Подари мне кино
Да, - сочувственно произнес он. - это очень похоже на землю, но это не земля. В этом вся беда с землеподобными мирами. Все время чувствуешь себя обворованным. АБС // Малыш.
Уже скоро, в ноябре, пятнадцатый день рождения моего старшего сына Ильи, которого уже тринадцать лет нет. И после восьми лет психотерапии я наконец начинаю говорить об этом. И я хочу рассказать здесь одну историю, связанную с его жизнью (и смертью).
Не волнуйтесь, неприятных или страшных деталей не будет, по крайней мере - таких, о которых вы уже подумали. Я не очень люблю дешевые приемы, да в моей ситуации это и не требуется.
Немного вводных. Мне 28 лет, моему мужу 29, Илье около года. Сентябрь 2000-го, Илье ставят диагноз, с которым (вроде бы) не живут. Мы испуганы и очень ограничены в средствах. Врачи мутны: одни говорят, что шансов нет, другие намекают: езжайте в Израиль. Одни говорят: для вас нет донора, другие говорят: в Израиле есть. Те и другие, очевидно, не согласовывают, что нам лучше посоветовать, поэтому мы в абсолютном тупике и отчаянии от их рекомендаций. И еще я немножко беременна.
В это же примерно время мой муж (кинооператор) рассказывает, что у него есть коллеги, сценаристы: Юлия Дамскер и Эдуард Резник. Муж говорит, что они несколько лет жили в Израиле, и знают больше про то, как там да что. Через некоторое время Юля и Эдик включаются и начинают оказывать нам информационную поддержку (как выяснится позже, и мы им). Они переписываются с парой клиник (в Хайфе и еще где-то), муж иногда приносит распечатки этих писем. Израильские врачи реагируют быстро и по делу, ответов на письма ждать не заставляют. Ситуация выглядит не очень безнадежной: некоторые клиники готовы нас взять и донор есть. Единственная задача - побыстрее получить визу и привести ребенка в транспортабельное состояние.
Помощь Юли и Эдика выглядит бесценной. Вообще, когда у тебя есть свободный английский, опыт жизни в Израиле и приятель, у которого жена беременна, а сын болен лейкозом, очень легко быть великодушным. Мне же 28 лет, я беременна, я ни слова не говорю по-английски, у меня нет работы, собственного мобильного, компьютера, не говоря уж об интернете. Я благоговею перед Эдиком и Юлей. Вероятно, поэтому им становятся известны разные подробности нашей жизни.
Например, то, что врачи намекают ехать быстрее: нужно успеть взять пуповинную кровь в родах: на случай, если младший сын подойдет, как донор, ее можно будет использовать для трансплантации.
Например, про то, что визу было получить крайне сложно: почему-то моя мама отказалась предоставить мне необходимые документы, и когда счет уже шел на дни, предпочла поехать за пенсией со своим паспортом вместо того, чтобы дать мне возможность показать его (паспорт) консулу. Как сейчас помню, почему-то к консулу надо было именно в четверг, а мама сказала, что пенсию ей нужно получить немедленно. И на мое предложение получить за паспорт денег в размере пенсии - отказала.
Например, про то, что беседа с консулом была крайне унизительной. Почему-то он спрашивал, крещен ли мальчик, и если да (да!) то зачем?
Не буду больше утомлять вас подробностями. Я рассказываю ровно столько, чтобы можно было понять суть дела.
Нам дали визу, у нас был донор, и клиника в городе, название которого выпало у меня из памяти, была готова нас принять. Билеты у нас были на 10 июня 2001, Илья умер 3го. А Петя родился 19го, в срок. Я почти не помню, что было в последующие несколько месяцев, хотя, полагаю, я как-то выполняла свои обычные дела. А Юля и Эдик сразу исчезли из нашей жизни. Тактичные люди, наверное, не хотели своим присутствием напоминать нам о нашей трагедии.
Примерно через год или около того я очнулась ранним вечером, кажется, летом, посреди большой комнаты у себя дома, с утюгом в правой руке и телевизионным пультом в левой. Видимо, до пробуждения я гладила детскую одежду (снова беременная) и переключала ТВ с канала на канал, чтобы найти то, что меня развлечет. Шел какой-то сериал, наподобие тех, которые обычно снимал на работе мой муж. Миниатюрная брюнетка, похожая на меня, маленький ребенок, больной лейкозом, муж, от которого надо снова забеременеть, чтобы родить донора, Израильский консул, который не верит документам, нехорошие родные, которые препятствую выезду мамы с ребенком за рубеж. Плюс дополнительная любовная линия, чтобы оживить напряженный сюжет.
Дальше, как в кино: поползли титры, и я понимала, что надо успеть прочесть имена авторов сценария. И уже не очень удивилась, заметив: Юлия Дамскер, Эдуард Резник. И как только титры уплыли совсем, входная дверь открылась, и вошел муж.
Следующий фрагмент истории не имеет прямого отношения к тому, о чем я рассказываю. Но он хорош, как дополнительная краска. И к нему требуется небольшое вступление, вот оно:
Я понимаю, почему люди, потерявшие ребенка, часто разводятся, и могу рассказать, как я это понимаю. Человек в горе создает вокруг себя очень чувствительное поле. Поступки других людей выглядят в нем совсем не так, как всегда. В народе это называется «друг познается в беде», но мне кажется, что это слишком примитивно. Человек в горе может отталкивать самых хороших людей потому, что они ведут себя не так, как ему сейчас требуется, а объяснять у него нет сил. И, напротив, самые обыкновенные, но аккуратные и устойчивые люди могут оставаться с этим человеком, потому что у них есть силы подбирать подходы к нему. Поэтому-то необходимо, чтобы все это умели психологи. Так вот, супруги, потерявшие ребенка, разводятся обычно потому, что они никак не могут являться друг для друга такими людьми. Это с нами и произошло.
Одним из первых (но не первым) эпизодов, указавших на это, был тот самый, когда мой муж пришел домой, застав меня с пультом. Не очень хорошо владея слогом, я рассказала, о том, что я только что видела. На что мой муж ответил:
-- Зачем ты мне это рассказала? Мне еще с ними работать.
***
Наверное, здесь место для какого-то вывода, для морали? Мне всегда плохо это дается. Поэтому, мне ближе американская (и европейская) манера выражать вслух некоторые чувства: я очень удивлена. Юля и Эдик, я до сих пор очень удивлена. Когда мой психотерапевт (мне с моей историей, чтобы работать психотерапевтом, нужно вечно ходить к своему психотерапевту) слушал все это, челюсть у него отвисла примерно так же, как у меня, когда я стояла беременная, с пультом и утюгом. Потом он спросил: «Что остановило тебя позвонить им и сказать, что ты думаешь?». Честно говоря, я не знаю. Вероятнее всего, я боялась рассердить мужа, ведь ему с ними еще было работать. Но в целом, я думаю, у меня вообще (в отличие от Юли с Эдиком) была довольно рабская психология.
Сейчас, когда я готова это сделать, оказалось, что контакты утрачены. Я немного погуглила, обнаружила, что сериал «Подари мне жизнь» (2003) был тепло встречен зрителем (полагаю, мальчику в кино удачно пересадили костный мозг, а его мама нашла личное счастье). И быстро поняла, что гораздо быстрее и проще можно донести до Эдика Резника и Юлии Дамскер, что я думаю, написав такой текст. Так что, репост и комментарии приветствуются. Спасибо тем, кто дочитал.
P.S. Честно говоря, у меня еще была вполне естественная мысль как-то использовать вас, Эдик и Юля, в своей работе (как вы использовали нас в своей), но я еще не придумала, в качестве иллюстрации чего вы подойдете. Может быть, коллеги подадут идей? Подписывайтесь на комментарии.
UPD: https://www.facebook.com/edward.reznik
https://www.facebook.com/julia.damsker
UPD от 28 сентября: Эдуард пишет, Юлия сценарий не писала, и, что характерно, просит извинений. Не ясно, за что извиняться, если по версии Эдуарда, сценарий, это хорошо (а кино и вообще отлично). Поэтому просто дублирую: Юлия не писала. Она была просто музой. И завершим на этом.
Зы. http://maria-psy.ru/?q=psiholog-eduard-reznik
Оказывается, Эдуард -- теперь психолог. Активно помогает людям.