выйти замуж за капитана
объявление победителем Венецианского фестиваля "Возвращения" (2003), дебютного фильма Андрея Звягинцева произвело неизгладимое впечатление на российскую публику. Звягинцева сразу назвали новым Тарковским. благо имя позволяет. но стоит ли относить к наследникам Андрея Арсеньевича всех кто затрагивает взаимоотношения ребёнка и взрослого и хорошо умеет снять пейзаж?
в новом фильм Звягинцева "Изгнание" (2007), поставленном по мотивам рассказа Сарояна, семейная пара Алекс и Вера (шведка Мария Бонневи) с двумя детьми едут отдохнуть в глухую южнороссийскую провинцию, в пустующий дом брата Алекса - Марка (Балуев), бандита. летняя природа шепчет и казалось бы всё располагает к отличному отдыху. но уже в начальных сценах фильма чувствуется напряжённость между супругами. вечером, сидя на веранде Вера сообщает Алексу, что беременна, от другого. изменившись лицом Алекс уходит по дороге к станции, на пол-пути, правда, возвращается.
играет Алекса знакомый нам по фильму "Возвращение" артист Лавроненко. играет отлично, как и все актёры впрочем, за что и получил приз в Каннах. опять типаж мужчины склонного командовать, распоряжаться, руки в карманы, "освободишься - подойди", "да, разрешаю". суровый отец, глава маленького клана. однако он далеко зашёл в своём таком естественном мачизме.
Вера больше не хочет с ним жить. он изменился, стал чужим. как герой Николсона в "Сиянии" или Кассаветиса в "Ребёнке Розмари". это не тот мужчина, за которого она выходила замуж, любила, рожала. именно поэтому она идёт на сознательную ложь, что ребёнок не от него. такая вот, вполне по муратовски провокационная перемена участи.
истина выясняется только в конце фильма. поэтому мы видим оскорблённого Алекса, решающего, что же ему делать с неверной. брат Марк говорит ему - что не решишь, всё будет правильно, помилуешь или убьёшь. все в мужских руках. "Вера, ты понимаешь, что ты в беде?"
если женщина беременна от другого - то она, конечно, в беде, а выяснять что к чему совершенно не обязательно. по репликам героев можно предположить, что она забеременела от коллеги Алекса Роберта, пока он был в отъезде. дети замечают перемену в отношениях родителей, но не понимают. сын даже ябедничает отцу на мать, только усугубляя кризис. Алекс даже не пытается списать поступок жены на неконтролируемое желание.
Звягинцев очень тонко противопоставляет несколько психологических состояний. детское - невинное, радующееся природе, не осознающее. второе - взрослые, друзья Веры и Алекса, житейский опыт, но они не знают, что произошло с главными героями. мы же наблюдаем за ситуацией, зная практически всё. кроме одной детали, которую на время утаил режиссёр - то ли демиург, то ли детективщик.
поэтому зритель выстраивает своё мнение с точки зрения, знаний Алекса и Марка. под критическое осмысление в первую попадает мужская позиция. но чтобы сделать это нам надо максимально внимательно понять, что же творится с Верой.
Вера молча сносит побои мужа. разражённо-торопливо соглашается на предложенный мужем антисанитарный, подпольный аборт, врачей, приведённых Марком. и под конец принимает снотворное, уходит из жизни, бросая мужа и двух детей. тотальная (пожалуй, даже слишком) непроговариемость отношений главных героев. сталкиваются два холодных айсберга. сила противопоставленная силе.
фильм безусловно о гордыне. мужской, женской. страдают дети. после смерти Веры умирает от инфаркта Марк. резко теряет свою уверенность Алекс. его холеное лицо становится растерянным лицом вдовца.
дочь Ева читает из Библии значимый для понимания фильма отрывок о любви, которая "все терпит, все переносит, всему верит, на все надеется, она не радуется неправде, а радуется истине." отрывок звучащий в "Андрее Рублёве". зеркала и текущая вода. есть и дом, стоящий посреди природы как в "Жертвоприношении". путешествие из урбанистического города к природе и обратно как в "Сталкере". перестук колёс вагонов за окном оттуда же. бергмановское выяснение отношений между мужчиной и женщиной. наклонный ланшафт из его же "Часа волка". дедушка, показывающий внуку маленького брессоновского ослика. мост, прекинутый через овраг, как через бурную реку рядом с домом Эммы Бовари у Сокурова. щедрая природа и отцовский деспотизм как в "Отце-хозяине" братьев Тавиани.
это можно представляться отдельными моментами как эпигонство, частично так и есть, к тому же я не во всей цитатности уверен. но тут ещё дело в другом. выросло новое поколение режиссёров, для которых метафизическая притча соотнесённая с реалиями современной жизни стала обычным жанром кинематографа. как для Тарантино и братьев Коэнов цитирование приемов и деталей из шедевров фильмов "нуар" и гангстерских боевиков.
стоит вспомнить обращение к чеховской классике и игру с советским стилем у Дыховичного. интерпретирование Лескова и цитирование Трюффо в "Подмосковных вечерах" Тодоровского. опять же Лесков в "Эйфории" Вырыпаева. наконец препарировавший немое кино "Моё сердце в горах" Хамдамова, снятый также по рассказу Сарояна.
Тарковский и Бергман шли почти нехоженными тропами. Звягинцев в "Изгнании" как бы отрабатывает некую обязательную программу. отрабатывает её цитатно и несколько механистично. городская среда, сцены в ней и в поезде совершенно не удались не ему, ни оператору. они пусты, неатмосферны, безжизненны. чувствуется, что им, по-михалковски воспитанным на живописи русских передвижников, для воссоздания города не хватает точки отсчёта. флэшбеки разрушают завершённость и плавность течения истории и выглядят лишним довеском.
зато прекрасны, очень живы, глубоки и естественны сцены на природе и в полузаброшенном доме. схожий переход от урабанистистического к природному и чем-то похожих героев я видел в фильме литовца Шарунаса Бартаса "Семь невидимок". Бартасу в фильме удалось абсолютно всё. но звягинцевцевский, пусть и не во всём получившийся, размах впечатляет не меньше.
совершенно осмысленно он выбирает архетипический подход к обрисовке героев. делает темой фильма важный для любого общества и времени мотив и отношения между родственниками. усердно обращается к известным культурным и религиозным мифам. всё это делает его не вторым Тарковским или Бергманом, а лидером молодой российской режиссуры.
в новом фильм Звягинцева "Изгнание" (2007), поставленном по мотивам рассказа Сарояна, семейная пара Алекс и Вера (шведка Мария Бонневи) с двумя детьми едут отдохнуть в глухую южнороссийскую провинцию, в пустующий дом брата Алекса - Марка (Балуев), бандита. летняя природа шепчет и казалось бы всё располагает к отличному отдыху. но уже в начальных сценах фильма чувствуется напряжённость между супругами. вечером, сидя на веранде Вера сообщает Алексу, что беременна, от другого. изменившись лицом Алекс уходит по дороге к станции, на пол-пути, правда, возвращается.
играет Алекса знакомый нам по фильму "Возвращение" артист Лавроненко. играет отлично, как и все актёры впрочем, за что и получил приз в Каннах. опять типаж мужчины склонного командовать, распоряжаться, руки в карманы, "освободишься - подойди", "да, разрешаю". суровый отец, глава маленького клана. однако он далеко зашёл в своём таком естественном мачизме.
Вера больше не хочет с ним жить. он изменился, стал чужим. как герой Николсона в "Сиянии" или Кассаветиса в "Ребёнке Розмари". это не тот мужчина, за которого она выходила замуж, любила, рожала. именно поэтому она идёт на сознательную ложь, что ребёнок не от него. такая вот, вполне по муратовски провокационная перемена участи.
истина выясняется только в конце фильма. поэтому мы видим оскорблённого Алекса, решающего, что же ему делать с неверной. брат Марк говорит ему - что не решишь, всё будет правильно, помилуешь или убьёшь. все в мужских руках. "Вера, ты понимаешь, что ты в беде?"
если женщина беременна от другого - то она, конечно, в беде, а выяснять что к чему совершенно не обязательно. по репликам героев можно предположить, что она забеременела от коллеги Алекса Роберта, пока он был в отъезде. дети замечают перемену в отношениях родителей, но не понимают. сын даже ябедничает отцу на мать, только усугубляя кризис. Алекс даже не пытается списать поступок жены на неконтролируемое желание.
Звягинцев очень тонко противопоставляет несколько психологических состояний. детское - невинное, радующееся природе, не осознающее. второе - взрослые, друзья Веры и Алекса, житейский опыт, но они не знают, что произошло с главными героями. мы же наблюдаем за ситуацией, зная практически всё. кроме одной детали, которую на время утаил режиссёр - то ли демиург, то ли детективщик.
поэтому зритель выстраивает своё мнение с точки зрения, знаний Алекса и Марка. под критическое осмысление в первую попадает мужская позиция. но чтобы сделать это нам надо максимально внимательно понять, что же творится с Верой.
Вера молча сносит побои мужа. разражённо-торопливо соглашается на предложенный мужем антисанитарный, подпольный аборт, врачей, приведённых Марком. и под конец принимает снотворное, уходит из жизни, бросая мужа и двух детей. тотальная (пожалуй, даже слишком) непроговариемость отношений главных героев. сталкиваются два холодных айсберга. сила противопоставленная силе.
фильм безусловно о гордыне. мужской, женской. страдают дети. после смерти Веры умирает от инфаркта Марк. резко теряет свою уверенность Алекс. его холеное лицо становится растерянным лицом вдовца.
дочь Ева читает из Библии значимый для понимания фильма отрывок о любви, которая "все терпит, все переносит, всему верит, на все надеется, она не радуется неправде, а радуется истине." отрывок звучащий в "Андрее Рублёве". зеркала и текущая вода. есть и дом, стоящий посреди природы как в "Жертвоприношении". путешествие из урбанистического города к природе и обратно как в "Сталкере". перестук колёс вагонов за окном оттуда же. бергмановское выяснение отношений между мужчиной и женщиной. наклонный ланшафт из его же "Часа волка". дедушка, показывающий внуку маленького брессоновского ослика. мост, прекинутый через овраг, как через бурную реку рядом с домом Эммы Бовари у Сокурова. щедрая природа и отцовский деспотизм как в "Отце-хозяине" братьев Тавиани.
это можно представляться отдельными моментами как эпигонство, частично так и есть, к тому же я не во всей цитатности уверен. но тут ещё дело в другом. выросло новое поколение режиссёров, для которых метафизическая притча соотнесённая с реалиями современной жизни стала обычным жанром кинематографа. как для Тарантино и братьев Коэнов цитирование приемов и деталей из шедевров фильмов "нуар" и гангстерских боевиков.
стоит вспомнить обращение к чеховской классике и игру с советским стилем у Дыховичного. интерпретирование Лескова и цитирование Трюффо в "Подмосковных вечерах" Тодоровского. опять же Лесков в "Эйфории" Вырыпаева. наконец препарировавший немое кино "Моё сердце в горах" Хамдамова, снятый также по рассказу Сарояна.
Тарковский и Бергман шли почти нехоженными тропами. Звягинцев в "Изгнании" как бы отрабатывает некую обязательную программу. отрабатывает её цитатно и несколько механистично. городская среда, сцены в ней и в поезде совершенно не удались не ему, ни оператору. они пусты, неатмосферны, безжизненны. чувствуется, что им, по-михалковски воспитанным на живописи русских передвижников, для воссоздания города не хватает точки отсчёта. флэшбеки разрушают завершённость и плавность течения истории и выглядят лишним довеском.
зато прекрасны, очень живы, глубоки и естественны сцены на природе и в полузаброшенном доме. схожий переход от урабанистистического к природному и чем-то похожих героев я видел в фильме литовца Шарунаса Бартаса "Семь невидимок". Бартасу в фильме удалось абсолютно всё. но звягинцевцевский, пусть и не во всём получившийся, размах впечатляет не меньше.
совершенно осмысленно он выбирает архетипический подход к обрисовке героев. делает темой фильма важный для любого общества и времени мотив и отношения между родственниками. усердно обращается к известным культурным и религиозным мифам. всё это делает его не вторым Тарковским или Бергманом, а лидером молодой российской режиссуры.