176. Человек из ЦК. 6
- А чего вы боялись?
- В посёлок Бухта Провидения стали заходить русские солдаты, тайно заходить.
- Почему вы думаете, что тайно?
- Они не надевали формы и старались держаться на таком расстоянии от нас, чтобы мы не могли определить их по запаху.
- Ну, хорошо, вы могли бы пойти по тундре в другую сторону, где лучше дорога, где есть лиственничные рощи, а значит было бы где укрыться.
- От них не укроешься, - сказал Минлу, - в Наукане нас было 400 человек и мы ничего не смогли сделать.
- А если бы вы добрались до Берингова пролива, чтобы вы делали дальше?
- Сегодня не быстрый лёд, я думаю, мы бы перебрались на Аляску, на Аляске русских солдат нет.
- Как вы думаете, сколько времени у вас бы занял этот путь?
Минлу что-то посчитал, шевеля губами и сказал:
- Однако, дня четыре, наверное. Но тайно надо было идти, это было главное, чтоб ни один человек нас не заметил. Мы решили, что когда отойдём подальше, идти будем ночами, а днём спать. Костёр греет и днём и ночью одинаково. Нам было удивительно, что как только мы ложились спать, нам виделся Наукан. Мы сначала не могли понять, как это может быть, а потом мы подумали, что у русских солдат много линз, которые поставлены на спутник, забирают изображение с земли и через спутник бросают его в другое место. Я думаю, они хотели нас сильно напугать, чтобы мы отказались от перехода на Аляску.
- Зачем русским было нужно, чтобы вы не ушли на Аляску?
- Русские боялись всего, что связано с Науканом. Они уничтожили Наукан, но всё время боялись, что что-то всплывёт из глубины столетий.
- А зачем вам была нужна именно Аляска? В Канаде тоже нет русских солдат.
Путь на Аляску через Берингов пролив.
Фотограф Andrew Wong MPLS
- Мы не знали дорогу в Канаду, а на Аляску мы бы дошли, если бы только страх был бы не очень сильный. Когда у человека начинается очень сильный страх, он мечется без направления.
- Этот страх, от которого человек мечется без направления, можно назвать паникой?
- Я не знаю, есть ли точное эскимосское слово, но по-русски мы это называли паникой.
- Ну, вот вы уже несколько часов в больнице. Страх такой же сильный, как был в тундре?
- Нет, - здесь страх меньше, и мы видели здесь людей, у которых был страх, а теперь уже нету.
- Когда вы шли к Берингову проливу, вы старались молчать или разговаривать?
- Мы молчали, если не было причины говорить.
- А какая могла быть причина?
- Когда кто-нибудь из нас замечал что-нибудь новое, он обращался к другому и спрашивал «Ты видишь это?»
- А что это могло быть?
- Чаще всего это были отдалённые тени людей. Мы полагали, что это русские солдаты.
- Так вот, когда вы спрашивали товарища, видит ли он эти отдалённые тени, он их видел?
- Чаще всего сначала не видел, но потом я ему точно указывал, где они есть, как выглядят, и тогда он их видел.
- Кроме этих теней, которые оказывались русскими солдатами, вы ничего не обсуждали?
- Я иногда слышал какие-то голоса, говорили на русском. И повторялось тоже, что было с тенями. Мой спутник сначала не слышал этих голосов, а потом, когда я ему несколько раз повторял голоса, которые я слышал, он тоже начинал слышать.
- Когда вы видели тени и слышали голоса, вам становилось страшнее?
- Да, намного. Иногда мы думали, что нам уже не выбраться из этого, что наш конец неизбежен. Но потом мы устраивали себе место, в котором можно было спрятаться. Тени исчезали и голоса прекращались.
- Они появлялись потом снова, или нет?
- Это было по-разному, они могли очень долго не появляться, но в конце концов всё-таки появлялись.
- Каждый раз ты слышал голоса и видел тени первым?
- Чаще всего. Но под конец перед тем, как другие эскимосы увезли нас на аэродром, я как раз перестал видеть тени и слышать голоса, а мой приятель увидел и услышал.
- А что сделал приятель, когда увидел и услышал?
- Он сообщил это мне. С первого раза это не помогало, но когда он повторял это несколько раз, я тоже начинал видеть и слышать. Всегда сначала видеть, а слышать потом.
- Но вот, вы летели на самолёте, там были эти тени и голоса?
- В самом самолёте не было, но если присмотреться, то их можно было увидеть через окошко. Они были внизу.
- И что, на таком расстоянии были слышны голоса?
- Да, голоса были слышны очень ясно на любом расстоянии. Я думаю, у них было радио.
- До сих пор вы слышите эти голоса и видите тени?
- Нет, сейчас их нету. Я думаю, что в больницу они не зайдут.
- А почему они не могут зайти в больницу?
- Я не знаю, но те люди, у которых раньше были голоса, а теперь нет, они находятся в больнице уже неделю или даже больше. И они говорят, что когда они в первый раз заснули в больнице, голоса и тени сразу исчезли и больше не появлялись.
- Вот эти люди, с которыми ты разговаривал, они тебе сказали, что раньше слышали голоса и видели тени, а теперь этого нет. Как ты думаешь, также будет и у тебя?
- Я не могу знать этого точно, это тёмные силы, сильные и враждебные, поэтому я не могу поручиться, что с ними всегда можно справиться. Но у тех людей, у которых они раньше были, они не были слабее. Но всё-таки они исчезли и больше не появляются. Я надеюсь, что также будет и у меня и у моего приятеля.
Эскимосское поселение на малом (Американский) остров Диомеда в Беринговом проливе.
Фото Richard Brahm с со страницы.
- Чего тебе хотелось бы сейчас? Можешь ли ты понять, что нужно сделать, чтобы тебе стало лучше?
- Сейчас я хочу спать. Может быть, если я засну, мне станет лучше, а тени и голоса исчезнут.
- Ну, сказать, чтобы тебя проводили в постель?
- Наверное да, наверное мне нужно уснуть.
- Хорошо. Вот эта женщина, которая давала тебе целительное средство, проводит тебя в спальню.
- Хорошо, я пойду.
Минлу встал, крепко взял за локоть медсестру и сказал:
- Я пойду с тобой, пойдём.
Когда они вышли, я пригасил второго пациента и спросил Калачёва:
- Вам уже пора уходить?
- Нет, - сказал Калачёв, - я ещё немного посижу.
- Меня зовут Апая, - сказал вошедший, не ожидая вопроса. - Меня так назвали, потому что с самого детства я был мудр и умён как старик.
- Когда вы с Минлу шли к Берингову проливу, тебе было также страшно, как ему?
- Ему всегда было страшнее, но когда он мне рассказывал о своих видениях и голосах, я тоже начинал видеть тени и слышать голоса, и тогда я тоже испытывал страх, но у меня страх никогда не был таким сильным, как у него. Он часто говорил, что сейчас случиться катастрофа и мы погибнем. Он говорил, что он слышит голоса, которые это утверждают. Но таких голосов я никогда не слышал. Я говорил ему, что не слышу этих голоса. Он снова и снова прислушивался, а потом говорил: «Теперь уже я тоже не слышу». Я был умнее, чем Минлу, меня всегда считали самым умным в моём роду, мне говорили, что я оправдываю своё имя Апая. Но Минлу был более чутким, он чаще, чем я, первым, видел тени и слышал голоса. Он первый заметил русских солдат в бухте Провидения. Он первый услышал их голоса, и он умел хорошо передать то, что видит и слышит так, что это знание передавалось и мне. Но сейчас, здесь в больнице, страх исчез едва я только переступил порог, и в больнице я ни разу не видел теней и не слышал угрожающих голосов.
- А Минлу?
- Минлу сначала слышал, он говорил, что тени не могут войти в больницу, но говорить снаружи могут. Но через несколько часов он тоже перестал слышать голоса. Каким-то образом, он передаёт мне свои ощущения. Я совсем не хотел спать, но когда услышал, как он говорит, что он больше всего хочет спать и что от этого ему станет лучше, я подумал, что надо мне попросить вас об этом же.
- Ну и что, хочешь ты сейчас спать?
- Хочу. Если твоя женщина, которая давала мне целебные средства, отведёт меня к постели, я усну.
- А если ты пойдёшь к постели один или с кем-нибудь другим, уснёшь ты?
- Не знаю, но скорее нет. Она давала нам целебные средства, от неё исходит добрая сила. Я думаю, что лучше всё-таки, если она отведёт спать.
Зазвонил телефон, Калачёв взял трубку и через минуту передал мне:
- Это вас, Селезнёв.
- Феликс Борисович? Я хотел бы продолжить наш разговор. Вы можете освободиться?
- Да, минут через 10.
- Я думаю, что будет лучше, если вы приедете ко мне в гостиницу.
- Хорошо, через 10 минут я выеду из больницы.
Я положил трубку и вернулся к разговору с Апая.
- Хорошо, Апая, моя женщина, которая даёт целебные средства, сейчас проводит тебя спать.
- Это будет хорошо, - сказал Апая. - Я думаю, мне сразу станет легче.
Берингово море в спокойную погоду на закате.
Фотограф im me
Когда Апая вместе с сестрой вышли, Калачёв сказал:
- У них обязательно будет одинаковая симптоматика, она в значительной степени индуцирована. Более активен в этом Минлу, он передаёт сообщения об угрожающих явлениях, он первый видит тени и голоса. Но иногда инициатива переходит к Апая. Происходит такой теннис симптоматики - они перебрасывают её друг другу до тех пор, пока она не становится идентичной. Потом они спят, а когда просыпаются, враждебные тени и голоса появляются вновь. Но с тех пор, как они здесь, интенсивность этих явлений сильно уменьшилась. Им уже значительно меньше страшно. Я думаю, они будут повторять динамику симптоматики первых пациентов. А если мы сумеем наладить диспансеризацию, то мы будем улавливать симптомы в самом начале и быстро их купировать.
- Я надеюсь на это, - сказал я, - и если мы будем устранять симптоматику раньше, чем она станет основной темой общения, мы наверное сумеем избежать общих для всех пациентов индуцированных симптомов.
- Но мне надо ехать, Валерий Фёдорович, Селезнёв ждёт.
- Езжайте, - сказал Калачёв, - машина стоит с той минуты, когда Селезнёв позвонил.
- Ты остаёшься здесь? - спросил я Лену.
- Да, - сказала она, - всё-таки этот юноша знает многомерные статистики лучше, чем я. Я думаю, что вместе мы продвинемся быстрее.
- Ну, тогда я еду один, - сказал я и вышел во двор больницы.
Машина действительно стояла возле дверей. Водитель стоял возле открытой дверцы машины и протянул мне руку чтобы помочь мне сесть.
- В посёлок Бухта Провидения стали заходить русские солдаты, тайно заходить.
- Почему вы думаете, что тайно?
- Они не надевали формы и старались держаться на таком расстоянии от нас, чтобы мы не могли определить их по запаху.
- Ну, хорошо, вы могли бы пойти по тундре в другую сторону, где лучше дорога, где есть лиственничные рощи, а значит было бы где укрыться.
- От них не укроешься, - сказал Минлу, - в Наукане нас было 400 человек и мы ничего не смогли сделать.
- А если бы вы добрались до Берингова пролива, чтобы вы делали дальше?
- Сегодня не быстрый лёд, я думаю, мы бы перебрались на Аляску, на Аляске русских солдат нет.
- Как вы думаете, сколько времени у вас бы занял этот путь?
Минлу что-то посчитал, шевеля губами и сказал:
- Однако, дня четыре, наверное. Но тайно надо было идти, это было главное, чтоб ни один человек нас не заметил. Мы решили, что когда отойдём подальше, идти будем ночами, а днём спать. Костёр греет и днём и ночью одинаково. Нам было удивительно, что как только мы ложились спать, нам виделся Наукан. Мы сначала не могли понять, как это может быть, а потом мы подумали, что у русских солдат много линз, которые поставлены на спутник, забирают изображение с земли и через спутник бросают его в другое место. Я думаю, они хотели нас сильно напугать, чтобы мы отказались от перехода на Аляску.
- Зачем русским было нужно, чтобы вы не ушли на Аляску?
- Русские боялись всего, что связано с Науканом. Они уничтожили Наукан, но всё время боялись, что что-то всплывёт из глубины столетий.
- А зачем вам была нужна именно Аляска? В Канаде тоже нет русских солдат.
Путь на Аляску через Берингов пролив.
Фотограф Andrew Wong MPLS
- Мы не знали дорогу в Канаду, а на Аляску мы бы дошли, если бы только страх был бы не очень сильный. Когда у человека начинается очень сильный страх, он мечется без направления.
- Этот страх, от которого человек мечется без направления, можно назвать паникой?
- Я не знаю, есть ли точное эскимосское слово, но по-русски мы это называли паникой.
- Ну, вот вы уже несколько часов в больнице. Страх такой же сильный, как был в тундре?
- Нет, - здесь страх меньше, и мы видели здесь людей, у которых был страх, а теперь уже нету.
- Когда вы шли к Берингову проливу, вы старались молчать или разговаривать?
- Мы молчали, если не было причины говорить.
- А какая могла быть причина?
- Когда кто-нибудь из нас замечал что-нибудь новое, он обращался к другому и спрашивал «Ты видишь это?»
- А что это могло быть?
- Чаще всего это были отдалённые тени людей. Мы полагали, что это русские солдаты.
- Так вот, когда вы спрашивали товарища, видит ли он эти отдалённые тени, он их видел?
- Чаще всего сначала не видел, но потом я ему точно указывал, где они есть, как выглядят, и тогда он их видел.
- Кроме этих теней, которые оказывались русскими солдатами, вы ничего не обсуждали?
- Я иногда слышал какие-то голоса, говорили на русском. И повторялось тоже, что было с тенями. Мой спутник сначала не слышал этих голосов, а потом, когда я ему несколько раз повторял голоса, которые я слышал, он тоже начинал слышать.
- Когда вы видели тени и слышали голоса, вам становилось страшнее?
- Да, намного. Иногда мы думали, что нам уже не выбраться из этого, что наш конец неизбежен. Но потом мы устраивали себе место, в котором можно было спрятаться. Тени исчезали и голоса прекращались.
- Они появлялись потом снова, или нет?
- Это было по-разному, они могли очень долго не появляться, но в конце концов всё-таки появлялись.
- Каждый раз ты слышал голоса и видел тени первым?
- Чаще всего. Но под конец перед тем, как другие эскимосы увезли нас на аэродром, я как раз перестал видеть тени и слышать голоса, а мой приятель увидел и услышал.
- А что сделал приятель, когда увидел и услышал?
- Он сообщил это мне. С первого раза это не помогало, но когда он повторял это несколько раз, я тоже начинал видеть и слышать. Всегда сначала видеть, а слышать потом.
- Но вот, вы летели на самолёте, там были эти тени и голоса?
- В самом самолёте не было, но если присмотреться, то их можно было увидеть через окошко. Они были внизу.
- И что, на таком расстоянии были слышны голоса?
- Да, голоса были слышны очень ясно на любом расстоянии. Я думаю, у них было радио.
- До сих пор вы слышите эти голоса и видите тени?
- Нет, сейчас их нету. Я думаю, что в больницу они не зайдут.
- А почему они не могут зайти в больницу?
- Я не знаю, но те люди, у которых раньше были голоса, а теперь нет, они находятся в больнице уже неделю или даже больше. И они говорят, что когда они в первый раз заснули в больнице, голоса и тени сразу исчезли и больше не появлялись.
- Вот эти люди, с которыми ты разговаривал, они тебе сказали, что раньше слышали голоса и видели тени, а теперь этого нет. Как ты думаешь, также будет и у тебя?
- Я не могу знать этого точно, это тёмные силы, сильные и враждебные, поэтому я не могу поручиться, что с ними всегда можно справиться. Но у тех людей, у которых они раньше были, они не были слабее. Но всё-таки они исчезли и больше не появляются. Я надеюсь, что также будет и у меня и у моего приятеля.
Эскимосское поселение на малом (Американский) остров Диомеда в Беринговом проливе.
Фото Richard Brahm с со страницы.
- Чего тебе хотелось бы сейчас? Можешь ли ты понять, что нужно сделать, чтобы тебе стало лучше?
- Сейчас я хочу спать. Может быть, если я засну, мне станет лучше, а тени и голоса исчезнут.
- Ну, сказать, чтобы тебя проводили в постель?
- Наверное да, наверное мне нужно уснуть.
- Хорошо. Вот эта женщина, которая давала тебе целительное средство, проводит тебя в спальню.
- Хорошо, я пойду.
Минлу встал, крепко взял за локоть медсестру и сказал:
- Я пойду с тобой, пойдём.
Когда они вышли, я пригасил второго пациента и спросил Калачёва:
- Вам уже пора уходить?
- Нет, - сказал Калачёв, - я ещё немного посижу.
- Меня зовут Апая, - сказал вошедший, не ожидая вопроса. - Меня так назвали, потому что с самого детства я был мудр и умён как старик.
- Когда вы с Минлу шли к Берингову проливу, тебе было также страшно, как ему?
- Ему всегда было страшнее, но когда он мне рассказывал о своих видениях и голосах, я тоже начинал видеть тени и слышать голоса, и тогда я тоже испытывал страх, но у меня страх никогда не был таким сильным, как у него. Он часто говорил, что сейчас случиться катастрофа и мы погибнем. Он говорил, что он слышит голоса, которые это утверждают. Но таких голосов я никогда не слышал. Я говорил ему, что не слышу этих голоса. Он снова и снова прислушивался, а потом говорил: «Теперь уже я тоже не слышу». Я был умнее, чем Минлу, меня всегда считали самым умным в моём роду, мне говорили, что я оправдываю своё имя Апая. Но Минлу был более чутким, он чаще, чем я, первым, видел тени и слышал голоса. Он первый заметил русских солдат в бухте Провидения. Он первый услышал их голоса, и он умел хорошо передать то, что видит и слышит так, что это знание передавалось и мне. Но сейчас, здесь в больнице, страх исчез едва я только переступил порог, и в больнице я ни разу не видел теней и не слышал угрожающих голосов.
- А Минлу?
- Минлу сначала слышал, он говорил, что тени не могут войти в больницу, но говорить снаружи могут. Но через несколько часов он тоже перестал слышать голоса. Каким-то образом, он передаёт мне свои ощущения. Я совсем не хотел спать, но когда услышал, как он говорит, что он больше всего хочет спать и что от этого ему станет лучше, я подумал, что надо мне попросить вас об этом же.
- Ну и что, хочешь ты сейчас спать?
- Хочу. Если твоя женщина, которая давала мне целебные средства, отведёт меня к постели, я усну.
- А если ты пойдёшь к постели один или с кем-нибудь другим, уснёшь ты?
- Не знаю, но скорее нет. Она давала нам целебные средства, от неё исходит добрая сила. Я думаю, что лучше всё-таки, если она отведёт спать.
Зазвонил телефон, Калачёв взял трубку и через минуту передал мне:
- Это вас, Селезнёв.
- Феликс Борисович? Я хотел бы продолжить наш разговор. Вы можете освободиться?
- Да, минут через 10.
- Я думаю, что будет лучше, если вы приедете ко мне в гостиницу.
- Хорошо, через 10 минут я выеду из больницы.
Я положил трубку и вернулся к разговору с Апая.
- Хорошо, Апая, моя женщина, которая даёт целебные средства, сейчас проводит тебя спать.
- Это будет хорошо, - сказал Апая. - Я думаю, мне сразу станет легче.
Берингово море в спокойную погоду на закате.
Фотограф im me
Когда Апая вместе с сестрой вышли, Калачёв сказал:
- У них обязательно будет одинаковая симптоматика, она в значительной степени индуцирована. Более активен в этом Минлу, он передаёт сообщения об угрожающих явлениях, он первый видит тени и голоса. Но иногда инициатива переходит к Апая. Происходит такой теннис симптоматики - они перебрасывают её друг другу до тех пор, пока она не становится идентичной. Потом они спят, а когда просыпаются, враждебные тени и голоса появляются вновь. Но с тех пор, как они здесь, интенсивность этих явлений сильно уменьшилась. Им уже значительно меньше страшно. Я думаю, они будут повторять динамику симптоматики первых пациентов. А если мы сумеем наладить диспансеризацию, то мы будем улавливать симптомы в самом начале и быстро их купировать.
- Я надеюсь на это, - сказал я, - и если мы будем устранять симптоматику раньше, чем она станет основной темой общения, мы наверное сумеем избежать общих для всех пациентов индуцированных симптомов.
- Но мне надо ехать, Валерий Фёдорович, Селезнёв ждёт.
- Езжайте, - сказал Калачёв, - машина стоит с той минуты, когда Селезнёв позвонил.
- Ты остаёшься здесь? - спросил я Лену.
- Да, - сказала она, - всё-таки этот юноша знает многомерные статистики лучше, чем я. Я думаю, что вместе мы продвинемся быстрее.
- Ну, тогда я еду один, - сказал я и вышел во двор больницы.
Машина действительно стояла возле дверей. Водитель стоял возле открытой дверцы машины и протянул мне руку чтобы помочь мне сесть.