Владивосток. О вреде субботников
Это было давно. Еще в те времена, когда ничего не подозревающий народ вдруг хватали на улице и загоняли на ленинские субботники. Откосить было труднее, чем от армии. В деканате могли спросить: "Ты что же, сука, Ленина не уважаешь?" И потом сколько ни приноси справок из мавзолея об очередном паломничестве, вины своей не загладишь никогда. Одна только мысль о том, что могут спросить, гнала нас на субботники с такой скоростью, с какой мы за пивом не бегали, когда его привозили.
На первый субботник, когда кафедра направила нас на уборку желтых листьев во владивостокском парке культуры и отдыха, мой сокурсник, гр-н Матофф, приехал на БТРе, размахивая красным флагом. На вопрос «где взял БТР?», сказал, что труднее было флаг достать.
Кстати, пару слов об этом человеке. Матофф в те времена был рослым, худощавым юношей со смоляной шевелюрой и густыми черными усами а-ля Чапаев. Впервые Матофф заявил о себе фразой: «Мужики, проснулся ночью! Подумал: «Слава КПСС!» Долго не мог уснуть!» Но особо пристальное внимание он привлек к себе после того, как написал маленькую заметку в газету «Правда» следующего содержания:
Прием в Кремле.
Вчера в Кремле приняли 100 грамм.
Заметку не напечатали, но нас шмонали не меньше месяца. Автора, правда, так и не нашли.
Во второй субботник, когда мы занимались скорее вредительством, чем ремонтом основной трамвайной артерии Владивостока, что проходила по улице Ленинской (а по какой еще?!), гр-н Матофф отлучился на полчаса, а потом объяснял всем свое отсутствие подачей заявления в ЗАГС о регистрации брака с гражданкой Лучей, тоже нашей сокурсницей. На что начальник трамвайного депо сказал: «Чего только не придумают, лишь бы не работать!» Несмотря на обидные слова, гр-н Матофф и его будущая супруга продолжали бегать по участку и показывать всем справку из ЗАГСа о приеме заявления о бракосочетании. При виде справки народ хохотал так, что рельсы гнулись. Дело в том, что гр-н Матофф и Луча - это лед и пламя. Ну совершенно несовместимые особи. Но проверив печати и сверив фотографии, поверили и решили собраться у меня. Благо, родители уехали в отпуск то ли в Ялту, то ли в Сочи. К портвейну «три семерки» были поданы сырки «Дружба» и вечер можно было бы считать удавшимся, если бы под конец Луча не открыла втихаря окно на кухне, не села на шаткий козырек и не свесила ноги наружу, разорвав заявление в ЗАГС и крикнув: «Прощай, Матофф! Я ухожу от тебя!» Матофф, разливавший в это время где-то по седьмой, весело крикнул: «Извини, что не провожаю!» Я, выбравшись из гальюна и решив перекурить, а курить разрешалось только на кухне, увидел там медленно сползающую с цинкового козырька Лучу, причем не в лучшую для нее сторону.
- Луча, можешь еще продержаться минут пять?
- А чё так долго? - тяжело дыша спросила Луча.
- Ну, там, Матофф, это, разливает, в общем. Пока не закончит, вряд ли, - замялся я.
- Давай, поторопи, а то ведь и правда грохнусь.
Через минут пять пришел гр-н Матофф и, увидев свою будущую жену сползающей с подоконника (а это все-таки шестой этаж), спросил: «Тебе помочь?» Что он имел в виду - до сих пор теряюсь в догадках.
В конечном итоге, они спустились по лестнице, а потом и поженились. Сейчас живут счастливо то ли в Германии, то ли на Пиренеях.
Вот это любовь! Как тот рельс!
Это почти тот самый броневик, на котором приезжал Матофф. Только флага не хватает.