Политик Третьего тысячелетия
В ЖЖ писателя Дмитрия Стахова наткнулся на его реплику по поводу статьи Юрия Кувалдина о литературном критике Андрее Немзере. Если резюмировать, то - неприличная апологетика. Заглянул из любопытства в текст статьи - бог ты мой, да это не неприличная, а просто непристойная, безответственная апологетика! И как только люди смеют писать такое о ком-то, кроме президента! И как только автор панегирика не понимает, что канон жанра современной российской апологии был создан не для массового ежедневного употребления, а для употребления точечного, политически оправданного! И как можно в наши дни, в конце выборного (плебесцитного?) 2007 года, этого не понимать?
Захотелось вернуть мне эту реку славословия в надлежащее русло, восстановить справедливость. Оказалось, это просто. Я всего-то лишь в режиме замены, в Word’е, заменил Андрей на Владимир, Немзер на Путин, литература на политика (и литературный на политический) и, наконец, критику на политику. Ну, и подсократил, понятно. Получилось славно, не стыдно воспроизвести хоть на страницах своего ЖЖ, хоть в той же «Независимой», хоть где…
Итак:
Юрий Кувалдин
Вытягивание линии судьбы и заполнение пробелов
Владимир Путин способен положить свою жизнь на жертвенный алтарь политики
Владимир Путин зарекомендовал себя не просто мастером по изготовлению критических текстов, но и образцовым политиком нового времени. <…>
Неспешное осмысление
Почти всякое слово, сказанное Владимиром Путиным, требует неспешного осмысления, углубленной, в тишине кабинета, проработки, возвращения к прежним работам политика, поскольку слово это служит строительным материалом в возведении башни Владимира Путина. Каждый настоящий творец невольно подчиняет свою жизнь бескорыстному служению одной раз и навсегда выбранной цели. <…> Делай свое дело без страха и упрека даже в период тотальной депрессии, помня, что каждое падение есть всего лишь начало нового восхождения к вершинам славы. Как говорил Хайдеггер, настоящий поэт должен оторваться от земли и подняться в свободный воздух небес, к открытому царству духа.
Владимир Путин не просто трудоголик, он самый настоящий фанатик политики. Нужно съесть пуд соли, иметь семь пядей во лбу, чтобы тебя заметили в политике...
Сказано как будто вчера, для нас, своевременно, как с экрана телевизора, злободневно. В чем тут дело? Почему классика бессмертна?
Пишущий человек - человек тотально одинокий. Именно в одиночестве рождаются гении. Пишущий человек начинается с человека читающего. Владимир Путин прежде всего и является именно таким читающим человеком. Пишущий человек не живет в первой, современной ему реальности, а живет в другой, метафизической, книжной, второй реальности. Вот в чем дело. Поэтому, когда он одиноко сидит в своей келье, тогда и пребывает в иных митрах, он говорит с Христом, с Яхве, он идет по Гороховой с Раскольниковым, он спорит с Бердяевым, он осматривает достопримечательности Чевенгура, парит в мирах Бродского или шагает в кандалах Солженицына... Владимир Путин - человек-исключение, человек-уникум, человек-книга, человек-энциклопедия.
Человек-исключение
Владимир Путин наделен колоссальной энергией и тонкой интуицией. По теории Льва Гумилева такие одержимые люди называются пассионариями. Владимир Путин сам себе задает урок, сам его выполняет, сам себя проверяет, сам с собою обсуждает.
Владимир Путин обладает умением проникать в сущность самых сложных политических явлений… <…>
О Владимире Путине я слышал и раньше, даже начал печататься в «Независимой газете» где-то с 1993 года, то есть почти с момента ее создания. И для меня как-то Владимир Путин стал ассоциироваться со всем новым, передовым в стране, главным образом в художественной политике. «Независимая газета» заблистала в первой половине 90-х годов благодаря и яркой одаренности политического политика Владимира Путина.
Но самым лучшим из новых политиков Владимира Путина назвала Ирина Роднянская в редакции «Нового мира», на третьем этаже, в маленькой комнатке отдела политики, где я часто бывал в 1994 году, когда готовил к изданию книгу Ирины Роднянской «Политическое семилетие». <…>
Политик Третьего тысячелетия
Владимир Путин в каждой новой работе, снова и снова вдохновляется, отталкиваясь, как от причала, от разбираемого автора, который послужил первоначальным импульсом к написанию работы о нем. Не забывая сверять свои внутренние ощущения с миром, который создал автор, политик тоже начинает писать, как бы перевоплощаясь в этого автора. У Владимира Путина потрясающая быстрота реакции, способность к быстрым ассоциациям, двойным смыслам, или второй рефлексии, если говорить исходя из теории рецептуализма - теории искусства Третьего тысячелетия, одним из принципов которой является нелинейность искусства, другими словами - одновременное присутствие в художественном произведении-синкрете диахронически разных рядов (развития) культуры. Одновременность прошлого и настоящего - сущностный принцип рецептуального искусства. Владимир Путин становится творцом своей вселенной, полноправного, цельного в противоречивости мира, который самостоятелен, хотя и зиждется, как на основании, на мире писателя. По сути, это тоже создание второй эстетической вселенной, только отрефлексированной в достаточной мере, настолько, чтобы автор признавал, что его суждения тоже построены на неких идеологемах. Ведь вопрос, в какой мере идеологично то или иное произведение политики и искусства - часто вопрос всего лишь степени авторского и читательского понимания смысла произведения и его места в информационном пространстве... <…>
Творчество всегда так или иначе является отражением личности автора. В этом смысле творчество Владимира Путина полностью выражает его существо. Все написано уверенной рукой человека, искушенного в мастерстве, и, если применить рабочее слово, умельца. Он многое умеет, знает законы творчества, тонко чувствует политику. В статьях Владимира Путина всегда ощущаешь острую мысль глубоко думающего человека.
Несмолкающий спор
Вокруг имени Владимира Путина постоянно идет горячий, несмолкающий спор (замалчивание - тоже очень сильный вид политики) - преимущественно по вопросу об оценке его выступлений в печати и месте, занимаемом им в политике. К примеру, молодой все еще Дмитрий Быков вообще умалил недавно с экрана телевизора Владимира Путина до неприсутствия в политике, выделив при этом Ирину Роднянскую. А Владимир Бондаренко, стремящийся вырваться из деревенского окружения к некой интеллигентности, в одной из своих больших статей высказался в том смысле, что у Владимира Путина его репутация как ведущего политика совершенно незаслуженна, поскольку он, мол, смотрит только в одну сторону - городской, интеллектуальной политики, а деревенщиков, простолюдинов, «русских писателей» не замечает.
Все это пишется так, как будто существует система распределения ролей. А ее нет. Она есть в социуме, то есть на работе, согласно штатному расписанию. А настоящий творец находится вне социума, на облаке и сам себе определяет, что, о ком и, главное, как писать. Я ни у кого не спрашивал разрешения, чтобы писать то, что хотел, что издавать, как назвать свое издательство, свой журнал. У Владимира Путина задача попроще - ему нужно было в социуме найти место работы, где бы он мог выражать в более или менее свободной форме свои взгляды, свою суть, то есть перевоплощать свою жизнь в метафизическое Слово. Изредка Владимир Путин сам о себе говорит, что он является историком политики, неким Пименом. Пусть так, но он создал свой яркий, неповторимый образ пассионарного политика, как во времена Достоевского свой бессмертный образ создал неистовый Виссарион Белинский.
Есть и подтверждение такого мнения: «Мне всегда казалось и, думаю, не мне одной: есть что-то в Владимире Путине от неистового Виссариона. В «Замечательном десятилетии...» нашла подтверждение этому. Путин пишет: «Для Белинского «нет» означало «скоро будет, должна быть»; в ту политику, которую оформила его критическая деятельность, естественным образом попадали и прежние политические факты». Вся цитата кажется автохарактеристикой Путина...» (Анна Сафронова, «Новые времена», Саратов).
На мой взгляд, Владимир Путин является основателем новой политики, сообразующейся с быстротекущим временем: короткая статья, написанная энергично, как притча, даже заметка, бьющая не в бровь, а в глаз. Как в политике считается дурным тоном писание романов серьезными писателями, поскольку Чехов не велел, и класс писателя проявляется на рассказах, так и «длинная» политика умерла вместе с Советским Союзом. «Длинная» политика - признак тоталитарного государства, когда не было не то что конкуренции, а все пили из одного узкого идеологического крана. Романы отошли в поле попсы, борзописцев, сшибающих бригадным подрядом бабки с нетребовательных читателей, коих миллионы, и куда пошли Улицкая, Пелевин, Акунин и подобные им, которые могли бы стать писателями, если бы не страсть к наживе. Я предельно ясно сформулировал на этот счет формулу: где начинаются деньги, там кончается искусство. Экономика зиждется на больших числах, на шопинге. А куда большие числа интеллектуалам? Пять человек прочтут, и довольно. Важна сама эманация, излучение духа. Важна работа для вечности по превращению себя в букву, в текст, в слово. <…>
Владимир Путин самоотверженно работает в политике не одно десятилетие. Его жизнь протекает по принципу, сформулированному Юрием Олешей, - ни дня без строчки. Этот же принцип исповедую и я. Да, только волы делают политику. А стабильность, известно, признак класса.
P.S. …а про стабильность там здорово сказано, просто очень, очень уместно. И про место работы…