Пара-тройка хороших советов юношеству перед записью в балетоманы
Не стесняйтесь постыдного среди враждебных человеков гордого звания балетомана. Это они, враждебные человеки, - пидарасы, а не вы! Император Николай Павлович пидорасом не был, и мы не хуже. Королевства падают, декорации ветшают, а балет вечен. Был я молод и любил после экзамена забраться на галерку, где как известно лучше всего смотреть. Билета не было, и первый способ его добычи это встать с утра пораньше и занять очередь в кассы Мариинки. Подобные очереди выстраивались у входа в универмаги, когда еще всё закрыто, и неизвестно будет ли что стоящее. Точно так же на Крюковом Канале за месяц до спектакля в одиннадцать часов утра начинали и тут же заканчивали продавать билеты, когда афиши представлений на следующий месяц еще не вывешивали, и люди в очереди не знали, какой будет спектакль и с какими солистами. Билетов из свободной продажи мало, в очереди стоят одна-две сотни страждущих, выкинуть могут девяносто билетов или двадцать, остальные очередники расходятся несолоно хлебавши. Вот и думай, когда тебе к театральным кассам ехать. Свой индивидуальный подход к выбору нужного часа придет к любому новичку через несколько утомительных неудачных и победных очередей, и без них зеленому юношеству не обойтись.
Второй способ добычи это покупка остатков от брони и входных стоячих билетов на благословенной галерке. Живая очередь к этим остаткам выстраивается примерно в десять утра, это хороший шанс быть в первой тройке-четверке счастливчиков. Явившиеся к двенадцати надеются только на чудо, потому что в остатке от брони на хорошую вещь выкидывают не больше шести. Представление в полвосьмого, третий звонок дают через пять минут, и тогда же в окошке кассы начинают продажу остаточков, взял (или не взял) и прыжками наверх в гардеробную. Поэтому явившиеся к двенадцати стоят понурые и ближе к спектаклю выбегают на улицу ловить лишний билетик - занятие низменное и недостойное для настоящего охотника. Первая тройка же остаточников с утра вальяжно расселась на диванчике перед закрытой кассой и неторопливо дожидается мгновений своего триумфа.
Закон выживания в жестоком мире театрального проникновения не оставляет одиночке никаких шансов на успех. Порядочный балетоман никогда не отдаст второго свалившегося на его голову билета случайному человеку, родственнику из равнодушных или прицепившемуся ротозею. Этот билет он отдаст только страждущим из своего близкого круга. Если ты отстоял очередь в свободной продаже и нос воротишь от спектакля ли, премьера ли, балерины ли, если от достоверных источников ты знаешь о недостаточно восстановленных связках у Мезенцевой лучше самой Мезенцевой, если ты заведомо не можешь прийти на спектакль, то ни в коем случае не отходи в сторону без добычи, хватай всё и столько, сколько тебе отпустят в одни руки, т.е. два ненужных тебе к посещению билета. Запас карман не тянет, предложи эти билеты хорошим людям, найди этих хороших людей, если ты еще бродишь по каменным джунглям балета одиноким койотом, возлюбившим балет любовию неофита и еще не прибившегося к стае алчущих и насыщающихся до пресыщения. Посмотри хотя бы на дальний хвост очереди безнадежников, не ищи одиноких и молчащих девушек - подходящие для любовного знакомства девушки обитают в Синагоге за Первой Пятилеткой, и то по праздникам, - тебе нужны компанейские дамы побальзаковистее и желательно поневзрачней, и тебя уже запомнят. Не жди быстрой отдачи теми же драгоценными билетами, быть может, ты их никогда и не получишь. Но ты на положении своего узнаешь много нового и очень потаенного, главное из которых это состояние порванных связок у Мезенцевой и согласие Заклинского подымать ее в Спящей после травмы.
А потом, если ты правильный балетоман, тебя допустят в святая святых - расскажут, где находится касса бронирования Интуриста. На третьем этаже неважно какого здания есть окошко неважно какое по счету в левом коридоре. Вывески у подъезда к этому третьему этажу нет, и вход свободен, рядом с кассой тоже ничего не обозначено. Ровно в четыре часа дня в этом окошке начинают продавать невыкупленные Интуристом билеты, и очереди нет, но через час билетов уже не будет. Почему в четыре?
Эта цифра связана с метаболистическими особенностями глубокого и безнадежного алкоголизма у финно-угорских народов, в частности у финнов. Финский турист из приличных едет в Ленинград не только откушать в потребном ему количестве, но и культурно отдохнуть. Поэтому в хельсинкском турагенстве для него бронируют билет на очень хорошие места бельэтажа и первых рядов партера - не галерка, конечно, но лучше чем ничего. Финский турист из приличных въезжает в красивейший на Земле город, плывет по Староневскому, видит очередь у винного, рвет ручник у водителя комфортабельного автобуса Вольво и требует сойти. Стайка иностранцев выбегает из автобуса мимо безмолвного народа и отоваривается вне очереди любым количеством водки, сколько унесут. Первую бутылку они выпивают на ходу из горлышка перед посадкой в родной туристический Вольво. Отныне они финики - смертельно пьяные люди, впадающие в глубокий сон и выгружаемые бревнами из автобусов перед вестибюлями лучших ленинградских гостиниц с последующим складированием у лифтов невысокими штабельками по два - по три наподобие сушеных плодов финиковой пальмы в коробочках. Примерно за три часа до спектакля, т.е. в четыре вечера, производится инвентаризация фиников на предмет спокойно встать и культурно возвыситься над серыми буднями хуторской жизни, вследствие чего кассирша заветного окошечка получает распоряжение освобождаться от драгоценной брони.
Очереди нет. Кассирша никаких документов не спрашивает, ей побыстрее от билетов избавиться надо и хорошо бы в любом количестве, десять или двадцать. Но не надо злоупотреблять, надо знать меру, иначе и масть не пойдет, и система не выдержит этого бескрайнего оттока ограниченного количества билетов. Надо пропускать и знать свою дозу, подсесть легко, скурвиться просто и упасть в подлое ничтожество театральных барышников. Поэтому чужим знать это окошко не положено, а клакерам оно без надобности, у них свои пути есть. И не спрашивайте меня, что это за здание. Королевства падают, рушатся империи, теряется советское гражданство, и Ленинград становится далекой и полузабытой заграницей, но балет вечен, Мариинка стоит, и финики никогда не протрезвеют.
This entry was originally posted at http://benegenetriivir.dreamwidth.org/400430.html. Please comment there using OpenID.
comments were counted up on the original DW post including not automatically imported from LJ.
Второй способ добычи это покупка остатков от брони и входных стоячих билетов на благословенной галерке. Живая очередь к этим остаткам выстраивается примерно в десять утра, это хороший шанс быть в первой тройке-четверке счастливчиков. Явившиеся к двенадцати надеются только на чудо, потому что в остатке от брони на хорошую вещь выкидывают не больше шести. Представление в полвосьмого, третий звонок дают через пять минут, и тогда же в окошке кассы начинают продажу остаточков, взял (или не взял) и прыжками наверх в гардеробную. Поэтому явившиеся к двенадцати стоят понурые и ближе к спектаклю выбегают на улицу ловить лишний билетик - занятие низменное и недостойное для настоящего охотника. Первая тройка же остаточников с утра вальяжно расселась на диванчике перед закрытой кассой и неторопливо дожидается мгновений своего триумфа.
Закон выживания в жестоком мире театрального проникновения не оставляет одиночке никаких шансов на успех. Порядочный балетоман никогда не отдаст второго свалившегося на его голову билета случайному человеку, родственнику из равнодушных или прицепившемуся ротозею. Этот билет он отдаст только страждущим из своего близкого круга. Если ты отстоял очередь в свободной продаже и нос воротишь от спектакля ли, премьера ли, балерины ли, если от достоверных источников ты знаешь о недостаточно восстановленных связках у Мезенцевой лучше самой Мезенцевой, если ты заведомо не можешь прийти на спектакль, то ни в коем случае не отходи в сторону без добычи, хватай всё и столько, сколько тебе отпустят в одни руки, т.е. два ненужных тебе к посещению билета. Запас карман не тянет, предложи эти билеты хорошим людям, найди этих хороших людей, если ты еще бродишь по каменным джунглям балета одиноким койотом, возлюбившим балет любовию неофита и еще не прибившегося к стае алчущих и насыщающихся до пресыщения. Посмотри хотя бы на дальний хвост очереди безнадежников, не ищи одиноких и молчащих девушек - подходящие для любовного знакомства девушки обитают в Синагоге за Первой Пятилеткой, и то по праздникам, - тебе нужны компанейские дамы побальзаковистее и желательно поневзрачней, и тебя уже запомнят. Не жди быстрой отдачи теми же драгоценными билетами, быть может, ты их никогда и не получишь. Но ты на положении своего узнаешь много нового и очень потаенного, главное из которых это состояние порванных связок у Мезенцевой и согласие Заклинского подымать ее в Спящей после травмы.
А потом, если ты правильный балетоман, тебя допустят в святая святых - расскажут, где находится касса бронирования Интуриста. На третьем этаже неважно какого здания есть окошко неважно какое по счету в левом коридоре. Вывески у подъезда к этому третьему этажу нет, и вход свободен, рядом с кассой тоже ничего не обозначено. Ровно в четыре часа дня в этом окошке начинают продавать невыкупленные Интуристом билеты, и очереди нет, но через час билетов уже не будет. Почему в четыре?
Эта цифра связана с метаболистическими особенностями глубокого и безнадежного алкоголизма у финно-угорских народов, в частности у финнов. Финский турист из приличных едет в Ленинград не только откушать в потребном ему количестве, но и культурно отдохнуть. Поэтому в хельсинкском турагенстве для него бронируют билет на очень хорошие места бельэтажа и первых рядов партера - не галерка, конечно, но лучше чем ничего. Финский турист из приличных въезжает в красивейший на Земле город, плывет по Староневскому, видит очередь у винного, рвет ручник у водителя комфортабельного автобуса Вольво и требует сойти. Стайка иностранцев выбегает из автобуса мимо безмолвного народа и отоваривается вне очереди любым количеством водки, сколько унесут. Первую бутылку они выпивают на ходу из горлышка перед посадкой в родной туристический Вольво. Отныне они финики - смертельно пьяные люди, впадающие в глубокий сон и выгружаемые бревнами из автобусов перед вестибюлями лучших ленинградских гостиниц с последующим складированием у лифтов невысокими штабельками по два - по три наподобие сушеных плодов финиковой пальмы в коробочках. Примерно за три часа до спектакля, т.е. в четыре вечера, производится инвентаризация фиников на предмет спокойно встать и культурно возвыситься над серыми буднями хуторской жизни, вследствие чего кассирша заветного окошечка получает распоряжение освобождаться от драгоценной брони.
Очереди нет. Кассирша никаких документов не спрашивает, ей побыстрее от билетов избавиться надо и хорошо бы в любом количестве, десять или двадцать. Но не надо злоупотреблять, надо знать меру, иначе и масть не пойдет, и система не выдержит этого бескрайнего оттока ограниченного количества билетов. Надо пропускать и знать свою дозу, подсесть легко, скурвиться просто и упасть в подлое ничтожество театральных барышников. Поэтому чужим знать это окошко не положено, а клакерам оно без надобности, у них свои пути есть. И не спрашивайте меня, что это за здание. Королевства падают, рушатся империи, теряется советское гражданство, и Ленинград становится далекой и полузабытой заграницей, но балет вечен, Мариинка стоит, и финики никогда не протрезвеют.
This entry was originally posted at http://benegenetriivir.dreamwidth.org/400430.html. Please comment there using OpenID.
comments were counted up on the original DW post including not automatically imported from LJ.