Удивительный потенциал ивермектина против рака: доктор Кэтлин Радди. Часть 1.
«Я была поражена, как и любой другой, что ивермектин имеет потенциал в качестве противоракового средства», - говорит хирург-онколог доктор Кэтлин Радди в программе American Thought Leaders, где главный редактор The Epoch Times Ян Джекилек расспрашивает её о том, что она думает о перспективах применения перепрофилированных лекарств в лечении рака.
Доктор Радди наблюдала множество случаев, когда у пациентов с тяжелым раком поздней стадии начиналось улучшение после приема ивермектина.
Один пациент с раком простаты 4-ой стадии перепробовал все традиционные протоколы, такие как химиотерапия и облучение, прежде чем ему сказали, что врачи ничего не могут сделать. Он начал принимать ивермектин в качестве последнего средства. Через несколько месяцев он добился потрясающего выздоровления.
Понаблюдав несколько таких случаев, доктор Радди решила начать многоцентровое (многоцентровое - это, когда в нескольких клиниках разные врачи разных пациентов лечат) наблюдательное исследование того, как повторно используемые препараты, такие как ивермектин, влияют на показатели выживаемости при раке.
Почему противопаразитарный препарат, такой как ивермектин, может работать при раке?
Это единичные случаи или они свидетельствуют о крупном прорыве?
Она намерена это выяснить.
Ниже ПОЛНАЯ РАСШИФРОВКА видео интервью, которое Вы можете посмотреть по адресу:
https://www.theepochtimes.com/epochtv/the-surprising-potential-of-ivermectin-against-cancer-dr-kathleen-ruddy-5649306
Ян Джекилек:
Доктор Кэтлин Радди, так приятно видеть вас в American Thought Leaders.
Доктор Кэтлин Радди:
Спасибо, что пригласили меня.
Г-н Джекилек:
Вы тесно связаны с FLCCC [Front Line Covid-19 Critical Care Alliance], а также работаете над ивермектином как возможным средством лечения рака. Это может удивить некоторых людей. Ивермектин - очень известный препарат для лечения речной слепоты, который спас миллионы жизней. Мы знаем, что он эффективен для лечения Covid-19, особенно на ранней стадии. Было проведено много исследований по этому поводу.
Доктор Кэтлин Радди:
Я должна сказать, что я также была поражена тем, что ивермектин имеет потенциал в качестве противоракового средства. Я хирург-онколог. Мы не работаем с паразитами. Мы не работаем с ивермектином. Я даже не была знакома с теми людьми, которые используют ивермектин.
В первые дни Covid, когда стало ясно, что ивермектин эффективен в профилактике и лечении пациентов с инфекцией SARS-CoV-2, я просмотрела литературу. Я узнала, что 20 лет исследований показали, что ивермектин имеет большой потенциал в лечении рака. Я сказала: «Я ничего в этом не понимаю. Почему противопаразитарное лекарство может быть эффективным против вируса? Это две совершенно разные вещи». Они так далеки друг от друга на эволюционном древе, что я не могла понять, почему лекарство, которое было бы эффективным для уничтожения вируса и паразита, затем показывает некоторую эффективность в уничтожении раковых клеток.
Я вернулась к началу. Всякий раз, когда у вас есть большой вопрос и какая-то запутанная информация, вернитесь к началу и посмотрите, сможете ли вы понять словарь и базовую науку. Исторически базовая наука начинается с того, что Сатоши Омура копается в грязи возле поля для гольфа в Японии. Все знают эту историю, она есть в Википедии.
Вопрос, который я задала, был: «Зачем он копался в грязи? Почему он искал антибиотик в грязи?» Мне это показалось бессмысленным, поэтому я исследовала это. Я узнала, что если вы ищете антибиотики, вы будете искать в грязи. Вы будете искать в сточных водах. Вы будете копать землю. Почему?
Это потому, что одноклеточные организмы: бактерии, грибки, плесень и дрожжи вырабатывают антибиотики. Антибиотики могут означать антижизнь, и были описаны десятилетия назад как биологическое оружие. Исследователи, которые изучали антибиотики, называли их антижизнью-биологическим оружием. Опять же, вопрос в том, «Зачем одноклеточному организму - вы могли бы подумать, что у него есть много других дел - зачем ему синтезировать эту молекулу ивермектина или альбендазола?»
Это потому, что у одноклеточных организмов нет иммунной системы. Многоклеточные организмы могут диверсифицироваться и организовать иммунную защиту, и защищать организм от атак удивительно сложным способом. Одноклеточные организмы сами по себе. За сотни миллионов лет они развили эту способность синтезировать эти молекулы, это биологическое оружие, которое они затем выделяют в окружающую среду.
Эта молекула действует как швейцарский армейский нож, который является его иммунной системой. Это та молекула, которая должна делать как можно больше вещей, чтобы защитить организм от хищников и дать этому организму преимущество в борьбе за ресурсы в окружающей среде. Вы конкурируете со своими родственниками и соседями, и вы действительно не хотите, чтобы вас съели или отравили.
Мы можем предположить, что за сотни миллионов лет стрептомицеты синтезируют ивермектин. Затем ивермектин выходит наружу и становится иммунной системой в окружающей среде вокруг организма. Он может убивать паразитов и может уничтожать вирусы. Существуют серьёзные научные доказательства того, что он может уничтожать опухолевые вирусы. Мы знаем, что от 15% до 20% случаев рака вызваны опухолевыми вирусами. Я убеждена, и я не одинока в этом, что большинство видов рака вызываются опухолевыми вирусами, которые еще не открыты. Как только я это поняла, мне стало понятно, почему ивермектин будет эффективен против паразитов. Все это знали 50 лет. Омура получил Нобелевскую премию за ивермектин. Он в основном почти полностью искореняет речную слепоту, а также уничтожает вирусы.
Вирусы, которые проникают внутрь бактерий, называются фагами, и они разрушают геном. Вы хотите избавиться и от этих парней. Если на самом деле существует тесная связь между вирусами и раком, а я думаю, что она есть, то это также касается и рака. Эта замечательная одиночная молекула, трехдюймовый швейцарский армейский нож, становится иммунной системой.
Когда люди поняли, что именно этот одноклеточный организм может делать с помощью этой одной молекулы, тогда они смогли узнать, что это безопасно и эффективно против паразитов, безопасно и эффективно против SARS-CoV-2 и множества других вирусов. Они узнали это в лабораторных условиях с помощью исследований in vitro и in vivo, по крайней мере за 20 лет исследований, что он эффективен против раковых клеток.
Тогда почему бы нам не задать вопрос: «Улучшают ли эти лекарства: ивермектин, альбендазол и остальные из них выживаемость пациентов с раком? Вы можете видеть, что они убивают человеческие раковые клетки в лабораторных условиях и у животных. Эффективны ли они для улучшения выживаемости пациентов с раком?» Это простой вопрос, и это подводит нас к повестке дня на сегодня.
Г-н Йекелек:
Действительно, да. У вас есть ряд случаев, когда ивермектин соответствовал резкому снижению рака у пациента. Пожалуйста, расскажите нам об этих случаях.
Доктор Радди:
Начало этой истории в том, что я начала проводить научные исследования, которые были в рецензируемых статьях, и я читала их в хронологическом порядке. Я хотела понять, о чем все думали, когда они делали свои открытия и какие вопросы они задавали. Вот все эти исследования, которые показали, что ивермектин имеет большой потенциал как противораковое средство. Увидев это своими глазами и будучи очень впечатленной работой докторов Кори и Марика и других, а также данными из Южной Африки и Индии о том, что ивермектин безопасен и эффективен при лечении пациентов с COVID, я начала задаваться вопросом, в какой степени он может быть эффективен при лечении пациентов с раком.
Я понял, что фармацевтическая промышленность не будет инвестировать в таблетку за 0,10 доллара. Если фармацевтическая промышленность не захочет этого делать, никто другой этого не сделает, потому что фармацевтика финансирует всех, кто проводит исследования. Меня познакомили с пациентом с раком простаты 4 стадии. Он получил две вакцины. Он был совершенно здоров и занимался марафонским бегом, и у него не было истории рака в семье.
Он работал на правительство, и он мог потерять работу и пенсию, если бы не сделал прививку. Через 2 месяца после второй инъекции Pfizer у него сразу диагностировали рак простаты 4 стадии. Он рассказывает очень убедительную, мелодраматическую историю об этом 24-часовом периоде своей жизни.
Он прошел через традиционные протоколы: облучение, химиотерапию, фармакологию, кастрацию, все это, в течение девяти месяцев. Его зовут Пол Манн. Его врач сказал: «Мы действительно больше ничего не можем сделать». Он сказал: «Вы не можете дать мне больше облучения? Вы не можете дать мне больше химиотерапии? Разве нет других лекарств? Есть ли какие-либо клинические испытания?» Ответ был: «Нет, ничего. Есть только хоспис. Пошлите за священником».
Его друг знал меня и сказал: «Вы не могли бы позвонить Полу? Ему просто нужна моральная поддержка». Я начал звонить ему, и мы разговаривали примерно раз в неделю в течение трех недель. Бедняга страдал, у него был рак в 11 костях тела. Его правая нога полностью распухла и была заблокирована опухолью. Он был несчастен.
Я сказала: «Пол, я не знаю, поможет ли это тебе, но я знаю, что это не повредит тебе. Я просто не могу представить, основываясь на моем суждении и понимании научной литературы и всей работы, которую проделали доктора Кори и Марик, что ивермектин может навредить тебе. Он может помочь, но я не могу гарантировать».
Он сказал: «Я попробую». Он поехал в Теннесси, где его можно было получить без рецепта. Он поехал из Нью-Йорка, где он живет, в Теннесси и заплатил наличными за свой ивермектин. Он не отправлял его в страховую компанию. Он не сказал своему онкологу в Миссури.
Его рецепты на ивермектин были указаны в его медицинской карте. Как эта информация попала из аптеки в Теннесси в его карту в Миссури? Они не знают. Но на самом деле кто-то знает, и я хотела бы знать сама.
В любом случае, он начинает принимать ивермектин. У него нет с этим никаких проблем. Я говорю с ним каждую неделю: «Как ты себя чувствуешь? Как твоя нога? Как боль?» Он говорит: «Никаких изменений. Но я не знаю. Она не так сильно опухла. Боль везде. Может, становится немного лучше. Не обязательно становится хуже».
Перенесемся на двухмесячный повторный прием в клинике. Они не ожидали его увидеть. Он чувствует себя немного немного лучше. Они делают тест на ПСА (тест на простатический специфический антиген), который в начале был зашкаливающим, может быть, 700 или 800. В то время они рекомендовали ему хоспис.
Г-н Йекилек:
Что именно означают эти цифры для неспециалиста?
Д-р Радди:
Более четырех было бы ненормально. О чем мы здесь говорим? Клетки простаты обычно секретируют белок, простатический специфический антиген. Это одна из вещей, которые они делают. Раковые клетки, которые возникают в простате, которые быстро делятся и растут, выплевывают ПСА. Это не то, чтобы они каким-либо образом вносят вклад в экономику организма. Просто они хотят размножаться и делиться. Это конец истории.
Уровень вашего ПСА начинает расти, что является маркером скрининга. Они говорят: «Ваш ПСА был 4, а теперь 8. Давайте сделаем УЗИ простаты». ПСА может быть скринингом на возникновение опухоли, но его также можно использовать, особенно при высоких уровнях, как доказательство рака, ответа на рак или рецидива рака. Количество их должно было равняться четырем, но их сотни.
Он возвращается на прием через 2 месяца, и их всего 1,3. Они говорят: «У вас биохимическая ремиссия». Он не был в полной ремиссии, потому что у него все еще были метастазы в костях, но это были хорошие новости. Постепенно он начинает поправляться. Боли меньше, и отек спадает. У него много других травм от вакцины, но он поправляется.
Они дают ему питательную поддержку и другие добавки. У него иногда случались ТИА (транзиторные ишемические атаки), которые представляют собой небольшой микроинсульт. Но он не говорил мне об этом, потому что мы говорили о раке. Но через некоторое время я спросил его: «У вас есть ТИА?» Его жена сказала: «Да, у него есть ТИА». Я спросил: «Что вам говорят врачи-онкологи?» Она сказала: «Они говорят, что это не связано с моим раком». Однажды вечером мне позвонила его жена, и он был в отделении неотложной помощи. У него была эта катастрофическая ТИА. Я спросил: «Пол, что они для вас делают?» Он сказал: «Они сделали мне компьютерную томографию головы, но ничего конкретного не увидели. Это ТИА, и она не связана с моим раком». Затем они отправили его домой.
Я спросил: «Они что-нибудь сделали?» Он ответил: «Нет». Я сказал: «Вам нужно обратиться к кардиологу. Есть вещи, которые они могут сделать». Я очень быстро нашла информацию. и, конечно, есть вещи, которые они могут сделать. Они отвезут его к кардиологу, назначат ему разжижающие кровь препараты, и больше никаких проблем с ТИА. Это обвинение системе здравоохранения.
Затем ему становится лучше. 9 месяцев спустя он танцует по 4 часа 3 вечера в неделю. Ему делают повторное сканирование с головы до ног, и 3 костных метастаза исчезли. Роста метастазов, которые там были, нет, и новых поражений нет. Есть только одна горячая точка, и именно там он получил лучевую терапию. Рентгенолог действительно не мог отличить, была ли это горячая точка опухоли или горячая точка радиации.
Он чувствует себя очень хорошо. Травма от вакцины - это проблема, но рак больше не проблема, за исключением того факта, что он все еще там, и мы хотим полностью от него избавиться. Он позвонил мне с хоккейного матча и сказал: «Если бы я уже не знал, что у меня рак, я бы не знал, что у меня рак».
Это был пациент номер один. Я сказала: «Это интересно».
На моем пути встретился второй пациент, мужчина лет семидесяти, который потерял 40 фунтов за 1,5 года, не был привит, был курильщиком и пьяницей, и все, что он делал, это ловил рыбу. Он больше не мог глотать и едва мог говорить. Я позвонила ему и сказала: «Эдди, расскажи мне немного о своей истории». Он знал человека с раком простаты, который принимал ивермектин и вылечился от рака простаты с его помощью.
Эдди начал принимать ивермектин. Я понятия не имею, какая была дозировка. Он просто принимал его. Я дала ему несколько советов о диете и о том, как вернуть вес. Через пару недель он стал сильнее. Он мог глотать, его голос стал лучше, и он набрал шесть фунтов. Я наблюдала его еще около месяца.
Я сказала: «Эдди, нам нужно сделать сканирование». У него нет страховки. Он не любит врачей. В тот период ему поставили диагноз: две неоперабельные опухоли пищевода. Хирурги даже близко не подошли к этому. Врач сказал: «Мы назначим вам химиотерапию и лучевую терапию». Он сказал: «Нет, вы не будете». Он просто принимает ивермектин.
Примерно через шесть недель я сказала: «Эдди, тебе нужно сделать сканирование». Мне пришлось спорить с Эдди, чтобы сделать сканирование. Мы сделали сканирование. Опухолей нет. Ушли. Самая большая проблема была в том, что он продал свою рыболовную лодку. Ему становилось лучше, и его опухоль исчезла. Теперь ему нужно было пойти и купить другую рыболовную лодку.
Это был второй пациент. Я снова сказала: «Это интересно».
Третьим пациентом была женщина, которую направили ко мне. Мне позвонил ее муж.
Продолжение следует....
Источник:
https://www.theepochtimes.com/epochtv/the-surprising-potential-of-ivermectin-against-cancer-dr-kathleen-ruddy-5649306
Доктор Радди наблюдала множество случаев, когда у пациентов с тяжелым раком поздней стадии начиналось улучшение после приема ивермектина.
Один пациент с раком простаты 4-ой стадии перепробовал все традиционные протоколы, такие как химиотерапия и облучение, прежде чем ему сказали, что врачи ничего не могут сделать. Он начал принимать ивермектин в качестве последнего средства. Через несколько месяцев он добился потрясающего выздоровления.
Понаблюдав несколько таких случаев, доктор Радди решила начать многоцентровое (многоцентровое - это, когда в нескольких клиниках разные врачи разных пациентов лечат) наблюдательное исследование того, как повторно используемые препараты, такие как ивермектин, влияют на показатели выживаемости при раке.
Почему противопаразитарный препарат, такой как ивермектин, может работать при раке?
Это единичные случаи или они свидетельствуют о крупном прорыве?
Она намерена это выяснить.
Ниже ПОЛНАЯ РАСШИФРОВКА видео интервью, которое Вы можете посмотреть по адресу:
https://www.theepochtimes.com/epochtv/the-surprising-potential-of-ivermectin-against-cancer-dr-kathleen-ruddy-5649306
Ян Джекилек:
Доктор Кэтлин Радди, так приятно видеть вас в American Thought Leaders.
Доктор Кэтлин Радди:
Спасибо, что пригласили меня.
Г-н Джекилек:
Вы тесно связаны с FLCCC [Front Line Covid-19 Critical Care Alliance], а также работаете над ивермектином как возможным средством лечения рака. Это может удивить некоторых людей. Ивермектин - очень известный препарат для лечения речной слепоты, который спас миллионы жизней. Мы знаем, что он эффективен для лечения Covid-19, особенно на ранней стадии. Было проведено много исследований по этому поводу.
Доктор Кэтлин Радди:
Я должна сказать, что я также была поражена тем, что ивермектин имеет потенциал в качестве противоракового средства. Я хирург-онколог. Мы не работаем с паразитами. Мы не работаем с ивермектином. Я даже не была знакома с теми людьми, которые используют ивермектин.
В первые дни Covid, когда стало ясно, что ивермектин эффективен в профилактике и лечении пациентов с инфекцией SARS-CoV-2, я просмотрела литературу. Я узнала, что 20 лет исследований показали, что ивермектин имеет большой потенциал в лечении рака. Я сказала: «Я ничего в этом не понимаю. Почему противопаразитарное лекарство может быть эффективным против вируса? Это две совершенно разные вещи». Они так далеки друг от друга на эволюционном древе, что я не могла понять, почему лекарство, которое было бы эффективным для уничтожения вируса и паразита, затем показывает некоторую эффективность в уничтожении раковых клеток.
Я вернулась к началу. Всякий раз, когда у вас есть большой вопрос и какая-то запутанная информация, вернитесь к началу и посмотрите, сможете ли вы понять словарь и базовую науку. Исторически базовая наука начинается с того, что Сатоши Омура копается в грязи возле поля для гольфа в Японии. Все знают эту историю, она есть в Википедии.
Вопрос, который я задала, был: «Зачем он копался в грязи? Почему он искал антибиотик в грязи?» Мне это показалось бессмысленным, поэтому я исследовала это. Я узнала, что если вы ищете антибиотики, вы будете искать в грязи. Вы будете искать в сточных водах. Вы будете копать землю. Почему?
Это потому, что одноклеточные организмы: бактерии, грибки, плесень и дрожжи вырабатывают антибиотики. Антибиотики могут означать антижизнь, и были описаны десятилетия назад как биологическое оружие. Исследователи, которые изучали антибиотики, называли их антижизнью-биологическим оружием. Опять же, вопрос в том, «Зачем одноклеточному организму - вы могли бы подумать, что у него есть много других дел - зачем ему синтезировать эту молекулу ивермектина или альбендазола?»
Это потому, что у одноклеточных организмов нет иммунной системы. Многоклеточные организмы могут диверсифицироваться и организовать иммунную защиту, и защищать организм от атак удивительно сложным способом. Одноклеточные организмы сами по себе. За сотни миллионов лет они развили эту способность синтезировать эти молекулы, это биологическое оружие, которое они затем выделяют в окружающую среду.
Эта молекула действует как швейцарский армейский нож, который является его иммунной системой. Это та молекула, которая должна делать как можно больше вещей, чтобы защитить организм от хищников и дать этому организму преимущество в борьбе за ресурсы в окружающей среде. Вы конкурируете со своими родственниками и соседями, и вы действительно не хотите, чтобы вас съели или отравили.
Мы можем предположить, что за сотни миллионов лет стрептомицеты синтезируют ивермектин. Затем ивермектин выходит наружу и становится иммунной системой в окружающей среде вокруг организма. Он может убивать паразитов и может уничтожать вирусы. Существуют серьёзные научные доказательства того, что он может уничтожать опухолевые вирусы. Мы знаем, что от 15% до 20% случаев рака вызваны опухолевыми вирусами. Я убеждена, и я не одинока в этом, что большинство видов рака вызываются опухолевыми вирусами, которые еще не открыты. Как только я это поняла, мне стало понятно, почему ивермектин будет эффективен против паразитов. Все это знали 50 лет. Омура получил Нобелевскую премию за ивермектин. Он в основном почти полностью искореняет речную слепоту, а также уничтожает вирусы.
Вирусы, которые проникают внутрь бактерий, называются фагами, и они разрушают геном. Вы хотите избавиться и от этих парней. Если на самом деле существует тесная связь между вирусами и раком, а я думаю, что она есть, то это также касается и рака. Эта замечательная одиночная молекула, трехдюймовый швейцарский армейский нож, становится иммунной системой.
Когда люди поняли, что именно этот одноклеточный организм может делать с помощью этой одной молекулы, тогда они смогли узнать, что это безопасно и эффективно против паразитов, безопасно и эффективно против SARS-CoV-2 и множества других вирусов. Они узнали это в лабораторных условиях с помощью исследований in vitro и in vivo, по крайней мере за 20 лет исследований, что он эффективен против раковых клеток.
Тогда почему бы нам не задать вопрос: «Улучшают ли эти лекарства: ивермектин, альбендазол и остальные из них выживаемость пациентов с раком? Вы можете видеть, что они убивают человеческие раковые клетки в лабораторных условиях и у животных. Эффективны ли они для улучшения выживаемости пациентов с раком?» Это простой вопрос, и это подводит нас к повестке дня на сегодня.
Г-н Йекелек:
Действительно, да. У вас есть ряд случаев, когда ивермектин соответствовал резкому снижению рака у пациента. Пожалуйста, расскажите нам об этих случаях.
Доктор Радди:
Начало этой истории в том, что я начала проводить научные исследования, которые были в рецензируемых статьях, и я читала их в хронологическом порядке. Я хотела понять, о чем все думали, когда они делали свои открытия и какие вопросы они задавали. Вот все эти исследования, которые показали, что ивермектин имеет большой потенциал как противораковое средство. Увидев это своими глазами и будучи очень впечатленной работой докторов Кори и Марика и других, а также данными из Южной Африки и Индии о том, что ивермектин безопасен и эффективен при лечении пациентов с COVID, я начала задаваться вопросом, в какой степени он может быть эффективен при лечении пациентов с раком.
Я понял, что фармацевтическая промышленность не будет инвестировать в таблетку за 0,10 доллара. Если фармацевтическая промышленность не захочет этого делать, никто другой этого не сделает, потому что фармацевтика финансирует всех, кто проводит исследования. Меня познакомили с пациентом с раком простаты 4 стадии. Он получил две вакцины. Он был совершенно здоров и занимался марафонским бегом, и у него не было истории рака в семье.
Он работал на правительство, и он мог потерять работу и пенсию, если бы не сделал прививку. Через 2 месяца после второй инъекции Pfizer у него сразу диагностировали рак простаты 4 стадии. Он рассказывает очень убедительную, мелодраматическую историю об этом 24-часовом периоде своей жизни.
Он прошел через традиционные протоколы: облучение, химиотерапию, фармакологию, кастрацию, все это, в течение девяти месяцев. Его зовут Пол Манн. Его врач сказал: «Мы действительно больше ничего не можем сделать». Он сказал: «Вы не можете дать мне больше облучения? Вы не можете дать мне больше химиотерапии? Разве нет других лекарств? Есть ли какие-либо клинические испытания?» Ответ был: «Нет, ничего. Есть только хоспис. Пошлите за священником».
Его друг знал меня и сказал: «Вы не могли бы позвонить Полу? Ему просто нужна моральная поддержка». Я начал звонить ему, и мы разговаривали примерно раз в неделю в течение трех недель. Бедняга страдал, у него был рак в 11 костях тела. Его правая нога полностью распухла и была заблокирована опухолью. Он был несчастен.
Я сказала: «Пол, я не знаю, поможет ли это тебе, но я знаю, что это не повредит тебе. Я просто не могу представить, основываясь на моем суждении и понимании научной литературы и всей работы, которую проделали доктора Кори и Марик, что ивермектин может навредить тебе. Он может помочь, но я не могу гарантировать».
Он сказал: «Я попробую». Он поехал в Теннесси, где его можно было получить без рецепта. Он поехал из Нью-Йорка, где он живет, в Теннесси и заплатил наличными за свой ивермектин. Он не отправлял его в страховую компанию. Он не сказал своему онкологу в Миссури.
Его рецепты на ивермектин были указаны в его медицинской карте. Как эта информация попала из аптеки в Теннесси в его карту в Миссури? Они не знают. Но на самом деле кто-то знает, и я хотела бы знать сама.
В любом случае, он начинает принимать ивермектин. У него нет с этим никаких проблем. Я говорю с ним каждую неделю: «Как ты себя чувствуешь? Как твоя нога? Как боль?» Он говорит: «Никаких изменений. Но я не знаю. Она не так сильно опухла. Боль везде. Может, становится немного лучше. Не обязательно становится хуже».
Перенесемся на двухмесячный повторный прием в клинике. Они не ожидали его увидеть. Он чувствует себя немного немного лучше. Они делают тест на ПСА (тест на простатический специфический антиген), который в начале был зашкаливающим, может быть, 700 или 800. В то время они рекомендовали ему хоспис.
Г-н Йекилек:
Что именно означают эти цифры для неспециалиста?
Д-р Радди:
Более четырех было бы ненормально. О чем мы здесь говорим? Клетки простаты обычно секретируют белок, простатический специфический антиген. Это одна из вещей, которые они делают. Раковые клетки, которые возникают в простате, которые быстро делятся и растут, выплевывают ПСА. Это не то, чтобы они каким-либо образом вносят вклад в экономику организма. Просто они хотят размножаться и делиться. Это конец истории.
Уровень вашего ПСА начинает расти, что является маркером скрининга. Они говорят: «Ваш ПСА был 4, а теперь 8. Давайте сделаем УЗИ простаты». ПСА может быть скринингом на возникновение опухоли, но его также можно использовать, особенно при высоких уровнях, как доказательство рака, ответа на рак или рецидива рака. Количество их должно было равняться четырем, но их сотни.
Он возвращается на прием через 2 месяца, и их всего 1,3. Они говорят: «У вас биохимическая ремиссия». Он не был в полной ремиссии, потому что у него все еще были метастазы в костях, но это были хорошие новости. Постепенно он начинает поправляться. Боли меньше, и отек спадает. У него много других травм от вакцины, но он поправляется.
Они дают ему питательную поддержку и другие добавки. У него иногда случались ТИА (транзиторные ишемические атаки), которые представляют собой небольшой микроинсульт. Но он не говорил мне об этом, потому что мы говорили о раке. Но через некоторое время я спросил его: «У вас есть ТИА?» Его жена сказала: «Да, у него есть ТИА». Я спросил: «Что вам говорят врачи-онкологи?» Она сказала: «Они говорят, что это не связано с моим раком». Однажды вечером мне позвонила его жена, и он был в отделении неотложной помощи. У него была эта катастрофическая ТИА. Я спросил: «Пол, что они для вас делают?» Он сказал: «Они сделали мне компьютерную томографию головы, но ничего конкретного не увидели. Это ТИА, и она не связана с моим раком». Затем они отправили его домой.
Я спросил: «Они что-нибудь сделали?» Он ответил: «Нет». Я сказал: «Вам нужно обратиться к кардиологу. Есть вещи, которые они могут сделать». Я очень быстро нашла информацию. и, конечно, есть вещи, которые они могут сделать. Они отвезут его к кардиологу, назначат ему разжижающие кровь препараты, и больше никаких проблем с ТИА. Это обвинение системе здравоохранения.
Затем ему становится лучше. 9 месяцев спустя он танцует по 4 часа 3 вечера в неделю. Ему делают повторное сканирование с головы до ног, и 3 костных метастаза исчезли. Роста метастазов, которые там были, нет, и новых поражений нет. Есть только одна горячая точка, и именно там он получил лучевую терапию. Рентгенолог действительно не мог отличить, была ли это горячая точка опухоли или горячая точка радиации.
Он чувствует себя очень хорошо. Травма от вакцины - это проблема, но рак больше не проблема, за исключением того факта, что он все еще там, и мы хотим полностью от него избавиться. Он позвонил мне с хоккейного матча и сказал: «Если бы я уже не знал, что у меня рак, я бы не знал, что у меня рак».
Это был пациент номер один. Я сказала: «Это интересно».
На моем пути встретился второй пациент, мужчина лет семидесяти, который потерял 40 фунтов за 1,5 года, не был привит, был курильщиком и пьяницей, и все, что он делал, это ловил рыбу. Он больше не мог глотать и едва мог говорить. Я позвонила ему и сказала: «Эдди, расскажи мне немного о своей истории». Он знал человека с раком простаты, который принимал ивермектин и вылечился от рака простаты с его помощью.
Эдди начал принимать ивермектин. Я понятия не имею, какая была дозировка. Он просто принимал его. Я дала ему несколько советов о диете и о том, как вернуть вес. Через пару недель он стал сильнее. Он мог глотать, его голос стал лучше, и он набрал шесть фунтов. Я наблюдала его еще около месяца.
Я сказала: «Эдди, нам нужно сделать сканирование». У него нет страховки. Он не любит врачей. В тот период ему поставили диагноз: две неоперабельные опухоли пищевода. Хирурги даже близко не подошли к этому. Врач сказал: «Мы назначим вам химиотерапию и лучевую терапию». Он сказал: «Нет, вы не будете». Он просто принимает ивермектин.
Примерно через шесть недель я сказала: «Эдди, тебе нужно сделать сканирование». Мне пришлось спорить с Эдди, чтобы сделать сканирование. Мы сделали сканирование. Опухолей нет. Ушли. Самая большая проблема была в том, что он продал свою рыболовную лодку. Ему становилось лучше, и его опухоль исчезла. Теперь ему нужно было пойти и купить другую рыболовную лодку.
Это был второй пациент. Я снова сказала: «Это интересно».
Третьим пациентом была женщина, которую направили ко мне. Мне позвонил ее муж.
Продолжение следует....
Источник:
https://www.theepochtimes.com/epochtv/the-surprising-potential-of-ivermectin-against-cancer-dr-kathleen-ruddy-5649306