НИЦШЕ
Так обстоит дело между нами тремя. От всего сердца люблю я только жизнь - и поистине, всего больше тогда, когда ненавижу её!
Но если я люблю мудрость и часто слишком люблю её, то потому, что она напоминает мне жизнь.
У ней её глаза, её смех. Изменчива она и упряма; часто я видел, как кусала она себе губы и путала гребнем свои волосы.
Быть может, она зла и лукава, и во всём она женщина; но когда она дурно говорит о себе самой, тогда именно увлекает она всего больше.
И когда сказал я это жизни, она зло улыбнулась и закрыла глаза. "О ком же говоришь ты? - спросила она. - Не обо мне ли? И если даже ты прав, можно ли говорить это мне прямо в лицо! Чего стоит теперь твоя мудрость!"
Ах, ты опять раскрыла глаза, возлюбленная жизнь! И мне показалось, что я опять погружаюсь в непостижимое.
Так говорил Заратустра.
Но если я люблю мудрость и часто слишком люблю её, то потому, что она напоминает мне жизнь.
У ней её глаза, её смех. Изменчива она и упряма; часто я видел, как кусала она себе губы и путала гребнем свои волосы.
Быть может, она зла и лукава, и во всём она женщина; но когда она дурно говорит о себе самой, тогда именно увлекает она всего больше.
И когда сказал я это жизни, она зло улыбнулась и закрыла глаза. "О ком же говоришь ты? - спросила она. - Не обо мне ли? И если даже ты прав, можно ли говорить это мне прямо в лицо! Чего стоит теперь твоя мудрость!"
Ах, ты опять раскрыла глаза, возлюбленная жизнь! И мне показалось, что я опять погружаюсь в непостижимое.
Так говорил Заратустра.