К дню рождения Феликса Дзержинского. Из тюремного дневника.
31 декабря.
Сегодня - последний день 1908 года. Пятый раз я встречаю в тюрьме новый год (1898, 1901, 1902, 1907). В тюрьме я созрел в муках одиночества, в муках тоски по миру и по жизни...
Тюрьма сделала только то, что наше дело стало для меня чем-то ощутимым, реальным, как для матери ребёнок, вскормленный её плотью и кровью. Тюрьма лишила меня очень многого, не только обычных условий жизни, без которых человек становится самым несчастным из несчастных, но и самой необходимости пользоваться этими условиями... Столько лет тюрьмы, в большинстве случаев в одиночном заключении, не могли пройти безнаказанно. Но когда я в своём сознании, в своей душе взвешиваю, что тюрьма у меня отняла и что она мне дала - я не проклинаю ни своей судьбы, ни многих лет тюрьмы, так как знаю, что это нужно для того, чтобы разрушить другую огромную тюрьму, которая находится за стенами этого ужасного павильона. Это не праздное умствование, не холодный расчёт, а результат непреодолимого стремления к свободе, к жизни. Там теперь товарищи и друзья пьют за наше здоровье, а я здесь один в камере думаю о них: пусть живут, пусть куют оружие и будут достойны того дела, за которое ведётся борьба.
18 февраля 1909 года.
...Недавно я разговорился с солдатом. На вид печальный, удручённый, он караулил нас. Я спросил его, что с ним. Он ответил, что дома хлеба нет, что казаки в его деревне засекли розгами несколько мужчин и женщин, что там творятся ужасы. В другой раз он сказал: "Мы здесь страдаем, а дома сидят голодные"... И эти оплёванные, избиваемые караулят нас, пряча глубоко в душе ужасную ненависть, и ведут на казнь тех, кто их же защищает. Каждый боится за себя и покорно тащит ярмо.
...На месте казни установлены постоянные, а не временные виселицы. Вешают одновременно до трёх приговорённых. Когда их больше, вешают троих, остальные тут же ожидают своей очереди и смотрят на казнь товарищей...
Уже больше 11 часов вечера. Под окном прошли солдаты... Повели на место казни двоих осуждённых.
В лице Феликса Дзержинского мы приветствуем не "заботливого" охранителя, каковым лживо и лицемерно рисуют его охранители нынешние, но пламенного и бескорыстного революционера, прошедшего через тюрьму и каторгу - и там, посреди лишений и казней, в крови своих товарищей, получившего право и знание казнить и миловать. Blanqi.
Сегодня - последний день 1908 года. Пятый раз я встречаю в тюрьме новый год (1898, 1901, 1902, 1907). В тюрьме я созрел в муках одиночества, в муках тоски по миру и по жизни...
Тюрьма сделала только то, что наше дело стало для меня чем-то ощутимым, реальным, как для матери ребёнок, вскормленный её плотью и кровью. Тюрьма лишила меня очень многого, не только обычных условий жизни, без которых человек становится самым несчастным из несчастных, но и самой необходимости пользоваться этими условиями... Столько лет тюрьмы, в большинстве случаев в одиночном заключении, не могли пройти безнаказанно. Но когда я в своём сознании, в своей душе взвешиваю, что тюрьма у меня отняла и что она мне дала - я не проклинаю ни своей судьбы, ни многих лет тюрьмы, так как знаю, что это нужно для того, чтобы разрушить другую огромную тюрьму, которая находится за стенами этого ужасного павильона. Это не праздное умствование, не холодный расчёт, а результат непреодолимого стремления к свободе, к жизни. Там теперь товарищи и друзья пьют за наше здоровье, а я здесь один в камере думаю о них: пусть живут, пусть куют оружие и будут достойны того дела, за которое ведётся борьба.
18 февраля 1909 года.
...Недавно я разговорился с солдатом. На вид печальный, удручённый, он караулил нас. Я спросил его, что с ним. Он ответил, что дома хлеба нет, что казаки в его деревне засекли розгами несколько мужчин и женщин, что там творятся ужасы. В другой раз он сказал: "Мы здесь страдаем, а дома сидят голодные"... И эти оплёванные, избиваемые караулят нас, пряча глубоко в душе ужасную ненависть, и ведут на казнь тех, кто их же защищает. Каждый боится за себя и покорно тащит ярмо.
...На месте казни установлены постоянные, а не временные виселицы. Вешают одновременно до трёх приговорённых. Когда их больше, вешают троих, остальные тут же ожидают своей очереди и смотрят на казнь товарищей...
Уже больше 11 часов вечера. Под окном прошли солдаты... Повели на место казни двоих осуждённых.
В лице Феликса Дзержинского мы приветствуем не "заботливого" охранителя, каковым лживо и лицемерно рисуют его охранители нынешние, но пламенного и бескорыстного революционера, прошедшего через тюрьму и каторгу - и там, посреди лишений и казней, в крови своих товарищей, получившего право и знание казнить и миловать. Blanqi.