171. Человек из ЦК.
Я положил трубку, и Калачёв сказал мне:
- Объявился, не затерялся?
Я спросил:
- Кто?
- Ну, какой незнакомый человек может вам звонить в Магадане? Я же вам говорил, это в Москве вы один из сотен профессоров, а здесь вы человек уважаемый и нужный.
- Мы с Леной собираемся обедать, пойдёте?
- А зачем куда-то идти? - сказал Калачёв, - У нас сегодня в больнице шикарный украинский борщ, - а потом, подумав, добавил, - Но я знаю, что вы свинину не любите, поэтому я попрошу, чтобы вам сделали на второе «бифстейк».
- Да, - сказала Лена, - и готовят у вас лучше, чем в ресторане.
- Здесь будем обедать, - спросил Калачёв, - или лучше более укромное место?
- А где это у вас место более укромное? - сказала Лена. Помещение больницы мы хорошо знали и никакого укромного места не видели.
- Ладно уж, - сказал Калачёв, - так и быть, покажу.
Он вышел из кабинета, пропустил нас в коридор, запер кабинет и поднялся на второй этаж по лестнице. И прямо над кабинетом отпер дверь на втором этаже.
- Вот здесь, - он сказал, - я принимаю людей, к которым расположен или которые мне нужны.
Обеденный стол на 12 приборов, хрусталь, мейсенский фарфор, кресла, обтянутые светло-жёлтой кожей, бар. Это я увидел, не присматриваясь, поскольку решил, что всё-таки разглядывать чужие апартаменты неудобно.
- Раньше здесь была лаборатория, - сказал Калачёв, - но для лаборатории здесь было неудобно - тесно и не хватало места для установки вытяжных шкафов. А для простых задач это вполне удобная комната.
Водная гладь, горы, облако, солнце.
Фотограф Магадан.
- А что, Валерий Фёдорович, - сказала Лена, - вас или ваших родителей никогда не раскулачивали?
- Нет, - сказал Калачёв, - мы всегда были честными тружениками, а отец мой был даже председателем комбеда. У него не могло быть большого хозяйства, потому что работа председателя комбеда отнимала очень много времени и на обычную крестьянскую работу времени уже не оставалось.
- Но вы явно пошли в деда, - сказал я, - у вас очень выраженная хозяйственная жилка, а бедность вы ассоциируете с ленью.
- Ну, оно так и есть, - сказал Калачёв, - при нынешних обстоятельствах человек, который работает, бедным не может быть. А жилка, конечно, есть, ведь не каждый врач будет организовывать подсобное хозяйство.
Буфетчица подала украинский борщ, и Калачёв напомнил ей:
- Две свиные отбивные и один бифстейк.
- Какой-нибудь десерт? - спросила нас буфетчица.
Калачёв заинтересовался:
- А какой у нас есть десерт?
- Яблочная запеканка, она сегодня для всех, - сказал буфетчица, - для вас можем сделать клубнику со сливками.
- А кофе есть? - спросил я.
- Кофе, к сожалению, только растворимый.
- Тогда, - сказал я, - я просил бы вас дать мне клубнику со сливками и растворимый кофе.
Лена и Калачёв ограничились половиной моего заказа: Калачёв ел клубнику со сливками, а Лена пила растворимый кофе.
Когда мы кончили обедать, Калачёв сказал:
- Я расширил своё кулацкое хозяйство за счёт промышленных добавок.
- То есть? - спросил я.
- Вчера мы пустили мебельный цех, хотите взглянуть?
Вообще-то, мебельный цех меня не слишком интересовал, но я знал, что если я не захочу на него взглянуть, это сильно огорчит Калачёва, поэтому я выразил живейший интерес и не выходя из здания, прямо по второму этажу, мы прошли в помещение, которое занимало два этажа и по боковой лесенке спустились вниз. Глядя снизу можно было понять, зачем была нужна такая высота - вертикальные пилы были закреплены на верхнем уровне и могли обрабатывать дерево, достигающее пола нижней части помещения.
- Вы думаете, это так, по старинке? - сказал Калачёв. - А это самая современная техника. Вот сюда закладывается программа для ЧПУ, и по этой программе будет выполняться столько действий, столько повторений, сколько задумано.
- А эти пилы для чего? - спросил я.
И Калачёв ответил с гордостью:
- Это очень большой станок, и даже такие пилы - всего лишь часть станка. Пока мы выпускаем две модели - столовый буфет и горку.
- А куда вы положили свой мейсенский фарфор?
- Естественно, в горку.
Мы осмотрели цех, я сказал, что мне нужно ехать и Калачёв проводил нас до машины. Открывая передо мною дверцу, он сказал:
- Надо будет уезжать на материк, парням пора в институт поступать, уже можно бы и не придумывать никакого нового производства в этой больнице. А у меня болезнь, называется «не могу остановиться».
Три облака перед грозой.
Фотограф Магадан.
- А вы не думаете, что ребята могут жить в Москве в общежитии или на съёмной квартире, а вы по-прежнему будете здесь главным врачом?
- Я может и пошёл бы на это, - сказал Калачёв, - но Люба не пойдёт.
- Был уже разговор на эту тему?
- Да не было ещё разговора на эту тему, огорчиться я всегда успею.
Я поглядел на часы.
- Мне с моим таинственным соседом через полчаса уже встречаться надо.
- Верно, - сказал Калачёв, - а я своими игрушками увлёкся и забыл вас основательно проинструктировать.
- А я нуждаюсь в инструктаже? - спросил я.
- Не так, чтобы без инструктажа вы бы совсем ничего не смогли сделать, но лишним он не будет. Но поскольку вам уже ехать пора, хочу только напомнить, что беседа начнётся с изучения вашей личности и нужно произвести максимально хорошее впечатление. А уж потом, если впечатление будет хорошим, вы сможете изложить свою точку зрения на ситуацию в области, и эта точка зрения будет принята во внимание.
- Елена Дмитриевна, - раздался голос Любы, - Феликс Борисович по крайней мере час там будет занят. Чего вам делать, оставайтесь у меня. Я научу вас готовить свежепосоленную чавычу.
- Ну что ж, - сказала Лена, - это интересно. Чавычи в Москве не будет, но я по крайней мере буду знать, что из неё можно сделать.
Обе женщины рассмеялись, и Лена сказала мне:
- Освободишься, позвони Валерию Фёдоровичу по домашнему телефону и я тогда подъеду.
- Ладно, - сказал я и поехал знакомиться с важным партийным чиновником.
В гостинице я попросил дежурную позвонить моему соседу и выяснить, удобно ли ему встретиться со мной сейчас. И когда она получила согласие, она сказала:
- Я провожу вас.
- Пройти вдоль этажа я, вероятно, смогу и без провожатого, - сказал я и с удивлением услышал:
- Ваш сосед настоятельно просил, чтобы я вас проводила.
Дежурная довела меня до двери соседа. На этаже было всего два люкса, сосед жил во втором. Моя сопровождающая постучала в люкс номер 2 и, услышав «Войдите», открыла дверь. Сосед сидел за письменным столом, когда дверь открылась, он встал, подошёл к нам, пожал мне руку и сказал дежурной:
- Вы можете идти.
И только когда дежурная вышла, он сказал:
- Я - Селезнёв Владимир Михайлович.
Он так и представился - фамилией, именем и отчеством. Я, копируя эту манеру, назвался:
- Я - Березин Феликс Борисович.
- Проходите, пожалуйста, - сказал Селезнёв, указывая из холла на открытую дверь кабинета.
Я прошёл и выжидательно остановился возле стола.
- Что же вы встали? Присаживайтесь.
Я выполнил эту инструкцию. Хозяин сел напротив меня и достал из кармана маленькую книжечку - удостоверение. Раскрыл её и протянул мне. Я прочёл: «ЦК КПСС отдел административных органов. Старший инструктор». И не смотря на то, что Валерий Фёдорович придавал большое значение тому, как я буду выглядеть в глазах своего нынешнего собеседника, я решил, что большой беды не будет, если я буду копировать его действия. Я достал из кармана удостоверение института (в удостоверении я предпочитал значиться не руководителем лаборатории, а помощником проректора) и протянул его Селезнёву. Селезнёв не сказал: «Да что вы, зачем?» Он взял удостоверение и внимательно прочёл вслух:
- Березин Феликс Борисович. Первый московский медицинский институт имени И.М. Сеченова. Отдела науки ректората. Помощник проректора по науке».
Солнце рассекает Магадан.
Фотограф Магадан.
Ещё раз прочёл удостоверение уже про себя, потом вернул его мне и спросил:
- Эта должность выборная?
- Нет, - сказал я, - на эту должность назначает ректорат по представлению проректора по науке.
Моё лицо приняло очень серьёзное выражение, я достал из бумажника копию приказа. В приказе было написано: «Березина Феликс Борисовича назначить помощником проректора по науке сроком на 5 лет с 1-го сентября 1977 года по 1 сентября 1983 года. Основание - представление проректора по науке Меньшикова В.В., лауреата Ленинской и государственных премий». Уже отдавая копию приказа, я подумал, что напрасно позволяю себе так явно дурачиться, хотя Калачёв предупредил меня, что этого делать не следует. Но на лице моего собеседника не появилось даже тени улыбки, наоборот, его лицо приобрело каменную неподвижность, пока он знакомился с приказом. Он аккуратно сложил приказ и вернул его мне со словами:
- Я люблю иметь дело с серьёзными людьми, которые не ждут, пока у них спросят документы, а сами подтверждают документально свои слова.
Продолжение следует.
- Объявился, не затерялся?
Я спросил:
- Кто?
- Ну, какой незнакомый человек может вам звонить в Магадане? Я же вам говорил, это в Москве вы один из сотен профессоров, а здесь вы человек уважаемый и нужный.
- Мы с Леной собираемся обедать, пойдёте?
- А зачем куда-то идти? - сказал Калачёв, - У нас сегодня в больнице шикарный украинский борщ, - а потом, подумав, добавил, - Но я знаю, что вы свинину не любите, поэтому я попрошу, чтобы вам сделали на второе «бифстейк».
- Да, - сказала Лена, - и готовят у вас лучше, чем в ресторане.
- Здесь будем обедать, - спросил Калачёв, - или лучше более укромное место?
- А где это у вас место более укромное? - сказала Лена. Помещение больницы мы хорошо знали и никакого укромного места не видели.
- Ладно уж, - сказал Калачёв, - так и быть, покажу.
Он вышел из кабинета, пропустил нас в коридор, запер кабинет и поднялся на второй этаж по лестнице. И прямо над кабинетом отпер дверь на втором этаже.
- Вот здесь, - он сказал, - я принимаю людей, к которым расположен или которые мне нужны.
Обеденный стол на 12 приборов, хрусталь, мейсенский фарфор, кресла, обтянутые светло-жёлтой кожей, бар. Это я увидел, не присматриваясь, поскольку решил, что всё-таки разглядывать чужие апартаменты неудобно.
- Раньше здесь была лаборатория, - сказал Калачёв, - но для лаборатории здесь было неудобно - тесно и не хватало места для установки вытяжных шкафов. А для простых задач это вполне удобная комната.
Водная гладь, горы, облако, солнце.
Фотограф Магадан.
- А что, Валерий Фёдорович, - сказала Лена, - вас или ваших родителей никогда не раскулачивали?
- Нет, - сказал Калачёв, - мы всегда были честными тружениками, а отец мой был даже председателем комбеда. У него не могло быть большого хозяйства, потому что работа председателя комбеда отнимала очень много времени и на обычную крестьянскую работу времени уже не оставалось.
- Но вы явно пошли в деда, - сказал я, - у вас очень выраженная хозяйственная жилка, а бедность вы ассоциируете с ленью.
- Ну, оно так и есть, - сказал Калачёв, - при нынешних обстоятельствах человек, который работает, бедным не может быть. А жилка, конечно, есть, ведь не каждый врач будет организовывать подсобное хозяйство.
Буфетчица подала украинский борщ, и Калачёв напомнил ей:
- Две свиные отбивные и один бифстейк.
- Какой-нибудь десерт? - спросила нас буфетчица.
Калачёв заинтересовался:
- А какой у нас есть десерт?
- Яблочная запеканка, она сегодня для всех, - сказал буфетчица, - для вас можем сделать клубнику со сливками.
- А кофе есть? - спросил я.
- Кофе, к сожалению, только растворимый.
- Тогда, - сказал я, - я просил бы вас дать мне клубнику со сливками и растворимый кофе.
Лена и Калачёв ограничились половиной моего заказа: Калачёв ел клубнику со сливками, а Лена пила растворимый кофе.
Когда мы кончили обедать, Калачёв сказал:
- Я расширил своё кулацкое хозяйство за счёт промышленных добавок.
- То есть? - спросил я.
- Вчера мы пустили мебельный цех, хотите взглянуть?
Вообще-то, мебельный цех меня не слишком интересовал, но я знал, что если я не захочу на него взглянуть, это сильно огорчит Калачёва, поэтому я выразил живейший интерес и не выходя из здания, прямо по второму этажу, мы прошли в помещение, которое занимало два этажа и по боковой лесенке спустились вниз. Глядя снизу можно было понять, зачем была нужна такая высота - вертикальные пилы были закреплены на верхнем уровне и могли обрабатывать дерево, достигающее пола нижней части помещения.
- Вы думаете, это так, по старинке? - сказал Калачёв. - А это самая современная техника. Вот сюда закладывается программа для ЧПУ, и по этой программе будет выполняться столько действий, столько повторений, сколько задумано.
- А эти пилы для чего? - спросил я.
И Калачёв ответил с гордостью:
- Это очень большой станок, и даже такие пилы - всего лишь часть станка. Пока мы выпускаем две модели - столовый буфет и горку.
- А куда вы положили свой мейсенский фарфор?
- Естественно, в горку.
Мы осмотрели цех, я сказал, что мне нужно ехать и Калачёв проводил нас до машины. Открывая передо мною дверцу, он сказал:
- Надо будет уезжать на материк, парням пора в институт поступать, уже можно бы и не придумывать никакого нового производства в этой больнице. А у меня болезнь, называется «не могу остановиться».
Три облака перед грозой.
Фотограф Магадан.
- А вы не думаете, что ребята могут жить в Москве в общежитии или на съёмной квартире, а вы по-прежнему будете здесь главным врачом?
- Я может и пошёл бы на это, - сказал Калачёв, - но Люба не пойдёт.
- Был уже разговор на эту тему?
- Да не было ещё разговора на эту тему, огорчиться я всегда успею.
Я поглядел на часы.
- Мне с моим таинственным соседом через полчаса уже встречаться надо.
- Верно, - сказал Калачёв, - а я своими игрушками увлёкся и забыл вас основательно проинструктировать.
- А я нуждаюсь в инструктаже? - спросил я.
- Не так, чтобы без инструктажа вы бы совсем ничего не смогли сделать, но лишним он не будет. Но поскольку вам уже ехать пора, хочу только напомнить, что беседа начнётся с изучения вашей личности и нужно произвести максимально хорошее впечатление. А уж потом, если впечатление будет хорошим, вы сможете изложить свою точку зрения на ситуацию в области, и эта точка зрения будет принята во внимание.
- Елена Дмитриевна, - раздался голос Любы, - Феликс Борисович по крайней мере час там будет занят. Чего вам делать, оставайтесь у меня. Я научу вас готовить свежепосоленную чавычу.
- Ну что ж, - сказала Лена, - это интересно. Чавычи в Москве не будет, но я по крайней мере буду знать, что из неё можно сделать.
Обе женщины рассмеялись, и Лена сказала мне:
- Освободишься, позвони Валерию Фёдоровичу по домашнему телефону и я тогда подъеду.
- Ладно, - сказал я и поехал знакомиться с важным партийным чиновником.
В гостинице я попросил дежурную позвонить моему соседу и выяснить, удобно ли ему встретиться со мной сейчас. И когда она получила согласие, она сказала:
- Я провожу вас.
- Пройти вдоль этажа я, вероятно, смогу и без провожатого, - сказал я и с удивлением услышал:
- Ваш сосед настоятельно просил, чтобы я вас проводила.
Дежурная довела меня до двери соседа. На этаже было всего два люкса, сосед жил во втором. Моя сопровождающая постучала в люкс номер 2 и, услышав «Войдите», открыла дверь. Сосед сидел за письменным столом, когда дверь открылась, он встал, подошёл к нам, пожал мне руку и сказал дежурной:
- Вы можете идти.
И только когда дежурная вышла, он сказал:
- Я - Селезнёв Владимир Михайлович.
Он так и представился - фамилией, именем и отчеством. Я, копируя эту манеру, назвался:
- Я - Березин Феликс Борисович.
- Проходите, пожалуйста, - сказал Селезнёв, указывая из холла на открытую дверь кабинета.
Я прошёл и выжидательно остановился возле стола.
- Что же вы встали? Присаживайтесь.
Я выполнил эту инструкцию. Хозяин сел напротив меня и достал из кармана маленькую книжечку - удостоверение. Раскрыл её и протянул мне. Я прочёл: «ЦК КПСС отдел административных органов. Старший инструктор». И не смотря на то, что Валерий Фёдорович придавал большое значение тому, как я буду выглядеть в глазах своего нынешнего собеседника, я решил, что большой беды не будет, если я буду копировать его действия. Я достал из кармана удостоверение института (в удостоверении я предпочитал значиться не руководителем лаборатории, а помощником проректора) и протянул его Селезнёву. Селезнёв не сказал: «Да что вы, зачем?» Он взял удостоверение и внимательно прочёл вслух:
- Березин Феликс Борисович. Первый московский медицинский институт имени И.М. Сеченова. Отдела науки ректората. Помощник проректора по науке».
Солнце рассекает Магадан.
Фотограф Магадан.
Ещё раз прочёл удостоверение уже про себя, потом вернул его мне и спросил:
- Эта должность выборная?
- Нет, - сказал я, - на эту должность назначает ректорат по представлению проректора по науке.
Моё лицо приняло очень серьёзное выражение, я достал из бумажника копию приказа. В приказе было написано: «Березина Феликс Борисовича назначить помощником проректора по науке сроком на 5 лет с 1-го сентября 1977 года по 1 сентября 1983 года. Основание - представление проректора по науке Меньшикова В.В., лауреата Ленинской и государственных премий». Уже отдавая копию приказа, я подумал, что напрасно позволяю себе так явно дурачиться, хотя Калачёв предупредил меня, что этого делать не следует. Но на лице моего собеседника не появилось даже тени улыбки, наоборот, его лицо приобрело каменную неподвижность, пока он знакомился с приказом. Он аккуратно сложил приказ и вернул его мне со словами:
- Я люблю иметь дело с серьёзными людьми, которые не ждут, пока у них спросят документы, а сами подтверждают документально свои слова.
Продолжение следует.