151. Исследование подводников. 6
Я глянул на часы и подумал, что командир базы уже отбыл, было уже 7 вечера. На всякий случай, я позвонил дежурному по базе и осведомился, нет ли случайно командира на территории базы.
- Есть, - сказал дежурный, - и не случайно. Он вас ждёт и уже сердится.
У него не было оснований сердится, потому что я сказал, что я доложу ему это сегодня, если успею, но он полагал, что я должен успеть. Хотя полчаса у меня отнял Р., я об этом не сказал ничего, а сказал, что работу я закончил только сейчас и могу разговаривать о результатах, но если ему удобно перенести беседу на завтра, я согласен и на это.
- Нет, - сказал командир, - переносить ничего не будем, итак уже я отложил издание важного приказа.
- Я могу подняться к вам?
- Я надеюсь, - сказал командир с металлом в голосе, - что вы сможете это сделать.
На северный флот прибывает пополнение.
Фото со страницы.
Разговор о контрактниках занял очень мало времени. Я сказал командиру базы, что они, по-видимому, все на одно лицо, во всяком случае в том, что касается несения службы. Я сказал, что они мне показались достойными людьми, и что вероятно подплав выиграл бы, если бы в училища, где готовят офицеров подводного плавания, принимались бы преимущественно контрактники. Он хмыкнул и сказал:
- Я по крайней мере могу написать докладную на эту тему, а у вас и такой возможности нет. Значит, вы полагаете, что контрактники, прибывшие с пополнением, могут приступать к несению службы.
- Насколько позволяют это установить методы, которыми я располагаю, то да.
- Лучших методов у меня нет, а я убедился, что ваши методы достаточно эффективны.
Потом я уже значительно более подробно изложил данные, полученные о призывниках первого года службы. Командир слушал очень внимательно, ни разу не перебил меня, а когда я кончил, он сказал:
- Я правильно понял, что у вас сложилось впечатление, что часть призывников не может служить даже на берегу?
- Я полагаю, что использование какой-то части моих испытуемых даже на берегу может представлять опасность для базы.
- Даже опасность?
- Я не знаю, что вы будете им поручать, но там есть люди, которым нельзя поручить охрану складов с боеприпасами, поддержание безопасности линий связи, исполнение обязанностей фельдкурьеров.
Командир задумался.
- Я попробую найти или создать места, где вред принести трудно. Сможем ли мы с вами пройтись по списку той половины призывников, которая вызвала сомнение, чтобы вы конкретно ответили мне по каждому на вопрос - такую-то службу можно доверять?
- Сейчас? - спросил я.
- Нет, - сказал командир, - наверное, завтра к вечеру. Мне нужно посмотреть, какие места есть, и какие возможно создать.
Он вдруг улыбнулся и сказал:
- Впервые вижу профессора, который берётся за работу для него необязательную, и столько времени на неё тратит.
- А вы много вообще видели профессоров?
- Достаточно, - сказал командир базы, - у нас ведь и свои профессора есть, внутренние. Ну, до чего бы мы ни додумались, за то, что вы сделали к этому времени, я вам чрезвычайно благодарен.
И я ответил привычной формулой:
- Всякая благодарность мне приятна.
- Мы могли бы встретиться завтра часов в 11? - спросил командир.
И я ответил:
- Я врач, и если долг врача не будет нашей встрече препятствовать, то могли бы.
Но до 11 ничего не произошло. Я осведомился у Калачёва о самочувствии посттравматической троицы, оно улучшалось медленнее всего у старика Ануки, но улучалось даже у него. Я спросил по телефону у командира базы, не изменились ли его планы и могу ли я подойти к 11.
- Нет, - сказал командир базы, - мои планы не изменились, я вас жду.
Когда я вошёл в кабинет, он сказал:
- Вчера вы говорили, что среди отбракованных вами призывников, есть такие, которым особенно опасно поручать охрану оружия и взрывоопасных предметов. Я хотел бы, чтобы мы посмотрели ваш список с этой точки зрения, и чтобы вы мне сказали, кого ни в коем случае нельзя ставить на охрану таких объектов. Вы могли бы их мне назвать пофамильно?
Я просмотрел полученные вчера данные. Очевидно, такие посты нельзя было поручать людям, профиль которых определялся пиком на 4 шкале ММИЛ, т.е. людям диссоциальным. Вторая группа, которая вызывала в этом плане сомнения, включала лиц с очень выраженным своеобразием оценки ситуации и своего места в ней. В ММИЛ это отражалось пиком на 8 шкале, превышающим среднюю не менее чем на 2 среднеквадратичных отклонения. В третью группу риска, входили лица с высоким чувством ответственности, но со склонностью к дезорганизации поведения в ситуациях вызывающих высокую эмоциональную напряжённость, что отражалось в пике профиля ММИЛ на 7 шкале, свидетельствующем о высокой тревожности.
Нештатная ситуация на подводной лодке.
Фото с сайта.
Я выбрал эти группы из своего списка, начав с диссоциальных личностей, поскольку их диссоциальное поведение могло быть намеренным и потому наиболее опасным. Я объяснил командиру в чём заключается риск при использовании таких людей на ответственных постах, и он записал фамилии. Эта группа из перечисленных мною была наиболее многочисленной. Я привёл несколько примеров, когда субъекты с такими особенностями личности использовали оружие в личных целях «из хулиганских побуждений», как это формулируют юристы, и сказал, что хотя и в этих случаях последствия были тяжкими, но они могли быть много более тяжкими, если бы одиночные выстрелы привели бы к взрыву боеприпасов.
Лица со своеобразием восприятия ситуации и своей роли, могли превратно понимать полученные ими инструкции, преувеличивать или преуменьшать своё право толковать инструкцию расширительно. Для этой группы у меня не было примеров со стрельбой, но один из исследованных мною испытуемых счёл необходимым для усиления безопасности объекта вывезти из гаража танк и поставить в воротах, полагая что тем самым он повышает безопасность. Он полагал, что ему может грозить нападение, и не был уверен, что сможет отразить это нападение без помощи бронированной техники.
В третьем случае, наименее многочисленном, высокий уровень тревоги мог привести к использованию системы сигнализации, вводящей на территории части чрезвычайное положение.
- Ну, те, которых вы сочли наиболее опасными, действительно не должны иметь доступа ни к оружию, ни к системам тревожной сигнализации. А в двух других случаях я думаю, что длительная и систематическая тренировка может поставить границы их необычному или чрезмерно тревожному поведению. А что вы скажете о том, как будут себя вести эти люди, если им поручается патрулирование?
- Что касается диссоциальных личностей, - ответил я, - я бы не поручал и патрулирование потому что им свойственно стремление подчеркнуть свою власть, что при патрулировании излишне. Что касается двух других групп, то меня бы интересовала численность патруля. Если это один из трёх а, тем более, пяти человек, то они будут ориентироваться на поведение большинства. Одиночное патрулирование им поручать не следует.
В ходе нашей беседы командир базы делал пометки в своём списке и в конце беседы сказал:
- Трудность для меня представляют только те, кого вы называете диссоциальными личностями. Люди тревожные и люди со своеобразным восприятием не могут работать в одиночку, но они готовы следовать примеру старших по званию или по длительности службы. Мы встречались с такими и, в конце концов, они начинали следовать примеру более опытных товарищей. Диссоциальные - я буду пользоваться вашим термином - это наименее приспосабливаемые люди. Как вы думаете, смогут ли они нести службу на КПП? У нас этот участок считается важным, не менее раза в квартал меняются опознавательные знаки, которые чаще всего представляют собой нарочитые ошибки. Ну, например, в каком-то месте стоит запятая вместо точки, а в другой раз будет стоять точка вместо запятой и в другом месте. Матросы и старшины, несущие службу на КПП, должны замечать эти изменения и помнить, когда и какое из них играет роль, а какое просто ставит своей целью запутать возможного противника. Повторяю, на КПП работают два человека, один опытный, другой - стажирующийся. Кроме того, я имею право создать полугодичный учебный класс для обучения этой работе. Ну так вот, ваши диссоциальные такую работу делать смогут?
Перед выходом в зимний поход.
Фото с сайта.
- Не знаю, - сказал я, - они могут оказаться недостаточно внимательными, но в любом случае, если вы можете создавать учебный класс хотя бы на полгода, вы лучше сможете разобраться в этих людях.
- Нужно будет ещё подумать, - сказал командир базы, - но если принять за основу этот вариант, у меня для раздумья будет полгода. Если у меня появятся ещё какие-либо вопросы, которые я захочу обсудить с вами, будет ли у меня такая возможность?
- Разумеется, командир, - сказал я.
Он улыбнулся моему «командир» и попрощался.
Я вошёл в комнату, в которой шла обработка всех тестов, накопленных за время исследования.
- Вообще, не плохой контингент, - сказал Саня Ланеев, - из 72 только 12 очень сложно использовать, остальных пристроить, я думаю, не составит труда.
- Если, - сказала Елена Дмитриевна, - командир и личный состав базы будут постоянно об этом помнить и знать в лицо людей, к которым надо относиться настороженно.
На этом моё участие в обсуждении прекратилось, потому что позвонил Калачёв.
- Четвёртая госпитализация, - сказал он, - на этот раз женщина, и клиническая картина не в полнее такая, как у первых трёх.
- Машина? - спросил я.
- Уже в пути, - ответил Калачёв.
Продолжение следует.
- Есть, - сказал дежурный, - и не случайно. Он вас ждёт и уже сердится.
У него не было оснований сердится, потому что я сказал, что я доложу ему это сегодня, если успею, но он полагал, что я должен успеть. Хотя полчаса у меня отнял Р., я об этом не сказал ничего, а сказал, что работу я закончил только сейчас и могу разговаривать о результатах, но если ему удобно перенести беседу на завтра, я согласен и на это.
- Нет, - сказал командир, - переносить ничего не будем, итак уже я отложил издание важного приказа.
- Я могу подняться к вам?
- Я надеюсь, - сказал командир с металлом в голосе, - что вы сможете это сделать.
На северный флот прибывает пополнение.
Фото со страницы.
Разговор о контрактниках занял очень мало времени. Я сказал командиру базы, что они, по-видимому, все на одно лицо, во всяком случае в том, что касается несения службы. Я сказал, что они мне показались достойными людьми, и что вероятно подплав выиграл бы, если бы в училища, где готовят офицеров подводного плавания, принимались бы преимущественно контрактники. Он хмыкнул и сказал:
- Я по крайней мере могу написать докладную на эту тему, а у вас и такой возможности нет. Значит, вы полагаете, что контрактники, прибывшие с пополнением, могут приступать к несению службы.
- Насколько позволяют это установить методы, которыми я располагаю, то да.
- Лучших методов у меня нет, а я убедился, что ваши методы достаточно эффективны.
Потом я уже значительно более подробно изложил данные, полученные о призывниках первого года службы. Командир слушал очень внимательно, ни разу не перебил меня, а когда я кончил, он сказал:
- Я правильно понял, что у вас сложилось впечатление, что часть призывников не может служить даже на берегу?
- Я полагаю, что использование какой-то части моих испытуемых даже на берегу может представлять опасность для базы.
- Даже опасность?
- Я не знаю, что вы будете им поручать, но там есть люди, которым нельзя поручить охрану складов с боеприпасами, поддержание безопасности линий связи, исполнение обязанностей фельдкурьеров.
Командир задумался.
- Я попробую найти или создать места, где вред принести трудно. Сможем ли мы с вами пройтись по списку той половины призывников, которая вызвала сомнение, чтобы вы конкретно ответили мне по каждому на вопрос - такую-то службу можно доверять?
- Сейчас? - спросил я.
- Нет, - сказал командир, - наверное, завтра к вечеру. Мне нужно посмотреть, какие места есть, и какие возможно создать.
Он вдруг улыбнулся и сказал:
- Впервые вижу профессора, который берётся за работу для него необязательную, и столько времени на неё тратит.
- А вы много вообще видели профессоров?
- Достаточно, - сказал командир базы, - у нас ведь и свои профессора есть, внутренние. Ну, до чего бы мы ни додумались, за то, что вы сделали к этому времени, я вам чрезвычайно благодарен.
И я ответил привычной формулой:
- Всякая благодарность мне приятна.
- Мы могли бы встретиться завтра часов в 11? - спросил командир.
И я ответил:
- Я врач, и если долг врача не будет нашей встрече препятствовать, то могли бы.
Но до 11 ничего не произошло. Я осведомился у Калачёва о самочувствии посттравматической троицы, оно улучшалось медленнее всего у старика Ануки, но улучалось даже у него. Я спросил по телефону у командира базы, не изменились ли его планы и могу ли я подойти к 11.
- Нет, - сказал командир базы, - мои планы не изменились, я вас жду.
Когда я вошёл в кабинет, он сказал:
- Вчера вы говорили, что среди отбракованных вами призывников, есть такие, которым особенно опасно поручать охрану оружия и взрывоопасных предметов. Я хотел бы, чтобы мы посмотрели ваш список с этой точки зрения, и чтобы вы мне сказали, кого ни в коем случае нельзя ставить на охрану таких объектов. Вы могли бы их мне назвать пофамильно?
Я просмотрел полученные вчера данные. Очевидно, такие посты нельзя было поручать людям, профиль которых определялся пиком на 4 шкале ММИЛ, т.е. людям диссоциальным. Вторая группа, которая вызывала в этом плане сомнения, включала лиц с очень выраженным своеобразием оценки ситуации и своего места в ней. В ММИЛ это отражалось пиком на 8 шкале, превышающим среднюю не менее чем на 2 среднеквадратичных отклонения. В третью группу риска, входили лица с высоким чувством ответственности, но со склонностью к дезорганизации поведения в ситуациях вызывающих высокую эмоциональную напряжённость, что отражалось в пике профиля ММИЛ на 7 шкале, свидетельствующем о высокой тревожности.
Нештатная ситуация на подводной лодке.
Фото с сайта.
Я выбрал эти группы из своего списка, начав с диссоциальных личностей, поскольку их диссоциальное поведение могло быть намеренным и потому наиболее опасным. Я объяснил командиру в чём заключается риск при использовании таких людей на ответственных постах, и он записал фамилии. Эта группа из перечисленных мною была наиболее многочисленной. Я привёл несколько примеров, когда субъекты с такими особенностями личности использовали оружие в личных целях «из хулиганских побуждений», как это формулируют юристы, и сказал, что хотя и в этих случаях последствия были тяжкими, но они могли быть много более тяжкими, если бы одиночные выстрелы привели бы к взрыву боеприпасов.
Лица со своеобразием восприятия ситуации и своей роли, могли превратно понимать полученные ими инструкции, преувеличивать или преуменьшать своё право толковать инструкцию расширительно. Для этой группы у меня не было примеров со стрельбой, но один из исследованных мною испытуемых счёл необходимым для усиления безопасности объекта вывезти из гаража танк и поставить в воротах, полагая что тем самым он повышает безопасность. Он полагал, что ему может грозить нападение, и не был уверен, что сможет отразить это нападение без помощи бронированной техники.
В третьем случае, наименее многочисленном, высокий уровень тревоги мог привести к использованию системы сигнализации, вводящей на территории части чрезвычайное положение.
- Ну, те, которых вы сочли наиболее опасными, действительно не должны иметь доступа ни к оружию, ни к системам тревожной сигнализации. А в двух других случаях я думаю, что длительная и систематическая тренировка может поставить границы их необычному или чрезмерно тревожному поведению. А что вы скажете о том, как будут себя вести эти люди, если им поручается патрулирование?
- Что касается диссоциальных личностей, - ответил я, - я бы не поручал и патрулирование потому что им свойственно стремление подчеркнуть свою власть, что при патрулировании излишне. Что касается двух других групп, то меня бы интересовала численность патруля. Если это один из трёх а, тем более, пяти человек, то они будут ориентироваться на поведение большинства. Одиночное патрулирование им поручать не следует.
В ходе нашей беседы командир базы делал пометки в своём списке и в конце беседы сказал:
- Трудность для меня представляют только те, кого вы называете диссоциальными личностями. Люди тревожные и люди со своеобразным восприятием не могут работать в одиночку, но они готовы следовать примеру старших по званию или по длительности службы. Мы встречались с такими и, в конце концов, они начинали следовать примеру более опытных товарищей. Диссоциальные - я буду пользоваться вашим термином - это наименее приспосабливаемые люди. Как вы думаете, смогут ли они нести службу на КПП? У нас этот участок считается важным, не менее раза в квартал меняются опознавательные знаки, которые чаще всего представляют собой нарочитые ошибки. Ну, например, в каком-то месте стоит запятая вместо точки, а в другой раз будет стоять точка вместо запятой и в другом месте. Матросы и старшины, несущие службу на КПП, должны замечать эти изменения и помнить, когда и какое из них играет роль, а какое просто ставит своей целью запутать возможного противника. Повторяю, на КПП работают два человека, один опытный, другой - стажирующийся. Кроме того, я имею право создать полугодичный учебный класс для обучения этой работе. Ну так вот, ваши диссоциальные такую работу делать смогут?
Перед выходом в зимний поход.
Фото с сайта.
- Не знаю, - сказал я, - они могут оказаться недостаточно внимательными, но в любом случае, если вы можете создавать учебный класс хотя бы на полгода, вы лучше сможете разобраться в этих людях.
- Нужно будет ещё подумать, - сказал командир базы, - но если принять за основу этот вариант, у меня для раздумья будет полгода. Если у меня появятся ещё какие-либо вопросы, которые я захочу обсудить с вами, будет ли у меня такая возможность?
- Разумеется, командир, - сказал я.
Он улыбнулся моему «командир» и попрощался.
Я вошёл в комнату, в которой шла обработка всех тестов, накопленных за время исследования.
- Вообще, не плохой контингент, - сказал Саня Ланеев, - из 72 только 12 очень сложно использовать, остальных пристроить, я думаю, не составит труда.
- Если, - сказала Елена Дмитриевна, - командир и личный состав базы будут постоянно об этом помнить и знать в лицо людей, к которым надо относиться настороженно.
На этом моё участие в обсуждении прекратилось, потому что позвонил Калачёв.
- Четвёртая госпитализация, - сказал он, - на этот раз женщина, и клиническая картина не в полнее такая, как у первых трёх.
- Машина? - спросил я.
- Уже в пути, - ответил Калачёв.
Продолжение следует.