Голицынская
Дмитрий Михайлович Голицын был одним из первых русских меценатов. К благотворительности, как это часто бывает, его привела личная трагедия.
Из старых запасов: Вечное 03
Отпрыск одного из самых старых русских княжеских родов, он начал свою карьеру в ранге барабанщика в Семеновском полку и дослужился до чина генерал-фельдмаршала и главы военной коллегии. Года не прослужив в Измайловском полку, был переведен в дипломатический корпус и пожалован в камер-юнкеры, а уже через 4 года - в камергеры. В 1760-м году, хорошо образованного и свободно говорившего на нескольких европейских языках, вельможу отправили послом во Францию, а позже - в Австрию.
https://www.miloserdie.ru/article/dmitrij-golicyn-lyubov-mecenata/
Ф.С. Рокотов. Портрет Д.М. Голицына. 1760-е годы. Третьяковская галерея, Москва.
Это было нелегкое время для русской дипломатии - почти выигранная в союзе с Францией и Австрией Семилетняя война вдруг, после прихода к власти Петра III обернулась дипломатическим коллапсом. Император, который совершенно не скрывал своей про прусской позиции, подписал указ о выходе из войны и подписании сепаратного мира с прусским королем Фридрихом II, чем безусловно нарушил ряд договоров с Австрией и Францией. Отвечать же за все эти далекие от совершенства дипломатически маневры приходилось русскому послу, коим и был Голицын.
Удивительно, что, находясь в такой щекотливой ситуации, Дмитрий Михайлович умудрился не только сохранить очень добрые отношения с австрийской императрицей Марией-Терезией и ее сыном Иосифом II, но и даже создать ощущение дружественного настроя в русско-австрийских делах. Возможно, определенную роль здесь сыграли родственные связи - ведь князь Голицын приходился троюродным братом австрийской императрице, а такие связи в то время считались очень серьезными.
Конечно же, когда в Петербурге произошел переворот и неудачливый император, не проправивший и 9 месяцев, был отправлен своей женой Екатериной в Ропшу, он поддержал именно последнюю, чем обеспечил себе прочное положение при венском и петербургском дворе. В статусе посла Д.М. Голицын прожил в Вене более 30 лет - до 1792 года, когда был отправлен на покой, но в Россию не уехал, решив дожить свой век на венской вилле. Там он и был похоронен в 1793 году.
В 1751 году князь женился на своей ровеснице Екатерине-Смарагде Кантемир (сестре поэта Антиоха Кантемира и дочери молдавского господаря). Самое удивительное, что этот поздний брак (девиц в возрасте 30 лет все полагали безнадежными к замужеству) вопреки сложившейся практике был заключен по любви и после долгих уговоров князя Дмитрия Михайловича.
Jean-Marc Nattier, Portrait de la princesse Ekaterina Dmitrievna Golitsyna (1757)
Сама Екатерина Дмитриевна была с детства больна и знала, что вряд ли сможет иметь детей, а потому отвергала все предложения руки и сердца, полагая, что от нее в первую очередь будут ожидать наследника, которому передастся, в том числе, и ее благородная кровь - в конце концов, она была дочерью правителя Молдавии. После всех подобных отказов сваты и женихи обходили ее дом стороной, однако князь Голицын оказался достаточно настойчив, и после первого отказа продолжил попытки. Видимо это тронуло сердце "ледяной Смарагды", как ее называли при дворе, и предложение было принято.
Свадьбу по настоянию императрицы было решено провести при дворе, обставив ее очень пышно и торжественно, в присутствии русской знати, высших чиновников, иностранных посланников, как это любила Елизавета Петровна. В ходе церемонии Екатерине Дмитриевне было пожаловано звание действительной статс-дамы, что было страшной редкостью в придворном этикете, поскольку большинство фрейлин должны были быть незамужними.
Об искренней любви князя свидетельствуют письма, которые он писал своему двоюродному брату и которые сохранились в архиве последнего. Все они пропитаны невероятной нежностью к жене, о которой он рассказывает с восторгом, гордостью, обожанием. Дмитрий Михайлович, несмотря на повсеместно распространенную практику, не имел ни любовниц, ни мимолетных связей, что в обществе того времени считалось чуть ли не неприличным. Еще удивительнее, что никаких ухаживаний не принимала и Екатерина Дмитриевна, что и вовсе было уже нарушением придворного этикета.
Семейная пара сначала уединилась в своем поместье и все реже выезжала ко двору, а в скором времени попросила у Ее Императорского Величества разрешения отправиться заграницу для лечения. Причем уже при отъезде было понятно, что Голицыны вряд ли смогут когда-нибудь вернуться в Петербург, поскольку здешний климат был ужасно вреден для Екатерины Дмитриевны. Врачи настойчиво рекомендовали ей отправиться в Париж, где в то время находились лучшие доктора мира. Решение было принято незамедлительно. Голицын вышел в отставку и вместе с женой отправился в далекую Францию.
В Париже Голицыны держали открытый дом, славились гостеприимством и утонченностью вкуса. Княгине была оказана высокая честь, и она была допущена без всего придворного церемониала в спальню королевы, поддерживала теплые отношения с мадам де Помпадур. Весь парижский свет восхищался ее красотой и музыкальными талантами, ведь помимо прочего Екатерина Дмитриевна была еще и превосходной клавесинисткой и певицей, могла соперничать с лучшими итальянскими виртуозами в пении.
"…Королева приняла княгиню Голицыну без всякой церемонии, в шлафроке, после обеда, в своей спальне, после чего она была введена к мадам Аделанд, куда другие мадам де Франс изволили нарочно из своих покоев прийти, а оттуда прошла к дофине. В тот же день была она и у госпожи маркизы Помпадурши, которая с несказанною ласкою её приняла… нельзя лучше и отличнее учинить прием знатной чужестранной даме: видела она королеву и королевскую фамилию приватно и в шлафроке, хотя все здешние дамы не могут при дворе инако явиться как в робах; казалась, для неё весь этикет оставлен был".
- так не без удовольствия отмечает Ф. Д. Бехтеев в письме к М. И. Воронцову успех своей соотечественницы при версальском дворе.
Когда в 1760 г. Д.М. Голицын был назначен русским послом в Париже, княгиня стала посещать и Версаль, где также произвела фурор.
Луи Мишель Ванлоо. Портрет Екатерины Дмитриевны Голицыной.
Государственный музей изобразительных искусств имени Пушкина.
Однако год от года Екатерине Дмитриевне становилось все хуже. Все придворные связи ее мужа, его родовое богатство, необычайный карьерный рост, переезд в Париж и встречи с лучшими врачами Европы - все это не смогло помочь Екатерине Дмитриевне, и в 1761-м году она чрезвычайно тяжело заболела.
Князь, который незадолго до болезни жены получил назначение послом в Вену, отложил все свои государственные дела и, несмотря на Семилетнюю войну, требования русского двора, дипломатический этикет, оставался у постели больной до тех пор, пока, по его выражению, она не будет "вне всякой опасности".
Увы, но этому не суждено было случиться и после продолжительной болезни Екатерина Дмитриевна умерла на руках у мужа. После этого князь в отчаянии писал брату: "…Я потерял человека, который составлял мое самое большое счастье, благодаря своей нежности ко мне и благодаря своим добродетелям, которые каждый день давали мне повод для восхищения…".
Перед смертью Екатерина Дмитриевна составила завещание, согласно которому большую часть своего имущества передавала мужу, но также оставила значительную сумму (20 тысяч рублей!) для развития акушерского дела в России. На проценты с этой суммы через каждые 6 лет трое из русских студентов Московского университета должны были отправляться на обучение акушерству в Страсбургский университет.
В память о своей жене князь Д.М. Голицын стал заниматься организацией лечебниц в Европе и России, жертвовать деньги на поддержку молодых врачей и студентов-медиков, а также исследований в области медицины. Особое покровительство оказывал русский вельможа и европейским художникам, которым делал щедрые заказы.
Ф.Ю. Друэ-младший. Портрет князя Дмитрия Михайловича Голицына. 1762.
Государственный музей изобразительных искусств имени Пушкина.
Одновременно с тем Дмитрий Михайлович продолжил и другое дело своей жены - коллекционирование картин. Одним из первых русских дворян он обратил внимание на старых мастеров. За 30 лет поездок по Европе и активного участия в главных аукционах князь собрал невероятную галерею.
Чтобы оценить размах коллекции следует отметить, что из 300 картин многие принадлежали кисти П.П. Рубенса, А. Ван Дейка, Я. Йорданса, П. Саутмана, Гаспера де Крайера, Я. Брейгеля Старшего, Й. Моппера, Рембрандта, Г. Доу, Я. Ван Гойена, Г. Метсю, Рафаэля, А. Дель Сарто, Тициана, Караваджо, Дж. Романо, Л. И А. Карраччи, Н. Пуссена, Ф.С. Клере, Ж. Пиллемана и многих других известных фламандских, итальянских, французских, немецких художников.
Князь Дмитрий Михайлович до конца своей жизни остался верен памяти своей жены и не вступал во второй брак, а потому и был бездетен. Все свое имущество он завещал двоюродному брату - Александру Михайловичу Голицыну, известному екатерининскому вельможе и вице-канцлеру, с которым всю жизнь поддерживал самые теплые отношения, и своим племянникам. Одним из условий завещания было употребить часть его состояния на строительство в память о нем и его жене больницы в Москве.
Продолжение
Из старых запасов: Вечное 03
Отпрыск одного из самых старых русских княжеских родов, он начал свою карьеру в ранге барабанщика в Семеновском полку и дослужился до чина генерал-фельдмаршала и главы военной коллегии. Года не прослужив в Измайловском полку, был переведен в дипломатический корпус и пожалован в камер-юнкеры, а уже через 4 года - в камергеры. В 1760-м году, хорошо образованного и свободно говорившего на нескольких европейских языках, вельможу отправили послом во Францию, а позже - в Австрию.
https://www.miloserdie.ru/article/dmitrij-golicyn-lyubov-mecenata/
Ф.С. Рокотов. Портрет Д.М. Голицына. 1760-е годы. Третьяковская галерея, Москва.
Это было нелегкое время для русской дипломатии - почти выигранная в союзе с Францией и Австрией Семилетняя война вдруг, после прихода к власти Петра III обернулась дипломатическим коллапсом. Император, который совершенно не скрывал своей про прусской позиции, подписал указ о выходе из войны и подписании сепаратного мира с прусским королем Фридрихом II, чем безусловно нарушил ряд договоров с Австрией и Францией. Отвечать же за все эти далекие от совершенства дипломатически маневры приходилось русскому послу, коим и был Голицын.
Удивительно, что, находясь в такой щекотливой ситуации, Дмитрий Михайлович умудрился не только сохранить очень добрые отношения с австрийской императрицей Марией-Терезией и ее сыном Иосифом II, но и даже создать ощущение дружественного настроя в русско-австрийских делах. Возможно, определенную роль здесь сыграли родственные связи - ведь князь Голицын приходился троюродным братом австрийской императрице, а такие связи в то время считались очень серьезными.
Конечно же, когда в Петербурге произошел переворот и неудачливый император, не проправивший и 9 месяцев, был отправлен своей женой Екатериной в Ропшу, он поддержал именно последнюю, чем обеспечил себе прочное положение при венском и петербургском дворе. В статусе посла Д.М. Голицын прожил в Вене более 30 лет - до 1792 года, когда был отправлен на покой, но в Россию не уехал, решив дожить свой век на венской вилле. Там он и был похоронен в 1793 году.
В 1751 году князь женился на своей ровеснице Екатерине-Смарагде Кантемир (сестре поэта Антиоха Кантемира и дочери молдавского господаря). Самое удивительное, что этот поздний брак (девиц в возрасте 30 лет все полагали безнадежными к замужеству) вопреки сложившейся практике был заключен по любви и после долгих уговоров князя Дмитрия Михайловича.
Jean-Marc Nattier, Portrait de la princesse Ekaterina Dmitrievna Golitsyna (1757)
Сама Екатерина Дмитриевна была с детства больна и знала, что вряд ли сможет иметь детей, а потому отвергала все предложения руки и сердца, полагая, что от нее в первую очередь будут ожидать наследника, которому передастся, в том числе, и ее благородная кровь - в конце концов, она была дочерью правителя Молдавии. После всех подобных отказов сваты и женихи обходили ее дом стороной, однако князь Голицын оказался достаточно настойчив, и после первого отказа продолжил попытки. Видимо это тронуло сердце "ледяной Смарагды", как ее называли при дворе, и предложение было принято.
Свадьбу по настоянию императрицы было решено провести при дворе, обставив ее очень пышно и торжественно, в присутствии русской знати, высших чиновников, иностранных посланников, как это любила Елизавета Петровна. В ходе церемонии Екатерине Дмитриевне было пожаловано звание действительной статс-дамы, что было страшной редкостью в придворном этикете, поскольку большинство фрейлин должны были быть незамужними.
Об искренней любви князя свидетельствуют письма, которые он писал своему двоюродному брату и которые сохранились в архиве последнего. Все они пропитаны невероятной нежностью к жене, о которой он рассказывает с восторгом, гордостью, обожанием. Дмитрий Михайлович, несмотря на повсеместно распространенную практику, не имел ни любовниц, ни мимолетных связей, что в обществе того времени считалось чуть ли не неприличным. Еще удивительнее, что никаких ухаживаний не принимала и Екатерина Дмитриевна, что и вовсе было уже нарушением придворного этикета.
Семейная пара сначала уединилась в своем поместье и все реже выезжала ко двору, а в скором времени попросила у Ее Императорского Величества разрешения отправиться заграницу для лечения. Причем уже при отъезде было понятно, что Голицыны вряд ли смогут когда-нибудь вернуться в Петербург, поскольку здешний климат был ужасно вреден для Екатерины Дмитриевны. Врачи настойчиво рекомендовали ей отправиться в Париж, где в то время находились лучшие доктора мира. Решение было принято незамедлительно. Голицын вышел в отставку и вместе с женой отправился в далекую Францию.
В Париже Голицыны держали открытый дом, славились гостеприимством и утонченностью вкуса. Княгине была оказана высокая честь, и она была допущена без всего придворного церемониала в спальню королевы, поддерживала теплые отношения с мадам де Помпадур. Весь парижский свет восхищался ее красотой и музыкальными талантами, ведь помимо прочего Екатерина Дмитриевна была еще и превосходной клавесинисткой и певицей, могла соперничать с лучшими итальянскими виртуозами в пении.
"…Королева приняла княгиню Голицыну без всякой церемонии, в шлафроке, после обеда, в своей спальне, после чего она была введена к мадам Аделанд, куда другие мадам де Франс изволили нарочно из своих покоев прийти, а оттуда прошла к дофине. В тот же день была она и у госпожи маркизы Помпадурши, которая с несказанною ласкою её приняла… нельзя лучше и отличнее учинить прием знатной чужестранной даме: видела она королеву и королевскую фамилию приватно и в шлафроке, хотя все здешние дамы не могут при дворе инако явиться как в робах; казалась, для неё весь этикет оставлен был".
- так не без удовольствия отмечает Ф. Д. Бехтеев в письме к М. И. Воронцову успех своей соотечественницы при версальском дворе.
Когда в 1760 г. Д.М. Голицын был назначен русским послом в Париже, княгиня стала посещать и Версаль, где также произвела фурор.
Луи Мишель Ванлоо. Портрет Екатерины Дмитриевны Голицыной.
Государственный музей изобразительных искусств имени Пушкина.
Однако год от года Екатерине Дмитриевне становилось все хуже. Все придворные связи ее мужа, его родовое богатство, необычайный карьерный рост, переезд в Париж и встречи с лучшими врачами Европы - все это не смогло помочь Екатерине Дмитриевне, и в 1761-м году она чрезвычайно тяжело заболела.
Князь, который незадолго до болезни жены получил назначение послом в Вену, отложил все свои государственные дела и, несмотря на Семилетнюю войну, требования русского двора, дипломатический этикет, оставался у постели больной до тех пор, пока, по его выражению, она не будет "вне всякой опасности".
Увы, но этому не суждено было случиться и после продолжительной болезни Екатерина Дмитриевна умерла на руках у мужа. После этого князь в отчаянии писал брату: "…Я потерял человека, который составлял мое самое большое счастье, благодаря своей нежности ко мне и благодаря своим добродетелям, которые каждый день давали мне повод для восхищения…".
Перед смертью Екатерина Дмитриевна составила завещание, согласно которому большую часть своего имущества передавала мужу, но также оставила значительную сумму (20 тысяч рублей!) для развития акушерского дела в России. На проценты с этой суммы через каждые 6 лет трое из русских студентов Московского университета должны были отправляться на обучение акушерству в Страсбургский университет.
В память о своей жене князь Д.М. Голицын стал заниматься организацией лечебниц в Европе и России, жертвовать деньги на поддержку молодых врачей и студентов-медиков, а также исследований в области медицины. Особое покровительство оказывал русский вельможа и европейским художникам, которым делал щедрые заказы.
Ф.Ю. Друэ-младший. Портрет князя Дмитрия Михайловича Голицына. 1762.
Государственный музей изобразительных искусств имени Пушкина.
Одновременно с тем Дмитрий Михайлович продолжил и другое дело своей жены - коллекционирование картин. Одним из первых русских дворян он обратил внимание на старых мастеров. За 30 лет поездок по Европе и активного участия в главных аукционах князь собрал невероятную галерею.
Чтобы оценить размах коллекции следует отметить, что из 300 картин многие принадлежали кисти П.П. Рубенса, А. Ван Дейка, Я. Йорданса, П. Саутмана, Гаспера де Крайера, Я. Брейгеля Старшего, Й. Моппера, Рембрандта, Г. Доу, Я. Ван Гойена, Г. Метсю, Рафаэля, А. Дель Сарто, Тициана, Караваджо, Дж. Романо, Л. И А. Карраччи, Н. Пуссена, Ф.С. Клере, Ж. Пиллемана и многих других известных фламандских, итальянских, французских, немецких художников.
Князь Дмитрий Михайлович до конца своей жизни остался верен памяти своей жены и не вступал во второй брак, а потому и был бездетен. Все свое имущество он завещал двоюродному брату - Александру Михайловичу Голицыну, известному екатерининскому вельможе и вице-канцлеру, с которым всю жизнь поддерживал самые теплые отношения, и своим племянникам. Одним из условий завещания было употребить часть его состояния на строительство в память о нем и его жене больницы в Москве.
Продолжение