Февральские каникулы в Израиле. Via Dolorosa и вифлиемский отель.
Начало (первый день) двухдневной экскурсии в Израиле.
Автобус пришвартовался на очень интересной стоянке. Создалось впечатление, что она была выдолблена прямо в горе и напоминала фундамент находящихся на крутых склонах домиков Алании, когда на каждый этаж можно зайти прямо с улицы по отдельной лесенке, находящейся прямо на уровне этажа. Дальше - дорога достаточно широкой улочкой чуть в горку.
Церковь Рождества оказалась на удивление нежной и пустой одновременно. Последний раз ее перестраивал в 529 г император Юстиниан, в частности, базилику, которую разгромили восставшие самаритяне. В рождественскую ночь 1100 г здесь короновался Балдуин - первый правитель Иерусалимского королевства. Отказ короноваться в Храме Гроба Господня мудрый будущий правитель обосновал следующим образом: не хочу, мол, надевать золотой венец там, где Христу надели терновый.
Продающиеся там иконки и свечи стоили в районе двух долларов, на десятку я купила несколько свечей - за здравие и за упокой, и еще рождественские и "тридцатитрехгодичные" - в подарок ПапАне, она такие фишки любит.
Здесь же можно было оставить записки. По какому-то наитию я вписала "за здравие" всех, кто только пришел в тот момент мне в голову: дедушку, мамину маму, нынешнего мужчину (ну, Тоничку, да, его, а кого же?), любовников, друзей, нескольких коллег, любимое начальство, маминых знакомых, половину "лашевского" и "котогалерейского" форума…это произошло по какому-то наитию, вписаны были даже люди, с которыми я давно не общаюсь и которых бы больше не хотела видеть, вроде бывшего первого мужа и Сашки Семенова, но которые почему-то в тот момент пришли на ум и я их просто не могла не вписать, совершенно искренне. Никто из этих людей не просил меня писать о них, они даже не знали, куда я еду. Но уже потом, выходя из церкви, я вдруг сообразила, что мне почему-то не вспомнилось ни об отце, ни о недавно умершей бабушке по его линии. Видимо, все-таки это был тот самый случай, когда родство крови значения не имело.
Кстати! Торговля в храме, надо заметить, идет вовсю. Стоит это, конечно, не бешенных денег, и за записки платить не обязательно (ну, если дашь что-то еще, будут признательны). Но мне все-таки куда ближе греческая система постановки свечей, где каждый берет столько, сколько хочет, и платит столько, сколько считает нужным. Ручки и бумага у священнослужителей всегда при себе, тех, кто не знает, куда с подобными просьбами податься, вычисляют и подходят к ним сами. За мной они тоже побегали, но я сначала решила спуститься в грот и освятить купленные в лавочке крестики и иконки.
Храм относится к двум церквям: греческой и армянской. В какой-то момент обнаружилось, что платок на голову не требуется. То есть, нет, по всем канонам посещения храма, он, конечно, нужен. Но, если ты пришла без платка, то никто на тебя шикать не будет и ничьих глубоких религиозных чувств ты не оскорбишь, священник с тобой будет общаться точно также, как если бы ты пришла закутанная с головы до пят в монашеское облачение. Мне это очень понравилось. Особенно, после гад гидского ехидства, насколько мне идет платок. Аха, как же, помню… как я в повязанном таким образом платочке несколько лет назад сползала с Горы Моисея и с каким ужасом потом рассматривала себя на фотографиях. Слава Богу, что никто, кроме Ирэн, про это безобразие уже рассказать не может.
Внизу, как бы в подвале храма (под алтарем) находилась пещерка, в которой с 1717 г на полу располагалась четырнадцатиконечная серебряная звезда. Считается, что она обозначает точное место рождения Иисуса. По краю грота - надпись: Hic de virgine Maria Iesus Christus natus est.
Кстати, здесь же я узнала интересный для себя факт: в храме нет договоренности между конфессиями. То есть, одно место - Рождества - звездочкой обозначили, а на счет даты договориться до сих пор не могут. Так и празднуют по три раза в год в одних и тех же четырех стенах: католики - в один день, православные - в другой, армяне - в третий (24 декабря, 7 января, 18 января соответственно).
Поехали обедать. Питание, мягко говоря, разочаровало. Не в том плане, что было невкусно (вкусно было очень даже!), а в том, что в Израиле я все-таки ожидала еврейской кухни, ну, пусть не кошерной, но, по крайней мере, национальной. Начиталась про сладкое молоко, пахлаву, мороженое… Ан, нет! Раз уж это была палестинская территория, значит и кормили нас по-арабски: сытно, жирно, перчено, масляно, на не слишком чистых столах, покрытых зелеными скатертями, и - естественно! - без воды. Я запила все это богачество прихваченной из автобуса водой, потому что суваться в предложенный мутный графинчик как-то не было желания. Кстати, наверное, из-за холода, но абсолютно не хотелось пить. За все три дня моих похождений из прихваченной отельной воды я выпила где-то четверть бутылки. Отогреться в ресторанчике, кстати, не удалось: внутри стояла точно такая же температура, как и снаружи. А на улице продавалась клубника! Правда, после одного доллара за килограмм на Old Market требуемые пять мне показались сущим грабежом (подозреваю, кстати, что она была сильно водянистой и невкусной), но до чего же она была красивой!
К Голгофе мы шли такими змеиными тропами, что, реально, становилось не по себе. Расположена она в совершенно диких арабских кварталах и пробираться к ней нужно через какой-то импровизированный рыночек, где продавались точно такие же деревянные крестики, как те, что купили некоторые члены нашей группы, только раз в пять дешевле. Часть группы была счастлива, что их не удалось надуть, а другой части только и оставалось злобствовать над реактивной скоростью, с которой гид пронесся мимо этих лавочек. Оказались в маленьком дворике с высокими кирпичными стенами. Небольшой вход. Охраняет его, кстати, палестинец-мусульманин, который является старшим сыном в получившей в двенадцатом веке от Саладина ключи к Храму Гроба Господня семье. Причина такого безобразия банальна: уже в те времена представители различных конфессий не могли определиться, кто ж из них в храме главнее и кому - лучшее место. Чтобы собратья не поубивали друг друга, мудрый правитель постановил запирать разбушевавшихся правововерных по ночам. Типа, кто не успел, тот опоздал.
Храм над Гробом был построен императором Константином по просьбе его матери Елены в районе между 326 и 335 гг (если быть точнее - над местом, куда был положен Иисус после смерти и где он воскрес) и выглядел изначально, как базилика. После этого храм разрушался как минимум три раза: в 614 г - персами, в 1009 г - калифом Хакимом (Фатимид), а в 1808 г - храм горел сам по себе. Дважды его реконструировали по-крупному: после пожара и в 1149 г к сему делу приложили руку крестоносцы. В итоге, так как борьба за местовладение продолжалась, и каждый пытался привнести туда что-нибудь свое, в храме получилась полная сборная солянка из стилей Восточной и Западных ветвей христианства: иконы соседствуют со статуями, мозаики - с колоннами, а на одной укромной площадке вообще примостился Пуп Земли.
На сегодняшний день в храме распоряжаются шесть христианских конфессий: католики, армяне, православные греки, сирийцы, копты и эфиопы. В 1852 г под настоятельными "просьбами" турецкого султана был подписан договор, в результате которого площадь храма была поделена между всеми шестью конфессиями до миллиметра. После этого власти в дела христиан вмешиваться перестали и христиане начали разборки между собой. Ну, да, на тему кто ж из них верит в Христа правильней.
Ротонда с Гробом Господнем (Кувуклия) представляет собой небольшое закрытое помещение с гробницей метра два, закрытой мраморной плитой. Очень узкое пространство, не более двух-трех человек одновременно. Движение идет очень быстро, долгие молитвы на самой могиле не приветствуются. Но у входа можно опалить тридцатитрехгодичные свечи от благодатного огня и даже легко сфотографироваться.
У входа должен стоять один из служителей и следить за порядком. Существует даже специальный график дежурств конфессий около ротонды. А еще умилил где-то вычитанный анекдот про то, как очередная вступающая на пост конфессия окуривает помещение ладаном, чтобы от предыдущих дежурящих не оставалось следа даже в воздухе.
Считается, что на Крестном пути существуют 14 основных точек, которые нужно обязательно посетить. Об этом я узнала впервые.
На канон поставила свечку, но сделала это совершенно формально. Вроде бы, нужно было помолиться, но никак не удавалось сосредоточиться. Было очень странное состояние непонимания: вроде - и надо, а - никак не получается. При том, что некоторые туристы настолько прониклись духом святого место, что даже плакали. И это были отнюдь не истеричные фанатичные старушки (коих, кстати, в автобусе не наблюдалось). Перед каноном с возвышающимся над ним Распятием плакали вполне вменяемый приколист-украинец и еще один взрослый парень, до того момента казавшийся непробиваемым. И, хотя головой я и понимала, что то, что происходило с ними в данный момент, правильно, все-таки вид этих двух плачущих мужчин стал для меня некоторым эмоциональным шоком.
- Вот, кстати, ты спрашивала про еврейскую молитву… - привел их в пример чуть позже гид, но не совсем уверена, что он понял мой вопрос до конца. "Молитвенный экстаз" - это, конечно, хорошо. Один раз я испытала это ощущение, но только экстазом назвала бы это вряд ли. Несколько лет назад, когда от рака умирала моя мама, я приходила к мощам Св Варвары. Зимой отстояла холодную очередь, одна, и за время почти двухчасового стояния так накрутила себя, что у самих мощей у меня началась истерика. Вместе со слезами пришло чувство облегчения и осознание того, что в нашем случае чуда не будет. Но мама прожила еще год.
В каком-то невменяемом состоянии была после просмотра "Страстей Христовых". Помню, что как раз в те месяцы разводилась с Олегом и после просмотра этого несколькочасового истязания все мои проблемы показались очень маленькими. Мне говорили: это шедевр, поэтому произвел на тебя такое впечатление. Возможно. Но еще почему-то вспомнились слова одного хорошего артиста, который несколько лет назад играл Иисуса, и который попросил вычеркнуть их из своего интервью: Бог живет везде, почему бы ему не сделать себя доступным твоему пониманию через это?..
Единичные случаи, когда плакала в храмах… но здесь, скорее, были ощущения, разбуженные литературой Казандзакиса, Нагибина, Цветаевой и еще целого ряда писателей, когда в какой-то момент просто становилось чисто по-человечески жалко этого странного проповедника, который то ли по своему хотенью, а то ли, действительно, по чьему-то повеленью, не только сам оказался на кресте, но и "подвел под монастырь" целую ораву наверняка очень дорогих и близких людей, включая мать, жену, одного друга, другого… и между ними еще одного, с надломленной психикой, обрек не только на вечные мученья, но и на почти двухтысячелетние всемирное проклятье.
Бога во всем этом не было. Вернее, он был, но никак не в конкретном принятом изображении, ни в сосредоточении сознания на нем, а в его полной растворенности во всех этих мелких и крупных осколках ощущений, состоявших из Крита, церквей, Казандзакиса, священнослужителей, службы и сидящих на камнях местных кошек с перепонками между своих нежных длинных пальчиков. Они совершенно не боялись волн и сидели тихо и настороженно, как будто знали точную дату конца света и то, что она неизбежна.
Впрочем, самым сильным впечатлением стало отнюдь не изображение самого Распятия, которое хоть и выглядело сильно, но все-таки отдавало некой помпезностью. Оно и понятно: высшая точка жизни, после чего только и оставалось сказать: "Свершилось!" Все, что дальше - только пустота.
Но совершенно убило католическое изображение Богоматери, расположенное справа (если стоять лицом) от Распятия. Где-то читала, что для его украшения использовалось безумное количество драгоценных камней, древесных пород, костей… Так вот, дорогие мои, что там вмонтировано и на какую сумму, - никакого значения не имеет. Вы бы видели это выражение лица! Первое, что ударило в голову - ахматовское:
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
Хотелось подсказать гиду, но просто не смогла выговорить. Дико, до дрожи в руках, злилась на проскакивающих перед объективом соавтобусников. Смотрела - и не могла оторваться, хотя смотреть на это было, действительно, страшно. Упирающиеся в стену лопатки, запрокинутая в золотой венец голова, остановившийся закровавленный и - вместе с тем - живой взгляд… И становится, действительно, понятно, почему о Матери написал всего один евангелист. У остальных, видимо, даже в фантазиях, просто сдали нервы. Или не хватило слов.
На выходе гид начал рассказывать про схождение благодатного огня. На суд публики были предложены две версии, по поводу того, кто там запирался в храме - греки или армяне, и запирались ли вообще. Но по ходу дела выяснилось еще одно интересное обстоятельство: в группе оказался человек, который видел это самое "схождение", причем именно в тот год, когда огонь сошел сразу в двух местах. И даже разговаривал со священником, перед которым этот самый огонь опустился. Но это уже было после сошествия. Спросил: "А почему вы не сказали об этом там, в храме?" На что священник ответил: "Там бы это выглядело, как хвастовство".
По словам очевидца (того самого харьковчанина с 400d), огонь был, как крохотная электрическая пчелка, садящаяся на свечку, от которой потом волнами расходится по свечкам верующих.
Сразу после Голгофы мы вышли к Стене плача. По преданию, эта груда кирпичей и есть то, что осталось после разрушения Иерусалимского храма (Второй храм Ирода Великого). Разрушил его римлянин Тит в 70 году. Интересный факт, который я не знала: именно тогда Синедрионом было принято решение об отмене жертвоприношений, а синагога возведена в статус молитвенного учреждения. До этого она просто была "домом собраний". В 135 г после восстания Бар-Кахбы евреям запретили приближаться к Стене, которая уже получила свое нынешнее название в связи с тем, что верующие приходили сюда оплакивать гибель своей святыни. Первоначально длина стены составляла примерно 500 м. До 1967 г молящимся была доступна только ее одна десятая часть. После того, как Иерусалим был целиком присоединен к Израилю, жилые дома перед стеной были снесены и образовалась широкая площадь, увеличив подход к Стене на 170 м.
Сейчас туда можно приходить хоть каждый день, хотя, конечно, перед стеной и был выставлен уже ставший привычным для нас кордон металлоискателей. Кстати, несмотря на то, что на меня - с моей непокрытой головой - вообще никто не обращал внимания, первый раз почувствовала себя неуютно. Хотя ноги и плечи были закрыты по всем правилам.
Записочку в стене я оставила. Говорят, что они помогают только евреям - не верю. Думаю, что помогают всем, кто верит. Когда сбудется то, о чем просила, обязательно напишу. И отмечу, что именно это было в записке, оставленной на Стене плача.
День близился к завершению, мы направились в отель. Эх, что греха таить, люблю я описывать отельчики, не важно, хорошие они или плохие. Так вот, этот превзошел все ожидания. Отель оказался бывшим дворцом арабского шейха, перекупленным каким-то предприимчивым дельцом, намеревавшимся устроить там "шесть звезд" в рамках развития Палестины, как туристического региона. И отгрохал!.. Зайдя в номер, я наконец-то поняла, что слово "аэродром" применительно к кровати может иметь не только переносное, но и сугубо буквальное значение, ибо по размеру было - самое то, причем с отличным матрацем, идеальными простынями и кучей мелких разноцветных подушек. В ванной комнате можно было устраивать танцпол, причем сама ванная была вылизала до блеска так, что в ней запросто можно было принимать молочно-шампанские процедуры, а потом спокойненько все это употребить по питьевому назначению, дабы продукт не пропадал. (Если выразиться более прозаично: это была первая - именно! - ванная за все мои путешествия, в которую бы я рискнула усесться, не боясь подхватить какую-нибудь местную заразу.) Окно во всю стену выходило на какой-то ущелистый сад, в соседнем номере - на открытую террасу. Правда, почти сразу возникли проблемы с карточкой: она никак не хотела открывать номер и мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем я разобралась, как это правильно делается, причем не без посторонней помощи. А у двух пожилых соседок вообще оказалась одна кровать на двоих и одно одеяло. И в коридорах там сам черт ногу сломит; когда десятиминутного брожения по отелю удавалось встретить кого-нибудь из группы, все встретившиеся были дружно счастливы и продолжали уже искать точку выхода вместе.
Так вот, об отеле. Как, собственно, получилось, что народ оказался в "шести звездах" за три копейки. А по политической ситуации! К тому моменту, как отель был перестроен, грянули те самые палестино-израильские события; на развитии вифлиемского туризма пришлось поставить жирный крест, ибо наш брат организованный путешественник туда просто перестал ездить. Не знаю, застрелился ли после такого поворота событий хозяин отеля, но в моем случае это оказалось только на руку. Ибо встречать собственный день рожденья я рассчитывала не более, чем в "трешке".
Ужин для группы заказали в отдельном арабском ресторанчике и он получился по-настоящему душевный. Достаточно большой подземный зал с широкими деревянными столами, по два человека с каждого края (восемь за столом), деревянные лавки - все достаточно низко и удобно. Блюда: салатики, очень приличное мясо. Оказалось, что харьковчанин - вегетарианец. Проблема была решена моментально путем приготовления ему отдельной порции рыбки. Напитки, в принципе, были вроде как платными, но все дело закончилось тем, что чаем нас напоили за счет заведения. Можно было еще заказать кальянчик и, честно говоря, очень хотелось, потому что в воздухе витал приятный сладковатый яблочно-ванильный дым, но в этом месте мне пришлось вспомнить, что послезавтра еще в Иорданию, и сегодня последняя ночь, когда я могу выспаться нормально. Под конец, когда народ уже отужинал и запросился в отель, к нашему столику, за которым осталось всего три человека, присоединился гид.
Харьковская пара оказалась очень интересными собеседниками; точнее, ее сильная половина, потому что моя большеглазая тезка большей частью молчала. Где он только не был! Легче, наверное, сказать, где он был. Америка, Китай, Греция, Израиль… наверное, это не совсем полный перечень упомянутых в разговоре стран, где ему удалось побывать. Тогда же продолжилась тема сошествия благодатного огня.
Харьковчанин (между прочим, кандидат каких-то там наук и чуть ли не академик): - Я не знаю, как это происходит. То есть, умом я понимаю, что есть электромагнитные волны и вспышки, что, может, это, действительно, попы народ дурачат. Но я не могу объяснить природу этого явления. Я это видел - и я это не могу объяснить! Я понимаю, что сейчас техника дошла до такого уровня, что это явление можно сделать на пустом месте. Но как это происходило 500 лет назад? Понятия не имею!
Немножко поспорили с его женой на тему, является ли коммунистическая идеология религией. Ленчик оказалась девушкой верующей, поэтому мои сравнения описания жизнедеятельности коммунистических лидеров с жизнеописаниями святых, ей, конечно, не понравились. Но, ИМХО, мне эта идея очень близка. В двух словах: при установлении социалистического строя традиционная вера в Бога была заменена на веру в светлое будущее, вождей, грядущее всеобщее равенство и тому подобное. Причем пользовались абсолютно теми же приемами, что и в традиционной церкви. Например, если почитать жизнеописания коммунистических деятелей, то окажется, что схема точно такая же, как и в тех же самых житиях: рождение от обыкновенно-необыкновенных родителей, благочинное детство, боевое крещение, жизнь исключительно во трудах праведных и, наконец, мученическая или весьма спокойная кончина с предшествующими ей наставлениями ученикам. Ну, хоть знакомые со времен детства истории про дедушку Ленина с кудрявой головой все вспомнили?
Основной слабостью в моих рассуждениях показалось Лене то, что в коммунистической идеологии отсутствовала вера в ее чистом виде. Причем я не совсем поняла - имелась ввиду вера в нечто нематериальное, например, Царствие Божие, или вера - как сама вера. В любом случае, вера в рай на земле после страшного суда с успехом заменяла обещанный коммунизм на всей планете, а вера сама по себе… ну, Господи, неужели было мало таких, кто ехал строить всевозможные БАМы и перекапывать пустыни не из-за "длинного рубля", а именно по велению души, потому что искренне верили в то, что именно это - высший мировой порядок и так всем будет лучше? Скажу больше и по секрету: я сама из семьи именно таких глубоко верующих людей. Правда, к сожалению, на данный момент в живых из этого поколения никого не осталось. От деда, не за честь, а за совесть защищавшего Ладогу, сохранились только бабушкины воспоминания и пригорошня орденов и медалей. Да, пожалуй, еще и звание: Герой Советского Союза. И моя глубокая уверенность, что именно эта вера помогла тогда отстоять тот самый блокадный Ленинград. Потому что пустым приказом ничего не сделаешь.
Кстати, про веру и про приказы. Еще немножко по секрету: есть один знакомый, работающий в охране, какой - уж, простите, не скажу. Однажды он рассказывал, как им принесли - в качестве учебного - фильм, где были засняты поднимающиеся на борт самолета девочки-террористки, которых, видимо, готовили ни один месяц. Так вот, в последний момент они вдруг изменили решение. Прямо перед трапом попадали в ноги охраны с криками: мы не хотим лететь! не хотим умирать!.. Но службы не поняли, решив, что девочки просто боятся лететь, а так как все паспортные контроли и металлоискатели уже были пройдены, просто сами завели их в самолет.
Знакомому - верю. Когда спросила: а почему они так поступили там, перед трапом? - ответил: большей частью в таких случаях все-таки срабатывает инстинкт самосохранения. Но почему-то он не срабатывал ни у кидавшихся грудью на пулеметы мальчишек, типа Сашки Матросова, ни у апостолов, которые возвращались в Иерусалим, дабы Христа не "распяли вторично". То есть, эти люди реально знали/понимали, куда и зачем они шли, глубоко веря в то, что поступают абсолютно правильно.
Спать разбрелись ближе к двенадцати. Так как мы засиделись в ресторанчике, гид позаботился о том, чтобы нас забрали чуть позже остальных. В номере не без труда вырубила кондиционер, сполоснулась (кстати, обнаружилось, что кран в душе все-таки работает не совсем исправно), зарылась в необъятную горку подушек и отключилась моментально.
Вот так вот и въехала в Китайский новый год и собственные двадцать девять лет: находясь на территории Святой земли, в арабском дворце и под впечатлением от еще действующих развалин-строений, которыми бредила лет с тринадцати. Перед сном только успела подумать: если начало - такое, что же у меня будет за год?
Продолжение. День второй.
Автобус пришвартовался на очень интересной стоянке. Создалось впечатление, что она была выдолблена прямо в горе и напоминала фундамент находящихся на крутых склонах домиков Алании, когда на каждый этаж можно зайти прямо с улицы по отдельной лесенке, находящейся прямо на уровне этажа. Дальше - дорога достаточно широкой улочкой чуть в горку.
Церковь Рождества оказалась на удивление нежной и пустой одновременно. Последний раз ее перестраивал в 529 г император Юстиниан, в частности, базилику, которую разгромили восставшие самаритяне. В рождественскую ночь 1100 г здесь короновался Балдуин - первый правитель Иерусалимского королевства. Отказ короноваться в Храме Гроба Господня мудрый будущий правитель обосновал следующим образом: не хочу, мол, надевать золотой венец там, где Христу надели терновый.
Продающиеся там иконки и свечи стоили в районе двух долларов, на десятку я купила несколько свечей - за здравие и за упокой, и еще рождественские и "тридцатитрехгодичные" - в подарок ПапАне, она такие фишки любит.
Здесь же можно было оставить записки. По какому-то наитию я вписала "за здравие" всех, кто только пришел в тот момент мне в голову: дедушку, мамину маму, нынешнего мужчину (ну, Тоничку, да, его, а кого же?), любовников, друзей, нескольких коллег, любимое начальство, маминых знакомых, половину "лашевского" и "котогалерейского" форума…это произошло по какому-то наитию, вписаны были даже люди, с которыми я давно не общаюсь и которых бы больше не хотела видеть, вроде бывшего первого мужа и Сашки Семенова, но которые почему-то в тот момент пришли на ум и я их просто не могла не вписать, совершенно искренне. Никто из этих людей не просил меня писать о них, они даже не знали, куда я еду. Но уже потом, выходя из церкви, я вдруг сообразила, что мне почему-то не вспомнилось ни об отце, ни о недавно умершей бабушке по его линии. Видимо, все-таки это был тот самый случай, когда родство крови значения не имело.
Кстати! Торговля в храме, надо заметить, идет вовсю. Стоит это, конечно, не бешенных денег, и за записки платить не обязательно (ну, если дашь что-то еще, будут признательны). Но мне все-таки куда ближе греческая система постановки свечей, где каждый берет столько, сколько хочет, и платит столько, сколько считает нужным. Ручки и бумага у священнослужителей всегда при себе, тех, кто не знает, куда с подобными просьбами податься, вычисляют и подходят к ним сами. За мной они тоже побегали, но я сначала решила спуститься в грот и освятить купленные в лавочке крестики и иконки.
Храм относится к двум церквям: греческой и армянской. В какой-то момент обнаружилось, что платок на голову не требуется. То есть, нет, по всем канонам посещения храма, он, конечно, нужен. Но, если ты пришла без платка, то никто на тебя шикать не будет и ничьих глубоких религиозных чувств ты не оскорбишь, священник с тобой будет общаться точно также, как если бы ты пришла закутанная с головы до пят в монашеское облачение. Мне это очень понравилось. Особенно, после гад гидского ехидства, насколько мне идет платок. Аха, как же, помню… как я в повязанном таким образом платочке несколько лет назад сползала с Горы Моисея и с каким ужасом потом рассматривала себя на фотографиях. Слава Богу, что никто, кроме Ирэн, про это безобразие уже рассказать не может.
Внизу, как бы в подвале храма (под алтарем) находилась пещерка, в которой с 1717 г на полу располагалась четырнадцатиконечная серебряная звезда. Считается, что она обозначает точное место рождения Иисуса. По краю грота - надпись: Hic de virgine Maria Iesus Christus natus est.
Кстати, здесь же я узнала интересный для себя факт: в храме нет договоренности между конфессиями. То есть, одно место - Рождества - звездочкой обозначили, а на счет даты договориться до сих пор не могут. Так и празднуют по три раза в год в одних и тех же четырех стенах: католики - в один день, православные - в другой, армяне - в третий (24 декабря, 7 января, 18 января соответственно).
Поехали обедать. Питание, мягко говоря, разочаровало. Не в том плане, что было невкусно (вкусно было очень даже!), а в том, что в Израиле я все-таки ожидала еврейской кухни, ну, пусть не кошерной, но, по крайней мере, национальной. Начиталась про сладкое молоко, пахлаву, мороженое… Ан, нет! Раз уж это была палестинская территория, значит и кормили нас по-арабски: сытно, жирно, перчено, масляно, на не слишком чистых столах, покрытых зелеными скатертями, и - естественно! - без воды. Я запила все это богачество прихваченной из автобуса водой, потому что суваться в предложенный мутный графинчик как-то не было желания. Кстати, наверное, из-за холода, но абсолютно не хотелось пить. За все три дня моих похождений из прихваченной отельной воды я выпила где-то четверть бутылки. Отогреться в ресторанчике, кстати, не удалось: внутри стояла точно такая же температура, как и снаружи. А на улице продавалась клубника! Правда, после одного доллара за килограмм на Old Market требуемые пять мне показались сущим грабежом (подозреваю, кстати, что она была сильно водянистой и невкусной), но до чего же она была красивой!
К Голгофе мы шли такими змеиными тропами, что, реально, становилось не по себе. Расположена она в совершенно диких арабских кварталах и пробираться к ней нужно через какой-то импровизированный рыночек, где продавались точно такие же деревянные крестики, как те, что купили некоторые члены нашей группы, только раз в пять дешевле. Часть группы была счастлива, что их не удалось надуть, а другой части только и оставалось злобствовать над реактивной скоростью, с которой гид пронесся мимо этих лавочек. Оказались в маленьком дворике с высокими кирпичными стенами. Небольшой вход. Охраняет его, кстати, палестинец-мусульманин, который является старшим сыном в получившей в двенадцатом веке от Саладина ключи к Храму Гроба Господня семье. Причина такого безобразия банальна: уже в те времена представители различных конфессий не могли определиться, кто ж из них в храме главнее и кому - лучшее место. Чтобы собратья не поубивали друг друга, мудрый правитель постановил запирать разбушевавшихся правововерных по ночам. Типа, кто не успел, тот опоздал.
Храм над Гробом был построен императором Константином по просьбе его матери Елены в районе между 326 и 335 гг (если быть точнее - над местом, куда был положен Иисус после смерти и где он воскрес) и выглядел изначально, как базилика. После этого храм разрушался как минимум три раза: в 614 г - персами, в 1009 г - калифом Хакимом (Фатимид), а в 1808 г - храм горел сам по себе. Дважды его реконструировали по-крупному: после пожара и в 1149 г к сему делу приложили руку крестоносцы. В итоге, так как борьба за местовладение продолжалась, и каждый пытался привнести туда что-нибудь свое, в храме получилась полная сборная солянка из стилей Восточной и Западных ветвей христианства: иконы соседствуют со статуями, мозаики - с колоннами, а на одной укромной площадке вообще примостился Пуп Земли.
На сегодняшний день в храме распоряжаются шесть христианских конфессий: католики, армяне, православные греки, сирийцы, копты и эфиопы. В 1852 г под настоятельными "просьбами" турецкого султана был подписан договор, в результате которого площадь храма была поделена между всеми шестью конфессиями до миллиметра. После этого власти в дела христиан вмешиваться перестали и христиане начали разборки между собой. Ну, да, на тему кто ж из них верит в Христа правильней.
Ротонда с Гробом Господнем (Кувуклия) представляет собой небольшое закрытое помещение с гробницей метра два, закрытой мраморной плитой. Очень узкое пространство, не более двух-трех человек одновременно. Движение идет очень быстро, долгие молитвы на самой могиле не приветствуются. Но у входа можно опалить тридцатитрехгодичные свечи от благодатного огня и даже легко сфотографироваться.
У входа должен стоять один из служителей и следить за порядком. Существует даже специальный график дежурств конфессий около ротонды. А еще умилил где-то вычитанный анекдот про то, как очередная вступающая на пост конфессия окуривает помещение ладаном, чтобы от предыдущих дежурящих не оставалось следа даже в воздухе.
Считается, что на Крестном пути существуют 14 основных точек, которые нужно обязательно посетить. Об этом я узнала впервые.
На канон поставила свечку, но сделала это совершенно формально. Вроде бы, нужно было помолиться, но никак не удавалось сосредоточиться. Было очень странное состояние непонимания: вроде - и надо, а - никак не получается. При том, что некоторые туристы настолько прониклись духом святого место, что даже плакали. И это были отнюдь не истеричные фанатичные старушки (коих, кстати, в автобусе не наблюдалось). Перед каноном с возвышающимся над ним Распятием плакали вполне вменяемый приколист-украинец и еще один взрослый парень, до того момента казавшийся непробиваемым. И, хотя головой я и понимала, что то, что происходило с ними в данный момент, правильно, все-таки вид этих двух плачущих мужчин стал для меня некоторым эмоциональным шоком.
- Вот, кстати, ты спрашивала про еврейскую молитву… - привел их в пример чуть позже гид, но не совсем уверена, что он понял мой вопрос до конца. "Молитвенный экстаз" - это, конечно, хорошо. Один раз я испытала это ощущение, но только экстазом назвала бы это вряд ли. Несколько лет назад, когда от рака умирала моя мама, я приходила к мощам Св Варвары. Зимой отстояла холодную очередь, одна, и за время почти двухчасового стояния так накрутила себя, что у самих мощей у меня началась истерика. Вместе со слезами пришло чувство облегчения и осознание того, что в нашем случае чуда не будет. Но мама прожила еще год.
В каком-то невменяемом состоянии была после просмотра "Страстей Христовых". Помню, что как раз в те месяцы разводилась с Олегом и после просмотра этого несколькочасового истязания все мои проблемы показались очень маленькими. Мне говорили: это шедевр, поэтому произвел на тебя такое впечатление. Возможно. Но еще почему-то вспомнились слова одного хорошего артиста, который несколько лет назад играл Иисуса, и который попросил вычеркнуть их из своего интервью: Бог живет везде, почему бы ему не сделать себя доступным твоему пониманию через это?..
Единичные случаи, когда плакала в храмах… но здесь, скорее, были ощущения, разбуженные литературой Казандзакиса, Нагибина, Цветаевой и еще целого ряда писателей, когда в какой-то момент просто становилось чисто по-человечески жалко этого странного проповедника, который то ли по своему хотенью, а то ли, действительно, по чьему-то повеленью, не только сам оказался на кресте, но и "подвел под монастырь" целую ораву наверняка очень дорогих и близких людей, включая мать, жену, одного друга, другого… и между ними еще одного, с надломленной психикой, обрек не только на вечные мученья, но и на почти двухтысячелетние всемирное проклятье.
Бога во всем этом не было. Вернее, он был, но никак не в конкретном принятом изображении, ни в сосредоточении сознания на нем, а в его полной растворенности во всех этих мелких и крупных осколках ощущений, состоявших из Крита, церквей, Казандзакиса, священнослужителей, службы и сидящих на камнях местных кошек с перепонками между своих нежных длинных пальчиков. Они совершенно не боялись волн и сидели тихо и настороженно, как будто знали точную дату конца света и то, что она неизбежна.
Впрочем, самым сильным впечатлением стало отнюдь не изображение самого Распятия, которое хоть и выглядело сильно, но все-таки отдавало некой помпезностью. Оно и понятно: высшая точка жизни, после чего только и оставалось сказать: "Свершилось!" Все, что дальше - только пустота.
Но совершенно убило католическое изображение Богоматери, расположенное справа (если стоять лицом) от Распятия. Где-то читала, что для его украшения использовалось безумное количество драгоценных камней, древесных пород, костей… Так вот, дорогие мои, что там вмонтировано и на какую сумму, - никакого значения не имеет. Вы бы видели это выражение лица! Первое, что ударило в голову - ахматовское:
Магдалина билась и рыдала,
Ученик любимый каменел,
А туда, где молча мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел.
Хотелось подсказать гиду, но просто не смогла выговорить. Дико, до дрожи в руках, злилась на проскакивающих перед объективом соавтобусников. Смотрела - и не могла оторваться, хотя смотреть на это было, действительно, страшно. Упирающиеся в стену лопатки, запрокинутая в золотой венец голова, остановившийся закровавленный и - вместе с тем - живой взгляд… И становится, действительно, понятно, почему о Матери написал всего один евангелист. У остальных, видимо, даже в фантазиях, просто сдали нервы. Или не хватило слов.
На выходе гид начал рассказывать про схождение благодатного огня. На суд публики были предложены две версии, по поводу того, кто там запирался в храме - греки или армяне, и запирались ли вообще. Но по ходу дела выяснилось еще одно интересное обстоятельство: в группе оказался человек, который видел это самое "схождение", причем именно в тот год, когда огонь сошел сразу в двух местах. И даже разговаривал со священником, перед которым этот самый огонь опустился. Но это уже было после сошествия. Спросил: "А почему вы не сказали об этом там, в храме?" На что священник ответил: "Там бы это выглядело, как хвастовство".
По словам очевидца (того самого харьковчанина с 400d), огонь был, как крохотная электрическая пчелка, садящаяся на свечку, от которой потом волнами расходится по свечкам верующих.
Сразу после Голгофы мы вышли к Стене плача. По преданию, эта груда кирпичей и есть то, что осталось после разрушения Иерусалимского храма (Второй храм Ирода Великого). Разрушил его римлянин Тит в 70 году. Интересный факт, который я не знала: именно тогда Синедрионом было принято решение об отмене жертвоприношений, а синагога возведена в статус молитвенного учреждения. До этого она просто была "домом собраний". В 135 г после восстания Бар-Кахбы евреям запретили приближаться к Стене, которая уже получила свое нынешнее название в связи с тем, что верующие приходили сюда оплакивать гибель своей святыни. Первоначально длина стены составляла примерно 500 м. До 1967 г молящимся была доступна только ее одна десятая часть. После того, как Иерусалим был целиком присоединен к Израилю, жилые дома перед стеной были снесены и образовалась широкая площадь, увеличив подход к Стене на 170 м.
Сейчас туда можно приходить хоть каждый день, хотя, конечно, перед стеной и был выставлен уже ставший привычным для нас кордон металлоискателей. Кстати, несмотря на то, что на меня - с моей непокрытой головой - вообще никто не обращал внимания, первый раз почувствовала себя неуютно. Хотя ноги и плечи были закрыты по всем правилам.
Записочку в стене я оставила. Говорят, что они помогают только евреям - не верю. Думаю, что помогают всем, кто верит. Когда сбудется то, о чем просила, обязательно напишу. И отмечу, что именно это было в записке, оставленной на Стене плача.
День близился к завершению, мы направились в отель. Эх, что греха таить, люблю я описывать отельчики, не важно, хорошие они или плохие. Так вот, этот превзошел все ожидания. Отель оказался бывшим дворцом арабского шейха, перекупленным каким-то предприимчивым дельцом, намеревавшимся устроить там "шесть звезд" в рамках развития Палестины, как туристического региона. И отгрохал!.. Зайдя в номер, я наконец-то поняла, что слово "аэродром" применительно к кровати может иметь не только переносное, но и сугубо буквальное значение, ибо по размеру было - самое то, причем с отличным матрацем, идеальными простынями и кучей мелких разноцветных подушек. В ванной комнате можно было устраивать танцпол, причем сама ванная была вылизала до блеска так, что в ней запросто можно было принимать молочно-шампанские процедуры, а потом спокойненько все это употребить по питьевому назначению, дабы продукт не пропадал. (Если выразиться более прозаично: это была первая - именно! - ванная за все мои путешествия, в которую бы я рискнула усесться, не боясь подхватить какую-нибудь местную заразу.) Окно во всю стену выходило на какой-то ущелистый сад, в соседнем номере - на открытую террасу. Правда, почти сразу возникли проблемы с карточкой: она никак не хотела открывать номер и мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем я разобралась, как это правильно делается, причем не без посторонней помощи. А у двух пожилых соседок вообще оказалась одна кровать на двоих и одно одеяло. И в коридорах там сам черт ногу сломит; когда десятиминутного брожения по отелю удавалось встретить кого-нибудь из группы, все встретившиеся были дружно счастливы и продолжали уже искать точку выхода вместе.
Так вот, об отеле. Как, собственно, получилось, что народ оказался в "шести звездах" за три копейки. А по политической ситуации! К тому моменту, как отель был перестроен, грянули те самые палестино-израильские события; на развитии вифлиемского туризма пришлось поставить жирный крест, ибо наш брат организованный путешественник туда просто перестал ездить. Не знаю, застрелился ли после такого поворота событий хозяин отеля, но в моем случае это оказалось только на руку. Ибо встречать собственный день рожденья я рассчитывала не более, чем в "трешке".
Ужин для группы заказали в отдельном арабском ресторанчике и он получился по-настоящему душевный. Достаточно большой подземный зал с широкими деревянными столами, по два человека с каждого края (восемь за столом), деревянные лавки - все достаточно низко и удобно. Блюда: салатики, очень приличное мясо. Оказалось, что харьковчанин - вегетарианец. Проблема была решена моментально путем приготовления ему отдельной порции рыбки. Напитки, в принципе, были вроде как платными, но все дело закончилось тем, что чаем нас напоили за счет заведения. Можно было еще заказать кальянчик и, честно говоря, очень хотелось, потому что в воздухе витал приятный сладковатый яблочно-ванильный дым, но в этом месте мне пришлось вспомнить, что послезавтра еще в Иорданию, и сегодня последняя ночь, когда я могу выспаться нормально. Под конец, когда народ уже отужинал и запросился в отель, к нашему столику, за которым осталось всего три человека, присоединился гид.
Харьковская пара оказалась очень интересными собеседниками; точнее, ее сильная половина, потому что моя большеглазая тезка большей частью молчала. Где он только не был! Легче, наверное, сказать, где он был. Америка, Китай, Греция, Израиль… наверное, это не совсем полный перечень упомянутых в разговоре стран, где ему удалось побывать. Тогда же продолжилась тема сошествия благодатного огня.
Харьковчанин (между прочим, кандидат каких-то там наук и чуть ли не академик): - Я не знаю, как это происходит. То есть, умом я понимаю, что есть электромагнитные волны и вспышки, что, может, это, действительно, попы народ дурачат. Но я не могу объяснить природу этого явления. Я это видел - и я это не могу объяснить! Я понимаю, что сейчас техника дошла до такого уровня, что это явление можно сделать на пустом месте. Но как это происходило 500 лет назад? Понятия не имею!
Немножко поспорили с его женой на тему, является ли коммунистическая идеология религией. Ленчик оказалась девушкой верующей, поэтому мои сравнения описания жизнедеятельности коммунистических лидеров с жизнеописаниями святых, ей, конечно, не понравились. Но, ИМХО, мне эта идея очень близка. В двух словах: при установлении социалистического строя традиционная вера в Бога была заменена на веру в светлое будущее, вождей, грядущее всеобщее равенство и тому подобное. Причем пользовались абсолютно теми же приемами, что и в традиционной церкви. Например, если почитать жизнеописания коммунистических деятелей, то окажется, что схема точно такая же, как и в тех же самых житиях: рождение от обыкновенно-необыкновенных родителей, благочинное детство, боевое крещение, жизнь исключительно во трудах праведных и, наконец, мученическая или весьма спокойная кончина с предшествующими ей наставлениями ученикам. Ну, хоть знакомые со времен детства истории про дедушку Ленина с кудрявой головой все вспомнили?
Основной слабостью в моих рассуждениях показалось Лене то, что в коммунистической идеологии отсутствовала вера в ее чистом виде. Причем я не совсем поняла - имелась ввиду вера в нечто нематериальное, например, Царствие Божие, или вера - как сама вера. В любом случае, вера в рай на земле после страшного суда с успехом заменяла обещанный коммунизм на всей планете, а вера сама по себе… ну, Господи, неужели было мало таких, кто ехал строить всевозможные БАМы и перекапывать пустыни не из-за "длинного рубля", а именно по велению души, потому что искренне верили в то, что именно это - высший мировой порядок и так всем будет лучше? Скажу больше и по секрету: я сама из семьи именно таких глубоко верующих людей. Правда, к сожалению, на данный момент в живых из этого поколения никого не осталось. От деда, не за честь, а за совесть защищавшего Ладогу, сохранились только бабушкины воспоминания и пригорошня орденов и медалей. Да, пожалуй, еще и звание: Герой Советского Союза. И моя глубокая уверенность, что именно эта вера помогла тогда отстоять тот самый блокадный Ленинград. Потому что пустым приказом ничего не сделаешь.
Кстати, про веру и про приказы. Еще немножко по секрету: есть один знакомый, работающий в охране, какой - уж, простите, не скажу. Однажды он рассказывал, как им принесли - в качестве учебного - фильм, где были засняты поднимающиеся на борт самолета девочки-террористки, которых, видимо, готовили ни один месяц. Так вот, в последний момент они вдруг изменили решение. Прямо перед трапом попадали в ноги охраны с криками: мы не хотим лететь! не хотим умирать!.. Но службы не поняли, решив, что девочки просто боятся лететь, а так как все паспортные контроли и металлоискатели уже были пройдены, просто сами завели их в самолет.
Знакомому - верю. Когда спросила: а почему они так поступили там, перед трапом? - ответил: большей частью в таких случаях все-таки срабатывает инстинкт самосохранения. Но почему-то он не срабатывал ни у кидавшихся грудью на пулеметы мальчишек, типа Сашки Матросова, ни у апостолов, которые возвращались в Иерусалим, дабы Христа не "распяли вторично". То есть, эти люди реально знали/понимали, куда и зачем они шли, глубоко веря в то, что поступают абсолютно правильно.
Спать разбрелись ближе к двенадцати. Так как мы засиделись в ресторанчике, гид позаботился о том, чтобы нас забрали чуть позже остальных. В номере не без труда вырубила кондиционер, сполоснулась (кстати, обнаружилось, что кран в душе все-таки работает не совсем исправно), зарылась в необъятную горку подушек и отключилась моментально.
Вот так вот и въехала в Китайский новый год и собственные двадцать девять лет: находясь на территории Святой земли, в арабском дворце и под впечатлением от еще действующих развалин-строений, которыми бредила лет с тринадцати. Перед сном только успела подумать: если начало - такое, что же у меня будет за год?
Продолжение. День второй.