Не понимаю, почему сотрудники отделов по борьбе с экономическими преступлениями...
...а также офицеры подразделений, отвечающих за борьбу со спонсированием терроризма ВСУ, стесняются произнести такие вроде бы простые русские мужские слова, как: "Бандера - пидарас"? Ну, допустим, рядом с ними в комнате сидят другие офицеры, женского пола, и товарищу капитану неловко при них говорить матное. Но я же предлагаю и софт-вариант: "Бандера - лицо нетрадиционной сексуальной ориентации". Я всегда готов пойти навстречу людям, которые защищают меня от экономических преступлений и противостоят спонсированию терроризма. Международного причем. Но даже такая упрощенная форма недоступна для выговаривания сотрудниками экономической борьбы против контртерроризма. Капитан, настоящий мужик, может быть даже ветеран, начинает мяться, как девочка, а потом и вовсе бросает трубку. Между прочим, так и не предотвратив замысленное в отношении меня экономическое преступление.
Я считаю, что руководство МВД должно изыскать в своем бюджете средства для массового логопедирования сотрудников своих экономических и противоэкономических подразделений. Чтобы хотя бы слова: "нетрадиционной сексуальной ориентации" они могли выговорить без проблем. А то ведь люди свой долг исполнить не могут. А когда не могут исполнить долг - это влечет за собой лавинообразное накапливание долговых обязательств.
Или вот тоже, звонит девушка, судя по голосу - светлый и жизнерадостный человек, просто солнечный зайчик:
И прямо таки лучась и звеня человеческой добротой хочет рассказать мне, какой уникальный шанс приобрести элитную недвижимость она готова мне предоставить. Но стоит только спросить, какое белье на ней надето: белое, черное кружевное, а может и вовсе без белья, свет почему-то гаснет, а в серебряном звоне прорезываются дребезжащие нотки. Нет, она все еще готова предоставить мне этот выпадающий раз в жизни шанс, но искренность и энтузиазм куда-то пропали. И это, черт возьми, обидно. Обидно, когда все, что девушке от тебя нужно - это чтобы ты купил квартиру в элитном жилом комплексе. А просто, по-человечески, рассказать, почему она сегодня надела черные трусики (или, допустим, красные) - это она, видите ли, не хочет. Стыдно должно быть за такую черствость.
Или вот, к примеру, звонит мне родная дочь. Кровиночка моя, моя принцесса, моя радость, можно сказать:
И вместо того, чтобы спросить: "Папа, как дела? Как колени? Сел, наконец, на диету? Я волнуюсь, нельзя в твоем возрасте столько жрать. Да и в любом возрасте тоже." Вместо того, чтобы поинтересоваться, как я живу, совсем один, мое дитя начинает с истерическими рыданиями кричать, что она повредила машину какого-то важного чиновника, на нее заводят уголовное дело, и только если я переведу ей сто тысяч рублей, она сможет избежать тюрьмы. Положим, сто тысяч рублей у меня есть. Не то, чтобы они прямо были лишние, но есть. Но почему я должен по первому требованию переводить их человеку, который за двадцать или сколько там лет, не помню, ни разу мне не позвонила? Это, в конце концов, просто по-человечески обидно. Тем более, что я тут вспомнил: у меня и дочери-то никакой нет.
Какая в этой истории мораль?
Просто, знаете, нужно быть добрее друг к другу. Ну и как-то договариваться, чтобы не звонить всем вместе в один день. Да еще вечером, когда человек задержался на работе. Как-то надо координировать усилия. И вам проще будет, и мне.