итак, имперская инквизиция
Продолжаем читать про "Форт".
Заявки в инквизицию, Айры и Ани Хакимовой были довольно подробными и с завихрениями. А вот про Игоря мне дали пару строк "краснодеревщик и родителей съели демоны".
Получившегося палача в итоге Волк обозвал "тонкочувствующей няшечкой", но Игорь все равно в итоге не заехал, так что с его пыточным чемоданчиком таскалась по полигону хрупкая монашка. Айры в итоге тоже не было, но с ролью Очень Крутого Инквизитора (про нее позже) вполне справилась Сова.
Я не боюсь ни огня, ни острого слова. Учителя хорошие попались. Я умею плакать, когда надо, и смеяться, когда уже не надо ничего.
Я люблю засахаренные орешки и шоколад. Маленьких детей, воплощение невинности и чистоты, и смешных толстолапых щенков. Мне по душе народные танцы на ярмарочной площади и высокие, окутанные тишиной своды библиотек.
Мое оружие - Вера. И Слово.
Император меня хранит.
Почему я смотрю на вас снизу вверх? Заикаюсь и мну в руках оборку юбки? Тихо говорю и еще тише подхожу?
Ну, так вы не опасны. Только настоящему противнику стоит показывать истинное лицо. И уж поверьте, вы не хотите его увидеть.
Маски, бесконечные маски.
Хороший охотник не просто прячется в лесу, он становится, ощущает себя его частью. Он даже пахнет лесом. Только тогда получается добыть достойную добычу.
Во имя Императора и Именем его.
А я привыкла к хорошей добыче.
Высокая строгая женщина протянула мне стопку бумаг.
- Здесь распоряжения, на случай моей смерти. Но в связи с этим нам предстоит серьезная работа.
Я, почтительно кивнув, бегло просмотрела бумаги. Взгляд выхватил отдельные фразы:
“...обеспечить отделение головы от тела... при транспортировке зафиксировать ...серебро и соль... кремация... штатный демонолог…”
Видно на моем лице было большими буквами написано недоумение, что Алессия даже улыбнулась одной половиной рта.
- Вопросы?
У меня похолодел затылок.
В раннем детстве я крепко приложилась им о каменную печь в родительском доме, даже швы пришлось накладывать. С тех пор ледяная дрожь заменяла мне встающие на загривке у животных шерсть.
Что-то тут не так, как бы намекал старый шрам.
- Ну... все это выглядит странно. Как приказ о зачистке еретика-чернокнижника, если Вас это сравнение не оскор…
- Умная девочка. Не оскорбит.
Так началась моя карьера демонолога на полставки. На вторые полставки - секретаря Алессии Лорелей, госпожи Очень-Крутого-Инквизитора. Совмещать удавалось идеально - мой подопечный и подопытный демон и был Аллесией Лорелей. Был в, если быть точной, а меня с детства приучали к точным формулировкам.
Ну, вот так вот случилось. Я долго не могла поверить, что Алессия - самое светлое и благородное существо, которое я видела - делит свое тело с демонессой, да еще и не испытывает по этому поводу неудобств.
Ну, или не показывает, что испытывает.
Я познакомилась с Пандорой Аш и почти очаровалась ею, но моя вера в Императора все же уберегла меня. Нет в этой жизни более близких отношений, чем между объектом и субъектом изучения.
Мы с Алессией проработали несколько сценариев действий, если Пандора возьмет верх или, что хуже, вырвется на свободу. А так же собрали огромную кучу информации о демонах и о мире, откуда они пришли к нам.
Больше всего меня поразило, что у них, там, были даже демоны-крестьяне! То есть, мало чем они отличаются от нас, людей.
Но с нами милость и защита Императора!
Это немного самонадеянно, но иногда кажется, что на мне лежит его особое благословение. Я ведь удивительно удачлива - мало того, что выжила, так еще и попала к лучшему в мире учителю и начальнику, госпоже Лорелей. Думаю, с тех, кому дано больше, чем другим, и спрос больше.
И я стараюсь.
Хотя, конечно, человеку непосвященному может казаться, что меня наоборот прокляли какие-то страшные сущности.
“Звезды и круг, свечи вокруг, в центре младенец-мальчишка. Демонов вой над головой и окровавленный нож…”
Ну, сколько можно? Так устала от этих праздников. Все одно и то же. Ничего нового.
Принцессу Ксюню с собой не разрешили взять. Дали тряпочек, сказали сделать из них других кукол. Принцесса неправильная, бесполезная кукла. А эти полезные. Даже похвалили. Забрали всех, только последнюю, из зеленого и серого разрешили взять себе.
Втыкали в моих кукол иглы. Они что, не понимают? Куклам же больно!
Нет. Нельзя плакать. Выгонят. Или еще того хуже, посадят в центр круга и разрежут, как остальных детей.
А иногда надо плакать. Не понимаю, что можно делать, что нельзя.
Раньше меня били, чтобы я плакала. Теперь я просто вспоминаю своих кукол. Им было больнее, чем мне. Меня никто иголками не колол так, чтоб насквозь
Вот бы поиграть с другими детьми. Но они либо совсем маленькие и годятся только для круга из свечей. Либо они... как там говорил папа... не ровня? Почему неровные, нормальные дети, я трогала одну девочку за руку - вполне ровная.
Мама говорит, у меня есть восемь братьев и сестер. Они не тут. Ушли в другой дом, куда пускают только хороших девочек и мальчиков. Мама сказала, если буду себя хорошо вести, тоже туда попаду. Даже стану из них всех самой главной.
Но я не хочу главной, хочу просто играть с другими детьми! Разве это сложно?
Жизнь удивительно иронична.
Мало кто знает, как я вообще попала в инквизицию. Недалекие наблюдатели скажут, что за красивые глазки. Чуть более проницательные поймут, что свою карьеру я выгрызала зубами. Ну, еще живым мышлением и прекрасной реакцией.
Мало, что знает, что я не сирота из Императорского приюта, а наследница знатного, хотя и промотавшего все богатства еще до моего рождения, рода.
Рода еретиков и демонопоклонников.
О, я помню своё детство
Мать, худощавая, высушенная с почти белыми глазами и будто припорошенная пеплом. Отец, лицо в ярко алых пятнах и отдышка - проблемы с давлением. И со вспыльчивым характером. Вечно толпящиеся в поместье люди. Кто совсем оборванец, а кто изящная леди в розовом под руку с Императорским гвардейцем.
Все их ритуалы. Мне приходилось смотреть на них, сколько себя помню. Может, даже кормя меня грудью, моя мать участвовала в каких-нибудь очередных жертвоприношениях.
Как-то очень быстро я поняла, что не стоит спрашивать, что вообще происходит.
Поняла, что происходило зло.
Все эти люди твердили о власти, о войне против мещанства и монархии, о дивном новом мире и возвращении в благословенный старый мир.
А я слышала только “давайте убьем как можно больше детей! Кровавее, быстрее, выше!”
Штурм поместья стал большой неожиданностью. Даже мне понятно - работали профессионалы, чисто, бесшумно. Охрана будто бы просто выдохнула и умерла.
В ритуальный зал карающий отряд ворвался в начале очередного подношения, когда служители в транс уже вошли, но кровь еще не пролилась. Потому с большинством коллег родителей расправились быстро.
Человека четыре из тридцати выхватили оружие. Алессия потом рассказывала мне, что они были ритуальными воинами. Но что такое четверо против вооруженного отряда, не успевшего еще затормозить?
А я только изображала транс перед родителями. Никогда не любила входить это состояние. И еле-еле отскочила в угол, когда началась кровавая каша.
Тогда меня едва не стошнило от этого вида.
Но сердце мое пело. Конец мучениям!
Даже если меня тоже убьют, то все закончится. Я буду свободна.
Вот меня заметил один из воинов с коротким и широким мечом, уже занес клинок но…
“Отставить” услышала я строгий, но мелодичный женский голос, “в этом ребенке нет скверны”.
Воин опустил меч и отошел на пару шагов. Через секунду даже вздохнул с облегчением, что не придется марать меч о ребенка.
Алессия подошла ко мне вплотную.
“О, как любопытно. Совершенный сосуд. Опоздай мы на месяц - в ней уже был бы демон. И в отличии... хм, неважно. Забираем ее с собой”.
Вот тут меня стошнило.
До меня дошли ее слова, и сразу многое стало явным, и то, что меня наряжали и баловали как принцессу, и то, что меня не убили, как восьмерых моих братьев и сестер.
Меня растили как сосуд для призываемого зла.
Остальное было похоже на сон. За мной наконец-то пришли добрые взрослые, они убили моих врагов и забрали меня с собой.
“Не бойся, девочка”, улыбка инквизитора была ласковой и безмятежной. Впрочем, убивала она с тем же выражением лица. “Пойдем со мной”
Я бы пошла за ней на конец света.
“Я научу тебя вознаграждать зло сообразно его поступкам». Обманчиво безмятежный, вкрадчивый голос женщины завораживал, словно змея, гипнотизирующая свою жертву. “Научу тебя распознавать нечистые сущности. Научу тебя с ними бороться.
Чтобы никогда ни одна маленькая девочка не повторила твоей судьбы”
Впрочем, в тот день судьба наконец-то стала ко мне благосклонна.
Иногда я вспоминаю свое детство и плачу. Не потому что осознаю всю чудовищность произошедшего со мной. Не потому что мне страшно и грустно.
А потому что я живая. А все они - нет.
Я выжила.
Я победила.
Вот характерное фото Ани, где она какбы говорит вам: "Ересь? Сжечь!"
***
Так, что тут у нас? А, всего-то очередная бабка-знахарка, сотни их. На всех топоров не напасешься. Книжечка у нее занятная. Говорит, что знать не знает, о чем она. Да и саму обложку не узнаёт.
Говорит, и я чувствую - не врёт. Не ее книга.
Запах нехороший в доме, роза и дым. Не от бабки, а даже скорее от книжки.
Девичий запах.
Да, говорят соседи, ходит тут к ней одна помогать по дому. Девочка смышленая, и какие травы собирать знает и как больные зубы заговаривать. Учится помаленьку.
Опять девчонка.
Что ж за твари такие, которым зрелая, а тем более старая плоть не по вкусу? Обязательно ведь, даже если не красивая, то всегда молодая, почти ребенок.
Опасные твари. В позапрошлой деревне одного из солдат, кто привел одержимую на допрос, укусила, так пришлось ему руку отнимать. В поле, без никакого дурмана... брр.
Когда она вошла, я был уже наготове. Да, дым и роза. Сама пришла. Думала, не по зубам нам.
Но вот, что удивительно. Ни в позапрошлой, ни в этой чужих сущностей нет. Есть какое-то изменение, как будто печать скверны, а так - ну совершенно не одержимая.
Глаза ясные, непуганые, говорит складно, не проклинает нас... пока. Пока мы просто разговариваем.
Ну, то есть Госпожа Инквизитор разговаривает. Я что, мое дело убеждать не словами.
Культ Древних Богов, ну кто бы мог подумать! Чем ближе мы к цели, тем чаще мы встречаем этих чудовищных сектантов.
Ничего. Зеленый Огонь Императора очистит и это тело.
Еще один рабочий день.
Мы приближаемся к самому страшному месту Империи. И с каждым нашим шагом вражеская скверна крепнет.
Я тогда только закончил обучение на краснодеревщика и решил съездить домой. После прошлого лета, засухи и пожаров, Вялый Колос, откуда я родом, так и не отстроилось заново. Значит, я смогу там заработать.
А потом идти свататься.
Дочка мельника, племянница учителя моего мне глянулась. Вейя, Велисса. Да и я ей вроде как.
Я опасался сначала, мол, вдруг учитель осерчает, решит, что я несерьезного чего хочу. Ан нет, я сразу к нему пошел, как сам понял, что втрескался.
Мол, не Вы ли меня хорошо обучали? Не стану ли я разве хорошим мастером и кормильцем? Не достоин ли я лучшей - ну может не на весь западный край, но на пять окрестных сел точно - ткачихи? Золотые руки у Вейи, да и у меня не глиняные.
Выслушал меня учитель, нахмурился, но ругать не стал. С братом поговорил, велел зарабатывать на свадьбу, да сваху засылать.
Вот я и пошел... зарабатывать.
Учитель мне попался строгий, но добрый. Так что дома я старался бывать хотя бы на крупные праздники, вроде сбора урожая.
И ведь еще в прошлый раз, на Первый День Весны матушка жаловалась, что Пушка совсем дикая стала, шипит и в руки не даётся.
Это когда мы котенка завели, лохматого и ласкового, назвали Пушок. А он потом кошкой оказался. Ну пусть будет Пушка, подумал я, какая разница, мурлыкать и крыс давить хуже она от этого не станет.
В начале лета я вернулся домой и не узнал деревню. Никакое строительство не велось. Полусгоревшие дома будто бы устраивали своих жильцов. Глаза у людей были черные, тяжелые, но поначалу я не обращал на это внимания. Они все вышли на улицу и смотрели мне вслед.
А дома...
Дома меня ждали мать и отец. Вернее пустые оболочки, в которых поселились демоны.
Они изменились, чудовищно смахивая на настоящих людей. Они были чарующе ужасны, хотя их сладкие голоса отдавали гнилью.
Ах, да.
Из деревни куда-то подевались все кошки.
Я даже думать боюсь, что эти твари могли сделать с ними…
Каждый раз, вспоминая это, я начинаю проклинать весь мир с его богами и демонами.
Какой смысл в ваших молитвах, если...
Я звал, я молил, я плакал. Но пришел только огонь...
Как, как этого избежать...
Я в первый же вечер, повинуясь неясному ужасу, вылез в окно и убежал за ограду деревни. Недалеко от леса стоял сарайчик, где мы хранили лодки, там я и решил спрятаться.
И там меня нашли Пушка. Она меня узнала. Или может просто опознала во мне человека.
Я забылся коротким, тревожным сном, вцепившись в Пушку. А на рассвете, проснувшись от непонятного толчка, увидел, как к берегу пристал небольшой корабль военного вида.
С него сошли Инквизиторы.
Остальное в тумане. Зачем-то я пошел с ними, им то ли требовался проводник, то ли не хотелось оставлять меня за спиной.
Утро прекратилось в пылающий ад. Пламя странного зеленоватого оттенка, пронзительные крики тварей и величественный речитатив молитв.
Просто в какой-то момент я выхватил странного вида топорик у седовласого инквизитора, упавшего с распоротым горлом, и…
Убил своего первого демона. Она была маминой подругой, пекла изумительные пирожки.
И еще. Это был мой друг детства, мы еще дрались из-за соседской девчонки. Он в итоге все же к ней посватался, но жениться не успел.
Я убил еще тьму им подобных, но тех, с родными и когда-то любимыми лицами, забыть не смогу никогда.
Когда я пришел в себя, Зеленый Огонь уже стихал. Я не мог разжать пальцы не рукояти, пока одна из прибывших не заговорила.
Она хвалила меня и спрашивала, кто я такой. Но отвечать я не мог - дым, казалось, свернулся у меня ежом в гортани и мешал не то что говорить, а дышать.
Тогда она оставила меня в покое. Я сидел на каком-то обгорелом бревне и тупо смотрел в одну точку.
Она снова подошла и вежливо потянула за оружие. Я разжал руки, и в них сразу же оказался свиток.
Извалявшаяся в золе Пушка потерлась об ее ноги.
“Умный мальчик. И везучий, раз выжил. Если дорога тебя приведет в Столицу - отдай любому стражнику это письмо и скажи, что ты от Алессии Лорелей. Такие, как ты нам нужны”.
Фамилию я сразу же забыл.
Алессия.
В ней было много дыма и огня, а еще несгибаемая вера и будто перченый сарказм.
Я ей восхищаюсь. Я ей доверяю. Я пойду за ней, и буду делать все, что она скажет.
Вы только не подумайте, что я влюбился. Нет. Алессия не создана для любви. Она не женщина. Она идея, пылающий факел на страже людского покоя.
Только Пушка осталась мне в утешение.
Я не мог больше жить, как раньше.
Придя в себя и отмывшись в реке от золы и угля, я вернулся к Вейе объясниться. Рассказал, что запятнан, я никогда не стал бы нормальным, здоровым разумом человеком, не говоря уже о хорошем муже.
Она не услышала меня. Плакала и умоляла остаться. Плакала и хотела последовать за мной, в Столицу, а потом и по каменным дорогам Империи, на охоту за грязью и нечистотами мира этого.
Я должен был оградить её от кошмаров.
Я оставил Вейе самое дорогое из того, что у меня осталось - Пушку.
Обещал, что как только закончу обучение в Столице, вернусь и заберу ее замуж. Рассказал, какой большой и каменный дом будет у нас, какую парусную лодку я ей подарю, моей русалке, как мы будем путешествовать в свободное от работы время по рекам и морям Империи. Обещал, что мы научим наших детей нырять и плавать так же, как это делали в детстве сами. Обещал...
Пусть я лучше буду подлым обманщиком, который поматросил и бросил, но Вейю не должна коснуться скверна.
Я явился в Столицу без гроша в кармане, опустошенный и безрадостный. Письмо Алессии открыло мне дверь в Высшую Инквизиторскую Школу. Было лето, перерыв в занятиях. Но мне выделили личного куратора, который лучшим возможным образом - как у него вытянулось лицо, когда он узнал, что я знаком с Самой, никогда не забуду - обучил меня искусствам Дознания и Императорской Казни.
Остальные детали, как сказала в письме госпожа Лорелей, можно будет освоить самому в процессе работы.
Это было изматывающее обучение, но, закончив дневные уроки, я не падал спать, как хотелось бы, а шел в библиотеку школы, где и сидел почти до рассвета.
Я усердно утомлял себя, чтобы не оставалось ни времени, ни сил на то, чтобы горевать об утраченном и плакать.
Через четыре месяца госпожа Лорелей таки явилась проверить, чему я научился. Меня позабавило, как немногочисленные учителя, встреченные ей, реагировали на эту тонкую и ироничную женщину. Как... на раскаленный клинок, приставленный им к яй... к горлу, я имею ввиду.
У меня же на страх не хватило сил и еле-еле вышло изобразить почтительность.
Прогнав меня по теоретическим вопросам, актуальным для работы Инквизитора, и не отрываясь от торжественного обеда, Алессия одобрительно кивнула моему куратору и велела собирать вещи и прощаться с близкими.
“Нет у меня теперь близких” буркнул я, на секунду позволил себе слабину.
“Замечательно”, кивнула Самая Страшная на много миль вокруг Женщина. “Остальному научишься сам. Целибата я не требую, но лишних баб и детей наша служба не потерпит. Пьянство, курение и травки только в нерабочее время. Одежда по погоде, пафоса и зеркальных сапог я не требую. Но инструмент всегда держи в чистоте и остроте, чтобы можно было им бриться. И не только мужикам”.
Мне показалось, что она хочет вогнать меня в краску, своими инструкциями. Что ж, решил я, почему бы и не порадовать госпожу Инквизитора?
И послушно покраснел.
Собирать было особо нечего. Получив у ключника школы под расписку коня и малый набор дознавателя для начинающих палачей, я был готов отправиться в путь.
Кто знает, может я и найду на этом пути себя, чтобы заполнить эту пустоту внутри?.. Когда-нибудь.
С тех пор минуло шесть лет. Я не все время работал с Лорелей - были и периоды довольно скучной жизни в Столице в звании второго временного дознавателя при Императорском дворе. Это конечно третья пешка в пятом ряду... но среди лучших. Я даже завел в Столице небольшой домик, куда было не стыдно привести случайную подружку.
Платили мне хорошо, и на скуку я не жаловался. С такой работой я много нескучного повидал.
Вот только новую кошку я не смог завести.
Потому, когда из полугодового отдыха мне пришло письмо от Алессии (я так и не приучился ни бояться ее, ни звать за глаза почтительно), я, не раздумывая, послал записку домовладелице, велев поливать цветы и вытирать пыль, взял свой начищенный до блеска рабочий чемоданчик и отправился в путь.
И только на пятый день я осознал, куда мы едем. И зачем.
Впрочем... на краю света я еще не бывал. Вряд ли там хуже, чем где-то еще.
Заявки в инквизицию, Айры и Ани Хакимовой были довольно подробными и с завихрениями. А вот про Игоря мне дали пару строк "краснодеревщик и родителей съели демоны".
Получившегося палача в итоге Волк обозвал "тонкочувствующей няшечкой", но Игорь все равно в итоге не заехал, так что с его пыточным чемоданчиком таскалась по полигону хрупкая монашка. Айры в итоге тоже не было, но с ролью Очень Крутого Инквизитора (про нее позже) вполне справилась Сова.
Я не боюсь ни огня, ни острого слова. Учителя хорошие попались. Я умею плакать, когда надо, и смеяться, когда уже не надо ничего.
Я люблю засахаренные орешки и шоколад. Маленьких детей, воплощение невинности и чистоты, и смешных толстолапых щенков. Мне по душе народные танцы на ярмарочной площади и высокие, окутанные тишиной своды библиотек.
Мое оружие - Вера. И Слово.
Император меня хранит.
Почему я смотрю на вас снизу вверх? Заикаюсь и мну в руках оборку юбки? Тихо говорю и еще тише подхожу?
Ну, так вы не опасны. Только настоящему противнику стоит показывать истинное лицо. И уж поверьте, вы не хотите его увидеть.
Маски, бесконечные маски.
Хороший охотник не просто прячется в лесу, он становится, ощущает себя его частью. Он даже пахнет лесом. Только тогда получается добыть достойную добычу.
Во имя Императора и Именем его.
А я привыкла к хорошей добыче.
Высокая строгая женщина протянула мне стопку бумаг.
- Здесь распоряжения, на случай моей смерти. Но в связи с этим нам предстоит серьезная работа.
Я, почтительно кивнув, бегло просмотрела бумаги. Взгляд выхватил отдельные фразы:
“...обеспечить отделение головы от тела... при транспортировке зафиксировать ...серебро и соль... кремация... штатный демонолог…”
Видно на моем лице было большими буквами написано недоумение, что Алессия даже улыбнулась одной половиной рта.
- Вопросы?
У меня похолодел затылок.
В раннем детстве я крепко приложилась им о каменную печь в родительском доме, даже швы пришлось накладывать. С тех пор ледяная дрожь заменяла мне встающие на загривке у животных шерсть.
Что-то тут не так, как бы намекал старый шрам.
- Ну... все это выглядит странно. Как приказ о зачистке еретика-чернокнижника, если Вас это сравнение не оскор…
- Умная девочка. Не оскорбит.
Так началась моя карьера демонолога на полставки. На вторые полставки - секретаря Алессии Лорелей, госпожи Очень-Крутого-Инквизитора. Совмещать удавалось идеально - мой подопечный и подопытный демон и был Аллесией Лорелей. Был в, если быть точной, а меня с детства приучали к точным формулировкам.
Ну, вот так вот случилось. Я долго не могла поверить, что Алессия - самое светлое и благородное существо, которое я видела - делит свое тело с демонессой, да еще и не испытывает по этому поводу неудобств.
Ну, или не показывает, что испытывает.
Я познакомилась с Пандорой Аш и почти очаровалась ею, но моя вера в Императора все же уберегла меня. Нет в этой жизни более близких отношений, чем между объектом и субъектом изучения.
Мы с Алессией проработали несколько сценариев действий, если Пандора возьмет верх или, что хуже, вырвется на свободу. А так же собрали огромную кучу информации о демонах и о мире, откуда они пришли к нам.
Больше всего меня поразило, что у них, там, были даже демоны-крестьяне! То есть, мало чем они отличаются от нас, людей.
Но с нами милость и защита Императора!
Это немного самонадеянно, но иногда кажется, что на мне лежит его особое благословение. Я ведь удивительно удачлива - мало того, что выжила, так еще и попала к лучшему в мире учителю и начальнику, госпоже Лорелей. Думаю, с тех, кому дано больше, чем другим, и спрос больше.
И я стараюсь.
Хотя, конечно, человеку непосвященному может казаться, что меня наоборот прокляли какие-то страшные сущности.
“Звезды и круг, свечи вокруг, в центре младенец-мальчишка. Демонов вой над головой и окровавленный нож…”
Ну, сколько можно? Так устала от этих праздников. Все одно и то же. Ничего нового.
Принцессу Ксюню с собой не разрешили взять. Дали тряпочек, сказали сделать из них других кукол. Принцесса неправильная, бесполезная кукла. А эти полезные. Даже похвалили. Забрали всех, только последнюю, из зеленого и серого разрешили взять себе.
Втыкали в моих кукол иглы. Они что, не понимают? Куклам же больно!
Нет. Нельзя плакать. Выгонят. Или еще того хуже, посадят в центр круга и разрежут, как остальных детей.
А иногда надо плакать. Не понимаю, что можно делать, что нельзя.
Раньше меня били, чтобы я плакала. Теперь я просто вспоминаю своих кукол. Им было больнее, чем мне. Меня никто иголками не колол так, чтоб насквозь
Вот бы поиграть с другими детьми. Но они либо совсем маленькие и годятся только для круга из свечей. Либо они... как там говорил папа... не ровня? Почему неровные, нормальные дети, я трогала одну девочку за руку - вполне ровная.
Мама говорит, у меня есть восемь братьев и сестер. Они не тут. Ушли в другой дом, куда пускают только хороших девочек и мальчиков. Мама сказала, если буду себя хорошо вести, тоже туда попаду. Даже стану из них всех самой главной.
Но я не хочу главной, хочу просто играть с другими детьми! Разве это сложно?
Жизнь удивительно иронична.
Мало кто знает, как я вообще попала в инквизицию. Недалекие наблюдатели скажут, что за красивые глазки. Чуть более проницательные поймут, что свою карьеру я выгрызала зубами. Ну, еще живым мышлением и прекрасной реакцией.
Мало, что знает, что я не сирота из Императорского приюта, а наследница знатного, хотя и промотавшего все богатства еще до моего рождения, рода.
Рода еретиков и демонопоклонников.
О, я помню своё детство
Мать, худощавая, высушенная с почти белыми глазами и будто припорошенная пеплом. Отец, лицо в ярко алых пятнах и отдышка - проблемы с давлением. И со вспыльчивым характером. Вечно толпящиеся в поместье люди. Кто совсем оборванец, а кто изящная леди в розовом под руку с Императорским гвардейцем.
Все их ритуалы. Мне приходилось смотреть на них, сколько себя помню. Может, даже кормя меня грудью, моя мать участвовала в каких-нибудь очередных жертвоприношениях.
Как-то очень быстро я поняла, что не стоит спрашивать, что вообще происходит.
Поняла, что происходило зло.
Все эти люди твердили о власти, о войне против мещанства и монархии, о дивном новом мире и возвращении в благословенный старый мир.
А я слышала только “давайте убьем как можно больше детей! Кровавее, быстрее, выше!”
Штурм поместья стал большой неожиданностью. Даже мне понятно - работали профессионалы, чисто, бесшумно. Охрана будто бы просто выдохнула и умерла.
В ритуальный зал карающий отряд ворвался в начале очередного подношения, когда служители в транс уже вошли, но кровь еще не пролилась. Потому с большинством коллег родителей расправились быстро.
Человека четыре из тридцати выхватили оружие. Алессия потом рассказывала мне, что они были ритуальными воинами. Но что такое четверо против вооруженного отряда, не успевшего еще затормозить?
А я только изображала транс перед родителями. Никогда не любила входить это состояние. И еле-еле отскочила в угол, когда началась кровавая каша.
Тогда меня едва не стошнило от этого вида.
Но сердце мое пело. Конец мучениям!
Даже если меня тоже убьют, то все закончится. Я буду свободна.
Вот меня заметил один из воинов с коротким и широким мечом, уже занес клинок но…
“Отставить” услышала я строгий, но мелодичный женский голос, “в этом ребенке нет скверны”.
Воин опустил меч и отошел на пару шагов. Через секунду даже вздохнул с облегчением, что не придется марать меч о ребенка.
Алессия подошла ко мне вплотную.
“О, как любопытно. Совершенный сосуд. Опоздай мы на месяц - в ней уже был бы демон. И в отличии... хм, неважно. Забираем ее с собой”.
Вот тут меня стошнило.
До меня дошли ее слова, и сразу многое стало явным, и то, что меня наряжали и баловали как принцессу, и то, что меня не убили, как восьмерых моих братьев и сестер.
Меня растили как сосуд для призываемого зла.
Остальное было похоже на сон. За мной наконец-то пришли добрые взрослые, они убили моих врагов и забрали меня с собой.
“Не бойся, девочка”, улыбка инквизитора была ласковой и безмятежной. Впрочем, убивала она с тем же выражением лица. “Пойдем со мной”
Я бы пошла за ней на конец света.
“Я научу тебя вознаграждать зло сообразно его поступкам». Обманчиво безмятежный, вкрадчивый голос женщины завораживал, словно змея, гипнотизирующая свою жертву. “Научу тебя распознавать нечистые сущности. Научу тебя с ними бороться.
Чтобы никогда ни одна маленькая девочка не повторила твоей судьбы”
Впрочем, в тот день судьба наконец-то стала ко мне благосклонна.
Иногда я вспоминаю свое детство и плачу. Не потому что осознаю всю чудовищность произошедшего со мной. Не потому что мне страшно и грустно.
А потому что я живая. А все они - нет.
Я выжила.
Я победила.
Вот характерное фото Ани, где она какбы говорит вам: "Ересь? Сжечь!"
***
Так, что тут у нас? А, всего-то очередная бабка-знахарка, сотни их. На всех топоров не напасешься. Книжечка у нее занятная. Говорит, что знать не знает, о чем она. Да и саму обложку не узнаёт.
Говорит, и я чувствую - не врёт. Не ее книга.
Запах нехороший в доме, роза и дым. Не от бабки, а даже скорее от книжки.
Девичий запах.
Да, говорят соседи, ходит тут к ней одна помогать по дому. Девочка смышленая, и какие травы собирать знает и как больные зубы заговаривать. Учится помаленьку.
Опять девчонка.
Что ж за твари такие, которым зрелая, а тем более старая плоть не по вкусу? Обязательно ведь, даже если не красивая, то всегда молодая, почти ребенок.
Опасные твари. В позапрошлой деревне одного из солдат, кто привел одержимую на допрос, укусила, так пришлось ему руку отнимать. В поле, без никакого дурмана... брр.
Когда она вошла, я был уже наготове. Да, дым и роза. Сама пришла. Думала, не по зубам нам.
Но вот, что удивительно. Ни в позапрошлой, ни в этой чужих сущностей нет. Есть какое-то изменение, как будто печать скверны, а так - ну совершенно не одержимая.
Глаза ясные, непуганые, говорит складно, не проклинает нас... пока. Пока мы просто разговариваем.
Ну, то есть Госпожа Инквизитор разговаривает. Я что, мое дело убеждать не словами.
Культ Древних Богов, ну кто бы мог подумать! Чем ближе мы к цели, тем чаще мы встречаем этих чудовищных сектантов.
Ничего. Зеленый Огонь Императора очистит и это тело.
Еще один рабочий день.
Мы приближаемся к самому страшному месту Империи. И с каждым нашим шагом вражеская скверна крепнет.
Я тогда только закончил обучение на краснодеревщика и решил съездить домой. После прошлого лета, засухи и пожаров, Вялый Колос, откуда я родом, так и не отстроилось заново. Значит, я смогу там заработать.
А потом идти свататься.
Дочка мельника, племянница учителя моего мне глянулась. Вейя, Велисса. Да и я ей вроде как.
Я опасался сначала, мол, вдруг учитель осерчает, решит, что я несерьезного чего хочу. Ан нет, я сразу к нему пошел, как сам понял, что втрескался.
Мол, не Вы ли меня хорошо обучали? Не стану ли я разве хорошим мастером и кормильцем? Не достоин ли я лучшей - ну может не на весь западный край, но на пять окрестных сел точно - ткачихи? Золотые руки у Вейи, да и у меня не глиняные.
Выслушал меня учитель, нахмурился, но ругать не стал. С братом поговорил, велел зарабатывать на свадьбу, да сваху засылать.
Вот я и пошел... зарабатывать.
Учитель мне попался строгий, но добрый. Так что дома я старался бывать хотя бы на крупные праздники, вроде сбора урожая.
И ведь еще в прошлый раз, на Первый День Весны матушка жаловалась, что Пушка совсем дикая стала, шипит и в руки не даётся.
Это когда мы котенка завели, лохматого и ласкового, назвали Пушок. А он потом кошкой оказался. Ну пусть будет Пушка, подумал я, какая разница, мурлыкать и крыс давить хуже она от этого не станет.
В начале лета я вернулся домой и не узнал деревню. Никакое строительство не велось. Полусгоревшие дома будто бы устраивали своих жильцов. Глаза у людей были черные, тяжелые, но поначалу я не обращал на это внимания. Они все вышли на улицу и смотрели мне вслед.
А дома...
Дома меня ждали мать и отец. Вернее пустые оболочки, в которых поселились демоны.
Они изменились, чудовищно смахивая на настоящих людей. Они были чарующе ужасны, хотя их сладкие голоса отдавали гнилью.
Ах, да.
Из деревни куда-то подевались все кошки.
Я даже думать боюсь, что эти твари могли сделать с ними…
Каждый раз, вспоминая это, я начинаю проклинать весь мир с его богами и демонами.
Какой смысл в ваших молитвах, если...
Я звал, я молил, я плакал. Но пришел только огонь...
Как, как этого избежать...
Я в первый же вечер, повинуясь неясному ужасу, вылез в окно и убежал за ограду деревни. Недалеко от леса стоял сарайчик, где мы хранили лодки, там я и решил спрятаться.
И там меня нашли Пушка. Она меня узнала. Или может просто опознала во мне человека.
Я забылся коротким, тревожным сном, вцепившись в Пушку. А на рассвете, проснувшись от непонятного толчка, увидел, как к берегу пристал небольшой корабль военного вида.
С него сошли Инквизиторы.
Остальное в тумане. Зачем-то я пошел с ними, им то ли требовался проводник, то ли не хотелось оставлять меня за спиной.
Утро прекратилось в пылающий ад. Пламя странного зеленоватого оттенка, пронзительные крики тварей и величественный речитатив молитв.
Просто в какой-то момент я выхватил странного вида топорик у седовласого инквизитора, упавшего с распоротым горлом, и…
Убил своего первого демона. Она была маминой подругой, пекла изумительные пирожки.
И еще. Это был мой друг детства, мы еще дрались из-за соседской девчонки. Он в итоге все же к ней посватался, но жениться не успел.
Я убил еще тьму им подобных, но тех, с родными и когда-то любимыми лицами, забыть не смогу никогда.
Когда я пришел в себя, Зеленый Огонь уже стихал. Я не мог разжать пальцы не рукояти, пока одна из прибывших не заговорила.
Она хвалила меня и спрашивала, кто я такой. Но отвечать я не мог - дым, казалось, свернулся у меня ежом в гортани и мешал не то что говорить, а дышать.
Тогда она оставила меня в покое. Я сидел на каком-то обгорелом бревне и тупо смотрел в одну точку.
Она снова подошла и вежливо потянула за оружие. Я разжал руки, и в них сразу же оказался свиток.
Извалявшаяся в золе Пушка потерлась об ее ноги.
“Умный мальчик. И везучий, раз выжил. Если дорога тебя приведет в Столицу - отдай любому стражнику это письмо и скажи, что ты от Алессии Лорелей. Такие, как ты нам нужны”.
Фамилию я сразу же забыл.
Алессия.
В ней было много дыма и огня, а еще несгибаемая вера и будто перченый сарказм.
Я ей восхищаюсь. Я ей доверяю. Я пойду за ней, и буду делать все, что она скажет.
Вы только не подумайте, что я влюбился. Нет. Алессия не создана для любви. Она не женщина. Она идея, пылающий факел на страже людского покоя.
Только Пушка осталась мне в утешение.
Я не мог больше жить, как раньше.
Придя в себя и отмывшись в реке от золы и угля, я вернулся к Вейе объясниться. Рассказал, что запятнан, я никогда не стал бы нормальным, здоровым разумом человеком, не говоря уже о хорошем муже.
Она не услышала меня. Плакала и умоляла остаться. Плакала и хотела последовать за мной, в Столицу, а потом и по каменным дорогам Империи, на охоту за грязью и нечистотами мира этого.
Я должен был оградить её от кошмаров.
Я оставил Вейе самое дорогое из того, что у меня осталось - Пушку.
Обещал, что как только закончу обучение в Столице, вернусь и заберу ее замуж. Рассказал, какой большой и каменный дом будет у нас, какую парусную лодку я ей подарю, моей русалке, как мы будем путешествовать в свободное от работы время по рекам и морям Империи. Обещал, что мы научим наших детей нырять и плавать так же, как это делали в детстве сами. Обещал...
Пусть я лучше буду подлым обманщиком, который поматросил и бросил, но Вейю не должна коснуться скверна.
Я явился в Столицу без гроша в кармане, опустошенный и безрадостный. Письмо Алессии открыло мне дверь в Высшую Инквизиторскую Школу. Было лето, перерыв в занятиях. Но мне выделили личного куратора, который лучшим возможным образом - как у него вытянулось лицо, когда он узнал, что я знаком с Самой, никогда не забуду - обучил меня искусствам Дознания и Императорской Казни.
Остальные детали, как сказала в письме госпожа Лорелей, можно будет освоить самому в процессе работы.
Это было изматывающее обучение, но, закончив дневные уроки, я не падал спать, как хотелось бы, а шел в библиотеку школы, где и сидел почти до рассвета.
Я усердно утомлял себя, чтобы не оставалось ни времени, ни сил на то, чтобы горевать об утраченном и плакать.
Через четыре месяца госпожа Лорелей таки явилась проверить, чему я научился. Меня позабавило, как немногочисленные учителя, встреченные ей, реагировали на эту тонкую и ироничную женщину. Как... на раскаленный клинок, приставленный им к яй... к горлу, я имею ввиду.
У меня же на страх не хватило сил и еле-еле вышло изобразить почтительность.
Прогнав меня по теоретическим вопросам, актуальным для работы Инквизитора, и не отрываясь от торжественного обеда, Алессия одобрительно кивнула моему куратору и велела собирать вещи и прощаться с близкими.
“Нет у меня теперь близких” буркнул я, на секунду позволил себе слабину.
“Замечательно”, кивнула Самая Страшная на много миль вокруг Женщина. “Остальному научишься сам. Целибата я не требую, но лишних баб и детей наша служба не потерпит. Пьянство, курение и травки только в нерабочее время. Одежда по погоде, пафоса и зеркальных сапог я не требую. Но инструмент всегда держи в чистоте и остроте, чтобы можно было им бриться. И не только мужикам”.
Мне показалось, что она хочет вогнать меня в краску, своими инструкциями. Что ж, решил я, почему бы и не порадовать госпожу Инквизитора?
И послушно покраснел.
Собирать было особо нечего. Получив у ключника школы под расписку коня и малый набор дознавателя для начинающих палачей, я был готов отправиться в путь.
Кто знает, может я и найду на этом пути себя, чтобы заполнить эту пустоту внутри?.. Когда-нибудь.
С тех пор минуло шесть лет. Я не все время работал с Лорелей - были и периоды довольно скучной жизни в Столице в звании второго временного дознавателя при Императорском дворе. Это конечно третья пешка в пятом ряду... но среди лучших. Я даже завел в Столице небольшой домик, куда было не стыдно привести случайную подружку.
Платили мне хорошо, и на скуку я не жаловался. С такой работой я много нескучного повидал.
Вот только новую кошку я не смог завести.
Потому, когда из полугодового отдыха мне пришло письмо от Алессии (я так и не приучился ни бояться ее, ни звать за глаза почтительно), я, не раздумывая, послал записку домовладелице, велев поливать цветы и вытирать пыль, взял свой начищенный до блеска рабочий чемоданчик и отправился в путь.
И только на пятый день я осознал, куда мы едем. И зачем.
Впрочем... на краю света я еще не бывал. Вряд ли там хуже, чем где-то еще.