"Тщетная предосторожность" в Михайловском театре. Выпуск № 2: исполнители (27 и 29 марта)
Исторический обзорчик здесь.
Спектакль 27 марта танцевали Анастасия Соболева и Виктор Лебедев. Они рассказали историю о влюбленных Лизе и Колена с изящной куртуазностью.
Госпожа Соболева, восхитительная в традиционном романтическом репертуаре, снивелировала разбитной характер своей героини. Она делала бровки "домиком", много печалилась и явно томилась предлагаемыми обстоятельствами. Ее Лизу, наверное, в детстве выкрали из аристократической семьи и подбросили престарелой вдове Симоне - утонченность ее натуры слишком явна, стрельба глазами и лукавые попытки одурачить мамашу являются подступами к финальному «свадебному» па де де. Его госпожа Соболева исполнила в трепетнейшей романтической манере, с затаенными вздохами и безмятежными полетами, словно любопытствующая Ундина заглянула в фермерский дом на бокал сидра.
В партии разгильдяя Колена, предпочитающего уборку сена другим радостям в этом самом сене, Виктор Лебедев выделяет его жизнерадостный характер, который позволяет мириться с отдельными техническими неясностями. Это, пожалуй, самый «аполлонистый» Колен, которого мне доводилось видеть: идеальное физическое сложение, античные пропорции, и самые что ни на есть благородные черты лица: можно предположить, что в крестьяне пошел обанкротившийся владелец модельного бизнеса. Чуть страдали точностью окончания танцевальных связок, не всегда однозначно уверенно выглядели поддержки (ужасно сложные, что и говорить!), но этот душка-Колен престал поэтической натурой, пылким и одновременно целомудренным кавалером. Да, при всем очевидном эротическом подтексте балета, пара Соболева - Лебедев танцевала именно пионерскую дружбу, и даже когда они смущенные, взявшись за руки, стояли на пороге комнаты, не было никаких сомнений: добродетель подверглась испытанию, но устояла.
А, собственно, о тщетных предосторожностях, поведал Майкл О’Хэйр, исполнивший на премьере партию Лизиной мамаши, вдовы Симоны. Это был превосходный балетный мистер Бин, продемонстрировавший весь набор мимических и пластических гэгов. Его мадам Симона не понаслышке знает - от чего надо уберегать Лизу. Этот микросюжет прочитался в знаменитой чечетке второго акта. Вдова буквально впрыгнула в деревянные сабо, и, мгновенно скинув несколько десятков лет, прошлась в такой умопомрачительной дроби, что в этих нескольких минутах промелькнула вся бурная жизнь девицы Симоны, вплоть до ее похищения бравым гусаром, чей конный портрет красуется на стене в последней картине балета. И, если бы «Тщетная предосторожность» внезапно перетекла в другой балет Михайловского театра - «Привал кавалерии», то мамаша Симона Майкла О’Хэйра запросто разделалась бы с этим войском!
Спектакль 29 марта принес зрительский сюрприз: в характерно-гротескной партии вдовы Симоны выступил классический премьер, а ныне исполняющий обязанности ректора Академии Русского балета Николай Цискаридзе. Театральные чаяния усиливали и возобновившиеся в Санкт-Петербурге «семейные отношения»: сценической дочерью господина Цискаридзе в тот вечер стала Анжелина Воронцова, чьим наставником в Большом театре был Николай Максимович.
Дуэт Воронцова - Цискаридзе получился очень добрым и действительно семейственным. Во взаимоотношениях мамаши и ее дочери не было «праздника непослушания» и капризного своеволия - Лиза с редким балетным смирением подчинялась Симоне и изо всех сил старалась ее поменьше огорчать. Особенно тронуло: с какой заботой эта дочка надела матушке на ноги сабо, аккуратно расправляя резиночки - в этом, возможно, нечаянном жесте, было столько благоговения и уважения к старшим, какое нечасто увидишь и в реальной жизни.
Конечно, Лиза Анжелины Воронцовой ленилась, предпочитая домашним делам шуры-муры с Коленом, пыталась удрать с подружками, придумывала всевозможные ухищрения - все как и предписано сценарием. Но в действиях ее героини не было, так сказать, злого умысла, Лиза в исполнении госпожи Воронцовой предстала очаровательной, жизнерадостной и простодушной крестьянкой - так школьники ленятся выполнять домашние задания, вполне житейская история. Ее героиня - вполне себе «обыкновенная» Лиза: она весьма полнокровна и естественна в предлагаемых обстоятельствах. Эта милая пейзанка хохочет «в голос», когда ей смешно, рыдает навзрыд, словно обиженный ребенок, а недвусмысленные ухаживания Колена она принимает как очередную игру «во взрослых». Знаменитая мимическая сцена последнего акта, когда Лиза представляет себя матерью большого семейства, была исполнена очень сочно, со всем вниманием к деталям: сидящая неподалеку от корреспондента «Ъ» прелестная барышня лет шести хохотала в голос, когда Лиза - Воронцова общалась с воображаемыми детьми. Очень радостно госпожа Воронцова разделалась с и технической составляющей партии - по-королевски горделиво демонстрировала апломб в сложном адажио с лентами, пролетела финальную диагональ па де де второго акта в таких резвых амбуатэ на пальцах, что за ней вряд ли поспела бы зерноуборочная машина, а в свадебном дуэте была мечтательно-задумчива. В общем, достойная дочь своей балетной матери!
Господин Цискаридзе был весьма необычной вдовой Симоной - он не утрировал и не «огрублял» свою героиню, которую традиционно интерпретируют в резкой буффонной манере. Там, где Майкл О’Хэйр, танцевавший эту партию в первом составе, переваливается с ноги на ногу особой семенящей походочкой, держится то за бок, то за сердце, то и дело напоминая о немалом возрасте Симоны, господин Цискаридзе рисует моложавую вдовушку, воспитания весьма благонравного, не чуждую элегантных манер и получившую образование в пансионе благородных девиц. Его Симона трактована в более лирическом ключе, и в Лизе она видит не несносную девчонку, которую только и надо что воспитывать и наказывать, а, скорее - дочь-подружку, которая, несомненно, делится с матерью своими девичьими секретами. Танцевальная кульминация роли - чечетка - в исполнении господина Цискаридзе не отличилась той внятной артикуляцией заправского степиста, какую продемонстрировал на премьере Майкл О’Хэйр. Так ведь и Николай Максимович лет на пятнадцать моложе, а, значит, и опыта выбивать чечетку у него поменьше будет. Так что у господина Цискаридзе есть в активе пара десятков лет, чтоб довести дробь до совершенства!
Спектакль 27 марта танцевали Анастасия Соболева и Виктор Лебедев. Они рассказали историю о влюбленных Лизе и Колена с изящной куртуазностью.
Госпожа Соболева, восхитительная в традиционном романтическом репертуаре, снивелировала разбитной характер своей героини. Она делала бровки "домиком", много печалилась и явно томилась предлагаемыми обстоятельствами. Ее Лизу, наверное, в детстве выкрали из аристократической семьи и подбросили престарелой вдове Симоне - утонченность ее натуры слишком явна, стрельба глазами и лукавые попытки одурачить мамашу являются подступами к финальному «свадебному» па де де. Его госпожа Соболева исполнила в трепетнейшей романтической манере, с затаенными вздохами и безмятежными полетами, словно любопытствующая Ундина заглянула в фермерский дом на бокал сидра.
В партии разгильдяя Колена, предпочитающего уборку сена другим радостям в этом самом сене, Виктор Лебедев выделяет его жизнерадостный характер, который позволяет мириться с отдельными техническими неясностями. Это, пожалуй, самый «аполлонистый» Колен, которого мне доводилось видеть: идеальное физическое сложение, античные пропорции, и самые что ни на есть благородные черты лица: можно предположить, что в крестьяне пошел обанкротившийся владелец модельного бизнеса. Чуть страдали точностью окончания танцевальных связок, не всегда однозначно уверенно выглядели поддержки (ужасно сложные, что и говорить!), но этот душка-Колен престал поэтической натурой, пылким и одновременно целомудренным кавалером. Да, при всем очевидном эротическом подтексте балета, пара Соболева - Лебедев танцевала именно пионерскую дружбу, и даже когда они смущенные, взявшись за руки, стояли на пороге комнаты, не было никаких сомнений: добродетель подверглась испытанию, но устояла.
А, собственно, о тщетных предосторожностях, поведал Майкл О’Хэйр, исполнивший на премьере партию Лизиной мамаши, вдовы Симоны. Это был превосходный балетный мистер Бин, продемонстрировавший весь набор мимических и пластических гэгов. Его мадам Симона не понаслышке знает - от чего надо уберегать Лизу. Этот микросюжет прочитался в знаменитой чечетке второго акта. Вдова буквально впрыгнула в деревянные сабо, и, мгновенно скинув несколько десятков лет, прошлась в такой умопомрачительной дроби, что в этих нескольких минутах промелькнула вся бурная жизнь девицы Симоны, вплоть до ее похищения бравым гусаром, чей конный портрет красуется на стене в последней картине балета. И, если бы «Тщетная предосторожность» внезапно перетекла в другой балет Михайловского театра - «Привал кавалерии», то мамаша Симона Майкла О’Хэйра запросто разделалась бы с этим войском!
Спектакль 29 марта принес зрительский сюрприз: в характерно-гротескной партии вдовы Симоны выступил классический премьер, а ныне исполняющий обязанности ректора Академии Русского балета Николай Цискаридзе. Театральные чаяния усиливали и возобновившиеся в Санкт-Петербурге «семейные отношения»: сценической дочерью господина Цискаридзе в тот вечер стала Анжелина Воронцова, чьим наставником в Большом театре был Николай Максимович.
Дуэт Воронцова - Цискаридзе получился очень добрым и действительно семейственным. Во взаимоотношениях мамаши и ее дочери не было «праздника непослушания» и капризного своеволия - Лиза с редким балетным смирением подчинялась Симоне и изо всех сил старалась ее поменьше огорчать. Особенно тронуло: с какой заботой эта дочка надела матушке на ноги сабо, аккуратно расправляя резиночки - в этом, возможно, нечаянном жесте, было столько благоговения и уважения к старшим, какое нечасто увидишь и в реальной жизни.
Конечно, Лиза Анжелины Воронцовой ленилась, предпочитая домашним делам шуры-муры с Коленом, пыталась удрать с подружками, придумывала всевозможные ухищрения - все как и предписано сценарием. Но в действиях ее героини не было, так сказать, злого умысла, Лиза в исполнении госпожи Воронцовой предстала очаровательной, жизнерадостной и простодушной крестьянкой - так школьники ленятся выполнять домашние задания, вполне житейская история. Ее героиня - вполне себе «обыкновенная» Лиза: она весьма полнокровна и естественна в предлагаемых обстоятельствах. Эта милая пейзанка хохочет «в голос», когда ей смешно, рыдает навзрыд, словно обиженный ребенок, а недвусмысленные ухаживания Колена она принимает как очередную игру «во взрослых». Знаменитая мимическая сцена последнего акта, когда Лиза представляет себя матерью большого семейства, была исполнена очень сочно, со всем вниманием к деталям: сидящая неподалеку от корреспондента «Ъ» прелестная барышня лет шести хохотала в голос, когда Лиза - Воронцова общалась с воображаемыми детьми. Очень радостно госпожа Воронцова разделалась с и технической составляющей партии - по-королевски горделиво демонстрировала апломб в сложном адажио с лентами, пролетела финальную диагональ па де де второго акта в таких резвых амбуатэ на пальцах, что за ней вряд ли поспела бы зерноуборочная машина, а в свадебном дуэте была мечтательно-задумчива. В общем, достойная дочь своей балетной матери!
Господин Цискаридзе был весьма необычной вдовой Симоной - он не утрировал и не «огрублял» свою героиню, которую традиционно интерпретируют в резкой буффонной манере. Там, где Майкл О’Хэйр, танцевавший эту партию в первом составе, переваливается с ноги на ногу особой семенящей походочкой, держится то за бок, то за сердце, то и дело напоминая о немалом возрасте Симоны, господин Цискаридзе рисует моложавую вдовушку, воспитания весьма благонравного, не чуждую элегантных манер и получившую образование в пансионе благородных девиц. Его Симона трактована в более лирическом ключе, и в Лизе она видит не несносную девчонку, которую только и надо что воспитывать и наказывать, а, скорее - дочь-подружку, которая, несомненно, делится с матерью своими девичьими секретами. Танцевальная кульминация роли - чечетка - в исполнении господина Цискаридзе не отличилась той внятной артикуляцией заправского степиста, какую продемонстрировал на премьере Майкл О’Хэйр. Так ведь и Николай Максимович лет на пятнадцать моложе, а, значит, и опыта выбивать чечетку у него поменьше будет. Так что у господина Цискаридзе есть в активе пара десятков лет, чтоб довести дробь до совершенства!