113. Северная усталость. 2
И действительно - почти еженедельно я свидания получал. Старался Пашку приободрить, и меня самого это держало. Всё-таки я за него ответственность чувствовал. Понимал, что сам должен быть на хорошем счету. Я и так работник хороший, руки ловкие, быстрые. Вижу, где трещина, и соображаю, куда лучше с отбойным молотком пройти. Ну, а в это время перешли на отпалку, сразу большие куски породы золотоносной взрывом отламывали, а уже потом разбуривали, так, что б на конвейер обогатительной фабрики удобно по размеру куски ложились. Во взрывники меня сразу перевели, не просил даже. А во взрывники лучших отбирали. Понял, что в лучших хожу, ещё больше стараться стал. А когда говорили, что месторождение небольшое и где-то к 2000 году всё его выработаем, «а если так работать, как ты, то ещё и раньше», я говорил: «А геологоразведочные партии зря, что ли, приезжают? Найдут что-нибудь!»
А тут и Пашка вышел. Но его во взрывники не взяли, на разбуривании стоял. Но ведь там и вся смена наша прежняя стояла, я один во взрывники попал. Вроде, нормальная жизнь стала. И крап на руке почти свёл, ноги меня меньше беспокоили, они не видны. Даже как-то весело стало.
Народу в Карамкене мало, всех знаю, и со всеми дружу. Ну, друг то один был, Пашка, но остальные все тоже приятели. Собирались большими компаниями, в горы ходили, рыбачили, в брусничный сезон по выходным бруснику собирали и на спирту пополам с водкой брусничную настойку делали. Лыжами я увлёкся, зимой всё свободное время на лыжах проходил. Пашка сначала старался мне соответствовать, но я быстрее техникой овладел, а когда он за мной уже угнаться не мог, ему не интересно стало». «Ну и что ж, бросили лыжи, или в одиночку стали ходить?» - спросил я Михаила.
Медведь в лесу под Карамкеном.
Фото: Вадим Васенёв.
«Сначала в одиночку ходил, а потом во время такой прогулки встретил женщину из ГРП (геологоразведочной партии), и удивился, что догнать её не могу. Все силы приложил, догнал, всё-таки. Окликнул. Остановилась. Говорю: «Я здесь быстрее всёх не лыжах хожу, а вас еле догнал». Засмеялась. «Ну, - говорит, - покажите, как ходите, я вас вперёд пропущу, а лыжня здесь проложена». «Быстро идти?» - говорю. «Как можно быстрее, а я вас окликну, когда остановиться надо будет». Через 5 минут она меня окликнула, я остановился. Оглянулся, а она за моей спиной, хоть и шёл я как можно быстрее. «Вас, - говорит, - кто-нибудь учил на лыжах ходить?» «А что здесь учить? Встал на лыжи и пошёл». «Вот-вот, - говорит, - поэтому и стиль у вас никакой не выработан, придётся мне вас поучить». И стала учить меня - каждый день после работы встречались, и она мне давала урок лыжной грамоты. Сначала без палок. «У вас палки слушком большую роль играют. Вы, вроде как, везёте себя на палках. А лыжи сами должны идти». Трудно оказалось это, но я упорный, ну а перед женщиной тем более пасовать не хотелось. Через недельку говорит: «Ладно, запомнили эти движения?» «Вроде запомнил» - говорю. «Теперь можете палки взять, но помните, что вы идёте на лыжах, а палками только чуть-чуть снега касаетесь». Я чувствую, что иду совсем по-новому: шаг широкий и скольжение лыжи использую. Шаг второй ногой делаю, когда скольжение уже заканчивается. «Хорошо, - говорит, - а вот теперь идите также, но на максимуме скорости. Пошёл на “максимуме скорости”. Она за мной идёт. «Вы, - говорит, - чувствуете, что идёте быстрее, чем раньше?» «Нет, - говорю, - что по-другому - чувствую, а что быстрее - нет». «Ну, так мне поверьте, примерно в полтора раза быстрее идёте. Теперь я вам, пожалуй, разрешу и палками действовать. Но всё время помните, идёт лыжа, палка только помогает. Если продолжим занятия, я из вас хорошего лыжника сделаю, данные у вас хорошие». «Это вас в геологоразведке так научили?» «Да нет, в геологоразведке мне это только пригодилось. А учили в другом месте». «И где же?» Засмеялась. «В школе олимпийского резерва» - говорит. «Ничего себе!» - говорю. «Будете так тренироваться, я, как уезжать будем, о вас с главным тренером поговорю, попробуем вызвать вас на сборы». Чудно мне это показалось, но и лестно - вроде ещё один талант у меня обнаружился. А ей говорю: «Не хотите к нам в гости завтра зайти? Завтра мой юбилей отмечать будем. 10 лет на Колыме». Подумала, сказала: «Подружку прихватить можно?» «Пожалуйста, - говорю, - хоть всех подружек». «Нет, - говорит, - всех ни к чему, если этой понравитесь, остальное само пойдёт».
Я не думал, что к 10-летию пребывания на Колыме, а просто как-то удачно отпалка сложилась, и я в тот день полторы нормы дал. Начальство говорит: «Ого, видно, что ты 10 лет на Колыме не даром потерял». «А откуда знаете, что 10 лет?» «Земля слухом полнится, сейчас в комнате, где наряды сменные дают, десятилетие твоё отмечать будем». Комната эта «нарядной» у нас называлась, не потому, что украшенная она была, а потому, что наряды в ней давали. Вошли в нарядную, там стол накрыт, и через стол лента с надписью: «10 лет на Колыме. Наш лучший взрывник. Михаил Зарядин». Ещё не сели за стол - телефон звонит. Директор ГОКа трубку взял, и в трубку кому-то говорит: «А как передать? Кто его спрашивает?» Трубку рукой прикрыл, и мне говорит: «Просят позвать к телефону юбиляра нашего, а когда спросил «Кто спрашивает», говорят: «Скажите подружка»». И тут я сообразил, что мы с лыжницей из ГРП так и не познакомились, хотя дня два назад на «ты» перешли. Я ей адрес то дал, куда прийти, но не назвался, и она не назвалась. Я её лыжницей олимпийской звал, а она меня взрывником. Взял трубку, говорю: «Михаил слушает». «Ага, половина дела сделана, - слышу, - а меня Лидой зовут». «Так придёте»- говорю. «Я ж сказала, что придём». А все прислушиваются с интересом. Положил трубку. Паша спрашивает: «Это кто к нам придёт?» «Я двух подружек пригласил, что ж делать в чисто мужской компании?»
Думаю, пить очень умерено надо будет, к началу вечерней выпивки лучше трезвым быть. Ну, первую, конечно, пришлось выпить, а вторую налил и только ко рту подношу. А все выпили, развеселились, директор говорит: «Ты, конечно, молодец, но ты жизнь Карамкену сокращаешь». «А геологоразведка?» - говорю. «Геологоразведка это бабушка надвое сказала, то ли найдут, то ли не найдут». «Ну что ж, - говорю, - не здесь, так где-то близко найдут, от месторождения к месторождению перемещаться - здесь люди привычные». «Ну, - говорит директор, - шучу, с таким мастерством в золотом крае ты без работы не останешься». И я, вдруг, подумал: а что мне, всю жизнь в этом золотом крае жить? Три года то были вынужденные, а потом же 7 лет по доброй воле. Но меня поздравляют, обнимают, по плечу хлопают, как-то додумать не дали. А в конце совсем неожиданное: «За отличную работу и в честь юбилея присваивается тебе звание почётного горнодобытчика, - говорит директор, - но это не от меня, - говорит, - зависело, это Севвостокзолото решает. Но думаю, что от меня более приятная вещь зависит. Дирекция и рудничный комитет решили тебе дать премию в размере трёхмесячного заработка». Ну, заработок то у меня был солидный. Прикинул я, сколько денег получу, и вдруг решил: не буду их тратить, отложу, не век же мне здесь жить, а куда б ни приехал, деньги сразу понадобятся, тем более, что на материке денег почти что и не платят. Я говорю: «Ну, доверие оправдаю, деньги эти не зря даёте, знаете, что я их отработаю». Посмеялись все, и директор стал уже собираться, и все потихоньку расходиться начали. Несколько человек, правда, остались, сказали: «Нельзя допустить, чтоб такая еда и такая выпивка пропадали». Я тоже подумал, что еду с собой не заберёшь, а бутылку взять можно. Взял бутылку какую-то диковинную - квадратную и с надписью: «Teachers Whisky». Положил я эту диковинку в карман, и мы пошли с Пашкой, потому, что ребята уже скоро должны были у нас дома собраться.
Посёлок геологов.
Фото: Вадим Васенёв.
Пришли, сняли скатерть со всего, что с утра расставили, и - звонок в калитку. Пёс то умер, а звонок остался. Выхожу к калитке, ну, думаю, первыми явились Лида с подружкой. Я калитку им открыл, пригласил в дом проходить. Поговорить не успели тут, сразу стали остальные подходить. Всего нас человек 10 собралось. Опять же, поздравили, выпили, а Лида какой-то свёрток разворачивает. Смотрю - гитара. «Петь, - говорит, - здесь дозволяется?» «Здесь всё дозволяется, - говорю, - а если хорошо поёшь, то даже просим». Ну, и спела она для начала нашу колымскую, которую я долго народной считал, а оказывается, её какой-то Городницкий написал. Она ещё такими словами начинается: «От злой тоски не матерись, сегодня я без спирта пьян. На материк, на материк ушёл последний караван». Это ещё того времени песня была, когда самолёты к нам не летали, и круглогодичной навигации не было. Как становилась тяжёлой ледовая обстановка, так навигацию прекращали. Потому и тоска брала, когда последний караван уходил. На воле я такого времени не застал, ну а когда вышел, как о празднике рассказали, что появился рейс «Москва-Магадан» через Красноярск. «Я уже слетал, - говорит один, - в Красноярске сели, а дальше погоды нет. И зал переполнен, приткнуться негде. Я, - говорит, - вокруг колонны обвился, а когда погоду дали, всё никак развиться не мог, и даже когда пошёл, немножко спиральный был». Но, всё-таки, хорошо это было, прямой рейс. Ну и навигация теперь круглогодичная, а песня по-прежнему за душу берёт. Хорошо пела, заслушались. «Ещё споёшь что-нибудь?» «Обязательно, только не подряд». А мы только в этом году новый магнитофон Philips купили, и Паша танго какое-то поставил. «Танцуешь?» - спрашивает меня Лида. «Пробую» - говорю. Ну она говорит: «Не всё ж на лыжах учиться, давай и этому поучу». Я, в общем-то, танцевать умел, но она в танце какая-то очень лёгкая была, казалось, что руки её чувствуют, а веса в ней нет. Паша подружку пригласил. Остальные стали друг с дружкой танцевать. У того, кто за даму, на рукаве белая повязка была, это они Джека Лондона начитались. Ну, подружка потом и с другими танцевала, а Лида только со мной. Один раз с Пашей вальс прошла. Говорила много, шутила, смеялась, и все как-то в приподнятом настроении были. Выпивка, конечно, способствовала. «Ну, а споёшь-то когда?» «Да вот сейчас и спою».
Продолжение следует.
А тут и Пашка вышел. Но его во взрывники не взяли, на разбуривании стоял. Но ведь там и вся смена наша прежняя стояла, я один во взрывники попал. Вроде, нормальная жизнь стала. И крап на руке почти свёл, ноги меня меньше беспокоили, они не видны. Даже как-то весело стало.
Народу в Карамкене мало, всех знаю, и со всеми дружу. Ну, друг то один был, Пашка, но остальные все тоже приятели. Собирались большими компаниями, в горы ходили, рыбачили, в брусничный сезон по выходным бруснику собирали и на спирту пополам с водкой брусничную настойку делали. Лыжами я увлёкся, зимой всё свободное время на лыжах проходил. Пашка сначала старался мне соответствовать, но я быстрее техникой овладел, а когда он за мной уже угнаться не мог, ему не интересно стало». «Ну и что ж, бросили лыжи, или в одиночку стали ходить?» - спросил я Михаила.
Медведь в лесу под Карамкеном.
Фото: Вадим Васенёв.
«Сначала в одиночку ходил, а потом во время такой прогулки встретил женщину из ГРП (геологоразведочной партии), и удивился, что догнать её не могу. Все силы приложил, догнал, всё-таки. Окликнул. Остановилась. Говорю: «Я здесь быстрее всёх не лыжах хожу, а вас еле догнал». Засмеялась. «Ну, - говорит, - покажите, как ходите, я вас вперёд пропущу, а лыжня здесь проложена». «Быстро идти?» - говорю. «Как можно быстрее, а я вас окликну, когда остановиться надо будет». Через 5 минут она меня окликнула, я остановился. Оглянулся, а она за моей спиной, хоть и шёл я как можно быстрее. «Вас, - говорит, - кто-нибудь учил на лыжах ходить?» «А что здесь учить? Встал на лыжи и пошёл». «Вот-вот, - говорит, - поэтому и стиль у вас никакой не выработан, придётся мне вас поучить». И стала учить меня - каждый день после работы встречались, и она мне давала урок лыжной грамоты. Сначала без палок. «У вас палки слушком большую роль играют. Вы, вроде как, везёте себя на палках. А лыжи сами должны идти». Трудно оказалось это, но я упорный, ну а перед женщиной тем более пасовать не хотелось. Через недельку говорит: «Ладно, запомнили эти движения?» «Вроде запомнил» - говорю. «Теперь можете палки взять, но помните, что вы идёте на лыжах, а палками только чуть-чуть снега касаетесь». Я чувствую, что иду совсем по-новому: шаг широкий и скольжение лыжи использую. Шаг второй ногой делаю, когда скольжение уже заканчивается. «Хорошо, - говорит, - а вот теперь идите также, но на максимуме скорости. Пошёл на “максимуме скорости”. Она за мной идёт. «Вы, - говорит, - чувствуете, что идёте быстрее, чем раньше?» «Нет, - говорю, - что по-другому - чувствую, а что быстрее - нет». «Ну, так мне поверьте, примерно в полтора раза быстрее идёте. Теперь я вам, пожалуй, разрешу и палками действовать. Но всё время помните, идёт лыжа, палка только помогает. Если продолжим занятия, я из вас хорошего лыжника сделаю, данные у вас хорошие». «Это вас в геологоразведке так научили?» «Да нет, в геологоразведке мне это только пригодилось. А учили в другом месте». «И где же?» Засмеялась. «В школе олимпийского резерва» - говорит. «Ничего себе!» - говорю. «Будете так тренироваться, я, как уезжать будем, о вас с главным тренером поговорю, попробуем вызвать вас на сборы». Чудно мне это показалось, но и лестно - вроде ещё один талант у меня обнаружился. А ей говорю: «Не хотите к нам в гости завтра зайти? Завтра мой юбилей отмечать будем. 10 лет на Колыме». Подумала, сказала: «Подружку прихватить можно?» «Пожалуйста, - говорю, - хоть всех подружек». «Нет, - говорит, - всех ни к чему, если этой понравитесь, остальное само пойдёт».
Я не думал, что к 10-летию пребывания на Колыме, а просто как-то удачно отпалка сложилась, и я в тот день полторы нормы дал. Начальство говорит: «Ого, видно, что ты 10 лет на Колыме не даром потерял». «А откуда знаете, что 10 лет?» «Земля слухом полнится, сейчас в комнате, где наряды сменные дают, десятилетие твоё отмечать будем». Комната эта «нарядной» у нас называлась, не потому, что украшенная она была, а потому, что наряды в ней давали. Вошли в нарядную, там стол накрыт, и через стол лента с надписью: «10 лет на Колыме. Наш лучший взрывник. Михаил Зарядин». Ещё не сели за стол - телефон звонит. Директор ГОКа трубку взял, и в трубку кому-то говорит: «А как передать? Кто его спрашивает?» Трубку рукой прикрыл, и мне говорит: «Просят позвать к телефону юбиляра нашего, а когда спросил «Кто спрашивает», говорят: «Скажите подружка»». И тут я сообразил, что мы с лыжницей из ГРП так и не познакомились, хотя дня два назад на «ты» перешли. Я ей адрес то дал, куда прийти, но не назвался, и она не назвалась. Я её лыжницей олимпийской звал, а она меня взрывником. Взял трубку, говорю: «Михаил слушает». «Ага, половина дела сделана, - слышу, - а меня Лидой зовут». «Так придёте»- говорю. «Я ж сказала, что придём». А все прислушиваются с интересом. Положил трубку. Паша спрашивает: «Это кто к нам придёт?» «Я двух подружек пригласил, что ж делать в чисто мужской компании?»
Думаю, пить очень умерено надо будет, к началу вечерней выпивки лучше трезвым быть. Ну, первую, конечно, пришлось выпить, а вторую налил и только ко рту подношу. А все выпили, развеселились, директор говорит: «Ты, конечно, молодец, но ты жизнь Карамкену сокращаешь». «А геологоразведка?» - говорю. «Геологоразведка это бабушка надвое сказала, то ли найдут, то ли не найдут». «Ну что ж, - говорю, - не здесь, так где-то близко найдут, от месторождения к месторождению перемещаться - здесь люди привычные». «Ну, - говорит директор, - шучу, с таким мастерством в золотом крае ты без работы не останешься». И я, вдруг, подумал: а что мне, всю жизнь в этом золотом крае жить? Три года то были вынужденные, а потом же 7 лет по доброй воле. Но меня поздравляют, обнимают, по плечу хлопают, как-то додумать не дали. А в конце совсем неожиданное: «За отличную работу и в честь юбилея присваивается тебе звание почётного горнодобытчика, - говорит директор, - но это не от меня, - говорит, - зависело, это Севвостокзолото решает. Но думаю, что от меня более приятная вещь зависит. Дирекция и рудничный комитет решили тебе дать премию в размере трёхмесячного заработка». Ну, заработок то у меня был солидный. Прикинул я, сколько денег получу, и вдруг решил: не буду их тратить, отложу, не век же мне здесь жить, а куда б ни приехал, деньги сразу понадобятся, тем более, что на материке денег почти что и не платят. Я говорю: «Ну, доверие оправдаю, деньги эти не зря даёте, знаете, что я их отработаю». Посмеялись все, и директор стал уже собираться, и все потихоньку расходиться начали. Несколько человек, правда, остались, сказали: «Нельзя допустить, чтоб такая еда и такая выпивка пропадали». Я тоже подумал, что еду с собой не заберёшь, а бутылку взять можно. Взял бутылку какую-то диковинную - квадратную и с надписью: «Teachers Whisky». Положил я эту диковинку в карман, и мы пошли с Пашкой, потому, что ребята уже скоро должны были у нас дома собраться.
Посёлок геологов.
Фото: Вадим Васенёв.
Пришли, сняли скатерть со всего, что с утра расставили, и - звонок в калитку. Пёс то умер, а звонок остался. Выхожу к калитке, ну, думаю, первыми явились Лида с подружкой. Я калитку им открыл, пригласил в дом проходить. Поговорить не успели тут, сразу стали остальные подходить. Всего нас человек 10 собралось. Опять же, поздравили, выпили, а Лида какой-то свёрток разворачивает. Смотрю - гитара. «Петь, - говорит, - здесь дозволяется?» «Здесь всё дозволяется, - говорю, - а если хорошо поёшь, то даже просим». Ну, и спела она для начала нашу колымскую, которую я долго народной считал, а оказывается, её какой-то Городницкий написал. Она ещё такими словами начинается: «От злой тоски не матерись, сегодня я без спирта пьян. На материк, на материк ушёл последний караван». Это ещё того времени песня была, когда самолёты к нам не летали, и круглогодичной навигации не было. Как становилась тяжёлой ледовая обстановка, так навигацию прекращали. Потому и тоска брала, когда последний караван уходил. На воле я такого времени не застал, ну а когда вышел, как о празднике рассказали, что появился рейс «Москва-Магадан» через Красноярск. «Я уже слетал, - говорит один, - в Красноярске сели, а дальше погоды нет. И зал переполнен, приткнуться негде. Я, - говорит, - вокруг колонны обвился, а когда погоду дали, всё никак развиться не мог, и даже когда пошёл, немножко спиральный был». Но, всё-таки, хорошо это было, прямой рейс. Ну и навигация теперь круглогодичная, а песня по-прежнему за душу берёт. Хорошо пела, заслушались. «Ещё споёшь что-нибудь?» «Обязательно, только не подряд». А мы только в этом году новый магнитофон Philips купили, и Паша танго какое-то поставил. «Танцуешь?» - спрашивает меня Лида. «Пробую» - говорю. Ну она говорит: «Не всё ж на лыжах учиться, давай и этому поучу». Я, в общем-то, танцевать умел, но она в танце какая-то очень лёгкая была, казалось, что руки её чувствуют, а веса в ней нет. Паша подружку пригласил. Остальные стали друг с дружкой танцевать. У того, кто за даму, на рукаве белая повязка была, это они Джека Лондона начитались. Ну, подружка потом и с другими танцевала, а Лида только со мной. Один раз с Пашей вальс прошла. Говорила много, шутила, смеялась, и все как-то в приподнятом настроении были. Выпивка, конечно, способствовала. «Ну, а споёшь-то когда?» «Да вот сейчас и спою».
Продолжение следует.