Неотвеченный вопрос
Каждый год (с перерывом на войну), начиная с 1926-го, в Гарвардском университете избранный деятель искусства читает курс лекций памяти Чарльза Элиота Нортона. Лекции эти посвящены поэзии "в самом широком смысле слова", в том числе и музыке. Среди композиторов, дававших нортоновские лекции, Хиндемит, Стравинский, Копленд, Берио. Сезон 1973-1974 гг. достался Леонарду Бернстайну.
Этот цикл лекций был записан на видео и издан в виде книги. Я уже писал о Бернстайне как о выдающемся популяризаторе классической музыки в 20-м веке в посте о его "детских" концертах. Шесть гарвардских лекций под общим названием "The Unanswered Question" адресованы более взрослому поколению. Бернстайн не стесняется сложных слов, специальных терминов и чувствует себя полностью раскованным.
Неотвеченный вопрос, которым он задается на первой лекции, звучит так: Whither music? Куда движется музыка (в двадцатом веке)? Чтобы подобраться к ответу, профессор начинает издалека. В первых трех лекциях Бернстайн фактически предлагает лингвистический анализ музыки на основе теории Хомского. Называются они, соответственно, Musical Phonology, Musical Syntax и Musical Semantics. Как всегда у Бернстайна, это необычайно интересно, увлекательно, глубоко, со множеством примеров и шуток. Вот приблизительно, как это происходило.
В четвертой лекции, The Delights and Dangers of Ambiguity, происходит переход от "теоретико-лингвистической" части к музыкально-исторической. Бернстайн рассказывает об усложнении тонального языка в 19-ом веке. Наконец, две оставшиеся лекции, The Twentieth Century Crisis и The Poetry of Earth, посвящены противостоянию тональной и атональной музыки в двадцатом веке. Бернстайн симпатизирует обеим сторонам (он и сам писал музыку обоих типов), но общее впечатление "победы" тональности от просмотра всего цикла несомненно создается.
Важной частью гарвардских лекций являются концерты, вплетенные Бернстайном и Нью-Йоркским филармоническим оркестром в повествование. Так, в их исполнении звучат произведения Моцарта, Вагнера, Малера и даже (полностью) "Царь Эдип" Стравинского. В ключевой пятой лекции Бернстайн наконец показывает сочинение, давшее название циклу, - "Неотвеченный вопрос" (1906 г.) Чарльза Айвза. Однако интерпретирует он его по-своему, отходя от айвзовской "космической драмы" к музыкальной драме двадцатого века.
Исп. артисты Нью-Йоркского филармонического оркестра, дир. Леонард Бернстайн
There are three orchestral elements involved: the string ensemble, a solo trumpet and a woodwind quartet. The strings do indeed play pianissimo throughout with no changes in tempo as Ives says, but more important as anything about druids they are playing pure tonal triads.
And against this slow sustained purely diatonic background the trumpet intermittently poses his question, a vague non-tonal phrase. [1:35-1:45] And each time it is answered by the wind group in an equally vague, amorphous way. [2:04-2:13] The repeated question remains more or less the same [2:27 и далее] but the answers grow more and more ambiguous and hectic [2:45 и далее] until the final answer emerges as utter gibberish [4:54]. But throughout it all those strings have maintained their diatonic serenity imperturbable. And when the trumpet asks his question for the last time [5:38], whither music, there is no further answer except for those strings quietly prolonging their pure G major triad into eternity.
Is that luminous final triad the answer? Is tonality eternal? Immortal? Many have thought so and some still do. And yet that trumpet's question hangs in the air unresolved troubling our calm.
Этот цикл лекций был записан на видео и издан в виде книги. Я уже писал о Бернстайне как о выдающемся популяризаторе классической музыки в 20-м веке в посте о его "детских" концертах. Шесть гарвардских лекций под общим названием "The Unanswered Question" адресованы более взрослому поколению. Бернстайн не стесняется сложных слов, специальных терминов и чувствует себя полностью раскованным.
Неотвеченный вопрос, которым он задается на первой лекции, звучит так: Whither music? Куда движется музыка (в двадцатом веке)? Чтобы подобраться к ответу, профессор начинает издалека. В первых трех лекциях Бернстайн фактически предлагает лингвистический анализ музыки на основе теории Хомского. Называются они, соответственно, Musical Phonology, Musical Syntax и Musical Semantics. Как всегда у Бернстайна, это необычайно интересно, увлекательно, глубоко, со множеством примеров и шуток. Вот приблизительно, как это происходило.
Click to viewВ четвертой лекции, The Delights and Dangers of Ambiguity, происходит переход от "теоретико-лингвистической" части к музыкально-исторической. Бернстайн рассказывает об усложнении тонального языка в 19-ом веке. Наконец, две оставшиеся лекции, The Twentieth Century Crisis и The Poetry of Earth, посвящены противостоянию тональной и атональной музыки в двадцатом веке. Бернстайн симпатизирует обеим сторонам (он и сам писал музыку обоих типов), но общее впечатление "победы" тональности от просмотра всего цикла несомненно создается.
Важной частью гарвардских лекций являются концерты, вплетенные Бернстайном и Нью-Йоркским филармоническим оркестром в повествование. Так, в их исполнении звучат произведения Моцарта, Вагнера, Малера и даже (полностью) "Царь Эдип" Стравинского. В ключевой пятой лекции Бернстайн наконец показывает сочинение, давшее название циклу, - "Неотвеченный вопрос" (1906 г.) Чарльза Айвза. Однако интерпретирует он его по-своему, отходя от айвзовской "космической драмы" к музыкальной драме двадцатого века.
Исп. артисты Нью-Йоркского филармонического оркестра, дир. Леонард Бернстайн
There are three orchestral elements involved: the string ensemble, a solo trumpet and a woodwind quartet. The strings do indeed play pianissimo throughout with no changes in tempo as Ives says, but more important as anything about druids they are playing pure tonal triads.
And against this slow sustained purely diatonic background the trumpet intermittently poses his question, a vague non-tonal phrase. [1:35-1:45] And each time it is answered by the wind group in an equally vague, amorphous way. [2:04-2:13] The repeated question remains more or less the same [2:27 и далее] but the answers grow more and more ambiguous and hectic [2:45 и далее] until the final answer emerges as utter gibberish [4:54]. But throughout it all those strings have maintained their diatonic serenity imperturbable. And when the trumpet asks his question for the last time [5:38], whither music, there is no further answer except for those strings quietly prolonging their pure G major triad into eternity.
Is that luminous final triad the answer? Is tonality eternal? Immortal? Many have thought so and some still do. And yet that trumpet's question hangs in the air unresolved troubling our calm.