309. Политические игры 30 лет назад. Эпилог. 3
Третий и предпоследний раз я столкнулся с Гранд-шефом на мосту через реку Быстрицу, который соединял окраину Станислава с посёлком Пасечная. Увидев меня, Гранд-шеф остановился, и стало ясно, что он меня узнал, хотя видел всего два раза.
- Ну что, студент, - сказал он, - как на твоём фронте дела?
- Вроде бы ничего.
- В Черновцах тебя зачислили?
- Зачислили.
- Без неприятностей?
- Ну, с небольшими неприятностями.
- И с какими же?
- Декан лечебного факультета был против моего зачисления, считая, что на мне висит тяжкий груз станиславских провинностей. Но он на неделю уехал, а за это время проректор по учебной работе издал приказ о моём зачислении.
- Да, - сказал Гранд-шеф, - и тут война. Так хочется какого-нибудь совсем мирного места. Ну раз уж мы с тобой встретились, ты временем располагаешь?
- Смотря каким.
- Думаю, часа 2-3.
- Таким временем располагаю.
- Ты в Пасечной бывал?
- Конечно. Я во время выборов был агитатором, так вся наша группа в Пасечной жила.
- Если тебя спросить, хорошо ли ты знаешь посёлок, ты что бы ответил?
- Ну, я бы, наверное, ответил: «Довольно хорошо».
- Давай, - сказал Гранд-шеф, - проверим твою самооценку. Вот тебе лист карты, на которой Пасечная, и даже немножко поместились окрестности. Видишь, на карте пунктиром нанесен маршрут. Проведи меня по этому маршруту на местности, - и он протянул мне карту.
Река Быстрица. Закат
Фото: Lucnikov Oleg
Задача оказалась сложнее, чем я думал. Если бы мне просто сказали: «Покажи, где в Пасечной МТС устраивают», проблемы бы не было. А когда Гранд-Шеф, ткнув пальцем в карту, сказал мне: «Вот сейчас тут МТС организуют, доведи меня до МТС по этому маршруту», я несколько смешался. Я знал, как пройти в МТС, для этого карта мне была не нужна. Я мог бы, наверное, пройти по пунктирному маршруту, выискивая на местности какие-то свои ориентиры, которые мне казались бы близкими к пунктиру. А понимать, что карта в моих руках это и есть местность, я, всё-таки, не привык. Гранд-шеф шёл молча, а я пошёл к МТС, стараясь идти так, как лежал пунктир на карте.
- Ага, - сказал Гранд-шеф, - ты, парень, не соврал, а то многие теряются, когда надо совместить карту с местностью. Ну, а теперь, стоя на месте, расскажи мне, что будет располагаться вдоль маршрута?
- А что вас интересует?
- Меня интересует всё. Ты знаешь, что прошлой ночью в Пасечной взяли командиров прикарпатского провода УПА? Случайно, между прочим, взяли, наткнулись на них буквально. А мне нужно сейчас так сориентироваться, чтобы случайностей не было, даже полезных.
Я стараясь говорить как можно подробнее, рассказал, что располагается вдоль пунктира. Гранд-шеф обернулся к военнослужащему, который всё время шёл сзади, и сказал:
- Отличный парень, наблюдательный. Ты всё застенографировал?
- Всё, товарищ Гранд-шеф! - отчеканил военный.
- Ну, ладно, - сказал Гранд-шеф мне, - тебя я отпускаю. Сопровождающих дать?
Ещё час назад я сказал бы: «Какие сопровождающие? Я здесь каждый дом знаю». Но теперь, когда я знал, что у меня под носом находились командиры прикарпатского провода, а я об этом не имел никакого представления, я сказал:
- Если ваша задача это позволяет, то с сопровождающим я бы чувствовал себя спокойнее.
- И правильно, - сказал Гранд-шеф, - я тебе дам в сопровождение двух автоматчиков и одного безоружного человека, который нюхом чует наличие противника. И давай-давай, быстрее, чтобы до темноты ты уже в Станиславе был.
Ночью меня разбудила стрельба. Стрельба была где-то очень близко. Я накинул куртку и вышел на улицу. Через один дом от нашего были ясно видны вспышки выстрелов, и трассирующие пули, указывающие на направление. Я хотел подойти поближе, но оказалось, что между мной и заинтересовавшим меня домом находится мощное воинское оцепление.
- Гражданин, - сказал мне офицер, чина которого я в темноте не смог разобрать, - вы понимаете, что здесь идёт войсковая операция?
- Нет, - сказал я.
- Тем хуже, - сказал офицер, - если бы разбирались, я, может быть, даже использовал вас как-нибудь, а так возвращайтесь домой и старайтесь не показываться.
Даже такой ручей в Карпатах может стать труднопреодолимым препятствием.
Фото: konstantinlapin
Я вернулся домой с совсем другим знанием о том, что представляет собой Станислав и улица, на которой я прожил 6 лет. И, открыв окно, постарался рассмотреть, что делается на улице. И вдруг во вспыхнувшем зареве увидел Гранд-шефа. Я писал, что предыдущая наша встреча была предпоследней, но это нельзя было называть встречей, я его только увидел, а он даже меня не заметил и исчез в расположенном рядом с домом погребе-подвале. Я подумал о том, не попытаться ли снова пройти через оцепление, когда сзади ко мне подошла моя мать и сказала:
- Рисковать жизнью ради любопытства я бы не стала, а пользы ты здесь не принесёшь.
Она была одета и я понял, что она всю ночь не спала, наблюдая окружающее, а, может быть, даже была скрытым участником событий. Утром я узнал, что небольшая группа бойцов УПА всё-таки вырвалась из оцепления и добралась до леса. Их преследовали военнослужащие МГБ и пограничники (тогда пограничники были в подчинении МГБ), и гранд-шеф, который въехал в своём бронированном ЗИМе в лес по просеке, подорвался на мине и с тяжёлыми ранениями конечностей был доставлен в военный госпиталь. Я попросил разрешения его навестить, но мне решительно отказали, никак не мотивируя свой отказ.
Примерно через полгода, когда я был уже на последнем курсе Черновицкого мединститута, меня позвали к телефону на кафедре рентгенологии.
- Расписание, что ли, смотрели, - сказал я врачу, позвавшему меня к телефону, - откуда иначе знать, что я сейчас в рентгенологии.
- Не знаю, - сказал равнодушно врач, - тебя зовут к телефону, подходить будешь?
- Подойду.
Я взял трубку, сказал:
- Слушаю.
И услышал в трубке голос моего майора:
- Я сейчас поеду на военный аэродром, Гранд-шеф улетает, хочу с ним проститься. А ты не хочешь его проводить?
- Хочу, - сказал я.
- Ну, я так и думал, потому что я на тебя уже и пропуск выписал.
На военном аэродроме стоял американский самолёт «Duglas», возле него в тесном кольце людей стоял Гранд-шеф. Я удивился, сколько людей его уже здесь знают и как им жалко, что Гранд-шеф уходит из их жизни. Он увидел меня сквозь окружавшую его толпу:
- А, студент! Ты, небось, даже не понимаешь, как ты нам в тот день помог.
- В какой день?
- Ну, когда я тебе сопровождающих потом дал.
Карпатское утро всегда кажется мирным.
Фото: konstantinlapin
И, уже выйдя из толпы, добавил:
- А я теперь на другую работу перешёл.
- Это на какую же?
- На штатскую, - ответил Гранд-шеф, - говорят, по состоянии здоровья в армии служить не могу.
- И где же работать будете?
- В министерстве иностранных дел. Вот сейчас я в Москву прилечу, там у меня дел примерно на недельку, а потом уеду в Индонезию как атташе Советского посольства.
Я ничего не сказал, но подумал, что он выбрал неудачное время для переселения в Индонезию - только что была разгромлена индонезийская компартия, и если верить вернувшимся оттуда людям, по рекам до сих пор плыли трупы, из спин которых торчали ритуальные ножи. По моему молчанию Гранд-шеф догадался, о чём я думаю, и сказал:
- Так я ж в посольство еду, жить буду с правом экстерриториальности. Под крышей работать - самое милое дело.
- А как ваша должность в посольстве будет называться, это секрет?
- Какие же у меня теперь секреты, я теперь человек мирный, штатский. А должность моя будет называться «Военный атташе».
Я вспомнил, что мать пациентки, которую я курировал (а когда до окончания института остаётся 3 месяца, твоя курация - уже полноценное лечение и присматривают за тобой только для виду), сказала мне: «Завтра отец вашей пациентки приезжает, она от одного поправится». «А откуда приезжает?» «Из Америки, там есть советская организация, “Armtorg” называется». Это я договорилась, чтобы его на месяц отпустили». «С кем договорились?», - спросил я. «С начальством его», - сказала мать пациентки. «Министерство торговли?» - спросил я. Она минуты три помолчала и сказала, осторожно подбирая слова: «Да нет, у него начальство в другом месте». Я вспомнил Гранд-Шефа, который теперь был сотрудником МИДа, и подумал, что, став военным атташе, он не изменил подчиненности. «Военный атташе - это просто шпион, работающий под хорошей крышей» - говорил Майк Петрович Мирошников, да будет земля ему пухом.
- Ну что, студент, - сказал он, - как на твоём фронте дела?
- Вроде бы ничего.
- В Черновцах тебя зачислили?
- Зачислили.
- Без неприятностей?
- Ну, с небольшими неприятностями.
- И с какими же?
- Декан лечебного факультета был против моего зачисления, считая, что на мне висит тяжкий груз станиславских провинностей. Но он на неделю уехал, а за это время проректор по учебной работе издал приказ о моём зачислении.
- Да, - сказал Гранд-шеф, - и тут война. Так хочется какого-нибудь совсем мирного места. Ну раз уж мы с тобой встретились, ты временем располагаешь?
- Смотря каким.
- Думаю, часа 2-3.
- Таким временем располагаю.
- Ты в Пасечной бывал?
- Конечно. Я во время выборов был агитатором, так вся наша группа в Пасечной жила.
- Если тебя спросить, хорошо ли ты знаешь посёлок, ты что бы ответил?
- Ну, я бы, наверное, ответил: «Довольно хорошо».
- Давай, - сказал Гранд-шеф, - проверим твою самооценку. Вот тебе лист карты, на которой Пасечная, и даже немножко поместились окрестности. Видишь, на карте пунктиром нанесен маршрут. Проведи меня по этому маршруту на местности, - и он протянул мне карту.
Река Быстрица. Закат
Фото: Lucnikov Oleg
Задача оказалась сложнее, чем я думал. Если бы мне просто сказали: «Покажи, где в Пасечной МТС устраивают», проблемы бы не было. А когда Гранд-Шеф, ткнув пальцем в карту, сказал мне: «Вот сейчас тут МТС организуют, доведи меня до МТС по этому маршруту», я несколько смешался. Я знал, как пройти в МТС, для этого карта мне была не нужна. Я мог бы, наверное, пройти по пунктирному маршруту, выискивая на местности какие-то свои ориентиры, которые мне казались бы близкими к пунктиру. А понимать, что карта в моих руках это и есть местность, я, всё-таки, не привык. Гранд-шеф шёл молча, а я пошёл к МТС, стараясь идти так, как лежал пунктир на карте.
- Ага, - сказал Гранд-шеф, - ты, парень, не соврал, а то многие теряются, когда надо совместить карту с местностью. Ну, а теперь, стоя на месте, расскажи мне, что будет располагаться вдоль маршрута?
- А что вас интересует?
- Меня интересует всё. Ты знаешь, что прошлой ночью в Пасечной взяли командиров прикарпатского провода УПА? Случайно, между прочим, взяли, наткнулись на них буквально. А мне нужно сейчас так сориентироваться, чтобы случайностей не было, даже полезных.
Я стараясь говорить как можно подробнее, рассказал, что располагается вдоль пунктира. Гранд-шеф обернулся к военнослужащему, который всё время шёл сзади, и сказал:
- Отличный парень, наблюдательный. Ты всё застенографировал?
- Всё, товарищ Гранд-шеф! - отчеканил военный.
- Ну, ладно, - сказал Гранд-шеф мне, - тебя я отпускаю. Сопровождающих дать?
Ещё час назад я сказал бы: «Какие сопровождающие? Я здесь каждый дом знаю». Но теперь, когда я знал, что у меня под носом находились командиры прикарпатского провода, а я об этом не имел никакого представления, я сказал:
- Если ваша задача это позволяет, то с сопровождающим я бы чувствовал себя спокойнее.
- И правильно, - сказал Гранд-шеф, - я тебе дам в сопровождение двух автоматчиков и одного безоружного человека, который нюхом чует наличие противника. И давай-давай, быстрее, чтобы до темноты ты уже в Станиславе был.
Ночью меня разбудила стрельба. Стрельба была где-то очень близко. Я накинул куртку и вышел на улицу. Через один дом от нашего были ясно видны вспышки выстрелов, и трассирующие пули, указывающие на направление. Я хотел подойти поближе, но оказалось, что между мной и заинтересовавшим меня домом находится мощное воинское оцепление.
- Гражданин, - сказал мне офицер, чина которого я в темноте не смог разобрать, - вы понимаете, что здесь идёт войсковая операция?
- Нет, - сказал я.
- Тем хуже, - сказал офицер, - если бы разбирались, я, может быть, даже использовал вас как-нибудь, а так возвращайтесь домой и старайтесь не показываться.
Даже такой ручей в Карпатах может стать труднопреодолимым препятствием.
Фото: konstantinlapin
Я вернулся домой с совсем другим знанием о том, что представляет собой Станислав и улица, на которой я прожил 6 лет. И, открыв окно, постарался рассмотреть, что делается на улице. И вдруг во вспыхнувшем зареве увидел Гранд-шефа. Я писал, что предыдущая наша встреча была предпоследней, но это нельзя было называть встречей, я его только увидел, а он даже меня не заметил и исчез в расположенном рядом с домом погребе-подвале. Я подумал о том, не попытаться ли снова пройти через оцепление, когда сзади ко мне подошла моя мать и сказала:
- Рисковать жизнью ради любопытства я бы не стала, а пользы ты здесь не принесёшь.
Она была одета и я понял, что она всю ночь не спала, наблюдая окружающее, а, может быть, даже была скрытым участником событий. Утром я узнал, что небольшая группа бойцов УПА всё-таки вырвалась из оцепления и добралась до леса. Их преследовали военнослужащие МГБ и пограничники (тогда пограничники были в подчинении МГБ), и гранд-шеф, который въехал в своём бронированном ЗИМе в лес по просеке, подорвался на мине и с тяжёлыми ранениями конечностей был доставлен в военный госпиталь. Я попросил разрешения его навестить, но мне решительно отказали, никак не мотивируя свой отказ.
Примерно через полгода, когда я был уже на последнем курсе Черновицкого мединститута, меня позвали к телефону на кафедре рентгенологии.
- Расписание, что ли, смотрели, - сказал я врачу, позвавшему меня к телефону, - откуда иначе знать, что я сейчас в рентгенологии.
- Не знаю, - сказал равнодушно врач, - тебя зовут к телефону, подходить будешь?
- Подойду.
Я взял трубку, сказал:
- Слушаю.
И услышал в трубке голос моего майора:
- Я сейчас поеду на военный аэродром, Гранд-шеф улетает, хочу с ним проститься. А ты не хочешь его проводить?
- Хочу, - сказал я.
- Ну, я так и думал, потому что я на тебя уже и пропуск выписал.
На военном аэродроме стоял американский самолёт «Duglas», возле него в тесном кольце людей стоял Гранд-шеф. Я удивился, сколько людей его уже здесь знают и как им жалко, что Гранд-шеф уходит из их жизни. Он увидел меня сквозь окружавшую его толпу:
- А, студент! Ты, небось, даже не понимаешь, как ты нам в тот день помог.
- В какой день?
- Ну, когда я тебе сопровождающих потом дал.
Карпатское утро всегда кажется мирным.
Фото: konstantinlapin
И, уже выйдя из толпы, добавил:
- А я теперь на другую работу перешёл.
- Это на какую же?
- На штатскую, - ответил Гранд-шеф, - говорят, по состоянии здоровья в армии служить не могу.
- И где же работать будете?
- В министерстве иностранных дел. Вот сейчас я в Москву прилечу, там у меня дел примерно на недельку, а потом уеду в Индонезию как атташе Советского посольства.
Я ничего не сказал, но подумал, что он выбрал неудачное время для переселения в Индонезию - только что была разгромлена индонезийская компартия, и если верить вернувшимся оттуда людям, по рекам до сих пор плыли трупы, из спин которых торчали ритуальные ножи. По моему молчанию Гранд-шеф догадался, о чём я думаю, и сказал:
- Так я ж в посольство еду, жить буду с правом экстерриториальности. Под крышей работать - самое милое дело.
- А как ваша должность в посольстве будет называться, это секрет?
- Какие же у меня теперь секреты, я теперь человек мирный, штатский. А должность моя будет называться «Военный атташе».
Я вспомнил, что мать пациентки, которую я курировал (а когда до окончания института остаётся 3 месяца, твоя курация - уже полноценное лечение и присматривают за тобой только для виду), сказала мне: «Завтра отец вашей пациентки приезжает, она от одного поправится». «А откуда приезжает?» «Из Америки, там есть советская организация, “Armtorg” называется». Это я договорилась, чтобы его на месяц отпустили». «С кем договорились?», - спросил я. «С начальством его», - сказала мать пациентки. «Министерство торговли?» - спросил я. Она минуты три помолчала и сказала, осторожно подбирая слова: «Да нет, у него начальство в другом месте». Я вспомнил Гранд-Шефа, который теперь был сотрудником МИДа, и подумал, что, став военным атташе, он не изменил подчиненности. «Военный атташе - это просто шпион, работающий под хорошей крышей» - говорил Майк Петрович Мирошников, да будет земля ему пухом.