108. Стадия резистентности (стабильной адаптации). 3. (Вера 2)
«Надо проработать ещё три месяца, - повторила про себя Вера. - Сейчас середина сентября. Через три месяца будет середина декабря. Интересно, когда появляются медведи? В больнице жить не очень удобно, но здесь каменные стены и прочные ставни. Наверное, здесь безопаснее, чем в простых домах. Может быть, ставни ещё укрепить?» И она позвонила по местному телефону механику: «Ставни там хорошие, но для медведя, конечно, не преграда. У меня сейчас дуб есть, ну, а сталь всегда найдётся. Если всерьёз опасаетесь, согласую с начальником станции и постепенно заменю вам все ставни, 5 сантиметров дуба, 3 миллиметра стали - это уже и для медведя серьёзно.
Начальник был в гидромете, его обязанности исполнял Стенько. Стенько подумал и спросил: «Это у тебя избытки, или может получиться, что мы сами из-за этого будем страдать?» «Дуб этот остался с тех пор, как мебель делали для станции. Его мало, так что ничего серьёзного не сделаешь, а на ставни хватит. А стали мы осенним завозом несколько рулонов получили, так что можем на ставни выделить». «Ну, делай, - сказал Стенько, - только в основную работу это не превращай». А механик, уходя, проворчал себе под нос: «Как решишь, какая работа основная? По времени или по прилежанию? Ну, там видно будет, какая работа основной окажется». А Вере он позвонил и сказал, что с завтрашнего дня начнёт потихоньку ставни переделывать.
И он стал переделывать ставни с очень большим прилежанием, эта женщина понравилась ему с самого начала, а за то время, что она работала на Полярке, она нравилась ему больше и больше.
Происшествий не было, 4-5 пациентов на приёме, ничего особенно сложного. Полдня оставались свободными, и доброжелательные вездеходчики везли Веру к какой-нибудь достопримечательности, например, к сопке Хрустальная или к утёсам перед маяком.
Сопка Хрустальная.
Фото из моего архива.
После двух таких поездок Вера решила, что нужно увеличить профессиональную нагрузку. "А потом, если я уеду, должна же я знать, в каком состоянии оставляю людей". И Вера затеяла диспансеризацию. Сначала к её затее отнеслись с некоторой насмешкой, а потом она сказала: «Подумайте, если я увижу болезнь раньше, чем вы её почувствуете, я же смогу сделать так, что вы её никогда и не почувствуете». И добавила: «Ну и потом, у меня же отпуск будет, или по какой-нибудь другой причине я буду на станции отсутствовать. Я должна быть уверена, что когда я уезжаю, ни у кого на станции нет никаких скрытых болезней». Это прозвучало убедительно, и на диспансеризацию согласились. Но она не начала диспансеризацию немедленно. По крайней мере, рентгенографию она должна иметь возможность сделать, а рентгеновского аппарата ещё не было, значит, с этого надо было начать. Она написала заявку в Главмедснаб, а Стенько приложил к её заявке гарантийное письмо, в котором обязался оплатить рентгеновский аппарат из резервных фондов полярной станции. Вера решила, что это должно произвести впечатление на руководство Главмедснаба, и не ошиблась. На заседании правления этой организации заместитель директора, который ведал снабжением северных территорий, сказал: «Мы ни на один остров ещё не давали рентгеновских аппаратов, считая, что там некому на них работать, а она если берётся, значит, умеет. И потом, это же Минздраву стоить не будет ни копейки, это ж оплачивает полярная станция».
Директор выслушал всё это с большим вниманием. Директором он был недавно, и начать с такого эффектного шага как поставить новую технику туда, где её никогда не было, было явно престижным. Нужно было уточнить только две вещи: подтвердит ли Госгидромет возможность оплаты аппаратуры из резервных фондов станции, и действительно ли доктор Логанова умеет обращаться с рентгеновским аппаратом.
Верины умения были подтверждены Ленинградским мединститутом, где сказали, что Вера дежурила ночами в кабинете ургентной рентгенографии и потом получила разрешение ректората сдать экзамен по рентгенологии вместе с курсантами, которые проходили специализацию по этой дисциплине. «Мы ей даже специальный документ выдали» - сообщил ректор. Заместитель директора Главмедснаба, который вёл этот разговор, удивился. Удивился не тому, что Вера это проделала, а тому, что ректор института лично, не наводя никаких справок, ответил на его вопросы. «Вы что, всех студентов помните?» Ректор рассмеялся: «Ну, нет, всех не помню, а Логанову помню. На моей памяти это был первый случай, когда студент по доброй воле прошёл два дополнительных курса - стоматологию и рентгенологию - без выделения ему на это отдельного времени, совмещая эту работу с обычным учебным курсом». «За счёт чего же? Что, она занятия пропускала?» «Нет, - сказал ректор, - у нас базы работают на «Скорую помощь», и можно специализироваться в любой отрасли за счёт ночных дежурств». «Хорошо, - сказал замдиректора Главмедснаба, - трудолюбивая, значит, девушка. Такой не грех и аппарат доверить». И после того, как он сообщил своему начальнику результаты беседы с ректором 1-го Ленинградского мединститута, начальник уже лично стал выяснять второй вопрос.
У начальника управления снабжением Госгидромета он спросил, была ли практика закупки медицинской аппаратуры через их отдел, а если была, то не было ли потом каких-либо возражений со стороны КРУ (контрольно-ревизионного управления). «Практики такой не было, - сказал начальник управления снабжением, - но и не было такого случая, чтобы просили рентгеновский аппарат на островную Полярку, не требуя увеличения штата станции, потому что рентгеновский аппарат - это, по крайней мере, два человека: тот, кто сможет на нём работать и тот, кто умеет его ремонтировать». «Насчёт “работать”, - сказал начальник Главмедснаба, - мы имеем достоверную информацию о том, что Логанова прошла необходимую подготовку и это подтверждено стандартным свидетельством государственного образца. А ремонтировать… я так думаю, что на Полярке есть люди, которые умеют ремонтировать, а то бы станция и месяца не проработала». «Ну что ж, - сказал начальник управления снабжением, - я готов поддержать эффектную инициативу по продвижению самой современной техники в самую далёкую глушь. У меня знакомый корреспондент есть в “Известиях”, будем мы с вами в печати».
Два человека позвонили Стенько, подтверждая, что рентгеновский аппарат будет выделен - замначальника Главмедснаба и начальник управления снабжением Госгидромета. И каждый рассказал свою часть истории, причём о пожелании оказаться в солидной периодической печати рассказал замначальника Главмедснаба как о забавной выдумке ответственного человека из Госгидромета. Он ничего не сказал о своём отношении к этой выдумке и не боялся повредить коллеге из Гидромета, потому что понимал, что человека, который ведает в Госгидромете снабжением, Стенько постарается ничем не задеть. Под большим секретом, строго конфиденциально Стенько рассказал об этом Вере, и через 3 года на тех же условиях Вера передала это мне, рассказывая, как она обзаводится аппаратурой. Я могу рассказывать теперь об этом вам или в любой другой аудитории, потому что Стенько уже вообще не работает, а Вера уже 8 лет работает на Материке.
Кардиограф в больнице был и раньше, кардиограммы Вера читала не хуже любого кардиолога. Оставалось только ознакомиться с техникой наиболее распространённых лабораторных анализов.
«Надо будет посоветоваться с Анной Васильевной (так звали её медсестру), она может что-нибудь об этом знать». Но Анна Васильевна недаром прошла в медсанбате всю войну. «А какие анализы?»- спросила она. «Ну, хотя бы общий анализ мочи и крови». «А анализ крови вы хотите какой, с подсчётом мазка или только с общими показателями?» «Да можно и только с общими, кто ж нам мазок посчитает?» «Я когда оборудование смотрела, видела здесь прибор для окраски мазков, по-моему, по Грамму. Ну а покрасить - не боги горшки обжигают». «Я думаю, что самое трудное, всё-таки, распознавать типы лейкоцитов» - сказала Вера. «Да я, когда лаборантку замещала раненую, - ответила Анна Васильевна, - нахально считала мазки, хотя раньше никогда этого не делала. Единственное, что трудно, это отличать моноцитов от лимфоцитов». «Ну, так будет у вас несколько больше моноцитов или лимфоцитов, чем опытный специалист насчитал бы в этом мазке. Такой ошибки, чтобы на диагноз повлияла, мы не сделаем. Чтобы ошибку сделать, надо за эту работу взяться, а это единственная из нужных вещей, которой я не успела в институте обучиться». «Я вам покажу как знаю, - сказала Анна Васильевна, - глаз у вас поразительно острый, сделаем, конечно, ошибки, но вы - не более, чем я. Ну, а нейтрофилов от эозинофилов отличить вообще не проблема, они же по цвету разные».
Утёсы перед маяком.
Фото из моего архива.
«Ну и что, начнём с тренировки?» «Зачем тренировка? Начнём диспансеризацию, тренироваться по ходу будем. Торопиться нам только не надо, народу здесь не много, будем брать по 3 человека в день, и закончим всё за полтора месяца максимум. Но пока будем брать только Полярку, если хорошо пойдёт, возьмём и заповедник, там народу не много. А посёлок и оленеводов в диспансеризацию не будем включать, а будем их исследовать только при наличии заболевания и то, когда уже руку набьём».
Вахтенный порядок на полярной станции соблюдался неукоснительно. Человек, не сменивший вовремя вахтенного, уже попадал на заметку, как первый кандидат на сокращение. А тот, кто не вышел на вахту, сокращался сразу с формулой «Уволен за однократное грубое нарушение дисциплины», и поэтому Вера и Стенько сели вместе, положив перед собой расписание вахт, и выискивали трёх человек, которые в этот день были свободны и от вахт и от подвахтенных работ. Задача оказалось нелёгкой. Лишних людей на Полярке не был, это был принцип комплектования. Несколько троек нашли довольно быстро, а дальше никак не получалось. «Попросим ребят поработать с подменой, - сказал Стенько, - только лучше вы попросите, я их соберу и слово вам предоставлю, так что моя позиция будет ясна, а отказать тяжело работающей женщине им будем морально трудно».
Стенько хорошо знал своих, и когда Вера говорила конкретно: вот в такой-то день ей необходимо обследовать таких-то, а таких-то она просит их на этот день подменить, ей не отказал никто. Форму Вериного обращения придумал Стенько, он сказал: «Если вы скажете, что мы хотим обследовать таких-то, кто согласиться их подменить, никто не вызовется. А если вы будете просить конкретных людей, то им будет неловко вам отказать». И Вера ещё раз убедилась в том, какой опытный полярник Стенько не только судя по безошибочности его гидрометеорологических прогнозов, а также потому, что он блестяще прогнозировал поведение своих людей.
После того, как порядок, в котором люди будут обследоваться, был установлен, Вера прочла краткую лекцию о задачах диспансеризации и о том, на что она будет опираться, кроме обычного врачебного осмотра. Звучало внушительно - полные лабораторные анализы биологических жидкостей. «Ну, - сказала Вера, - чаще всего это будет исследование крови и мочи, но могут обнаружиться у отдельных людей и другие биологические жидкости, например, жидкость в отёке или выпот в плевре - мы его на рентгене увидим, и поэтому с рентгена будем начинать. Ну, естественно, я имею в виду, что рентген будет первым из инструментальных методов исследования, а врачебный осмотр будет всему предшествовать».
Начало диспансеризации наметили на следующее утро. Вера не сомневалась, что при согласии Стенько путёвку на специализацию по хирургии она получит, ну, в крайнем случае, на усовершенствование, хотя специализация была бы лучше, всё же 6 месяцев, а не 4. А не сомневалась она в том, что получит путёвку, потому, что операции бывают экстренными, а лететь до материка 3,5 часа, если не придётся неопределённое время ждать погоды.
Идя домой (т.е. в больницу) в сопровождении Гаврилыча - механика, который вызвался её проводить - Вера подумала: «А интересно, успею уехать до появления медведей, или они могут и раньше прийти?»
Продолжение следует.
Начальник был в гидромете, его обязанности исполнял Стенько. Стенько подумал и спросил: «Это у тебя избытки, или может получиться, что мы сами из-за этого будем страдать?» «Дуб этот остался с тех пор, как мебель делали для станции. Его мало, так что ничего серьёзного не сделаешь, а на ставни хватит. А стали мы осенним завозом несколько рулонов получили, так что можем на ставни выделить». «Ну, делай, - сказал Стенько, - только в основную работу это не превращай». А механик, уходя, проворчал себе под нос: «Как решишь, какая работа основная? По времени или по прилежанию? Ну, там видно будет, какая работа основной окажется». А Вере он позвонил и сказал, что с завтрашнего дня начнёт потихоньку ставни переделывать.
И он стал переделывать ставни с очень большим прилежанием, эта женщина понравилась ему с самого начала, а за то время, что она работала на Полярке, она нравилась ему больше и больше.
Происшествий не было, 4-5 пациентов на приёме, ничего особенно сложного. Полдня оставались свободными, и доброжелательные вездеходчики везли Веру к какой-нибудь достопримечательности, например, к сопке Хрустальная или к утёсам перед маяком.
Сопка Хрустальная.
Фото из моего архива.
После двух таких поездок Вера решила, что нужно увеличить профессиональную нагрузку. "А потом, если я уеду, должна же я знать, в каком состоянии оставляю людей". И Вера затеяла диспансеризацию. Сначала к её затее отнеслись с некоторой насмешкой, а потом она сказала: «Подумайте, если я увижу болезнь раньше, чем вы её почувствуете, я же смогу сделать так, что вы её никогда и не почувствуете». И добавила: «Ну и потом, у меня же отпуск будет, или по какой-нибудь другой причине я буду на станции отсутствовать. Я должна быть уверена, что когда я уезжаю, ни у кого на станции нет никаких скрытых болезней». Это прозвучало убедительно, и на диспансеризацию согласились. Но она не начала диспансеризацию немедленно. По крайней мере, рентгенографию она должна иметь возможность сделать, а рентгеновского аппарата ещё не было, значит, с этого надо было начать. Она написала заявку в Главмедснаб, а Стенько приложил к её заявке гарантийное письмо, в котором обязался оплатить рентгеновский аппарат из резервных фондов полярной станции. Вера решила, что это должно произвести впечатление на руководство Главмедснаба, и не ошиблась. На заседании правления этой организации заместитель директора, который ведал снабжением северных территорий, сказал: «Мы ни на один остров ещё не давали рентгеновских аппаратов, считая, что там некому на них работать, а она если берётся, значит, умеет. И потом, это же Минздраву стоить не будет ни копейки, это ж оплачивает полярная станция».
Директор выслушал всё это с большим вниманием. Директором он был недавно, и начать с такого эффектного шага как поставить новую технику туда, где её никогда не было, было явно престижным. Нужно было уточнить только две вещи: подтвердит ли Госгидромет возможность оплаты аппаратуры из резервных фондов станции, и действительно ли доктор Логанова умеет обращаться с рентгеновским аппаратом.
Верины умения были подтверждены Ленинградским мединститутом, где сказали, что Вера дежурила ночами в кабинете ургентной рентгенографии и потом получила разрешение ректората сдать экзамен по рентгенологии вместе с курсантами, которые проходили специализацию по этой дисциплине. «Мы ей даже специальный документ выдали» - сообщил ректор. Заместитель директора Главмедснаба, который вёл этот разговор, удивился. Удивился не тому, что Вера это проделала, а тому, что ректор института лично, не наводя никаких справок, ответил на его вопросы. «Вы что, всех студентов помните?» Ректор рассмеялся: «Ну, нет, всех не помню, а Логанову помню. На моей памяти это был первый случай, когда студент по доброй воле прошёл два дополнительных курса - стоматологию и рентгенологию - без выделения ему на это отдельного времени, совмещая эту работу с обычным учебным курсом». «За счёт чего же? Что, она занятия пропускала?» «Нет, - сказал ректор, - у нас базы работают на «Скорую помощь», и можно специализироваться в любой отрасли за счёт ночных дежурств». «Хорошо, - сказал замдиректора Главмедснаба, - трудолюбивая, значит, девушка. Такой не грех и аппарат доверить». И после того, как он сообщил своему начальнику результаты беседы с ректором 1-го Ленинградского мединститута, начальник уже лично стал выяснять второй вопрос.
У начальника управления снабжением Госгидромета он спросил, была ли практика закупки медицинской аппаратуры через их отдел, а если была, то не было ли потом каких-либо возражений со стороны КРУ (контрольно-ревизионного управления). «Практики такой не было, - сказал начальник управления снабжением, - но и не было такого случая, чтобы просили рентгеновский аппарат на островную Полярку, не требуя увеличения штата станции, потому что рентгеновский аппарат - это, по крайней мере, два человека: тот, кто сможет на нём работать и тот, кто умеет его ремонтировать». «Насчёт “работать”, - сказал начальник Главмедснаба, - мы имеем достоверную информацию о том, что Логанова прошла необходимую подготовку и это подтверждено стандартным свидетельством государственного образца. А ремонтировать… я так думаю, что на Полярке есть люди, которые умеют ремонтировать, а то бы станция и месяца не проработала». «Ну что ж, - сказал начальник управления снабжением, - я готов поддержать эффектную инициативу по продвижению самой современной техники в самую далёкую глушь. У меня знакомый корреспондент есть в “Известиях”, будем мы с вами в печати».
Два человека позвонили Стенько, подтверждая, что рентгеновский аппарат будет выделен - замначальника Главмедснаба и начальник управления снабжением Госгидромета. И каждый рассказал свою часть истории, причём о пожелании оказаться в солидной периодической печати рассказал замначальника Главмедснаба как о забавной выдумке ответственного человека из Госгидромета. Он ничего не сказал о своём отношении к этой выдумке и не боялся повредить коллеге из Гидромета, потому что понимал, что человека, который ведает в Госгидромете снабжением, Стенько постарается ничем не задеть. Под большим секретом, строго конфиденциально Стенько рассказал об этом Вере, и через 3 года на тех же условиях Вера передала это мне, рассказывая, как она обзаводится аппаратурой. Я могу рассказывать теперь об этом вам или в любой другой аудитории, потому что Стенько уже вообще не работает, а Вера уже 8 лет работает на Материке.
Кардиограф в больнице был и раньше, кардиограммы Вера читала не хуже любого кардиолога. Оставалось только ознакомиться с техникой наиболее распространённых лабораторных анализов.
«Надо будет посоветоваться с Анной Васильевной (так звали её медсестру), она может что-нибудь об этом знать». Но Анна Васильевна недаром прошла в медсанбате всю войну. «А какие анализы?»- спросила она. «Ну, хотя бы общий анализ мочи и крови». «А анализ крови вы хотите какой, с подсчётом мазка или только с общими показателями?» «Да можно и только с общими, кто ж нам мазок посчитает?» «Я когда оборудование смотрела, видела здесь прибор для окраски мазков, по-моему, по Грамму. Ну а покрасить - не боги горшки обжигают». «Я думаю, что самое трудное, всё-таки, распознавать типы лейкоцитов» - сказала Вера. «Да я, когда лаборантку замещала раненую, - ответила Анна Васильевна, - нахально считала мазки, хотя раньше никогда этого не делала. Единственное, что трудно, это отличать моноцитов от лимфоцитов». «Ну, так будет у вас несколько больше моноцитов или лимфоцитов, чем опытный специалист насчитал бы в этом мазке. Такой ошибки, чтобы на диагноз повлияла, мы не сделаем. Чтобы ошибку сделать, надо за эту работу взяться, а это единственная из нужных вещей, которой я не успела в институте обучиться». «Я вам покажу как знаю, - сказала Анна Васильевна, - глаз у вас поразительно острый, сделаем, конечно, ошибки, но вы - не более, чем я. Ну, а нейтрофилов от эозинофилов отличить вообще не проблема, они же по цвету разные».
Утёсы перед маяком.
Фото из моего архива.
«Ну и что, начнём с тренировки?» «Зачем тренировка? Начнём диспансеризацию, тренироваться по ходу будем. Торопиться нам только не надо, народу здесь не много, будем брать по 3 человека в день, и закончим всё за полтора месяца максимум. Но пока будем брать только Полярку, если хорошо пойдёт, возьмём и заповедник, там народу не много. А посёлок и оленеводов в диспансеризацию не будем включать, а будем их исследовать только при наличии заболевания и то, когда уже руку набьём».
Вахтенный порядок на полярной станции соблюдался неукоснительно. Человек, не сменивший вовремя вахтенного, уже попадал на заметку, как первый кандидат на сокращение. А тот, кто не вышел на вахту, сокращался сразу с формулой «Уволен за однократное грубое нарушение дисциплины», и поэтому Вера и Стенько сели вместе, положив перед собой расписание вахт, и выискивали трёх человек, которые в этот день были свободны и от вахт и от подвахтенных работ. Задача оказалось нелёгкой. Лишних людей на Полярке не был, это был принцип комплектования. Несколько троек нашли довольно быстро, а дальше никак не получалось. «Попросим ребят поработать с подменой, - сказал Стенько, - только лучше вы попросите, я их соберу и слово вам предоставлю, так что моя позиция будет ясна, а отказать тяжело работающей женщине им будем морально трудно».
Стенько хорошо знал своих, и когда Вера говорила конкретно: вот в такой-то день ей необходимо обследовать таких-то, а таких-то она просит их на этот день подменить, ей не отказал никто. Форму Вериного обращения придумал Стенько, он сказал: «Если вы скажете, что мы хотим обследовать таких-то, кто согласиться их подменить, никто не вызовется. А если вы будете просить конкретных людей, то им будет неловко вам отказать». И Вера ещё раз убедилась в том, какой опытный полярник Стенько не только судя по безошибочности его гидрометеорологических прогнозов, а также потому, что он блестяще прогнозировал поведение своих людей.
После того, как порядок, в котором люди будут обследоваться, был установлен, Вера прочла краткую лекцию о задачах диспансеризации и о том, на что она будет опираться, кроме обычного врачебного осмотра. Звучало внушительно - полные лабораторные анализы биологических жидкостей. «Ну, - сказала Вера, - чаще всего это будет исследование крови и мочи, но могут обнаружиться у отдельных людей и другие биологические жидкости, например, жидкость в отёке или выпот в плевре - мы его на рентгене увидим, и поэтому с рентгена будем начинать. Ну, естественно, я имею в виду, что рентген будет первым из инструментальных методов исследования, а врачебный осмотр будет всему предшествовать».
Начало диспансеризации наметили на следующее утро. Вера не сомневалась, что при согласии Стенько путёвку на специализацию по хирургии она получит, ну, в крайнем случае, на усовершенствование, хотя специализация была бы лучше, всё же 6 месяцев, а не 4. А не сомневалась она в том, что получит путёвку, потому, что операции бывают экстренными, а лететь до материка 3,5 часа, если не придётся неопределённое время ждать погоды.
Идя домой (т.е. в больницу) в сопровождении Гаврилыча - механика, который вызвался её проводить - Вера подумала: «А интересно, успею уехать до появления медведей, или они могут и раньше прийти?»
Продолжение следует.