От рая утерянного к раю обретенному.
Долгое время считалось, что на сушу наших предков выгнала засуха. На Континенте древнего красного песчаника, лежащем в экваториальных широтах, свирепствовали засухи, и лопастеперые рыбы, попавшие в западню пересыхающих заливов, отчаянно пытались уползти в сторону воды. По мере того, как они судорожно пытались вернуться в утраченный рай, из них отбирались наиболее приспособленные к передвижению по суше.
Раннедевонское побережье
Эта популярная и легкая для понимания гипотеза весьма сомнительна. У нас как бы есть луна. Представьте себе, какой ширины должен быть пересохший перешеек, чтобы рыбы не могли вернуться в море с очередным приливом... и как же они его переползут-то? Ну и сама идея того, что рыбы будут целенаправленно пытаться уползти в море - вызывает сомнения. Хорошо прогреваемое мелководье с обилием пищи - да они там будут охотиться, пока не станет слишком поздно.
Среднедевонское побережье
Тем более, что Павел Дмитриевич Крынин еще в 1949 году с чисто геологической точки зрения опроверг идею засушливости Old Red Sandstone. Получалась кафкианская ситуация - сама идея жестоких засух давно опровергнута, но 95% исходит из того, что она была. Чтобы взорвать сложившийся консенсунс, нужны были новые находки, сделанные в последние 25 лет.
Пейзаж позднего девонского побережья
Нэ так всё было, савсэм не так. Жизнь - это сила, которая медленно, но верно перемалывает среду под себя. Тонкие зеленые плети ползли на сушу, их смывало бурными потоками стекающей в море воды, но они ползли, и переплетались, и проникали корнями в камни. Узкая полоска побережья обрастала почвой, эфемерные ручейки превращались в реки, и граница между водой и сушей стабилизировалась. Образовались обширные болота, стабильные мелководья, заполненные гниющими стволами, корнями. Жизнь процвела и размножилась.
Лопастеперые рыбы были рады такому повороту событий. На кишащих жизнью мелководьях им пришлось учиться ползать через завалы, по корням, зарослям, грязи. Чем дальше зайдешь, тем больше там пищи и меньше хищников. Ходить наши предки научились еще в воде, будучи рыбами.
Пандерихтис, Латвия, 380 миллионов лет назад. Голова, как у тетрапод, сочленения черепа снаружи уже заросли, но внутри остались. Лишние плавники исчезли. Позвоночный столб окостенел уже по всей длине. Но пока еще плавники, а не лапы.
Элпистостега, родственница пандерихтиса из Канады.
Тиктаалик, арктическая Канада, 375 миллионов лет назад. Дышит еще жабрами, но уже есть шея. Напоминает крокодильчика, и жил, видимо примерно так же - у поверхности и берегов.
Позвоночник не окостенел целиком, зато есть ребра внахлест - значит, ему нужно было поддерживать свой вес. Плавники еще без пальцев, но уже есть аналог запястья. То есть это чудо-юдо буквально ходило на плавниках
Закусил... тиктаалик мог достигать 2 метров в длину, и уж точно не был менее метра.
Но и обзаведясь пальцами, тераподы, судя по всему, продолжали еще долго жить в основном не на суше.
Элгинерптон, 375 миллионов лет, Шотландия. Конечности уже явно не рыбьи, но в челюстях сохраняются признаки элпистостегиевых. Вместе со своим латвийским родственником, Обручевихтисом, представлял собой "фальстарт" - ветвь эволюционного древа, слишком рано отошедшую от основного ствола и просуществовавшую недолго.
Здесь он более брутален. Ступни не сохранились, поэтому художники из осторожности рисуют нечто среднее между кистью и плавником.
Акантостега. Гренландия. 365 миллионов лет. Явный тетрапод, с пальцами, аж восемью на каждой лапе. Но вот ходить по суше не могла - позвоночник не окостенел, ребра маленькие, бедро слабо прикреплено. Зато есть внутренние жабры, боковая линия, хвост с плавником.
Жила в реках, воздух могла заглатывать с поверхности.
Вентастега, Латвия, 365 миллионов лет. напоминает акантостегу и тиктаалика
Тулерпетон, Тула, 365 миллионов лет. В отличие от других найденных тетрапод этого периода жил не в реке, а в устье под влиянием моря. Теоретически мог распространяться через моря на другие континенты. Вполне может быть, что именно тулерпетон или кто-то из его неизвестных родственников стал нашим предком - по крайней мере его плечо более всех напоминает каменноугольных амфибий.
Внутренние жабры уже утеряны, но сохранился элемент плечевого пояса, который уже утерян ихтиостегой и гинерпетоном.
Ихтиостега, которую долго воспринимали как наземного тетрапода, после последних реконструкций стала водной, хотя и имеющей возможность выходить на берег. Возможно, так, как это делают тюлени. Да и пальцев у нее не пять, как считалось раньше, а семь.
Ни она, ни более наземный гинерпетон не похожи на наших предков. Лишь в 2002 году Педерпеса, метровую пятипалую наземную амфибию из Шотландии, 359-345 миллионов лет назад, переклассифицировали из неизвестных лопастеперых. Так в зияющей 20-миллионолетней дыре появился первый кирпичик моста от девонских полуводных тетрапод к каменноугольному разнообразию.
Раннедевонское побережье
Эта популярная и легкая для понимания гипотеза весьма сомнительна. У нас как бы есть луна. Представьте себе, какой ширины должен быть пересохший перешеек, чтобы рыбы не могли вернуться в море с очередным приливом... и как же они его переползут-то? Ну и сама идея того, что рыбы будут целенаправленно пытаться уползти в море - вызывает сомнения. Хорошо прогреваемое мелководье с обилием пищи - да они там будут охотиться, пока не станет слишком поздно.
Среднедевонское побережье
Тем более, что Павел Дмитриевич Крынин еще в 1949 году с чисто геологической точки зрения опроверг идею засушливости Old Red Sandstone. Получалась кафкианская ситуация - сама идея жестоких засух давно опровергнута, но 95% исходит из того, что она была. Чтобы взорвать сложившийся консенсунс, нужны были новые находки, сделанные в последние 25 лет.
Пейзаж позднего девонского побережья
Нэ так всё было, савсэм не так. Жизнь - это сила, которая медленно, но верно перемалывает среду под себя. Тонкие зеленые плети ползли на сушу, их смывало бурными потоками стекающей в море воды, но они ползли, и переплетались, и проникали корнями в камни. Узкая полоска побережья обрастала почвой, эфемерные ручейки превращались в реки, и граница между водой и сушей стабилизировалась. Образовались обширные болота, стабильные мелководья, заполненные гниющими стволами, корнями. Жизнь процвела и размножилась.
Лопастеперые рыбы были рады такому повороту событий. На кишащих жизнью мелководьях им пришлось учиться ползать через завалы, по корням, зарослям, грязи. Чем дальше зайдешь, тем больше там пищи и меньше хищников. Ходить наши предки научились еще в воде, будучи рыбами.
Пандерихтис, Латвия, 380 миллионов лет назад. Голова, как у тетрапод, сочленения черепа снаружи уже заросли, но внутри остались. Лишние плавники исчезли. Позвоночный столб окостенел уже по всей длине. Но пока еще плавники, а не лапы.
Элпистостега, родственница пандерихтиса из Канады.
Тиктаалик, арктическая Канада, 375 миллионов лет назад. Дышит еще жабрами, но уже есть шея. Напоминает крокодильчика, и жил, видимо примерно так же - у поверхности и берегов.
Позвоночник не окостенел целиком, зато есть ребра внахлест - значит, ему нужно было поддерживать свой вес. Плавники еще без пальцев, но уже есть аналог запястья. То есть это чудо-юдо буквально ходило на плавниках
Закусил... тиктаалик мог достигать 2 метров в длину, и уж точно не был менее метра.
Но и обзаведясь пальцами, тераподы, судя по всему, продолжали еще долго жить в основном не на суше.
Элгинерптон, 375 миллионов лет, Шотландия. Конечности уже явно не рыбьи, но в челюстях сохраняются признаки элпистостегиевых. Вместе со своим латвийским родственником, Обручевихтисом, представлял собой "фальстарт" - ветвь эволюционного древа, слишком рано отошедшую от основного ствола и просуществовавшую недолго.
Здесь он более брутален. Ступни не сохранились, поэтому художники из осторожности рисуют нечто среднее между кистью и плавником.
Акантостега. Гренландия. 365 миллионов лет. Явный тетрапод, с пальцами, аж восемью на каждой лапе. Но вот ходить по суше не могла - позвоночник не окостенел, ребра маленькие, бедро слабо прикреплено. Зато есть внутренние жабры, боковая линия, хвост с плавником.
Жила в реках, воздух могла заглатывать с поверхности.
Вентастега, Латвия, 365 миллионов лет. напоминает акантостегу и тиктаалика
Тулерпетон, Тула, 365 миллионов лет. В отличие от других найденных тетрапод этого периода жил не в реке, а в устье под влиянием моря. Теоретически мог распространяться через моря на другие континенты. Вполне может быть, что именно тулерпетон или кто-то из его неизвестных родственников стал нашим предком - по крайней мере его плечо более всех напоминает каменноугольных амфибий.
Внутренние жабры уже утеряны, но сохранился элемент плечевого пояса, который уже утерян ихтиостегой и гинерпетоном.
Ихтиостега, которую долго воспринимали как наземного тетрапода, после последних реконструкций стала водной, хотя и имеющей возможность выходить на берег. Возможно, так, как это делают тюлени. Да и пальцев у нее не пять, как считалось раньше, а семь.
Ни она, ни более наземный гинерпетон не похожи на наших предков. Лишь в 2002 году Педерпеса, метровую пятипалую наземную амфибию из Шотландии, 359-345 миллионов лет назад, переклассифицировали из неизвестных лопастеперых. Так в зияющей 20-миллионолетней дыре появился первый кирпичик моста от девонских полуводных тетрапод к каменноугольному разнообразию.