ЯЗЫК ОБЩЕНИЯ И ЯЗЫК "ДУМАНИЯ"
ВСПЛЫВАЮЩИЕ ОКНА ПАМЯТИ
ОКНО ШЕСТНАДЦАТОЕ.
В Армении, в 60-90-е годы, проживали армяне, русские, азербайджанцы, курды, курды-езиды, евреи, греки, асссирийцы, немногочисленные поляки, грузины, молокане и другие.
Тем не менее, Армения в составе СССР, была самой мононациональной республикой.
Все это, было обусловлено всем известными причинами: в Армению, на историческую родину, вернулись многие армяне, уцелевшие от геноцида 1915 года.
Существовал такой анекдот. Армянское радио спрашивают: «Сколько наций существует на свете?» Армянское радио, не задумываясь, отвечает: «Армяне, русские и нерусские!» Анекдот отмечал реалии языковой культуры советской Армении: армянский язык был языком титульной нации республики, а русский - языком межнационального общения. У курдского и азербайджанского населения были и своя печатная пресса, и свое вещание на радио. Хорошо помню, ежедневные концерты азербайджанской музыки в 17.00. Их слышал весь Ереван, поскольку водители включали динамики на полную мощность и распахивали дверцы автомобилей, «угощая» улицы музыкой мугамов.
В самом начале своего пребывания в Ереване, я воспринимала армянскую речь однородной. Постепенно мое ухо стало вычленять из речевого потока мягкость речи «ахпаров»-репатриантов; интонационную жесткость языка жителей Араратской долины; другой была мелодика речи карабахских, бакинских, абхазских, ростовских армян; утрированно звучавшими гортанными согласными отличалась речь грузинских армян. Многие армяне дома говорили на языке стран исхода. В целом, Армения напоминала маленький Вавилон.
Агаси говорил, что диалекты армянского языка разнообразны и сильно отличаются друг от друга. К языку он относился как к художественному орудию мышления. Он вырос в семье, в которой ахалцихские дедушка с бабушкой и отец - Симон Айвазов, говорили на армянском и турецком языках, мать - Елизавета Смбатовна, коренная жительница Тифлиса, до замужества армянский язык почти не знала: в семье говорили по-грузински и по-русски. Читать на армянском она научилась в 75 лет. Агаси отдали в армянскую школу по настоянию отца. Он одинаково хорошо владел армянским, грузинским и русским языками. С сестрой и матерью он часто говорил по-грузински, особенно если нужно было посекретничать. Со мной, с дочерью, сестрой и племянницей изъяснялся на русском языке. Видя этот языковой «разгул», я однажды его спросила:
- Агаси, а на каком языке ты думаешь?
И получила парадоксальный ответ:
- На русском!
- На русском?! Как же ты пишешь?! Ты переводишь с русского на армянский?
- Нет, пишу сразу на армянском!
- Ты шутишь?! Почему же, когда ты несколько дней говоришь на русском, то признаешься, что тебе это мешает писать?
- Когда говорю по-русски долго, мешает писать, а когда думаю - нет!!!
Категорические ответы Агаси вызывали еще больше вопросов.
- А может, сразу писать на русском? Ты пробовал?
- У меня получается нехудожественно...
Интересно, на каком языке думали Владимир Набоков или Уильям Сароян, Джозеф Конрад, Лев Толстой при написании франкоязычных фрагментов «Войны и мира», Иосиф Бродский? Думаю, не суть важно.
В 60-е годы, я услышала армянскую пословицу, которая звучит в переводе примерно так: «Сколько языков ты знаешь, столько раз ты - человек», тем самым подтверждая, что многоязычие - это сильнейший инструмент в познании мира.
ОКНО ШЕСТНАДЦАТОЕ.
В Армении, в 60-90-е годы, проживали армяне, русские, азербайджанцы, курды, курды-езиды, евреи, греки, асссирийцы, немногочисленные поляки, грузины, молокане и другие.
Тем не менее, Армения в составе СССР, была самой мононациональной республикой.
Все это, было обусловлено всем известными причинами: в Армению, на историческую родину, вернулись многие армяне, уцелевшие от геноцида 1915 года.
Существовал такой анекдот. Армянское радио спрашивают: «Сколько наций существует на свете?» Армянское радио, не задумываясь, отвечает: «Армяне, русские и нерусские!» Анекдот отмечал реалии языковой культуры советской Армении: армянский язык был языком титульной нации республики, а русский - языком межнационального общения. У курдского и азербайджанского населения были и своя печатная пресса, и свое вещание на радио. Хорошо помню, ежедневные концерты азербайджанской музыки в 17.00. Их слышал весь Ереван, поскольку водители включали динамики на полную мощность и распахивали дверцы автомобилей, «угощая» улицы музыкой мугамов.
В самом начале своего пребывания в Ереване, я воспринимала армянскую речь однородной. Постепенно мое ухо стало вычленять из речевого потока мягкость речи «ахпаров»-репатриантов; интонационную жесткость языка жителей Араратской долины; другой была мелодика речи карабахских, бакинских, абхазских, ростовских армян; утрированно звучавшими гортанными согласными отличалась речь грузинских армян. Многие армяне дома говорили на языке стран исхода. В целом, Армения напоминала маленький Вавилон.
Агаси говорил, что диалекты армянского языка разнообразны и сильно отличаются друг от друга. К языку он относился как к художественному орудию мышления. Он вырос в семье, в которой ахалцихские дедушка с бабушкой и отец - Симон Айвазов, говорили на армянском и турецком языках, мать - Елизавета Смбатовна, коренная жительница Тифлиса, до замужества армянский язык почти не знала: в семье говорили по-грузински и по-русски. Читать на армянском она научилась в 75 лет. Агаси отдали в армянскую школу по настоянию отца. Он одинаково хорошо владел армянским, грузинским и русским языками. С сестрой и матерью он часто говорил по-грузински, особенно если нужно было посекретничать. Со мной, с дочерью, сестрой и племянницей изъяснялся на русском языке. Видя этот языковой «разгул», я однажды его спросила:
- Агаси, а на каком языке ты думаешь?
И получила парадоксальный ответ:
- На русском!
- На русском?! Как же ты пишешь?! Ты переводишь с русского на армянский?
- Нет, пишу сразу на армянском!
- Ты шутишь?! Почему же, когда ты несколько дней говоришь на русском, то признаешься, что тебе это мешает писать?
- Когда говорю по-русски долго, мешает писать, а когда думаю - нет!!!
Категорические ответы Агаси вызывали еще больше вопросов.
- А может, сразу писать на русском? Ты пробовал?
- У меня получается нехудожественно...
Интересно, на каком языке думали Владимир Набоков или Уильям Сароян, Джозеф Конрад, Лев Толстой при написании франкоязычных фрагментов «Войны и мира», Иосиф Бродский? Думаю, не суть важно.
В 60-е годы, я услышала армянскую пословицу, которая звучит в переводе примерно так: «Сколько языков ты знаешь, столько раз ты - человек», тем самым подтверждая, что многоязычие - это сильнейший инструмент в познании мира.