326. Вертолетчик в Заполярье. 1
С этим человеком мы познакомились во время полёта на остров Врангеля, когда диспетчер шмидтовского аэропорта Лида попросила его взять на борт 5 человек и 140 кг груза сверх разрешённого максимума.
- Поручиться не могу, - сказала мне тогда Лида, - но думаю, что согласится. Он риска не боится.
И командир вертолёта, которого она назвала Сашей, действительно согласился на это превышение максимума, поставив только одно условие: чтобы через 5 минут были вместе с грузом на борту. Я описывал этот полёт в посте, посвящённом острову Врангеля (№87), и хочу только напомнить, что его не только не испугала перегрузка, но он долетел до острова Врангеля в надвигающемся и опускающемся тумане, со словами «Не возвращаться же с полдороги обратно! Полдороги туда, полдороги обратно, это и есть целая дорога, только бесполезная, потому что нового груза не будет, а старый я увезу обратно».
По мере того, как туман опускался, Саша опускался вместе с ним так, чтобы находится вне границы тумана, и, в конце концов, летел в узкой щели между льдом и туманом. Я прислушивался к гулу моторов вертолёта (насколько я помню, это был Ми-26) и гул не становился громче, моторы не давали перебоев, из чего я сделал вывод, что в трудных погодных условиях и с превышением максимума нагрузки, Саша пилотировал вертолёт вполне успешно. В этой узкой щели, зная, кто ведёт вертолёт, я чувствовал себя вполне спокойно и, когда на подлёте к острову Врангеля, который выступал над уровнем льда, вертолёт начал вползать на остров, сохраняя всё те же 3 метра между корпусом и вначале льдом, а потом землёй, у меня ни разу не возникло ощущение угрозы. Я ещё ни разу не видел Сашу, я только слышал его голос, но он вызывал у меня чувство абсолютного доверия. И когда другой Саша - мой сотрудник Саша Михайлов - сказал, что ему жизнь не надоела и что он никогда больше не полетит через пролив Лонга с этим пилотом, я охотно пообещал ему это, потому что в экспедиции нет ничего хуже, чем участие испуганного человека.
Грузовая кабина Ми-26
Фото: Geromat
Когда я спустился из вертолёта на раскисшую поверхность тундры на вертолётной площадке, пилот-Саша вылез из кабины вертолёта и спросил у меня:
- А долго здесь пробудете?
- Я рассчитывал на месяц или 6 недель - в зависимости от того, как пойдёт работа. Больше 1,5 месяцев пробыть мы тут не можем, потому что отсюда через Магадан мы будем добираться в Академгородок на симпозиум по приполярной медицине.
Вероятно, эти подробности для Саши были излишни, но он внимательно выслушал меня, не обнаруживая нетерпения, и сказал:
- Когда вы окончите здесь работу, сообщите диспетчеру Лиде, и в первую же лётную погоду я за вами прилечу
Я был несколько удивлён - мы встретились впервые, и построить график полётов своего вертолёта с учётом наших потребностей Сашу могло подвигнуть либо его непритворное дружелюбие, либо то, что за нас просила Лида. А то, что Лида сочла нужным за нас просить, заставило его поверить в важность наших экспедиций. Когда стало ясно, в какой день мы кончим работу, мы через полярную станцию связались с Лидой, диспетчером шмидтовского аэропорта, и попросили передать пилоту, какого числа мы заканчиваем исследования на Врангеле.
Первая лётная погода случилась через два дня после окончания работы, но нам это было даже приятно, потому что полярная станция помогла нам в течение этих двух дней познакомиться с островом. Лежбище моржей, белые гуси и белые медведи, птичьи базары - всё это было за два дня осмотрено, и когда вездеход привёз нас обратно на полярную станцию, послышался гул винтов вертолёта. Саша держал слово, и, хотя люди, которые говорили, что «если летишь на Врангеля, то нельзя планировать точных сроков экспедиций, потому что не знаешь, сколько тебе придётся ждать вертолёта туда и сколько обратно», вероятно, были правы, благодаря тому, что Саша прилетел за нами в первую же лётную погоду, мы точно уложились в запланированные сроки. Хочу сказать, что впечатления, которые были получены при первой встрече с Сашей, были дополнены при возвращении на материк. Был полярный день, солнце было жарким настолько, насколько это вообще возможно в Заполярье. За штурвалом сидел второй пилот, а Саша вышел в почти пустой пассажирский салон и спросил меня:
- Солнце не слепит?
- Что поделаешь, - сказал я, - солнце не будет изменяться по нашему желанию.
Ми-26 - многоцелевой вертолёт.
Фото: acserg51
Саша вернулся в кабину, не закрывая двери, сел за штурвал и сказал второму пилоту:
- Задёрни штору.
Второй пилот выполнил его приказание, в кабине стало полутемно. Я подошёл к незакрытой двери в кабину и спросил сидящего за штурвалом Сашу:
- А как же вы будете лететь, у вас же никакой видимости?
- По приборам, - ответил Саша, - это при любой видимости гораздо точнее.
Когда вертолёт приземлился на Мысе Шмидта, я подошёл к Лиде поблагодарить, попрощаться, и узнать, каким образом отсюда удобнее всего добраться до Магадана. Я получил эту информацию (удобнее всего добиратьсядо Магадана с Мыса Шмидта на Як-40 с промежуточной посадкой в селе Марково). Я знал, что нам ещё предстоит летать на вертолётах в Заполярье, а от полёта с пилотом Сашей у меня осталось самое благоприятное впечатление, и чтобы иметь возможность летать с ним дальше, я спросил у Лиды его имя, отчество и фамилию. Он оказался Александром Петровичем Григорьевым. И потом, когда мы летали с Мыса Шмидта уже на ГОК «Полярный», я просил Лиду отправлять нас на «Полярный» тогда, когда вертолёт вёл Александр Петрович. Обращение по имени-отчеству он не любил, и когда я в первый раз назвал его Александром Петровичем, он сказал:
- Зовите меня Сашей, в Заполярье меня хорошо под этим именем знают.
Потом, в Институте Биологических Проблем Севера (ИБПС) я узнал, что не только я хочу лететь на вертолёте, который ведёт образцовый командир вертолёта в Заполярьи Александр Петрович Григорьев. И в ИБПС и Лида на Мысе Шмидта рассказывали мне об исключительном случае, когда Саша получил оплату рейса своего вертолёта наличными деньгами. Этот случай был результатом несогласованности действий белых гусей и бухгалтерии ИБПС. Из заповедника на острове Врангеля в ИБПС сообщили, что первые белые гуси прилетели на остров Врангеля на неделю раньше обычного. Зоологи, за плечами которых было многолетнее наблюдение за колонией белых гусей на Врангеле, срочно собрались в дорогу и спросили в бухгалтерии, на какой номер счёта в Гражданской Авиации они могут сослаться, заказывая вертолёт. Обычно бухгалтерия переводила в ГА аванс равный стоимости рейса вертолёта в оба конца, и после того, как часть этого аванса переводилась в подразделение ГА, которое выполняло для ИБПС рейс, бухгалтерия доводила аванс до прежней суммы. На этот раз, отвечая руководителю лаборатории зоологии Феликсу Черняховскому, главный бухгалтер ИБПС сказала:
- А мы ещё не переводили аванс, придётся вам ждать.
За островом Врангеля.
Фото: Vasha MAG
- Сколько времени ждать? - спросил Черняховский.
И главный бухгалтер ему невозмутимо ответила:
- Недели две.
Такая отсрочка наблюдения сводила на нет результаты, которые могли получить зоологи в год необычно раннего прилёта белых гусей. Черняховский отправился к директору института члену корреспонденту АНН СССР Витаутасу Леоновичу Контримавичусу. Контримавичус был большим учёным (исследования Контримавичуса по Беренгии остались непревзойдёнными до сих пор) и образцовым организатором. Он не мог допустить провала исследований даже на один год, тем более, что такой ранний прилёт белых гусей до того не наблюдался. И он распорядился, чтобы главный бухгалтер ещё до всяких переводов аванса, выдала наличными сумму, достаточную для оплаты рейса вертолёта на остров Врангеля.
Продолжение следует.
- Поручиться не могу, - сказала мне тогда Лида, - но думаю, что согласится. Он риска не боится.
И командир вертолёта, которого она назвала Сашей, действительно согласился на это превышение максимума, поставив только одно условие: чтобы через 5 минут были вместе с грузом на борту. Я описывал этот полёт в посте, посвящённом острову Врангеля (№87), и хочу только напомнить, что его не только не испугала перегрузка, но он долетел до острова Врангеля в надвигающемся и опускающемся тумане, со словами «Не возвращаться же с полдороги обратно! Полдороги туда, полдороги обратно, это и есть целая дорога, только бесполезная, потому что нового груза не будет, а старый я увезу обратно».
По мере того, как туман опускался, Саша опускался вместе с ним так, чтобы находится вне границы тумана, и, в конце концов, летел в узкой щели между льдом и туманом. Я прислушивался к гулу моторов вертолёта (насколько я помню, это был Ми-26) и гул не становился громче, моторы не давали перебоев, из чего я сделал вывод, что в трудных погодных условиях и с превышением максимума нагрузки, Саша пилотировал вертолёт вполне успешно. В этой узкой щели, зная, кто ведёт вертолёт, я чувствовал себя вполне спокойно и, когда на подлёте к острову Врангеля, который выступал над уровнем льда, вертолёт начал вползать на остров, сохраняя всё те же 3 метра между корпусом и вначале льдом, а потом землёй, у меня ни разу не возникло ощущение угрозы. Я ещё ни разу не видел Сашу, я только слышал его голос, но он вызывал у меня чувство абсолютного доверия. И когда другой Саша - мой сотрудник Саша Михайлов - сказал, что ему жизнь не надоела и что он никогда больше не полетит через пролив Лонга с этим пилотом, я охотно пообещал ему это, потому что в экспедиции нет ничего хуже, чем участие испуганного человека.
Грузовая кабина Ми-26
Фото: Geromat
Когда я спустился из вертолёта на раскисшую поверхность тундры на вертолётной площадке, пилот-Саша вылез из кабины вертолёта и спросил у меня:
- А долго здесь пробудете?
- Я рассчитывал на месяц или 6 недель - в зависимости от того, как пойдёт работа. Больше 1,5 месяцев пробыть мы тут не можем, потому что отсюда через Магадан мы будем добираться в Академгородок на симпозиум по приполярной медицине.
Вероятно, эти подробности для Саши были излишни, но он внимательно выслушал меня, не обнаруживая нетерпения, и сказал:
- Когда вы окончите здесь работу, сообщите диспетчеру Лиде, и в первую же лётную погоду я за вами прилечу
Я был несколько удивлён - мы встретились впервые, и построить график полётов своего вертолёта с учётом наших потребностей Сашу могло подвигнуть либо его непритворное дружелюбие, либо то, что за нас просила Лида. А то, что Лида сочла нужным за нас просить, заставило его поверить в важность наших экспедиций. Когда стало ясно, в какой день мы кончим работу, мы через полярную станцию связались с Лидой, диспетчером шмидтовского аэропорта, и попросили передать пилоту, какого числа мы заканчиваем исследования на Врангеле.
Первая лётная погода случилась через два дня после окончания работы, но нам это было даже приятно, потому что полярная станция помогла нам в течение этих двух дней познакомиться с островом. Лежбище моржей, белые гуси и белые медведи, птичьи базары - всё это было за два дня осмотрено, и когда вездеход привёз нас обратно на полярную станцию, послышался гул винтов вертолёта. Саша держал слово, и, хотя люди, которые говорили, что «если летишь на Врангеля, то нельзя планировать точных сроков экспедиций, потому что не знаешь, сколько тебе придётся ждать вертолёта туда и сколько обратно», вероятно, были правы, благодаря тому, что Саша прилетел за нами в первую же лётную погоду, мы точно уложились в запланированные сроки. Хочу сказать, что впечатления, которые были получены при первой встрече с Сашей, были дополнены при возвращении на материк. Был полярный день, солнце было жарким настолько, насколько это вообще возможно в Заполярье. За штурвалом сидел второй пилот, а Саша вышел в почти пустой пассажирский салон и спросил меня:
- Солнце не слепит?
- Что поделаешь, - сказал я, - солнце не будет изменяться по нашему желанию.
Ми-26 - многоцелевой вертолёт.
Фото: acserg51
Саша вернулся в кабину, не закрывая двери, сел за штурвал и сказал второму пилоту:
- Задёрни штору.
Второй пилот выполнил его приказание, в кабине стало полутемно. Я подошёл к незакрытой двери в кабину и спросил сидящего за штурвалом Сашу:
- А как же вы будете лететь, у вас же никакой видимости?
- По приборам, - ответил Саша, - это при любой видимости гораздо точнее.
Когда вертолёт приземлился на Мысе Шмидта, я подошёл к Лиде поблагодарить, попрощаться, и узнать, каким образом отсюда удобнее всего добраться до Магадана. Я получил эту информацию (удобнее всего добиратьсядо Магадана с Мыса Шмидта на Як-40 с промежуточной посадкой в селе Марково). Я знал, что нам ещё предстоит летать на вертолётах в Заполярье, а от полёта с пилотом Сашей у меня осталось самое благоприятное впечатление, и чтобы иметь возможность летать с ним дальше, я спросил у Лиды его имя, отчество и фамилию. Он оказался Александром Петровичем Григорьевым. И потом, когда мы летали с Мыса Шмидта уже на ГОК «Полярный», я просил Лиду отправлять нас на «Полярный» тогда, когда вертолёт вёл Александр Петрович. Обращение по имени-отчеству он не любил, и когда я в первый раз назвал его Александром Петровичем, он сказал:
- Зовите меня Сашей, в Заполярье меня хорошо под этим именем знают.
Потом, в Институте Биологических Проблем Севера (ИБПС) я узнал, что не только я хочу лететь на вертолёте, который ведёт образцовый командир вертолёта в Заполярьи Александр Петрович Григорьев. И в ИБПС и Лида на Мысе Шмидта рассказывали мне об исключительном случае, когда Саша получил оплату рейса своего вертолёта наличными деньгами. Этот случай был результатом несогласованности действий белых гусей и бухгалтерии ИБПС. Из заповедника на острове Врангеля в ИБПС сообщили, что первые белые гуси прилетели на остров Врангеля на неделю раньше обычного. Зоологи, за плечами которых было многолетнее наблюдение за колонией белых гусей на Врангеле, срочно собрались в дорогу и спросили в бухгалтерии, на какой номер счёта в Гражданской Авиации они могут сослаться, заказывая вертолёт. Обычно бухгалтерия переводила в ГА аванс равный стоимости рейса вертолёта в оба конца, и после того, как часть этого аванса переводилась в подразделение ГА, которое выполняло для ИБПС рейс, бухгалтерия доводила аванс до прежней суммы. На этот раз, отвечая руководителю лаборатории зоологии Феликсу Черняховскому, главный бухгалтер ИБПС сказала:
- А мы ещё не переводили аванс, придётся вам ждать.
За островом Врангеля.
Фото: Vasha MAG
- Сколько времени ждать? - спросил Черняховский.
И главный бухгалтер ему невозмутимо ответила:
- Недели две.
Такая отсрочка наблюдения сводила на нет результаты, которые могли получить зоологи в год необычно раннего прилёта белых гусей. Черняховский отправился к директору института члену корреспонденту АНН СССР Витаутасу Леоновичу Контримавичусу. Контримавичус был большим учёным (исследования Контримавичуса по Беренгии остались непревзойдёнными до сих пор) и образцовым организатором. Он не мог допустить провала исследований даже на один год, тем более, что такой ранний прилёт белых гусей до того не наблюдался. И он распорядился, чтобы главный бухгалтер ещё до всяких переводов аванса, выдала наличными сумму, достаточную для оплаты рейса вертолёта на остров Врангеля.
Продолжение следует.