Интервью с Тьерри Маландэном
Французский хореограф Тьерри Маландэн и его труппа «Malandain ballet Biarritz» привезли на XIII Международный фестиваль балета «Dance open» спектакль«Magifique» - удивительную танцевальную фантазию на музыку Чайковского.
Господин Маландэн, приветствуем вас в Санкт-Петербурге! Расскажите, пожалуйста, о себе. Ваша танцевальная судьба необычна: вы попали в Гранд Опера, минуя учебу в знаменитой школе.
Я всегда хотел быть танцовщиком, и начал учиться в 9 лет. Однако мои родители не совсем были рады этому. Потом я принял участие в балетном конкурсе в Лозанне, и неожиданно для самого себя там победил. Одним из членов жюри была балерина Виолетт Верди, в то время она руководила балетом Гранд Опера. И после победы она пригласила меня и еще четырех ребят в театр. Но в Гранд Опера я пробыл лишь 4 месяца. Так как у мадам Верди заканчивался контракт с театром, и на должность руководителя приходил другой человек, нас отпустили на несколько месяцев с наказом вернуться в сентябре на новый просмотр. Между тем из Гранд Опера уходил и Жан Сорели - его пригласили на должность директора Реннской Оперы, и он пригласил меня поехать в Ренн. Мои родители подтолкнули к принятию решения: «Ты будешь ждать до сентября, а если не пройдешь просмотр? То потеряешь возможность принять предложение Сорели». Я решился и поехал в Ренн, и так и не узнал - стал бы я артистом Парижской Оперы. Но я туда вернулся спустя 30 лет: меня пригласили в Гранд Опера поставить балет…
В Ренне я танцевал 5 лет. Танцевал в основном в кордебалете, были и сольные партии, удалось сотрудничать со многими хореографами. Именно в Реннской опере я начал заниматься сочинением хореографии. Сначала - для удовольствия - я сочинял хореографию для моих друзей-танцовщиков, которые принимали участие в конкурсах. И они побеждали с моей хореографией. Потом друзья мне сказали: «Раз ты столько выигрываешь конкурсы как балетмейстер, то почему бы тебе не заняться сочинением хореографии?» И вот мы отправились в Нанси, там и родилась моя труппа.
А на самом деле я хотел бы быть сценографом. Я много размышлял - чем буду заниматься, когда закончу карьеру танцовщика. В какой-то момент начал брать заочные уроки рисунка. Но балетмейстер во мне победил художника.
Когда мне исполнилось 26 лет, я создал свою труппу, в Нанси. В нее пришли мои восемь друзей, для которых я сочинял хореографию на конкурсы, и мы до сих пор работаем вместе, вот уже 28 лет.
Сложно ли создать новую театральную труппу во Франции?
Мы создали труппу в 1986 году, в это время был бум современного танца, я же предпочитал классический балет. Поэтому нам было нелегко найти свое место в театральном мире. Для меня классический танец - это сложнейшая система, это такой же язык, как русский или французский, который развивается и изменяется со временем и зависит от эпохи, в которой существует. Балет - это языковая система, способная говорить о сложных вещах.
Расскажите, пожалуйста, о вашей труппе.
Во Франции довольно сложная система государственной поддержки театров и компаний, она выглядит примерно так. Есть крупнейшие государственные театры - Парижская опера, оперные театры Бордо, Тулузы и Лиона. Есть несколько крупных муниципальных балетных коллективов театров - среди них Марсель, Нанси, Ренн. У них очень большой бюджет и государственные субсидии, которые они будут получать в любом случае, даже если не будут показывать новые постановки. И есть 19 национальных центров хореографии, главная миссия которых - развитие современного искусства. Среди них: балет Анжелена Прельжокажа, и наш «Malandain Ballet Biarritz». Наш Национальный центр хореографии - один из самых молодых, был создан в 1998 году. Мы финансируемся на самых разных уровнях: на муниципальном - коммуна Биаррица выделяет нам средства, региональном и государственном. Бюджет моей труппы - три миллиона евро, из них полтора миллиона - государственные субсидии, и полтора - то, что мы зарабатываем своими выступлениями. Мы очень много работаем: ведь если я не буду сочинять, не буду показывать новые спектакли, если не будем ездить с гастролями, то выделяемых средств хватит лишь на содержание шести артистов. За год мы даем порядка 100 спектаклей, в этом апреле уже станцевали 18 раз! Мы много ездим - ведь в Биаррице всего 25 тысяч жителей. Так, например, в апреле мы показывали «Золушку» на сцене парижского театра «Шайо», потом выступали в Мадриде, потом совершили тур по французской провинции, вот сейчас здесь, в Санкт-Петербурге. В нашей компании 20 танцовщиков, в сентябре будет 22, в СПб приехали 19 - одна девушка получила травму и не смогла приехать на фестиваль. Артисты из самых разных школ и стран. Половина - французы, также танцуют артисты из Японии, Мексики, Испании, Португалии. У меня нет иерархического деления на премьеров, солистов, корифеев, кордебалет - каждый танцовщик может в один вечер исполнять главную партию, а в другом спектакле танцевать в кордебалете.
Оказал ли на вас влияние русский балет?
Да, «Русские сезоны» начала ХХ века! Это был потрясающий переворот в танце, музыке, сценографии, переворот в понимании балета как вида искусства, а не просто как приятного времяпрепровождения. Я очень увлекся историей этого периода, и позднее сочинил несколько балетов по мотивам дягилевских «Русских сезонов».
В вашем балете «Творение» вы предложили зрителям своеобразный краткий курс истории балета в виде путешествия по танцевальным эпохам. А вы сами в какой эпохе захотели бы оказаться, с кем из великих балетмейстеров прошлого познакомиться?
Хотелось бы оказаться в конце XVIII - начале XIX века - это было очень богатое время для творчества в Европе. Очень бы хотел встретиться с Сальваторе Вигано - ведь мое «Творение» поставлено на музыку «Творения Прометея» Бетховена, который написал эту партитуру для спектакля Вигано. Еще я восхищаюсь женщиной-хореографом Марикита, она из Алжира, на протяжении 20 лет, с 1899 по 1920 годы руководила балетом Комической Оперы Парижа. Она сочинила порядка 250 балетов, но ни в одном исследовании по истории балета нет ее имени. Она много экспериментировала с новыми для того времени технологиями: использовала в своих спектаклях, например, киноряд, необычные световые проекции. А с ней я «столкнулся», когда работал в Сент-Этьене - там я ставил балеты на музыку Массне, которые были написаны для Марикиты. Я считаю, это Я обязательно постараюсь написать про нее книгу!
Расскажите, пожалуйста, про балет, который вы привезли в Санкт-Петербург - «Magifique».
Название «Magifique» - это игра слов, производное от «Manifique» (великолепный) и «magique» (магия). В 2009 году мне предложили поставить балет для Сан-Себастьяна. Они хотели «Золушку», но эта тема у меня, что называется, «не пошла». У меня не хватало ни идей, ни танцовщиков. Тогда я позвонил руководителю театра и сказал, что поставлю им балет на музыку трех балетных сюит Чайковского. Премьера намечалась на 31 декабря, нужно было что-то волшебное, сказочное. А у меня - кризис. Я пришел в студию, где происходили наши репетиции, осмотрелся вокруг, увидел станки, за которые держатся танцовщики во время ежедневного класса. Там же стояли движущиеся панели из «Кармен». И я решил их использовать в своей постановке. «Magifique» - это словно коробка с игрушками, из которой я достаю свои воспоминания. Балет очень личностный, это моя танцевальная автобиография, в балете два героя - я в детстве и я сейчас, в нем есть эпизоды, которые понятны только мне. Например, в сюите из «Спящей красавице» выходит девушка, в которой руки спрятаны под платьем, а солист делает с ней порт де бра - такие красивые движения рук. У меня есть младшая сестра, она с детства парализована, и когда я стал заниматься танцем, я делал с ней бесконечно эти движения руками. И это единственное движение, которое она научилась делать за всю свою жизнь! Или другой образ - двигающиеся панели - тоже рожден воспоминаниями из детства. Я рос в большой семье, у меня 6 братьев и сестер, а я был весьма беспокойным и активным ребенком. И мама частенько меня запирала в шкафу, чтобы я не мешал ей заниматься с новорожденным братом или сестрой. Но я не хотел бы прописывать эти истории в либретто, пусть у каждого зрителя возникнут свои образы.
Какой бы вы хотели видеть свою труппу, чтобы она стала идеальной?
Я - парень странный, у меня нет представления об идеале. Когда тебе 30, можно мечтать об идеале. А мне 55, это, конечно, не самый пожилой возраст, но я чувствую приближение к концу. Я уже не мечтаю об идеальной труппе, хочу работать с этими артистами, они мне интересны! Для меня танец - это язык, который включает душу. Мои балеты отражают меня, тем, кем я являюсь на самом деле. Но порой я и сам не знаю, каким будет следующий балет. Я продолжаю жить с ощущением, что могу завтра поставить очень классического «Дон Кихота» или, наоборот, очень современного.
Господин Маландэн, приветствуем вас в Санкт-Петербурге! Расскажите, пожалуйста, о себе. Ваша танцевальная судьба необычна: вы попали в Гранд Опера, минуя учебу в знаменитой школе.
Я всегда хотел быть танцовщиком, и начал учиться в 9 лет. Однако мои родители не совсем были рады этому. Потом я принял участие в балетном конкурсе в Лозанне, и неожиданно для самого себя там победил. Одним из членов жюри была балерина Виолетт Верди, в то время она руководила балетом Гранд Опера. И после победы она пригласила меня и еще четырех ребят в театр. Но в Гранд Опера я пробыл лишь 4 месяца. Так как у мадам Верди заканчивался контракт с театром, и на должность руководителя приходил другой человек, нас отпустили на несколько месяцев с наказом вернуться в сентябре на новый просмотр. Между тем из Гранд Опера уходил и Жан Сорели - его пригласили на должность директора Реннской Оперы, и он пригласил меня поехать в Ренн. Мои родители подтолкнули к принятию решения: «Ты будешь ждать до сентября, а если не пройдешь просмотр? То потеряешь возможность принять предложение Сорели». Я решился и поехал в Ренн, и так и не узнал - стал бы я артистом Парижской Оперы. Но я туда вернулся спустя 30 лет: меня пригласили в Гранд Опера поставить балет…
В Ренне я танцевал 5 лет. Танцевал в основном в кордебалете, были и сольные партии, удалось сотрудничать со многими хореографами. Именно в Реннской опере я начал заниматься сочинением хореографии. Сначала - для удовольствия - я сочинял хореографию для моих друзей-танцовщиков, которые принимали участие в конкурсах. И они побеждали с моей хореографией. Потом друзья мне сказали: «Раз ты столько выигрываешь конкурсы как балетмейстер, то почему бы тебе не заняться сочинением хореографии?» И вот мы отправились в Нанси, там и родилась моя труппа.
А на самом деле я хотел бы быть сценографом. Я много размышлял - чем буду заниматься, когда закончу карьеру танцовщика. В какой-то момент начал брать заочные уроки рисунка. Но балетмейстер во мне победил художника.
Когда мне исполнилось 26 лет, я создал свою труппу, в Нанси. В нее пришли мои восемь друзей, для которых я сочинял хореографию на конкурсы, и мы до сих пор работаем вместе, вот уже 28 лет.
Сложно ли создать новую театральную труппу во Франции?
Мы создали труппу в 1986 году, в это время был бум современного танца, я же предпочитал классический балет. Поэтому нам было нелегко найти свое место в театральном мире. Для меня классический танец - это сложнейшая система, это такой же язык, как русский или французский, который развивается и изменяется со временем и зависит от эпохи, в которой существует. Балет - это языковая система, способная говорить о сложных вещах.
Расскажите, пожалуйста, о вашей труппе.
Во Франции довольно сложная система государственной поддержки театров и компаний, она выглядит примерно так. Есть крупнейшие государственные театры - Парижская опера, оперные театры Бордо, Тулузы и Лиона. Есть несколько крупных муниципальных балетных коллективов театров - среди них Марсель, Нанси, Ренн. У них очень большой бюджет и государственные субсидии, которые они будут получать в любом случае, даже если не будут показывать новые постановки. И есть 19 национальных центров хореографии, главная миссия которых - развитие современного искусства. Среди них: балет Анжелена Прельжокажа, и наш «Malandain Ballet Biarritz». Наш Национальный центр хореографии - один из самых молодых, был создан в 1998 году. Мы финансируемся на самых разных уровнях: на муниципальном - коммуна Биаррица выделяет нам средства, региональном и государственном. Бюджет моей труппы - три миллиона евро, из них полтора миллиона - государственные субсидии, и полтора - то, что мы зарабатываем своими выступлениями. Мы очень много работаем: ведь если я не буду сочинять, не буду показывать новые спектакли, если не будем ездить с гастролями, то выделяемых средств хватит лишь на содержание шести артистов. За год мы даем порядка 100 спектаклей, в этом апреле уже станцевали 18 раз! Мы много ездим - ведь в Биаррице всего 25 тысяч жителей. Так, например, в апреле мы показывали «Золушку» на сцене парижского театра «Шайо», потом выступали в Мадриде, потом совершили тур по французской провинции, вот сейчас здесь, в Санкт-Петербурге. В нашей компании 20 танцовщиков, в сентябре будет 22, в СПб приехали 19 - одна девушка получила травму и не смогла приехать на фестиваль. Артисты из самых разных школ и стран. Половина - французы, также танцуют артисты из Японии, Мексики, Испании, Португалии. У меня нет иерархического деления на премьеров, солистов, корифеев, кордебалет - каждый танцовщик может в один вечер исполнять главную партию, а в другом спектакле танцевать в кордебалете.
Оказал ли на вас влияние русский балет?
Да, «Русские сезоны» начала ХХ века! Это был потрясающий переворот в танце, музыке, сценографии, переворот в понимании балета как вида искусства, а не просто как приятного времяпрепровождения. Я очень увлекся историей этого периода, и позднее сочинил несколько балетов по мотивам дягилевских «Русских сезонов».
В вашем балете «Творение» вы предложили зрителям своеобразный краткий курс истории балета в виде путешествия по танцевальным эпохам. А вы сами в какой эпохе захотели бы оказаться, с кем из великих балетмейстеров прошлого познакомиться?
Хотелось бы оказаться в конце XVIII - начале XIX века - это было очень богатое время для творчества в Европе. Очень бы хотел встретиться с Сальваторе Вигано - ведь мое «Творение» поставлено на музыку «Творения Прометея» Бетховена, который написал эту партитуру для спектакля Вигано. Еще я восхищаюсь женщиной-хореографом Марикита, она из Алжира, на протяжении 20 лет, с 1899 по 1920 годы руководила балетом Комической Оперы Парижа. Она сочинила порядка 250 балетов, но ни в одном исследовании по истории балета нет ее имени. Она много экспериментировала с новыми для того времени технологиями: использовала в своих спектаклях, например, киноряд, необычные световые проекции. А с ней я «столкнулся», когда работал в Сент-Этьене - там я ставил балеты на музыку Массне, которые были написаны для Марикиты. Я считаю, это Я обязательно постараюсь написать про нее книгу!
Расскажите, пожалуйста, про балет, который вы привезли в Санкт-Петербург - «Magifique».
Название «Magifique» - это игра слов, производное от «Manifique» (великолепный) и «magique» (магия). В 2009 году мне предложили поставить балет для Сан-Себастьяна. Они хотели «Золушку», но эта тема у меня, что называется, «не пошла». У меня не хватало ни идей, ни танцовщиков. Тогда я позвонил руководителю театра и сказал, что поставлю им балет на музыку трех балетных сюит Чайковского. Премьера намечалась на 31 декабря, нужно было что-то волшебное, сказочное. А у меня - кризис. Я пришел в студию, где происходили наши репетиции, осмотрелся вокруг, увидел станки, за которые держатся танцовщики во время ежедневного класса. Там же стояли движущиеся панели из «Кармен». И я решил их использовать в своей постановке. «Magifique» - это словно коробка с игрушками, из которой я достаю свои воспоминания. Балет очень личностный, это моя танцевальная автобиография, в балете два героя - я в детстве и я сейчас, в нем есть эпизоды, которые понятны только мне. Например, в сюите из «Спящей красавице» выходит девушка, в которой руки спрятаны под платьем, а солист делает с ней порт де бра - такие красивые движения рук. У меня есть младшая сестра, она с детства парализована, и когда я стал заниматься танцем, я делал с ней бесконечно эти движения руками. И это единственное движение, которое она научилась делать за всю свою жизнь! Или другой образ - двигающиеся панели - тоже рожден воспоминаниями из детства. Я рос в большой семье, у меня 6 братьев и сестер, а я был весьма беспокойным и активным ребенком. И мама частенько меня запирала в шкафу, чтобы я не мешал ей заниматься с новорожденным братом или сестрой. Но я не хотел бы прописывать эти истории в либретто, пусть у каждого зрителя возникнут свои образы.
Какой бы вы хотели видеть свою труппу, чтобы она стала идеальной?
Я - парень странный, у меня нет представления об идеале. Когда тебе 30, можно мечтать об идеале. А мне 55, это, конечно, не самый пожилой возраст, но я чувствую приближение к концу. Я уже не мечтаю об идеальной труппе, хочу работать с этими артистами, они мне интересны! Для меня танец - это язык, который включает душу. Мои балеты отражают меня, тем, кем я являюсь на самом деле. Но порой я и сам не знаю, каким будет следующий балет. Я продолжаю жить с ощущением, что могу завтра поставить очень классического «Дон Кихота» или, наоборот, очень современного.