343. Личность и болезни в авиации. Язвенная болезнь 12-перстной кишки. 7
Спустя еще три месяца я впервые решился произнести слово "психотерапия", а еще через месяц у пилота уже не вызвало возражения мое утверждение, что, работая вместе, мы составляем психотерапевтическое содружество.
За время нашего общения, по моему совету, гастроэнтеролог постепенно уменьшал пациенту дозу психофармакологических средств, известных пилоту под общим названием "транквилизаторы", хотя малые дозы этих препаратов в качестве поддерживающей терапии мне пришлось оставить. Но меня это не смущало, я и не стремился к полной отмене.
Может быть, моя позиция станет более понятной, если я расскажу вам случай, который к пилоту никакого отношения не имел.
Я собирался читать лекцию на кафедре психиатрии и медицинской психологии того, что я привычно называю 1-м Медицинским институтом, хотя теперь он называется 1-й медицинский университет.
Клиники 1-го Московского медицинского института (ныне Университета) на бывшем Большом Боженинском переулке.
Фото: olgerdzhemaitis
Когда ко мне подошла старшая медсестра клиники (ее телефон значился в справочнике МГТС как телефон клиники) и сказала: "Вам звонит какая-то женщина, назвавшаяся вашей бывшей пациенткой. Вы подойдете?
Я посмотрел на часы и сказал: "Пусть перезвонит через 45 минут. У меня сейчас лекция, через 45 минут я сделаю перерыв".
Она действительно перезвонила через 45 минут. Она назвала свою фамилию и спросила:
- Вы меня помните?
- А когда вы были у меня?
- Двадцать лет назад. Со мной еще приходил мой муж, капитан дальнего плавания.
И тогда я ее вспомнил. С тех пор у меня было много пациентов, но мало с кем приходили капитаны дальнего плавания.
- У меня вопрос, - сказала она. - Можно ли принимать таблетки препарата либриум по 10 мг два раза в день?
- Да, - сказал я, - это далеко не предельная доза.
- Почему-то в ведомственной поликлинике, к которой прикреплен мой муж, очень испугались, оттого что я принимаю либриум.
- Мне их испуг непонятен.
- Они говорят, что я слишком долго его принимаю.
- А как давно вы его принимаете? - спросил я.
- Ну вот вы мне его назначили 20 лет назад, 20 лет я его и принимаю. Что мне делать теперь?
Я подумал, что если один и тот же препарат принимается 20 лет, он уже не оказывает действия. Но так называемый синдром отмены будет очень тяжелым, потому что организм уже включил препарат в свой постоянный обмен веществ. Препарат нужно будет отменять очень медленно, постепенно, постоянно контролируя состояние пациентки. Я не был уверен, что врачи в ведомственной поликлинике Военно-Морского флота имеют для этого достаточную квалификацию.
20 лет назад ей было 35 лет, теперь она достигла пенсионного возраста. И я сказал ей:
- Вы можете принимать этот препарат в той же дозе и дальше. Ведь вам не кажется, что он вам вредит?
- Нет, - сказала моя бывшая пациентка. - Он мне очень полезен. Я никогда не чувствовала себя лучше, чем теперь.
- Тогда, - сказал я, - вы можете продолжать прием этого препарата. Но если вам захочется его отменить, обращайтесь обязательно именно ко мне, не давайте другим врачам его отменять.
- Мне не захочется, - уверенно сказала моя пациентка. - Это очень хороший препарат, и я буду принимать его, пока живу.
И я не увидел в этом никакой угрозы.
Поэтому меня не смущало то, что пилоту следует продолжать еще какое-то время прием нетоксичных психофармакологических средств. Но когда он начал адекватно воспринимать ситуацию и перестал испытывать постоянное ощущение угрозы, я решил, что эффект достигнут достаточный. К этому времени регулярная работа с пилотом (последнее время уже раз в неделю) продолжалась уже более пяти месяцев. И неожиданно пилот спросил меня, не выделю ли я какой-нибудь более свободный вечер, чтобы прийти к нему в гости, потому что любой вечер будет уже вокруг дня его рождения.
Я принял это предложение. Мне было полезно увидеть его жену и поговорить с ней, и не мешало посмотреть, как он относится к своему уже пятилетнему сыну.
Мой визит противоречил общепринятой точке зрения, что психотерапевт не должен встречаться со своим пациентом вне психотерапевтической ситуации. Но я сделал это исключение, поскольку мне нужно было поговорить с его женой, а я не считал возможным просить, чтобы жена ко мне пришла. Это могло вызвать мысли о сговоре за его спиной, а жена должна была быть для него абсолютно надежной опорой.
Небо над Юго-Западом Москвы - районом, где жил Пилот.
Фото: Obi Kenobi
Это был довольно короткий визит. От спиртного я решительно отказался, а потом попросил жену показать мне квартиру. И когда мы оказались на кухне, я объяснил ей, что ее муж очень нуждается в постоянном подтверждении ее преданности, готовности подставить ему плечо и предоставить ему опеку в трудных ситуациях. Тут речь шла об удовлетворении второй потребности человека, страдающего язвенной болезнью - потребности во внимании, поддержке и опеке, которая самим человеком, страдающим язвенной болезнью, не осознается.
После того как потребность сбалансировано видеть ситуацию стала для пилота привычной, я счел, что основной эффект психотерапии достигнут. Я сказал об этом, и пилот удивился.
- Меньше года? - сказал он. - Я думал, что это будет длиться годами.
- Я думаю, что на данный момент этого достаточно. Но право прийти ко мне или мне позвонить вы будете иметь до конца моей жизни.
Он еще один раз пришел, еще четыре раза позвонил и перестал испытывать в этом потребность. Я это знал. Человеку нужно было убедиться, что он может жить без меня. На это обычно требуется около месяца. Но Пилот был человеком осторожным и предусмотрительным. Он попросил разрешения обращаться ко мне каждый раз, когда он ощущает напряжение, и особенно если это напряжение возникает в опасный для него осенний сезон. Тогда мы впервые обратили внимание на то, что пик эмоционального напряжения предшествует возникновению язвы - когда возникает язва, он даже уменьшается. Я полагаю, что за счет того, что мысль переключается на язву, и отношения с окружением отходят на второй план.
При такой тактике обострения исчезли полностью: я снимал напряжение до того, как возникала язва, и язва не возникала. И однажды он мне сказал: "Мне исключительно повезло. Меня лечит прекрасный гастроэнтеролог, а когда нужно было что-то добавить, он нашел вас". Я сказал, что я не считаю это везение исключительным. Хороший гастроэнтеролог должен ориентироваться в проблемах личности хотя бы настолько, чтобы понять, когда нужна помощь специалиста в этой области.
- Как бы то ни было, - сказал Пилот, - в эту осень у меня не было обострений, посмотрим, что будет в следующую.
Он смотрел три года. Обострений действительно не было. Но сохранилось такое изменение психофизиологических соотношений, имеющих индивидуальный характер, при котором вклад в комплексный фактор эмоционального напряжения физиологических характеристик больше, чем вклад психических характеристик, как это вообще характерно для больных с психосоматическими расстройствами. Поэтому угроза рецидива язвы сохранялась, и нужно было снимать эмоциональное напряжение столько раз, сколько раз Пилот его испытывал в характерный для него сезонный период. Такая динамика вообще характерна для явлений тревожного ряда: сначала возникает не предчувствие угрозы, а предчувствие того, что предчувствие угрозы может возникнуть.
В Москве осень - время сезонных обострений язвенных болезней.
Фото: Олег Кленов
К этому времени доверие ко мне сравнялось к его доверию к "личному" гастроэнтерологу, и я мог работать, не опасаясь того, что мои действия будут превратно истолкованы. При каждом его новом обращении я повторял уже проделывавшееся психодиагностическое исследование и видел, что на максимуме эмоционального напряжения возникает нарушение психической адаптации, а перед максимальным эмоциональным напряжением возникают менее выраженные расстройства тревожного ряда.
Продолжение следует.
За время нашего общения, по моему совету, гастроэнтеролог постепенно уменьшал пациенту дозу психофармакологических средств, известных пилоту под общим названием "транквилизаторы", хотя малые дозы этих препаратов в качестве поддерживающей терапии мне пришлось оставить. Но меня это не смущало, я и не стремился к полной отмене.
Может быть, моя позиция станет более понятной, если я расскажу вам случай, который к пилоту никакого отношения не имел.
Я собирался читать лекцию на кафедре психиатрии и медицинской психологии того, что я привычно называю 1-м Медицинским институтом, хотя теперь он называется 1-й медицинский университет.
Клиники 1-го Московского медицинского института (ныне Университета) на бывшем Большом Боженинском переулке.
Фото: olgerdzhemaitis
Когда ко мне подошла старшая медсестра клиники (ее телефон значился в справочнике МГТС как телефон клиники) и сказала: "Вам звонит какая-то женщина, назвавшаяся вашей бывшей пациенткой. Вы подойдете?
Я посмотрел на часы и сказал: "Пусть перезвонит через 45 минут. У меня сейчас лекция, через 45 минут я сделаю перерыв".
Она действительно перезвонила через 45 минут. Она назвала свою фамилию и спросила:
- Вы меня помните?
- А когда вы были у меня?
- Двадцать лет назад. Со мной еще приходил мой муж, капитан дальнего плавания.
И тогда я ее вспомнил. С тех пор у меня было много пациентов, но мало с кем приходили капитаны дальнего плавания.
- У меня вопрос, - сказала она. - Можно ли принимать таблетки препарата либриум по 10 мг два раза в день?
- Да, - сказал я, - это далеко не предельная доза.
- Почему-то в ведомственной поликлинике, к которой прикреплен мой муж, очень испугались, оттого что я принимаю либриум.
- Мне их испуг непонятен.
- Они говорят, что я слишком долго его принимаю.
- А как давно вы его принимаете? - спросил я.
- Ну вот вы мне его назначили 20 лет назад, 20 лет я его и принимаю. Что мне делать теперь?
Я подумал, что если один и тот же препарат принимается 20 лет, он уже не оказывает действия. Но так называемый синдром отмены будет очень тяжелым, потому что организм уже включил препарат в свой постоянный обмен веществ. Препарат нужно будет отменять очень медленно, постепенно, постоянно контролируя состояние пациентки. Я не был уверен, что врачи в ведомственной поликлинике Военно-Морского флота имеют для этого достаточную квалификацию.
20 лет назад ей было 35 лет, теперь она достигла пенсионного возраста. И я сказал ей:
- Вы можете принимать этот препарат в той же дозе и дальше. Ведь вам не кажется, что он вам вредит?
- Нет, - сказала моя бывшая пациентка. - Он мне очень полезен. Я никогда не чувствовала себя лучше, чем теперь.
- Тогда, - сказал я, - вы можете продолжать прием этого препарата. Но если вам захочется его отменить, обращайтесь обязательно именно ко мне, не давайте другим врачам его отменять.
- Мне не захочется, - уверенно сказала моя пациентка. - Это очень хороший препарат, и я буду принимать его, пока живу.
И я не увидел в этом никакой угрозы.
Поэтому меня не смущало то, что пилоту следует продолжать еще какое-то время прием нетоксичных психофармакологических средств. Но когда он начал адекватно воспринимать ситуацию и перестал испытывать постоянное ощущение угрозы, я решил, что эффект достигнут достаточный. К этому времени регулярная работа с пилотом (последнее время уже раз в неделю) продолжалась уже более пяти месяцев. И неожиданно пилот спросил меня, не выделю ли я какой-нибудь более свободный вечер, чтобы прийти к нему в гости, потому что любой вечер будет уже вокруг дня его рождения.
Я принял это предложение. Мне было полезно увидеть его жену и поговорить с ней, и не мешало посмотреть, как он относится к своему уже пятилетнему сыну.
Мой визит противоречил общепринятой точке зрения, что психотерапевт не должен встречаться со своим пациентом вне психотерапевтической ситуации. Но я сделал это исключение, поскольку мне нужно было поговорить с его женой, а я не считал возможным просить, чтобы жена ко мне пришла. Это могло вызвать мысли о сговоре за его спиной, а жена должна была быть для него абсолютно надежной опорой.
Небо над Юго-Западом Москвы - районом, где жил Пилот.
Фото: Obi Kenobi
Это был довольно короткий визит. От спиртного я решительно отказался, а потом попросил жену показать мне квартиру. И когда мы оказались на кухне, я объяснил ей, что ее муж очень нуждается в постоянном подтверждении ее преданности, готовности подставить ему плечо и предоставить ему опеку в трудных ситуациях. Тут речь шла об удовлетворении второй потребности человека, страдающего язвенной болезнью - потребности во внимании, поддержке и опеке, которая самим человеком, страдающим язвенной болезнью, не осознается.
После того как потребность сбалансировано видеть ситуацию стала для пилота привычной, я счел, что основной эффект психотерапии достигнут. Я сказал об этом, и пилот удивился.
- Меньше года? - сказал он. - Я думал, что это будет длиться годами.
- Я думаю, что на данный момент этого достаточно. Но право прийти ко мне или мне позвонить вы будете иметь до конца моей жизни.
Он еще один раз пришел, еще четыре раза позвонил и перестал испытывать в этом потребность. Я это знал. Человеку нужно было убедиться, что он может жить без меня. На это обычно требуется около месяца. Но Пилот был человеком осторожным и предусмотрительным. Он попросил разрешения обращаться ко мне каждый раз, когда он ощущает напряжение, и особенно если это напряжение возникает в опасный для него осенний сезон. Тогда мы впервые обратили внимание на то, что пик эмоционального напряжения предшествует возникновению язвы - когда возникает язва, он даже уменьшается. Я полагаю, что за счет того, что мысль переключается на язву, и отношения с окружением отходят на второй план.
При такой тактике обострения исчезли полностью: я снимал напряжение до того, как возникала язва, и язва не возникала. И однажды он мне сказал: "Мне исключительно повезло. Меня лечит прекрасный гастроэнтеролог, а когда нужно было что-то добавить, он нашел вас". Я сказал, что я не считаю это везение исключительным. Хороший гастроэнтеролог должен ориентироваться в проблемах личности хотя бы настолько, чтобы понять, когда нужна помощь специалиста в этой области.
- Как бы то ни было, - сказал Пилот, - в эту осень у меня не было обострений, посмотрим, что будет в следующую.
Он смотрел три года. Обострений действительно не было. Но сохранилось такое изменение психофизиологических соотношений, имеющих индивидуальный характер, при котором вклад в комплексный фактор эмоционального напряжения физиологических характеристик больше, чем вклад психических характеристик, как это вообще характерно для больных с психосоматическими расстройствами. Поэтому угроза рецидива язвы сохранялась, и нужно было снимать эмоциональное напряжение столько раз, сколько раз Пилот его испытывал в характерный для него сезонный период. Такая динамика вообще характерна для явлений тревожного ряда: сначала возникает не предчувствие угрозы, а предчувствие того, что предчувствие угрозы может возникнуть.
В Москве осень - время сезонных обострений язвенных болезней.
Фото: Олег Кленов
К этому времени доверие ко мне сравнялось к его доверию к "личному" гастроэнтерологу, и я мог работать, не опасаясь того, что мои действия будут превратно истолкованы. При каждом его новом обращении я повторял уже проделывавшееся психодиагностическое исследование и видел, что на максимуме эмоционального напряжения возникает нарушение психической адаптации, а перед максимальным эмоциональным напряжением возникают менее выраженные расстройства тревожного ряда.
Продолжение следует.