376. Личность и болезни в ГА. Дискинезия желчевыводящих путей. 2
- После выписки отца из клиники в Дели, его работа потребовала поездки в Женеву. Но лечащий врач категорически эту поездку запретил. Отец хотел выслушать ещё чьё-нибудь мнение, но профессор, который вёл его в Москве, когда он постоянно наблюдался в вашем институте, гениальный невролог профессор Шульман, умер. От матери я много слыхала о вас, о широте ваших научных интересов и высокой клинической квалификации. Я посоветовала отцу обратиться за советом к вам. Он знал о вашей высокой репутации в институте, и совет показался ему дельным. Наверное, вы помните, что он звонил вам в Москву, но вы не знаете, что он включил громкую связь, чтобы я тоже слышала этот разговор, и я его хорошо запомнила. Я не знаю, насколько хорошо вы помните эту беседу, на всякий случай, я повторю её так, как я её запомнила. «Если я не поеду в Женеву, - сказал отец вам, - я перейду в разряд тяжело больных людей, и контракт может быть прекращён по состоянию моего здоровья, а мне нужно проработать ещё два года. Есть ли какие-нибудь условия, при которых я мог бы поехать в Женеву?»«Владимир Дмитриевич, вы не хотите, чтобы вас сопровождала дочь?» - спросили вы.
«Нет, - сказал отец, - мне не нужно, чтобы создавалось впечатление, что я нуждаюсь в сопровождающем. Обзор о состоянии дел в регионе и о работе представительства WFP в Дели я уже написал, можно было бы его отправить почтой, но там предполагается ещё семинар, и мне предложили председательствовать на региональной секции. Мне не хотелось бы от этого отказываться. В последнюю неделю моё состояние стабильно, давление нормализовалось и постоянно держится в пределах нормы, и тех неврологических симптомов, из-за которых меня госпитализировали, уже нет. Так, что вы мне скажете?» Тогда вы рекомендовали ему препараты, которые способствовали нормализации мозгового кровообращения, самые современные ноотропные средства, и препарат, который нужно было принимать в случае появления головокружения.
Женева, европейское отделение ООН.
Фото: tim166
«Кроме того, - сказали вы, - ваш полёт должен быть максимально комфортабельным. А в Женеве вам следует избегать любых ситуаций, которые вызывали бы эмоциональное напряжение». И отец ответил вам: «Я всегда летаю в Женеву в бизнес-классе, не английской компании "British Airways". На их самолётах вообще полёта не чувствуешь. А эмоциональное напряжение может быть у меня только в одном случае - в Женеву приедет американец из Food and Drug Administration, который возомнил себя гением, и с ним у меня могут быть стычки». И вы тогда спросили: «Он тоже будет выступать на вашей секции?» Отец ответил отрицательно. «Ну, тогда достаточно, - сказали вы, - чтобы вы не разыскивали его, чтобы высказать отрицательное отношение к его идеям». «Это трудно, - сказал отец, - но я постараюсь». Он попрощался с вами, положил трубку и сказал мне: «Теперь я могу в Женеву лететь спокойно». Я отвезла отца в аэропорт, и ту неделю, что он должен был провести в Женеве, у меня не было никаких обязанностей. Я посетила храм ИСККОН в Дели, посвящённый Кришне и Радхе, и Бахаистский храм - большое здание причудливой формы, повторяющее цветок лотоса. Был конец апреля, уже тепло, но ещё не жарко, и я много времени проводила в Лоди-парке. Вы ведь летели из Дели, вы знаете этот парк?
- Очень хорошо знаю, - ответил я, - мы жили всего в одном квартале от него, и любили проводить там свободное время. Мы с Еленой Дмитриевной садились на скамейку у одной из старых гробниц и бросали орешки бурундукам, которые отовсюду к нам сбегались.
- Да, - сказала Алла, - а в небе над парком - огромное количество коршунов, которые этими бурундуками питаются. Там вокруг много государственных учреждений и государственные служащие в обеденный перерыв обычно выходят погулять в Лоди-парк.
Лоди-парк - исторический памятник времён правления пуштунских династий.
Фото: ZhanNA
Я засмеялся и сказал:
- То, что видел я. - мало напоминало прогулку. Эти служащие в национальных одеждах были обуты в кроссовки и наматывали круги по парку самым быстрым шагом, на который были способны.
- Вы правы, - сказала Алла, - но всё равно в Лоди-парке была атмосфера какого-то неземного покоя. В Лоди-парке я никогда не испытывала тревоги. И Лоди-парк определил мою судьбу на целых три года. Среди служащих, которые в обеденный перерыв, по вашему выражению, наматывали круги, я увидела молодого человека, одетого по-европейски, который никуда не спешил и медленно прогуливался по дорожкам парка. Когда он поравнялся со скамейкой, на которой я сидела, он сказал по-английски: «Вы не похожи на жительницу Дели, вы, вероятно, приехали откуда-то. Можно узнать, откуда?» «Можно, - ответила я, - я не делаю из этого секрета. Я приехала из Москвы к отцу, который уже давно работает здесь по контракту с одной из специализированных организаций ООН». «Можно присесть к вам?» - спросил меня этот человек. «Садитесь», - сказала я. Он сел рядом, и меня окутала какая-то тёплая волна. «От вас исходит какое-то тепло», - сказала я ему. «Да, - ответил он, - это тепло моей веры. Но не каждому дано его почувствовать. У вас тонкая душа. Но мы беседуем, хотя незнакомы». Несколько неловко он протянул мне руку и сказал: «Я - Бенц, из Пенджаба». «Алла», - сказала я. «Вы свободны сейчас?» - спросил Бенц. «Это смотря на какое время». «Ну, часа три у вас есть, Алла?» «Часа три есть». «Я повторил ваше имя потому, что оно приятно звучит, и когда я его один раз повторил, я понял, что я его не забуду. Ну, а моё имя запомнить легко - по известной автомобильной компании «Мерседес-Бенц»». Я ответила: «Я запомнила его сразу, и безо всяких ассоциаций с автомобильной компанией». «Я тоже свободен сегодня, - сказал Бенц, - и во все ближайшие дни тоже. Я - представитель Пенджаба при Центральном правительстве, и всегда могу располагать своим временем, а, к тому же, сегодня - первый день моего двухмесячного отпуска». «А для чего вы выясняли, сколько у меня свободного времени?» «Я собирался посетить храм моей веры, и хотел пригласить вас с собой». Он встал и направился к выходу из парка, и я пошла рядом с ним, всё время ощущая всю ту же тёплую волну.
- Вы о чём-нибудь говорили, или просто шли молча? - спросил я.
- Сначала шли молча. Я ждала, что когда мы выйдем из Лоди-парка, я опять почувствую тревогу, которая усилилась после отъезда отца. Мы вышли из парка, и Бенц повёл меня к своему автомобилю, а тревога не появилась. Когда мы сели в автомобиль, я спросила: «А в какой храм мы едем? Какая религия в Пенджабе?» «В Пенджабе? - переспросил он. В Пенджабе индуизм и буддизм, но моя религия не в Пенджабе, она в мире». «Она имеет какое-нибудь название?» «Да, - ответил Бенц, - это бахаизм. Это сверхрелигия, среди посланцев бога бахаистов были и Моисей и Мухаммед, и Христос, и поэтому в бахаизме слились мировые религии: иудаизм, христианство, мусульманство и многие другие вероучения». «Но ведь вы назвали очень разные религии, и никто из перечисленных вами религиозных деятелей не проповедовал бахаизм». «Бог направлял своих посланцев на Землю, чтобы они проповедовали религии высокой нравственности в той форме, в которой люди были в состоянии эту высокую нравственность воспринять». Мы подъехали к храму и это оказался тот самый храм в форме цветка лотоса, в котором я была накануне. Бенц, войдя, преклонил колено, и я последовала его примеру, хотя чувствовала себя ужасно неловко.
Бахаистский храм в Дели.
Фото: Max-Is
Все пять дней, которые оставались до приезда отца, я провела с Бенцем. В день, в который должен был прилететь отец, Бенц сказал мне: «Я должен на неделю улететь в Пенджаб, у меня там дела, и я хочу навестить своих родителей». У меня что-то сжалось в груди, и забытая за эти дни тревога появилась и стала острой. Мне не хотелось отпускать Бенца. Я впервые обняла его и поцеловала, и потом спросила: «Твоя вера позволяет это?» «Моя вера - вера всеобщей любви, и всё, что есть любовь, она позволяет». «Я буду ждать тебя, - сказала я, - можно проводить тебя в аэропорт?» «Только до автомобиля, - сказал он. - В аэропорту я буду встречаться с людьми из Пенджаба и мне не хочется объяснять им кто ты и почему ты со мной». Мы подошли к его автомобилю, и теперь уже он обнял и поцеловал меня. «Ты дала мне на это право», - сказал он. Заурчал мотор, и я смотрела вслед автомобилю, пока он не скрылся за поворотом. И тогда снова возникла острая тревога. Обычно у меня в кармане был транквилизатор, но в эти дни я перестала его брать с собой. Я зашла в аптеку и уже в аптеке почувствовала какой-то спазм в правом подреберье, и боль в этой области, в тот раз ещё не сильную. «У меня нет с собой рецепта, - сказала я провизору, стоявшему за стойкой, - но мне срочно нужен диазепам, у вас он называется валиум, и какой-нибудь сильный спазмолитик, потому что впервые в жизни я чувствую спазм в правом подреберье». Провизор внимательно посмотрел на меня и сказал: «Вы побледнели. Я нарушу правила, и дам вам эти лекарства без рецепта. С рецептом вы придёте в следующий раз. Вот это валиум, - сказал он, положив передо мной картонную коробочку, - а лучшим из спазмолитиков я считаю спазминдон, - он поставил на стойку флакон с какими-то таблетками. - Вы уверены, что вам не нужен врач, я мог бы его вызвать». «Нет, - сказала я. - Если вы разрешите, я приму лекарства и немного посижу у вас. Если мне не станет лучше, я попрошу вас вызвать врача».
Продолжение следует.
«Нет, - сказал отец, - мне не нужно, чтобы создавалось впечатление, что я нуждаюсь в сопровождающем. Обзор о состоянии дел в регионе и о работе представительства WFP в Дели я уже написал, можно было бы его отправить почтой, но там предполагается ещё семинар, и мне предложили председательствовать на региональной секции. Мне не хотелось бы от этого отказываться. В последнюю неделю моё состояние стабильно, давление нормализовалось и постоянно держится в пределах нормы, и тех неврологических симптомов, из-за которых меня госпитализировали, уже нет. Так, что вы мне скажете?» Тогда вы рекомендовали ему препараты, которые способствовали нормализации мозгового кровообращения, самые современные ноотропные средства, и препарат, который нужно было принимать в случае появления головокружения.
Женева, европейское отделение ООН.
Фото: tim166
«Кроме того, - сказали вы, - ваш полёт должен быть максимально комфортабельным. А в Женеве вам следует избегать любых ситуаций, которые вызывали бы эмоциональное напряжение». И отец ответил вам: «Я всегда летаю в Женеву в бизнес-классе, не английской компании "British Airways". На их самолётах вообще полёта не чувствуешь. А эмоциональное напряжение может быть у меня только в одном случае - в Женеву приедет американец из Food and Drug Administration, который возомнил себя гением, и с ним у меня могут быть стычки». И вы тогда спросили: «Он тоже будет выступать на вашей секции?» Отец ответил отрицательно. «Ну, тогда достаточно, - сказали вы, - чтобы вы не разыскивали его, чтобы высказать отрицательное отношение к его идеям». «Это трудно, - сказал отец, - но я постараюсь». Он попрощался с вами, положил трубку и сказал мне: «Теперь я могу в Женеву лететь спокойно». Я отвезла отца в аэропорт, и ту неделю, что он должен был провести в Женеве, у меня не было никаких обязанностей. Я посетила храм ИСККОН в Дели, посвящённый Кришне и Радхе, и Бахаистский храм - большое здание причудливой формы, повторяющее цветок лотоса. Был конец апреля, уже тепло, но ещё не жарко, и я много времени проводила в Лоди-парке. Вы ведь летели из Дели, вы знаете этот парк?
- Очень хорошо знаю, - ответил я, - мы жили всего в одном квартале от него, и любили проводить там свободное время. Мы с Еленой Дмитриевной садились на скамейку у одной из старых гробниц и бросали орешки бурундукам, которые отовсюду к нам сбегались.
- Да, - сказала Алла, - а в небе над парком - огромное количество коршунов, которые этими бурундуками питаются. Там вокруг много государственных учреждений и государственные служащие в обеденный перерыв обычно выходят погулять в Лоди-парк.
Лоди-парк - исторический памятник времён правления пуштунских династий.
Фото: ZhanNA
Я засмеялся и сказал:
- То, что видел я. - мало напоминало прогулку. Эти служащие в национальных одеждах были обуты в кроссовки и наматывали круги по парку самым быстрым шагом, на который были способны.
- Вы правы, - сказала Алла, - но всё равно в Лоди-парке была атмосфера какого-то неземного покоя. В Лоди-парке я никогда не испытывала тревоги. И Лоди-парк определил мою судьбу на целых три года. Среди служащих, которые в обеденный перерыв, по вашему выражению, наматывали круги, я увидела молодого человека, одетого по-европейски, который никуда не спешил и медленно прогуливался по дорожкам парка. Когда он поравнялся со скамейкой, на которой я сидела, он сказал по-английски: «Вы не похожи на жительницу Дели, вы, вероятно, приехали откуда-то. Можно узнать, откуда?» «Можно, - ответила я, - я не делаю из этого секрета. Я приехала из Москвы к отцу, который уже давно работает здесь по контракту с одной из специализированных организаций ООН». «Можно присесть к вам?» - спросил меня этот человек. «Садитесь», - сказала я. Он сел рядом, и меня окутала какая-то тёплая волна. «От вас исходит какое-то тепло», - сказала я ему. «Да, - ответил он, - это тепло моей веры. Но не каждому дано его почувствовать. У вас тонкая душа. Но мы беседуем, хотя незнакомы». Несколько неловко он протянул мне руку и сказал: «Я - Бенц, из Пенджаба». «Алла», - сказала я. «Вы свободны сейчас?» - спросил Бенц. «Это смотря на какое время». «Ну, часа три у вас есть, Алла?» «Часа три есть». «Я повторил ваше имя потому, что оно приятно звучит, и когда я его один раз повторил, я понял, что я его не забуду. Ну, а моё имя запомнить легко - по известной автомобильной компании «Мерседес-Бенц»». Я ответила: «Я запомнила его сразу, и безо всяких ассоциаций с автомобильной компанией». «Я тоже свободен сегодня, - сказал Бенц, - и во все ближайшие дни тоже. Я - представитель Пенджаба при Центральном правительстве, и всегда могу располагать своим временем, а, к тому же, сегодня - первый день моего двухмесячного отпуска». «А для чего вы выясняли, сколько у меня свободного времени?» «Я собирался посетить храм моей веры, и хотел пригласить вас с собой». Он встал и направился к выходу из парка, и я пошла рядом с ним, всё время ощущая всю ту же тёплую волну.
- Вы о чём-нибудь говорили, или просто шли молча? - спросил я.
- Сначала шли молча. Я ждала, что когда мы выйдем из Лоди-парка, я опять почувствую тревогу, которая усилилась после отъезда отца. Мы вышли из парка, и Бенц повёл меня к своему автомобилю, а тревога не появилась. Когда мы сели в автомобиль, я спросила: «А в какой храм мы едем? Какая религия в Пенджабе?» «В Пенджабе? - переспросил он. В Пенджабе индуизм и буддизм, но моя религия не в Пенджабе, она в мире». «Она имеет какое-нибудь название?» «Да, - ответил Бенц, - это бахаизм. Это сверхрелигия, среди посланцев бога бахаистов были и Моисей и Мухаммед, и Христос, и поэтому в бахаизме слились мировые религии: иудаизм, христианство, мусульманство и многие другие вероучения». «Но ведь вы назвали очень разные религии, и никто из перечисленных вами религиозных деятелей не проповедовал бахаизм». «Бог направлял своих посланцев на Землю, чтобы они проповедовали религии высокой нравственности в той форме, в которой люди были в состоянии эту высокую нравственность воспринять». Мы подъехали к храму и это оказался тот самый храм в форме цветка лотоса, в котором я была накануне. Бенц, войдя, преклонил колено, и я последовала его примеру, хотя чувствовала себя ужасно неловко.
Бахаистский храм в Дели.
Фото: Max-Is
Все пять дней, которые оставались до приезда отца, я провела с Бенцем. В день, в который должен был прилететь отец, Бенц сказал мне: «Я должен на неделю улететь в Пенджаб, у меня там дела, и я хочу навестить своих родителей». У меня что-то сжалось в груди, и забытая за эти дни тревога появилась и стала острой. Мне не хотелось отпускать Бенца. Я впервые обняла его и поцеловала, и потом спросила: «Твоя вера позволяет это?» «Моя вера - вера всеобщей любви, и всё, что есть любовь, она позволяет». «Я буду ждать тебя, - сказала я, - можно проводить тебя в аэропорт?» «Только до автомобиля, - сказал он. - В аэропорту я буду встречаться с людьми из Пенджаба и мне не хочется объяснять им кто ты и почему ты со мной». Мы подошли к его автомобилю, и теперь уже он обнял и поцеловал меня. «Ты дала мне на это право», - сказал он. Заурчал мотор, и я смотрела вслед автомобилю, пока он не скрылся за поворотом. И тогда снова возникла острая тревога. Обычно у меня в кармане был транквилизатор, но в эти дни я перестала его брать с собой. Я зашла в аптеку и уже в аптеке почувствовала какой-то спазм в правом подреберье, и боль в этой области, в тот раз ещё не сильную. «У меня нет с собой рецепта, - сказала я провизору, стоявшему за стойкой, - но мне срочно нужен диазепам, у вас он называется валиум, и какой-нибудь сильный спазмолитик, потому что впервые в жизни я чувствую спазм в правом подреберье». Провизор внимательно посмотрел на меня и сказал: «Вы побледнели. Я нарушу правила, и дам вам эти лекарства без рецепта. С рецептом вы придёте в следующий раз. Вот это валиум, - сказал он, положив передо мной картонную коробочку, - а лучшим из спазмолитиков я считаю спазминдон, - он поставил на стойку флакон с какими-то таблетками. - Вы уверены, что вам не нужен врач, я мог бы его вызвать». «Нет, - сказала я. - Если вы разрешите, я приму лекарства и немного посижу у вас. Если мне не станет лучше, я попрошу вас вызвать врача».
Продолжение следует.