358. Нарушение психофизиологической адаптации и психосоматические расстройства. 11
Я мало спал ту ночь и собирался подольше поспать утром, но в 10 меня разбудил звонок моего мобильного телефона. Поскольку звонил мой мобильный, я не мог ожидать, что дочь снимет трубку, как она это делает, когда звонит городской телефон, и неохотно протянул руку к телефону.
- Слушаю, - сказал я.
- Феликс Борисович, здравствуйте! - раздалось в трубке. - Это Павел.
- Рад возобновлению связи, - сказал я, - вы откуда звоните?
- Я в Москве. Если вы разрешите, я хотел бы заехать к вам хоть ненадолго.
- Конечно, я это разрешаю. В котором часу вам удобно приехать?
- Я мог бы выехать прямо сейчас, - сказал Павел.
- Вы сейчас где? - спросил я.
- Я на квартире родителей.
Я вспомнил, что квартира родителей Павла была где-то поблизости от Нескучного сада, и значит, добираться до метро "Проспект Вернадского" ему было недалеко. Я сказал:
- Я не помню, говорил ли я вам, что я сейчас живу на улице Кравченко, прикиньте время, которое вам нужно для того, чтобы добраться. Я предпочёл бы, чтобы вы были у меня через час.
Он позвонил в дверь ровно через час. «В Канаде, что ли, все такие пунктуальные…» - подумал я. Хотя Павел и всегда был организованным человеком.
Я предложил ему пройти, усадил в кресло, и только тогда на свету - в прихожей свет был неярким - я увидел, что у него бледное лицо, ввалившиеся щёки, и даже губы побелели, почти посинели. Но голос его, когда он сказал: «Я уже третий день в Москве», звучал как обычно, и держался он так, как будто мы расстались вчера.
Лето. Воскресенье. Ленинский проспект пуст.
Фото: Slava083 - Если вы уже третий день в Москве, что ж только сегодня объявились?
- Это были тяжёлые дни, - сказал Павел, - я похоронил отца, а мать лежит с инсультом.
Я знал, как Павел любил отца, и подивился его выдержке.
- И кто же сейчас с матерью?
Рассказ Павла
- Вчера мне рекомендовали сиделку, и сегодня она уже сидит возле матери. Ещё вы мне говорили по какому-то случаю, что если при инсульте можно что-нибудь сделать, то это должно начинаться как можно раньше. Я подумал об операции, чтобы отсосать излившуюся кровь, и пригласил для консультации помимо невролога ещё и нейрохирурга, но нейрохирург мне сказал, что такая операция у людей, которые находятся в возрасте моей матери, обычно заканчивается смертью, а кроме того, за то время, которое прошло, кровь, вероятно, уже успела свернуться, и отсосать её всё равно бы не удалось. Я вопросительно взглянул на невролога, о которой я знал, что она специализировалась на сосудистых поражениях мозга, и она сказала:
- Правосторонний паралич с потерей речи. Прогноз неутешительный, но кроме лекарственных препаратов, которые я назначу, нужно как можно раньше, желательно прямо сейчас, начинать работу с логопедом, который попытается восстановить - насколько это возможно - какое-то подобие речи, и со специалистом по лечебной физкультуре, которые имеет опыт работы с людьми, перенесшими инсульт. Он попытается хотя бы немного восстановить ей движение в правых конечностях. Но это имеет смысл начинать только сегодня, с каждым часом возможности восстановления движений и речи уменьшаются. А я буду навещать вашу мать ежедневно.
- Хорошо, - сказал я, - постараюсь, чтобы это началось не позже, чем через два или три часа.
Во время всей этой беседы моя сестра присутствовала в комнате, но после того, как поздоровалась, не сказала ни слова и не задала ни одного вопроса.
Я знал, что у Бориса, того моего сокурсника по МГИМО, который привлёк меня к работе в англоязычном бюллетене об экономике и финансах в России, обширные связи; я начал с того, что позвонил ему. Борис сказал, что в отделении балетной и спортивной травмы ЦИТО есть специалист, прекрасно знающий массаж и восстановительную лечебную физкультуру при нарушении движений в конечностях, и что он ему сейчас позвонит, а сразу после этого звонка он выяснит, кто из логопедов достигает наилучших результатов при восстановлении речи у больных, потерявших её после инсульта:
- Не позже, чем через час, я сообщу тебе обо всех результатах, - сказал Борис. - Кстати, вероятно, это будут дорогие люди, как у тебя с деньгами?
- Пока есть, - ответил я.
- Знаешь, будет справедливо, если их работу оплачу я. Я за эти годы стал вполне состоятельным человеком, но именно твоя работа положила начало созданию моего состояния.
Я не возражал, по московским меркам денег у меня, вроде бы, было достаточно, но я не имел ни малейшего представления о том, кто в России может позволить себе оплату частной практики специалистов такого уровня.
- Договорились, - сказал Борис, который расценил моё молчание как знак согласия, - жди моего звонка, от телефона не отлучайся.
Он позвонил через 50 минут:
- Специалист из ЦИТО уже выехал к тебе, а логопед освободится примерно через час, остальное зависит от пробок на дорогах.
- Пробок не должно быть, - ответил я, - воскресенье, лето, обычно в это время Москва бывает пуста.
Звонок в дверь подтвердил справедливость моих слов - за время нашей беседы приехал специалист из ЦИТО. Высокий, крепкий мужчина уже с порога просил:
- Где здесь можно вымыть руки и переодеться?
Недалеко от этого моста располагалась квартира родителей Павла.
Фото: al2211958
Я проводил его в ванную, и через пять минут он вышел оттуда уже в синем медицинском комбинезоне, явно извлечённом из стерильной упаковки, потому что упаковку он отдал мне, сказав, что она больше не нужна - она одноразовая. Я привёл его в комнату матери и сказал:
- Мама, ты слышишь меня?
Она слабо взмахнула левой рукой в знак подтверждения.
- Это - специалист по массажу и лечебной физкультуре, он будет пытаться разработать те конечности, которые у тебя парализованы. Ты не возражаешь?
С чрезвычайным усилием она попробовала изобразить кивок головы, причём её подбородок при этом уехал далеко влево. Специалист из ЦИТО внимательно проследил за её движениями и сказал, обнаружив неожиданные для меня неврологические познания:
- Левая внутренняя капсула, - и, уже обращаясь ко мне, - основная работа будет с левыми конечностями, с правыми я сделаю, что смогу, а левую руку, которая у неё теперь будет играть роль правой, нужно довести до такого уровня, на котором была правая до инсульта. Вы хотите посмотреть, как я работаю?
- Нет, - сказал я, - это было бы излишним. Если я вам не нужен, я, пожалуй, выйду из комнаты.
- У меня будет возможность вас позвать?
- Да, сразу после того, как я оказался около лежащей матери, я поставил на тумбочку у её левой руки звонок, кнопку нажать она в состоянии.
Он кивнул, а я вышел в комнату, которая была комнатой отца и где эту ночь провела сестра. Разговор начала она, и разговор этот был для меня неожиданным.
- Ты говорил, что возвращаешься в Канаду через две недели. Я хочу, чтобы ты понимал, что за это время тебе придётся сделать всё, что необходимо для обеспечения ухода за матерью и её лечения. Ты же знаешь, я уже ведущий сотрудник, и в ближайшие месяцы я представлю к защите свою докторскую диссертацию. А кроме того, я очень много времени провожу в лаборатории, сейчас у нас идёт круглосуточный эксперимент, который должен внести вклад, а, если получится, значительный вклад в молекулярную генетику. Я имею возможность, как и прежде, интенсивно заниматься исследовательской деятельностью, потому что мой муж-бизнесмен считает мою зарплату моими деньгами на булавки. Поэтому у меня достаточно денег, но времени мне всегда не хватает. Я работаю в высококонкурентной области науки, где приоритет определяется днями, а иногда даже часами. Работы, аналогичные моей, идут в одной лаборатории Англии и одной в США, но мы не сообщаем друг другу, на каком этапе находимся. - она вдруг засмеялась,- Вот когда эксперимент завершится, какие-то результаты он даст, и тогда я направлю редактору The Lancete принятое письмо в редакцию: «Дорогой сэр, я счастлива сообщить вам, что в моей лаборатории в результате такого-то и столько-то длившегося эксперимента неопровержимо доказано, что…. Я буду счастлива, если вы опубликуете это письмо в Вашем журнале. Подробную статью в ваш адрес я вышлю через два или три дня». - Она снова засмеялась. - Время приоритета будет считаться со дня опубликования этого письма, такие письма публикуются вне очереди. Но, естественно, будущая подробная статья должна будет подтвердить то, что в этом письме написано.
- О чём ты говоришь? - сказал я. - У тебя умер отец, твоя мать перенесла инсульт, а ты говоришь о молекулярной генетике?
- Человек смертен, - сказала мне сестра, - а то, что вошло в золотой фонд науки, остаётся навсегда.
Здание ЦИТО в 1971 году.
Фото: Юлия Медведева
У меня никогда не было с сестрой особо близких отношений, я ревновал её к матери, которая всегда ставила её мне в пример, но то, что я услышал, показалось мне бесчеловечным. Обида на мать у меня копилась с детства, и я знал, что когда они с отцом остались вдвоём, она так же распоряжалась отцом, как когда-то нами. Но когда я увидел её больную, беспомощную, когда я понял, что она стала человеком, чья жизнь полностью зависит от помощи, опеки и любви её близких, я простил ей все прошлые обиды. Даже не то слово - «простил», они перестали существовать. А сестра беспокоилась только о том, чтобы всё, что нужно для матери, было сделано без её участия или при минимальном участии.
- Хорошо, - холодно сказал я сестре, - я поздравляю тебя с научными успехами, матерью займусь сам. А когда, если я уеду, что-нибудь понадобится неожиданно, позвони мне. Пока я буду в Москве, я восстановлю большое число контактов с людьми, которые сейчас здесь влиятельны, и всё, что нужно будет, я сделаю из Канады через этих людей.
- Да, ты всегда был умён, а твой интеллект ничем не занят, ему даже полезно поработать в каком-то направлении.
Я промолчал. Сестра была в своём репертуаре - независимая, гордая, уверенная в своём превосходстве.
Я вернулся в комнату матери. Кроме человека из ЦИТО, там сидел ещё один человек в таком же синем стерильном медицинском комбинезоне.
- Это Александр Иванович, - сказал человек из ЦИТО, - логопед, он начнёт работу с вашей матерью, когда я на сегодня закончу. Ну вот, - сказал он, уже обращаясь к матери, - а теперь попробуйте написать что-нибудь левой рукой, помните, что теперь вы это уже можете.
Он дал матери бумагу и карандаш, пододвинул подставку с регулируемой высотой и установил подставку так, чтобы матери было удобно писать на откидывающейся от подставки дощечке.
- Откуда подставка? - спросил я.
- Я привёз её для работы, - сказал человек из ЦИТО, - а когда я закончу эту работу, я оставлю её вашей матери в подарок.
И мать написала некрасиво, но вполне отчётливо два слова: «Завещание нотариус».
- Когда? - спросил я.
Она указала левой рукой на часы.
- Сейчас? - спросил я, и она кивнула, как и в первый раз, скорее не мне, а на своё левое плечо.
- Я на сегодня закончил, - сказал человек из ЦИТО.
- Сколько я вам должен? - спросил я.
Он отрицательно покачал головой:
- Борис сказал, чтобы я все финансовые расчёты вёл с ним.
- Да, - подтвердил Александр Иванович, - мне он сказал то же самое.
Я не стал спорить:
- С Борисом мы давние друзья, - сказал я обоим служителям медицины, - мы с ним всегда разберёмся.
Продолжение следует.
- Слушаю, - сказал я.
- Феликс Борисович, здравствуйте! - раздалось в трубке. - Это Павел.
- Рад возобновлению связи, - сказал я, - вы откуда звоните?
- Я в Москве. Если вы разрешите, я хотел бы заехать к вам хоть ненадолго.
- Конечно, я это разрешаю. В котором часу вам удобно приехать?
- Я мог бы выехать прямо сейчас, - сказал Павел.
- Вы сейчас где? - спросил я.
- Я на квартире родителей.
Я вспомнил, что квартира родителей Павла была где-то поблизости от Нескучного сада, и значит, добираться до метро "Проспект Вернадского" ему было недалеко. Я сказал:
- Я не помню, говорил ли я вам, что я сейчас живу на улице Кравченко, прикиньте время, которое вам нужно для того, чтобы добраться. Я предпочёл бы, чтобы вы были у меня через час.
Он позвонил в дверь ровно через час. «В Канаде, что ли, все такие пунктуальные…» - подумал я. Хотя Павел и всегда был организованным человеком.
Я предложил ему пройти, усадил в кресло, и только тогда на свету - в прихожей свет был неярким - я увидел, что у него бледное лицо, ввалившиеся щёки, и даже губы побелели, почти посинели. Но голос его, когда он сказал: «Я уже третий день в Москве», звучал как обычно, и держался он так, как будто мы расстались вчера.
Лето. Воскресенье. Ленинский проспект пуст.
Фото: Slava083 - Если вы уже третий день в Москве, что ж только сегодня объявились?
- Это были тяжёлые дни, - сказал Павел, - я похоронил отца, а мать лежит с инсультом.
Я знал, как Павел любил отца, и подивился его выдержке.
- И кто же сейчас с матерью?
Рассказ Павла
- Вчера мне рекомендовали сиделку, и сегодня она уже сидит возле матери. Ещё вы мне говорили по какому-то случаю, что если при инсульте можно что-нибудь сделать, то это должно начинаться как можно раньше. Я подумал об операции, чтобы отсосать излившуюся кровь, и пригласил для консультации помимо невролога ещё и нейрохирурга, но нейрохирург мне сказал, что такая операция у людей, которые находятся в возрасте моей матери, обычно заканчивается смертью, а кроме того, за то время, которое прошло, кровь, вероятно, уже успела свернуться, и отсосать её всё равно бы не удалось. Я вопросительно взглянул на невролога, о которой я знал, что она специализировалась на сосудистых поражениях мозга, и она сказала:
- Правосторонний паралич с потерей речи. Прогноз неутешительный, но кроме лекарственных препаратов, которые я назначу, нужно как можно раньше, желательно прямо сейчас, начинать работу с логопедом, который попытается восстановить - насколько это возможно - какое-то подобие речи, и со специалистом по лечебной физкультуре, которые имеет опыт работы с людьми, перенесшими инсульт. Он попытается хотя бы немного восстановить ей движение в правых конечностях. Но это имеет смысл начинать только сегодня, с каждым часом возможности восстановления движений и речи уменьшаются. А я буду навещать вашу мать ежедневно.
- Хорошо, - сказал я, - постараюсь, чтобы это началось не позже, чем через два или три часа.
Во время всей этой беседы моя сестра присутствовала в комнате, но после того, как поздоровалась, не сказала ни слова и не задала ни одного вопроса.
Я знал, что у Бориса, того моего сокурсника по МГИМО, который привлёк меня к работе в англоязычном бюллетене об экономике и финансах в России, обширные связи; я начал с того, что позвонил ему. Борис сказал, что в отделении балетной и спортивной травмы ЦИТО есть специалист, прекрасно знающий массаж и восстановительную лечебную физкультуру при нарушении движений в конечностях, и что он ему сейчас позвонит, а сразу после этого звонка он выяснит, кто из логопедов достигает наилучших результатов при восстановлении речи у больных, потерявших её после инсульта:
- Не позже, чем через час, я сообщу тебе обо всех результатах, - сказал Борис. - Кстати, вероятно, это будут дорогие люди, как у тебя с деньгами?
- Пока есть, - ответил я.
- Знаешь, будет справедливо, если их работу оплачу я. Я за эти годы стал вполне состоятельным человеком, но именно твоя работа положила начало созданию моего состояния.
Я не возражал, по московским меркам денег у меня, вроде бы, было достаточно, но я не имел ни малейшего представления о том, кто в России может позволить себе оплату частной практики специалистов такого уровня.
- Договорились, - сказал Борис, который расценил моё молчание как знак согласия, - жди моего звонка, от телефона не отлучайся.
Он позвонил через 50 минут:
- Специалист из ЦИТО уже выехал к тебе, а логопед освободится примерно через час, остальное зависит от пробок на дорогах.
- Пробок не должно быть, - ответил я, - воскресенье, лето, обычно в это время Москва бывает пуста.
Звонок в дверь подтвердил справедливость моих слов - за время нашей беседы приехал специалист из ЦИТО. Высокий, крепкий мужчина уже с порога просил:
- Где здесь можно вымыть руки и переодеться?
Недалеко от этого моста располагалась квартира родителей Павла.
Фото: al2211958
Я проводил его в ванную, и через пять минут он вышел оттуда уже в синем медицинском комбинезоне, явно извлечённом из стерильной упаковки, потому что упаковку он отдал мне, сказав, что она больше не нужна - она одноразовая. Я привёл его в комнату матери и сказал:
- Мама, ты слышишь меня?
Она слабо взмахнула левой рукой в знак подтверждения.
- Это - специалист по массажу и лечебной физкультуре, он будет пытаться разработать те конечности, которые у тебя парализованы. Ты не возражаешь?
С чрезвычайным усилием она попробовала изобразить кивок головы, причём её подбородок при этом уехал далеко влево. Специалист из ЦИТО внимательно проследил за её движениями и сказал, обнаружив неожиданные для меня неврологические познания:
- Левая внутренняя капсула, - и, уже обращаясь ко мне, - основная работа будет с левыми конечностями, с правыми я сделаю, что смогу, а левую руку, которая у неё теперь будет играть роль правой, нужно довести до такого уровня, на котором была правая до инсульта. Вы хотите посмотреть, как я работаю?
- Нет, - сказал я, - это было бы излишним. Если я вам не нужен, я, пожалуй, выйду из комнаты.
- У меня будет возможность вас позвать?
- Да, сразу после того, как я оказался около лежащей матери, я поставил на тумбочку у её левой руки звонок, кнопку нажать она в состоянии.
Он кивнул, а я вышел в комнату, которая была комнатой отца и где эту ночь провела сестра. Разговор начала она, и разговор этот был для меня неожиданным.
- Ты говорил, что возвращаешься в Канаду через две недели. Я хочу, чтобы ты понимал, что за это время тебе придётся сделать всё, что необходимо для обеспечения ухода за матерью и её лечения. Ты же знаешь, я уже ведущий сотрудник, и в ближайшие месяцы я представлю к защите свою докторскую диссертацию. А кроме того, я очень много времени провожу в лаборатории, сейчас у нас идёт круглосуточный эксперимент, который должен внести вклад, а, если получится, значительный вклад в молекулярную генетику. Я имею возможность, как и прежде, интенсивно заниматься исследовательской деятельностью, потому что мой муж-бизнесмен считает мою зарплату моими деньгами на булавки. Поэтому у меня достаточно денег, но времени мне всегда не хватает. Я работаю в высококонкурентной области науки, где приоритет определяется днями, а иногда даже часами. Работы, аналогичные моей, идут в одной лаборатории Англии и одной в США, но мы не сообщаем друг другу, на каком этапе находимся. - она вдруг засмеялась,- Вот когда эксперимент завершится, какие-то результаты он даст, и тогда я направлю редактору The Lancete принятое письмо в редакцию: «Дорогой сэр, я счастлива сообщить вам, что в моей лаборатории в результате такого-то и столько-то длившегося эксперимента неопровержимо доказано, что…. Я буду счастлива, если вы опубликуете это письмо в Вашем журнале. Подробную статью в ваш адрес я вышлю через два или три дня». - Она снова засмеялась. - Время приоритета будет считаться со дня опубликования этого письма, такие письма публикуются вне очереди. Но, естественно, будущая подробная статья должна будет подтвердить то, что в этом письме написано.
- О чём ты говоришь? - сказал я. - У тебя умер отец, твоя мать перенесла инсульт, а ты говоришь о молекулярной генетике?
- Человек смертен, - сказала мне сестра, - а то, что вошло в золотой фонд науки, остаётся навсегда.
Здание ЦИТО в 1971 году.
Фото: Юлия Медведева
У меня никогда не было с сестрой особо близких отношений, я ревновал её к матери, которая всегда ставила её мне в пример, но то, что я услышал, показалось мне бесчеловечным. Обида на мать у меня копилась с детства, и я знал, что когда они с отцом остались вдвоём, она так же распоряжалась отцом, как когда-то нами. Но когда я увидел её больную, беспомощную, когда я понял, что она стала человеком, чья жизнь полностью зависит от помощи, опеки и любви её близких, я простил ей все прошлые обиды. Даже не то слово - «простил», они перестали существовать. А сестра беспокоилась только о том, чтобы всё, что нужно для матери, было сделано без её участия или при минимальном участии.
- Хорошо, - холодно сказал я сестре, - я поздравляю тебя с научными успехами, матерью займусь сам. А когда, если я уеду, что-нибудь понадобится неожиданно, позвони мне. Пока я буду в Москве, я восстановлю большое число контактов с людьми, которые сейчас здесь влиятельны, и всё, что нужно будет, я сделаю из Канады через этих людей.
- Да, ты всегда был умён, а твой интеллект ничем не занят, ему даже полезно поработать в каком-то направлении.
Я промолчал. Сестра была в своём репертуаре - независимая, гордая, уверенная в своём превосходстве.
Я вернулся в комнату матери. Кроме человека из ЦИТО, там сидел ещё один человек в таком же синем стерильном медицинском комбинезоне.
- Это Александр Иванович, - сказал человек из ЦИТО, - логопед, он начнёт работу с вашей матерью, когда я на сегодня закончу. Ну вот, - сказал он, уже обращаясь к матери, - а теперь попробуйте написать что-нибудь левой рукой, помните, что теперь вы это уже можете.
Он дал матери бумагу и карандаш, пододвинул подставку с регулируемой высотой и установил подставку так, чтобы матери было удобно писать на откидывающейся от подставки дощечке.
- Откуда подставка? - спросил я.
- Я привёз её для работы, - сказал человек из ЦИТО, - а когда я закончу эту работу, я оставлю её вашей матери в подарок.
И мать написала некрасиво, но вполне отчётливо два слова: «Завещание нотариус».
- Когда? - спросил я.
Она указала левой рукой на часы.
- Сейчас? - спросил я, и она кивнула, как и в первый раз, скорее не мне, а на своё левое плечо.
- Я на сегодня закончил, - сказал человек из ЦИТО.
- Сколько я вам должен? - спросил я.
Он отрицательно покачал головой:
- Борис сказал, чтобы я все финансовые расчёты вёл с ним.
- Да, - подтвердил Александр Иванович, - мне он сказал то же самое.
Я не стал спорить:
- С Борисом мы давние друзья, - сказал я обоим служителям медицины, - мы с ним всегда разберёмся.
Продолжение следует.