9 марта. Из старого, может кто не видел.
Нарыл тут старый рассказик, мне жутко нравится...:)
1.
Ефрейтор Прокопенко терпеть не мог мероприятие с кодовым названием "сто дней до приказа" - день, когда без пяти минут дембеля дружно брили головы и по своей воле превращались в "духов". Дедовщина наоборот, когда только призвавшиеся, но уже хлебнувшие горькую чашу службы бойцы могли, на вполне законных в плане неуставной иерархии основаниях, гонять старослужащих, исполнявших все их приказы не с бессловестной тупой покорностью, а даже наоборот, с этакой лихой удалью, вспоминая, как некогда сами были салагами. Прокопенко вместе со всеми стариками по команде молодых отжимался в кубрике, угрюмо мыл и без того блестевшие очки солдатского туалета и скрипя зубами сносил все придирки месяц назад пришедшего с учебки бойца Маловатова. Ефрейтор ненавидел Маловатова за все: за то, что он был москвичом, что являлось для уроженца Житомирской области Прокопенко грехом поистине непростительным, за то, что он был симпатичным и смышленым парнем, отнюдь не считавшим, что с призывом жизнь закончилась, а так же за то, что к тому по выходным приезжали на КПП такие девчонки, к которым на гражданке бравый ефрейтор даже боялся подойти. Поэтому всю свою накопившуюся злобу Прокопенко как мог вымещал на Маловатове, не вылезавшем из нарядов и самых грязных работ. Но сегодня был день возмездия.
Ефрейтор Прокопенко с радостью наплевал бы на традиции срочной службы в Советской Армии, но опасался, что будет не так понят сослуживцами своего же призыва. Поэтому следовал правилам, про себя считая минуты до отбоя, радуясь, что их оставалось все меньше...
Наконец-то желанный отбой. Все встало на свои места, довольный Прокопенко достал из пилотки папиросу и напялив неуставной тельник, посеменил курить в гальюн. Когда он проходил мимо двери, в роту забежал веселый Маловатов и по инерции гаркнул "Стоять, боец! Быстро упал-отжался!", не отдавая себе отчета в том, что карета уже превратилась в тыкву. Прокопенко оглянулся по сторонам, убедился, что офицеров поблизости нет, подошел к Маловатову и с нескрываемым наслаждением врезал тому по зубам...
2.
Петрович терпеть не мог день 8 марта, справедливо полагая, что бабам и так круглый год лафа, не то что им, мужикам, пашущим, как рабы на галерах, ради процветания семейного очага. Настроение портилось, начиная с первого дня весны, а к восьмому уныние достигало своего апогея. В этот день Петрович ненавидел все и вся: проклятых чурок на цветочных базарах, взвинчивающих цены втрое ( Петрович был в этом абсолютно уверен, несмотря на то что сравнивать ему было не с чем ), радостных и веселых людей на улице, а больше всего собственную супругу, которая смотрела на петровичев подарок - суперцептеровскую сковородку - вовсе не с такой радостью, на которую он рассчитывал. Он бы давно послал нахрен все условности, но было неудобно перед набежавшей толпой родственников, поэтому Петрович через силу улыбался женщинам, выдавливал из себя тосты и вместе со всеми смотрел 95-й квартал вместо матча Лиги Европы Металлист - Олимпиакос, который безмозглые европейцы замутили именно в этот день.
Гости разошлись к полуночи, Петрович быстро переключил телевизор на новости и узнал, что Металлист дома продул грекам 0:1. Настроение испортилось окончательно, Петрович открыл бутылку пива и пошел курить на кухню. Наконец-то можно было развалиться в кресле и сбросить с ноющих скул приклеившуюся дежурную улыбку. Уффффф, пережили...
Когда часы над холодильником показали четыре ноля, на кухню зашла жена, окинула взглядом гору немытой посуды в раковине, перевела его на Петровича и опрометчиво ляпнула: "Так, дорогой, ты чего это тут расселся? А ну вперед, мыть тарелки!". Петрович побагровел, ему неожиданно вспомнился боец Маловатов, что так когда-то раздражал его в армии. В памяти Петровича всплыли "сто дней до приказа", удивленные глаза Маловатова, отлетевшего в угол и вытирающего окровавленное лицо. Петрович медленно встал, подошел к супруге и с нескрываемым наслаждением врезал той по зубам...
1.
Ефрейтор Прокопенко терпеть не мог мероприятие с кодовым названием "сто дней до приказа" - день, когда без пяти минут дембеля дружно брили головы и по своей воле превращались в "духов". Дедовщина наоборот, когда только призвавшиеся, но уже хлебнувшие горькую чашу службы бойцы могли, на вполне законных в плане неуставной иерархии основаниях, гонять старослужащих, исполнявших все их приказы не с бессловестной тупой покорностью, а даже наоборот, с этакой лихой удалью, вспоминая, как некогда сами были салагами. Прокопенко вместе со всеми стариками по команде молодых отжимался в кубрике, угрюмо мыл и без того блестевшие очки солдатского туалета и скрипя зубами сносил все придирки месяц назад пришедшего с учебки бойца Маловатова. Ефрейтор ненавидел Маловатова за все: за то, что он был москвичом, что являлось для уроженца Житомирской области Прокопенко грехом поистине непростительным, за то, что он был симпатичным и смышленым парнем, отнюдь не считавшим, что с призывом жизнь закончилась, а так же за то, что к тому по выходным приезжали на КПП такие девчонки, к которым на гражданке бравый ефрейтор даже боялся подойти. Поэтому всю свою накопившуюся злобу Прокопенко как мог вымещал на Маловатове, не вылезавшем из нарядов и самых грязных работ. Но сегодня был день возмездия.
Ефрейтор Прокопенко с радостью наплевал бы на традиции срочной службы в Советской Армии, но опасался, что будет не так понят сослуживцами своего же призыва. Поэтому следовал правилам, про себя считая минуты до отбоя, радуясь, что их оставалось все меньше...
Наконец-то желанный отбой. Все встало на свои места, довольный Прокопенко достал из пилотки папиросу и напялив неуставной тельник, посеменил курить в гальюн. Когда он проходил мимо двери, в роту забежал веселый Маловатов и по инерции гаркнул "Стоять, боец! Быстро упал-отжался!", не отдавая себе отчета в том, что карета уже превратилась в тыкву. Прокопенко оглянулся по сторонам, убедился, что офицеров поблизости нет, подошел к Маловатову и с нескрываемым наслаждением врезал тому по зубам...
2.
Петрович терпеть не мог день 8 марта, справедливо полагая, что бабам и так круглый год лафа, не то что им, мужикам, пашущим, как рабы на галерах, ради процветания семейного очага. Настроение портилось, начиная с первого дня весны, а к восьмому уныние достигало своего апогея. В этот день Петрович ненавидел все и вся: проклятых чурок на цветочных базарах, взвинчивающих цены втрое ( Петрович был в этом абсолютно уверен, несмотря на то что сравнивать ему было не с чем ), радостных и веселых людей на улице, а больше всего собственную супругу, которая смотрела на петровичев подарок - суперцептеровскую сковородку - вовсе не с такой радостью, на которую он рассчитывал. Он бы давно послал нахрен все условности, но было неудобно перед набежавшей толпой родственников, поэтому Петрович через силу улыбался женщинам, выдавливал из себя тосты и вместе со всеми смотрел 95-й квартал вместо матча Лиги Европы Металлист - Олимпиакос, который безмозглые европейцы замутили именно в этот день.
Гости разошлись к полуночи, Петрович быстро переключил телевизор на новости и узнал, что Металлист дома продул грекам 0:1. Настроение испортилось окончательно, Петрович открыл бутылку пива и пошел курить на кухню. Наконец-то можно было развалиться в кресле и сбросить с ноющих скул приклеившуюся дежурную улыбку. Уффффф, пережили...
Когда часы над холодильником показали четыре ноля, на кухню зашла жена, окинула взглядом гору немытой посуды в раковине, перевела его на Петровича и опрометчиво ляпнула: "Так, дорогой, ты чего это тут расселся? А ну вперед, мыть тарелки!". Петрович побагровел, ему неожиданно вспомнился боец Маловатов, что так когда-то раздражал его в армии. В памяти Петровича всплыли "сто дней до приказа", удивленные глаза Маловатова, отлетевшего в угол и вытирающего окровавленное лицо. Петрович медленно встал, подошел к супруге и с нескрываемым наслаждением врезал той по зубам...