по губам, чтобы я не высказывал свои гениальные мысли, когда меня об этом не просят.
Мы все же переехали на новую квартиру. Справа от нас жил непосредственный папин начальник, над нами - просто начальник, слева - главный начальник над всеми папиными начальниками.
- У твоего Главного есть дети? - сразу забеспокоилась мама.
- Два сына. Оба студенты.
- Два студента - это один магнитофон, полсотни девиц и твист до утра, от которого шатаются стены.
- Весьма возможно, - сказал папа. - Два студента, - это два подонка. Ну и что прикажешь делать? Сказать Главному, чтобы он выселил их в общежитие и отказался от прав отцовства?
Мама ничего не ответила, потому что папу нельзя раздражать до бесконечности, он тоже человек, у него есть нервы.
Прошел месяц. Мамины страхи оказались напрасными. Никто к нам не бегал за деньгами, не заглядывал в кастрюли и даже студенты не твистовали по ночам. Зато к нам повадились гости: знакомые и родственники, которых мама годами не видела. Родственнички - девятая вода на киселе - давали советы, как лучше благоустроить квартиру, хотя их об этом не просили. Особенно усердствовала тетя Настя, наша любимая тетя Настя.
- Вам надо обязательно раздобыть черную ванну, - сказала она.
- Почему черную? - удивился папа. - До последнего времени человечество мылось в белых, и получалось неплохо!
- На Западе теперь модны черные, - сказала тетя. - В одном творческом жилищном кооперативе из-за черных ванн была такая драчка, что чуть вся творческая жизнь не остановилась.
- Запад для меня не указ, - сказал папа. - Я могу опускать свое не совсем молодое тело и в белую ванну.
- Тогда устройте бар, - не унималась тетя Настя.
- Еще один западный бред, - рассмеялся папа. - Приходишь домой, и за мраморной стойкой домашнего бара стоит твоя любимая жена в туфлях на босу ногу и сбивает коктейль «Кровавая Мэри».
- Напрасно смеешься, - сказала тетя. - Скоро в каждом приличном доме будет бар. Мраморная стойка вовсе не нужна. Вынь из стены несколько кирпичей, получится небольшая ниша. Пристрой к ней дверцу - и бар готов...
- А дальше что?
- Поставь в нишу несколько бутылок вина, водку и зови гостей...
- Я предпочитаю держать «Столичную» в холодильнике, - сказал папа.
- Чудак, - сказала тетя. - Бар не холодильник. Бар вносит в дом нечто новое.
- Давай докладам, что он вносит?
- Вы как сейчас принимаете гостей? - спросила тетя.
- Лучше не спрашивай, - сказала мама. - Гости в наших условиях - сущее наказание. Полдня бегаешь за продуктами. Сутки готовишь: жаришь, паришь, печешь - и так устаешь, что буквально на бровях подползаешь к праздничному столу...
- А при баре гостей не надо кормить? - спросил папа.
- В том-то и дело, что не надо, - сказала тетя. - Ставишь маленький столик с двумя десятками бутербродов - и дело с концом. Гость сам наливает стопку водки, выпивает и тут же, стоя, закусывает... '
- Гм... Гостевая самообслуга, - сказал папа.
- Неужели такое возможно! - сказала мама. - Я большая хлебосолка, но стряпня начисто отбивает у меня охоту звать гостей.
- Все это, понятно, сивый бред, - сказал лапа, - но над ним стоит подумать. Мой Главный, до того как перейти в нашу фирму, был представителем одной экспортной организации и прожил три года в капстранах. Судя по всему, он нахватался там разных зарубежных привычек. Хорошо будет пригласить его в гости. Пусть выпьет «а-ля фуршет» у бара стоику водки и сожрёт бутерброд с языковой колбасой. Пусть знает, что и мы не хлебаем щи лаптем и не обмахиваемся портянкой!
Папе ужасно захотелось показать Главному, что мы не обмахиваемся портянкой, и на следующий день он побежал в ЖЭК и привел оттуда двух слесарей в синих беретах и черных комбинезонах с карманами на бедрах. Слесари сказали, что хотя они не каменщики, но бар сделают, им не впервой, они этих баров понаделали видимо-невидимо. Они и папе сварганят в лучшем виде, если он даст на три литра и еще на чекушку, не считая двух прицепов и закуски, потому что без закуски человек определенно дуреет и теряет свой моральный облик.
Папа ответил, что он не понимает таких разговоров. Он не знает, что такое чекушка и прицепы, и вообще ему не ясно, почему всё надо переводить на литры? В нашей стране, слава богу, еще не отменено денежное обращение...
Слесари не обиделись, и сказали, что если папа такой непонятливый и культурный, они переведут чекушки на деньги. Это будет стоить всего пятнадцать целковых, и то для папы: уж очень он хороший человек и образцовый квартиросъемщик...
Папа ответил, что за пятнадцать целковых он три дня трубит на работе, и за эти деньги он готов вырубить бар не то что в паршивой, трухлявой стене, но в самой что ни есть крепкой скале.
Слесари не обиделись, они только, как по команде, надели береты и пошли в свой ЖЭК.
Папа взял стамеску и сам начал долбить стену. Он долбил два дья, пока не расковырял все обои. Бара не получалось. Тут вмешалась мама и сказала, что экономия на слесарях дорого нам обойдется, как бы не пришлось ремонтировать всю квартиру. Папа вздохнул и отправился на поклон к синим беретам. Они пришли, постучали по стене и сказали, что здесь вручную можно чикаться-тыркаться полгода, без механизации не обойтись. За механизацию придется доплатить трешку. Папа скрипнул зубами, но согласился. Через полчаса они приволокли электробур.
- Глянь-ка, хозяин, на машину, - сказали они. - Такая сверхмощная электрохреновина не то что твою затрушенную стену - земной шар пробуравит от полюса до полюса, если дашь, понятно, на пол-литра...
Папа, когда услышал про пол-литра, немного даже побледнел и сказал:
- Бросьте свои алкоголические разговоры. Я не пью и вам не советую. Давайте побыстрее и на совесть!
- Для такого чудного квартиросъемщика мы горы перевернем, - сказали слесари и включили электросверло.
Что тут началось! Электросверло взвыло, как паровоз, и врезалось в каменную стену. По комнате пошел стон, и рев, и скрежет, во все стороны полетела каменная крошка. Машину била крупная дрожь, и слесарь, что держал ее, тоже дрожал, как в лихорадке, так что берет сползал ему на глаза. Сменщик то и дело сдвигал берет на макушку, а берет, как назло, снова сползал. Сменщику это немного надоело, он сел и закурил, и за берет взялся папа.
Минут через десять слесарь устал, он передал электросверло товарищу, и от стены опять полетели кирпичные брызги.
-- Тебе, хозяин, какой бар делать? - завопил слесарь, что сел отдыхать. - Двухрядку или трехрядку?
- Это еще что значит?
- Как будешь в нем бутылки ставить: в два или в три ряда? Папа попросил выключить машину, взял две бутылки и поставил в выемку в стене.
- Две маловато, - сказал папа. - Берите курс на три!
- Тогда придется подкинуть еще на чекушку. Сам видишь, какой камень - монолит! Того и гляди, сверло сломаешь!
Папа махнул рукой, и слесарь включил машину, и от нашей стены дым пошел.
- Давай, давай, - подгонял папа. - Жми на всю железку!
Электросверло взвыло еще сильнее, и слесаря бросило в такую дрожь, что с головы слетел берет, потом раздался ужасный треск, будто великан сломал надвое большущий лист фанеры, и еще звон разбитого стекла, и мы увидели в проеме стены искореженный бок серванта и сверло электробура, оно бешено вертелось внутри буфета, круша посуду: тарелки, вазы, чашки, хрустальные блюда.
Слесарь выключил машину, и в наступившей тишине было слышно только наше дыхание.
- Мы прорвались в соседнюю квартиру, - прошептал папа.
- О господи, что теперь будет! - ужаснулась мама и опустилась на тахту, покрытую красновато-серой пылью.
- Это сервант Главного! - сказал папа.
- Он снимет тебе голову, - простонала мама. - До конца своей жизни мы не расплатимся за посуду!
Раздался звонок. Папа на цыпочках побрал к двери. Вошел Главный, маленький, худой, сероглазый мужчина в очках с золотой оправой и туфлях на высоких каблуках. Он вежливо поздоровался с мамой, папой, слесарями и спросил:
- Если не секрет, что тут происходит?
- Работнички перестарались, - сказал папа, кивая на слесарей. - Просил их выдолбить небольшое углубление, а они...
- Ты, хозяин, не заговаривайся! - оборвал папу слесарь, что стоял в обнимку с электросверлом. - Сам же просил трехрядку...
- Не понял, какую трехрядку? - заинтересовался Главный.
- Бар в стене. В нем водку хранить в три ряда. Видать, хозяин - выпивоха, закладывает будь здоров! Качает в брюхо, как водокачка!
- Мой муж не пьет, - сказала мама, испуганно глянув на Главного.
- Весь коллектив знает, что я в рот не беру, - поспешил сказать папа. - Бар исключительно для гостей. Знаете, - он повернулся к Главному, - как сейчас принято? Рюмочка коньяку, «а-ля фуршет», сэндвичи и все такое прочее...
- С фуршетом только и попадают в вытрезвитель, - сказал второй слесарь.
Папа промолчал. Главный снял очки, аккуратно протер стекла фланелевым платочком и спросил:
. -- Извините, я не уловил основной идеи. Разве хранить напитки в каменной стене удобнее, чем в холодильнике?
- А черт его знает, - сказал папа. - Я и сам не уверен. Просто какая-то блажь напала, умственное затмение!
- Нам невероятно неприятно! - сказала мама. - Такое ужасное несчастье!
- До несчастья еще далеко, - сказал Главный. - До катастрофы тоже, хотя сервант прошит, будто снарядом из гаубицы!
- За сервант мы заплатим! И за посуду! Заплатим до последней копейки. Из первой же получки!
- А может, обойдемся? - сказал Главный. - Будем это рассматривать как непредвиденный, непредумышленный, несчастный случай.
Папа и мама еще долго уговаривали Главного взять деньги, но он вежливо и твердо отказывался, говоря, что не может он взыскивать деньги за увечье серванта, и что это было бы нечестно и не по-соседски.
Он вежливо со всеми попрощался и ушел. Слесари даже рот разинули от изумления и сказали, что это настоящий, благородный, образцовый квартиросъемщик, не то что некоторые жмоты. Слесари скостили папе за аварию два литра, но и их взял каменщик. Он заделал дыру, и теперь только большая заплата на обоях напоминает нам о баре в каменной стене!
БАР В КАМЕННОЙ СТЕНЕ
Моему папе дали отдельную квартиру. Мама очень обрадовалась и в то же время немного огорчилась. У нее это бывает, она сложный человек.
- Квартира - это хорошо, - сказала она. - Отдельная квартира - моя давнишняя мечта. Плохо лишь то, что она в ведомственном доме.
- Чем нам не угодил ведомственный дом? - спросил папа.
- Разве тебе не надоели сослуживцы на работе? Ты стремишься видеть их еще и дома?
- Я хочу жить и расти на глазах у родного коллектива, - не совсем уверенно сказал папа.
- Расти, расти, - сказала мама, - погляжу, как ты обрадуешься, когда дорогие сослуживцы начнут занимать у тебя деньги и обсуждать на лестничной площадке, что у нас варится на обед!
- Тогда давайте откажемся от квартиры, - сказал я.
Папа слегка смазал мне по губам, чтобы я не высказывал свои гениальные мысли, когда меня об этом не просят.
Мы все же переехали на новую квартиру. Справа от нас жил непосредственный папин начальник, над нами - просто начальник, слева - главный начальник над всеми папиными начальниками.
- У твоего Главного есть дети? - сразу забеспокоилась мама.
- Два сына. Оба студенты.
- Два студента - это один магнитофон, полсотни девиц и твист до утра, от которого шатаются стены.
- Весьма возможно, - сказал папа. - Два студента, - это два подонка. Ну и что прикажешь делать? Сказать Главному, чтобы он выселил их в общежитие и отказался от прав отцовства?
Мама ничего не ответила, потому что папу нельзя раздражать до бесконечности, он тоже человек, у него есть нервы.
Прошел месяц. Мамины страхи оказались напрасными. Никто к нам не бегал за деньгами, не заглядывал в кастрюли и даже студенты не твистовали по ночам. Зато к нам повадились гости: знакомые и родственники, которых мама годами не видела. Родственнички - девятая вода на киселе - давали советы, как лучше благоустроить квартиру, хотя их об этом не просили. Особенно усердствовала тетя Настя, наша любимая тетя Настя.
- Вам надо обязательно раздобыть черную ванну, - сказала она.
- Почему черную? - удивился папа. - До последнего времени человечество мылось в белых, и получалось неплохо!
- На Западе теперь модны черные, - сказала тетя. - В одном творческом жилищном кооперативе из-за черных ванн была такая драчка, что чуть вся творческая жизнь не остановилась.
- Запад для меня не указ, - сказал папа. - Я могу опускать свое не совсем молодое тело и в белую ванну.
- Тогда устройте бар, - не унималась тетя Настя.
- Еще один западный бред, - рассмеялся папа. - Приходишь домой, и за мраморной стойкой домашнего бара стоит твоя любимая жена в туфлях на босу ногу и сбивает коктейль «Кровавая Мэри».
- Напрасно смеешься, - сказала тетя. - Скоро в каждом приличном доме будет бар. Мраморная стойка вовсе не нужна. Вынь из стены несколько кирпичей, получится небольшая ниша. Пристрой к ней дверцу - и бар готов...
- А дальше что?
- Поставь в нишу несколько бутылок вина, водку и зови гостей...
- Я предпочитаю держать «Столичную» в холодильнике, - сказал папа.
- Чудак, - сказала тетя. - Бар не холодильник. Бар вносит в дом нечто новое.
- Давай докладам, что он вносит?
- Вы как сейчас принимаете гостей? - спросила тетя.
- Лучше не спрашивай, - сказала мама. - Гости в наших условиях - сущее наказание. Полдня бегаешь за продуктами. Сутки готовишь: жаришь, паришь, печешь - и так устаешь, что буквально на бровях подползаешь к праздничному столу...
- А при баре гостей не надо кормить? - спросил папа.
- В том-то и дело, что не надо, - сказала тетя. - Ставишь маленький столик с двумя десятками бутербродов - и дело с концом. Гость сам наливает стопку водки, выпивает и тут же, стоя, закусывает... '
- Гм... Гостевая самообслуга, - сказал папа.
- Неужели такое возможно! - сказала мама. - Я большая хлебосолка, но стряпня начисто отбивает у меня охоту звать гостей.
- Все это, понятно, сивый бред, - сказал лапа, - но над ним стоит подумать. Мой Главный, до того как перейти в нашу фирму, был представителем одной экспортной организации и прожил три года в капстранах. Судя по всему, он нахватался там разных зарубежных привычек. Хорошо будет пригласить его в гости. Пусть выпьет «а-ля фуршет» у бара стоику водки и сожрёт бутерброд с языковой колбасой. Пусть знает, что и мы не хлебаем щи лаптем и не обмахиваемся портянкой!
Папе ужасно захотелось показать Главному, что мы не обмахиваемся портянкой, и на следующий день он побежал в ЖЭК и привел оттуда двух слесарей в синих беретах и черных комбинезонах с карманами на бедрах. Слесари сказали, что хотя они не каменщики, но бар сделают, им не впервой, они этих баров понаделали видимо-невидимо. Они и папе сварганят в лучшем виде, если он даст на три литра и еще на чекушку, не считая двух прицепов и закуски, потому что без закуски человек определенно дуреет и теряет свой моральный облик.
Папа ответил, что он не понимает таких разговоров. Он не знает, что такое чекушка и прицепы, и вообще ему не ясно, почему всё надо переводить на литры? В нашей стране, слава богу, еще не отменено денежное обращение...
Слесари не обиделись, и сказали, что если папа такой непонятливый и культурный, они переведут чекушки на деньги. Это будет стоить всего пятнадцать целковых, и то для папы: уж очень он хороший человек и образцовый квартиросъемщик...
Папа ответил, что за пятнадцать целковых он три дня трубит на работе, и за эти деньги он готов вырубить бар не то что в паршивой, трухлявой стене, но в самой что ни есть крепкой скале.
Слесари не обиделись, они только, как по команде, надели береты и пошли в свой ЖЭК.
Папа взял стамеску и сам начал долбить стену. Он долбил два дья, пока не расковырял все обои. Бара не получалось. Тут вмешалась мама и сказала, что экономия на слесарях дорого нам обойдется, как бы не пришлось ремонтировать всю квартиру. Папа вздохнул и отправился на поклон к синим беретам. Они пришли, постучали по стене и сказали, что здесь вручную можно чикаться-тыркаться полгода, без механизации не обойтись. За механизацию придется доплатить трешку. Папа скрипнул зубами, но согласился. Через полчаса они приволокли электробур.
- Глянь-ка, хозяин, на машину, - сказали они. - Такая сверхмощная электрохреновина не то что твою затрушенную стену - земной шар пробуравит от полюса до полюса, если дашь, понятно, на пол-литра...
Папа, когда услышал про пол-литра, немного даже побледнел и сказал:
- Бросьте свои алкоголические разговоры. Я не пью и вам не советую. Давайте побыстрее и на совесть!
- Для такого чудного квартиросъемщика мы горы перевернем, - сказали слесари и включили электросверло.
Что тут началось! Электросверло взвыло, как паровоз, и врезалось в каменную стену. По комнате пошел стон, и рев, и скрежет, во все стороны полетела каменная крошка. Машину била крупная дрожь, и слесарь, что держал ее, тоже дрожал, как в лихорадке, так что берет сползал ему на глаза. Сменщик то и дело сдвигал берет на макушку, а берет, как назло, снова сползал. Сменщику это немного надоело, он сел и закурил, и за берет взялся папа.
Минут через десять слесарь устал, он передал электросверло товарищу, и от стены опять полетели кирпичные брызги.
-- Тебе, хозяин, какой бар делать? - завопил слесарь, что сел отдыхать. - Двухрядку или трехрядку?
- Это еще что значит?
- Как будешь в нем бутылки ставить: в два или в три ряда? Папа попросил выключить машину, взял две бутылки и поставил в выемку в стене.
- Две маловато, - сказал папа. - Берите курс на три!
- Тогда придется подкинуть еще на чекушку. Сам видишь, какой камень - монолит! Того и гляди, сверло сломаешь!
Папа махнул рукой, и слесарь включил машину, и от нашей стены дым пошел.
- Давай, давай, - подгонял папа. - Жми на всю железку!
Электросверло взвыло еще сильнее, и слесаря бросило в такую дрожь, что с головы слетел берет, потом раздался ужасный треск, будто великан сломал надвое большущий лист фанеры, и еще звон разбитого стекла, и мы увидели в проеме стены искореженный бок серванта и сверло электробура, оно бешено вертелось внутри буфета, круша посуду: тарелки, вазы, чашки, хрустальные блюда.
Слесарь выключил машину, и в наступившей тишине было слышно только наше дыхание.
- Мы прорвались в соседнюю квартиру, - прошептал папа.
- О господи, что теперь будет! - ужаснулась мама и опустилась на тахту, покрытую красновато-серой пылью.
- Это сервант Главного! - сказал папа.
- Он снимет тебе голову, - простонала мама. - До конца своей жизни мы не расплатимся за посуду!
Раздался звонок. Папа на цыпочках побрал к двери. Вошел Главный, маленький, худой, сероглазый мужчина в очках с золотой оправой и туфлях на высоких каблуках. Он вежливо поздоровался с мамой, папой, слесарями и спросил:
- Если не секрет, что тут происходит?
- Работнички перестарались, - сказал папа, кивая на слесарей. - Просил их выдолбить небольшое углубление, а они...
- Ты, хозяин, не заговаривайся! - оборвал папу слесарь, что стоял в обнимку с электросверлом. - Сам же просил трехрядку...
- Не понял, какую трехрядку? - заинтересовался Главный.
- Бар в стене. В нем водку хранить в три ряда. Видать, хозяин - выпивоха, закладывает будь здоров! Качает в брюхо, как водокачка!
- Мой муж не пьет, - сказала мама, испуганно глянув на Главного.
- Весь коллектив знает, что я в рот не беру, - поспешил сказать папа. - Бар исключительно для гостей. Знаете, - он повернулся к Главному, - как сейчас принято? Рюмочка коньяку, «а-ля фуршет», сэндвичи и все такое прочее...
- С фуршетом только и попадают в вытрезвитель, - сказал второй слесарь.
Папа промолчал. Главный снял очки, аккуратно протер стекла фланелевым платочком и спросил:
. -- Извините, я не уловил основной идеи. Разве хранить напитки в каменной стене удобнее, чем в холодильнике?
- А черт его знает, - сказал папа. - Я и сам не уверен. Просто какая-то блажь напала, умственное затмение!
- Нам невероятно неприятно! - сказала мама. - Такое ужасное несчастье!
- До несчастья еще далеко, - сказал Главный. - До катастрофы тоже, хотя сервант прошит, будто снарядом из гаубицы!
- За сервант мы заплатим! И за посуду! Заплатим до последней копейки. Из первой же получки!
- А может, обойдемся? - сказал Главный. - Будем это рассматривать как непредвиденный, непредумышленный, несчастный случай.
Папа и мама еще долго уговаривали Главного взять деньги, но он вежливо и твердо отказывался, говоря, что не может он взыскивать деньги за увечье серванта, и что это было бы нечестно и не по-соседски.
Он вежливо со всеми попрощался и ушел. Слесари даже рот разинули от изумления и сказали, что это настоящий, благородный, образцовый квартиросъемщик, не то что некоторые жмоты. Слесари скостили папе за аварию два литра, но и их взял каменщик. Он заделал дыру, и теперь только большая заплата на обоях напоминает нам о баре в каменной стене!