Путешествия отца Агапита и мадам Курабьё: Алтай. Дела семейные
Вылет в Барнаул был в пятницу вечером, но я самонадеянно не стал брать отгул, поехав в аэропорт прямо с работы.
В полёте почему-то поспать не удалось, ну а поскольку место назначения находилось на востоке, прилетели из московской ночи сразу в алтайское утро.
А почему, собственно, Барнаул?
Дело в том, что мне хотелось попасть не столько на Алтай (он же - Республика Алтай, он же в слэнге местных - "Горный"), сколько в Алтайский край. Отличаются эти два субъекта федерации тем, что в Горном - внезапно - горы, а в краю - бескрайние поля.
Ну и тем, что в Алтайском краю живут преимущественно русские, а в Горном сначала русские, но чем дальше уходишь на юг по Чуйскому тракту, тем больше довольно диких алтайцев.
Попасть же в Алтайский край я стремился не из-за полей, а то их в Ополье мало, а потому что в местном райцентре, селе Калманка родился в начале прошлого века мой дедушка, Николай Павлович.
В Алтайском же краю и по сей день живёт дедушкина родня - он единственный из большой семьи (а было у него двое братьев и три сестры), кого жизнь забросила далеко от родных пенатов, в Поволжье.
Дедушка сначала служил в армии где-то в Оренбуржье, потом остался на сверхсрочную в воинской частьи под Куйбышевом, где и познакомился с моей бабушкой, бывшей уже на тот момент директором местной библиотеки (и, подозреваю, единственным библиотекарем в одном лице). Служил, кстати, в ВВС.
По увольнении из рядов вооружённых сил дедушка закончил заочно институт и начал работать на заводе под руководством известного советского конструктора авиационных и ракетных двигателей Николая Дмитриевича Кузнецова. На двигателях НК-32, разработанных Кузнецовым, летают стратегические сверхзвуковые бомбардировщики Ту-160, также известные как "белые лебеди".
Воздушная составляющая ядерной триады России
Довольно быстро показав себя на производстве, дедушка со временем стал начальником одного из цехов завода и соратником главного конструктора. В целом Николай Павлович был, есть и теперь уже останется самой яркой звездой нашей семьи в двадцатом веке. Человек выдающихся личных качеств, легко объединявший вокруг себя людей.
Прирождённый лидер, строгий и справедливый, наша гордость и легенда.
В рабочем кабинете на заводе
Конечно же, поездка в место, где дедушка родился, значила для меня неизмеримо больше, чем любое другое путешествие за последние пару десятилетий.
Просто побывать в селе, где 91 год назад появился на свет Николай Павлович, было как-то маловато. Ведь хотелось ещё увидеть и дом, в котором дедушка провёл детство, побывать на могиле его родителей, виданных только на старых фотографиях, с алтайской роднёй интересно было бы познакомиться.
Пашни Алтайского края
Ни координат отчего дома, ни понимания, где находится прадедушкина-прабабушкина могила на кладбище, у меня не было. Занялся поисками местной родни. Дело было непростое, так как после ухода дедушки из жизни в 1985 году, мне тогда и двух лет не было, общение между самарской (тогда ещё куйбышевской) и алтайской группировками как-то само по себе затухло, совсем прекратившись в самом начале девяностых.
Понятно, что никаких номеров мобильных телефонов у нас и в помине не было, зато у бабушки (супруги Николая Павловича) после долгих поисков нашёлся тридцатилетней давности почтовый адрес одного из алтайских племянников. Плюс ряд перекрёстных допросов бабушек и мамы, помогли выявить имя и фамилию племянницы и её сына (моего, соответственно, троюродного брата).
Поиски по соцсетям сначала ни к чему не привели, но параллельно я отправил письмо почтой России по тому самому найденному адресу.
Прошло больше месяца, как вдруг дня за три до вылета в Барнаул мне самому написала Вконтакте та самая племянница (стало быть, моя тётя) - мол ждём, всё покажем и расскажем.
Письмо таки дошло и они быстро вычислили меня по имени-фамилии, благо с таким сочетанием в России только я, да какой-то парень из Новосибирска. Сама племянница-тётя Ирина ещё в конце XX века переехала в Горный, чего мы, конечно, не знали, и мои поиски по соцсетям в Алтайском крае оказались бессмысленными.
Но вернёмся в субботнее алтайское утро.
Выгрузился с борта "Уральцев" я в довольно-таки смутном состоянии после рабочей недели, да сокращённой предпраздничной и к тому же бессонной ночи на высоте 10 километров.
План на день был амбициозный: получить забронированную тачку, встретиться с дядей Анатолием, которого я в глаза никогда не видел (как раз ему я и отправлял письмо).
С ним поехать в Калманку (50 километров от Барнаула), там посетить могилы прадедушки и прабабушки, побывать у дома, где родился дедушка.
Вернуть дядю обратно в Барнаул (50 километров обратно) и махнуть прямиком в Горный (ещё 250 километров), где заселиться на одной из местных турбаз, заснув под шелест бирюзовой Катуни.
Да, необходимо отметить, что ни одного места проживания в этой поездке заранее не бронировали, решив всё делать экспромтом.
В аэропорту получили машину (тот ещё был цирк, но об этом уж в посте про Горный Алтай) и поехали к дяде.
Кстати, это довольно интересные ощущения, когда находишься в гостях у родственников, которых не видел ни разу в жизни и не знаешь о них ровным счётом ничего :)
Познакомились с семьёй Анатолия и, разумеется, прям-таки сразу рвануть в Калманку не получилось: ждал стол.
Часа три делились взаимно семейными перипетиями за последние тридцать пять лет.
Оказалось у меня есть огромная семья - и травинка, и лесок, в поле каждый колосок в Алтайском краю, и в Горном, и во Владикавказе, и в Штатах троюродный брат, даже в Комсомольске-на-Амуре. Алтайская ветвь, в общем, на месте-то не сидела, в отличие от вполне себе компактно проживающей Поволжской (там отпочковались только мы с мамой, давно став кузьмичами москвичами).
Долго ли коротко, поехали в Калманку, лежащую посреди живописных полей, отчасти выложенных выше. Замечу, распаханных и засеянных, что меня бесконечно радовало.
Остановились на улице, где родился и провёл детство Николай Павлович.
Дом, увы, не сохранился. Его продали много лет назад, а новые хозяева со временем его снесли, построившись неподалёку. На месте дома сейчас, видимо, картошка. Видимо - потому что мы были в конце мая, в это время в Сибири только весна вступает в права.
Вот здесь, за забором
Это был очень волнительный и личный момент, к которому я шёл много лет.
Ведь передо мной был тот же пейзаж, что видел мой дедушка десятки лет назад, в своём детстве. Я был на его родине.
Потом познакомились с живущей в Калманке моей тётей Любой, оказавшейся вполне узнаваемой, хотя я и видел её раньше только на фотографиях тридцатисемилетней давности со свадьбы моих родителей. Съездили на сельское кладбище на могилы прабабушки, прадедушки и дедулиного брата.
Сама Калманка в туристическом плане ничем не примечательна. Площадь, как в тысячах таких же крупных сёл
Памятник, посвящённый войне...
...с двумя списками жителей. Тех, кто вернулся домой, и тех, кто пал за Родину.
Наша фамилия в обоих списках. Мой дедушка был самым молодым из трёх братьев и единственный не попал на войну по возрасту.
Один его брат в возрасте 21 года пропал без вести в марте 1943 года - мы буквально в прошлом году нашли его в электронных базах данных о погибших в ВОВ. Скорее всего, погиб либо в ходе третьей битвы за Харьков, либо в Севской операции.
Второй брат был танкистом, горел в танке, но выжил и вернулся - он и похоронен с родителями на местном кладбище.
Было сильно за полдень, когда бравый экипаж покинул Калманку, рванув обратно в Барнаул.
Там не обошлось без обеда. Анатолий предлагал остаться у них переночевать, но мы полетели на четыре дня и неплановая ночёвка в Барнауле порушила бы все планы по освоению просторов горного Алтая.
В итоге ближе к окончанию вторых суток без сна и отдыха, заметно сникший капитан-ураган нетвёрдою рукой направил свой арендованный болид дальше на Восток.
Надо сказать, у меня был опыт беспрерывной рулёжки на протяжении двадцати часов подряд, но тогда я был заметно моложе и не могу сказать, что хотел бы повторить те ощущения. К концу поездки, помню, устал настолько, что на дорогу смотрел по очереди то левым глазом, закрыв правый, то наоборот.
Проехав километров сто пятьдесят по прекрасной алтайской трассе, идущей посреди бескрайних полей, я вдруг понял, что сейчас начнётся открывание глаз по очереди - и скуксился. Остановился у какой-то защитной лесополосы, коих там огромное количество - Сибирь жеж - перелез на заднее сиденье своего роллсройса, где и заснул нездоровым и тревожным сном в положении эмбриона.
Через часок эмбриональное положение наложилось на старческое затекание конечностей, вследствие чего проснулся, кряхтя и поругиваясь, перелез обратно на место баранкина и, с изрядно помятой физиономией, продолжил свой путь к закатному солнцу.
В городе Бийске, единственном крупном населённом пункте по пути, было мне откровение...
Нет, не пельмени. Да и не совсем откровение.
Во время подготовки к поездке буквально все отчёты по Бийску пестрели завлекательными подробностями о местной чебуречной, удачно расположившейся ровно на трассе, близ выезда из города.
Сам Бийск, кстати, порадовал гораздо больше Барнаула, о котором, как о населённом пункте, никаких воспоминаний, кроме разбитых вусмерть дорог у меня как-то и не осталось.
А здесь, хоть мы и видели город по сути только из окна машины, и домишки симпатичные попадались, и какие-то музеи завлекательные по бокам проскакивали.
Но остановились мы только у чебуречной на выезде. И это было спасение: час сна в полях уже выветрился и я подумывал сдаться и заночевать в ближайшем мотеле по дороге. Но выпитый в чебуречной кофе внезапно вернул меня к жизни и осмысленному существованию. Что странно, поскольку кофе никогда на меня не оказывал бодрящего воздействия - а тут поди ж ты.
Впрочем, может это и чебурек так вдохновил. Они, чебуреки, там натурально эпичные
На заряде, полученном от бийских чебуреков, проскочили родину Шукшина село Сростки (а ранее - и родное село Роберта Рождественского) и въехали-таки в республику Алтай.
В своих радужных планах я думал проехать первый горноалтайский посёлок Майму и дальше уже искать открытую турбазу, но по факту до Маймы добрались уже в ночи, остановившись в местной гостинице прямо на тракте, ибо сил уже не было решительно никаких.
Шли третьи бессонные сутки.
Хочу сказать, что несмотря на то, что повторить такой двухсуточный забег я б, наверное, не хотел, всё равно было круто!
Это был один день, уложившийся в двое суток, состоящий из сконцентрированных эмоций и впечатлений.
Воплощение Жизни, как она есть.
Дальше будет Горный.
Оставайтесь на нашей радиоволне.
Автор с дедушкой
В полёте почему-то поспать не удалось, ну а поскольку место назначения находилось на востоке, прилетели из московской ночи сразу в алтайское утро.
А почему, собственно, Барнаул?
Дело в том, что мне хотелось попасть не столько на Алтай (он же - Республика Алтай, он же в слэнге местных - "Горный"), сколько в Алтайский край. Отличаются эти два субъекта федерации тем, что в Горном - внезапно - горы, а в краю - бескрайние поля.
Ну и тем, что в Алтайском краю живут преимущественно русские, а в Горном сначала русские, но чем дальше уходишь на юг по Чуйскому тракту, тем больше довольно диких алтайцев.
Попасть же в Алтайский край я стремился не из-за полей, а то их в Ополье мало, а потому что в местном райцентре, селе Калманка родился в начале прошлого века мой дедушка, Николай Павлович.
В Алтайском же краю и по сей день живёт дедушкина родня - он единственный из большой семьи (а было у него двое братьев и три сестры), кого жизнь забросила далеко от родных пенатов, в Поволжье.
Дедушка сначала служил в армии где-то в Оренбуржье, потом остался на сверхсрочную в воинской частьи под Куйбышевом, где и познакомился с моей бабушкой, бывшей уже на тот момент директором местной библиотеки (и, подозреваю, единственным библиотекарем в одном лице). Служил, кстати, в ВВС.
По увольнении из рядов вооружённых сил дедушка закончил заочно институт и начал работать на заводе под руководством известного советского конструктора авиационных и ракетных двигателей Николая Дмитриевича Кузнецова. На двигателях НК-32, разработанных Кузнецовым, летают стратегические сверхзвуковые бомбардировщики Ту-160, также известные как "белые лебеди".
Воздушная составляющая ядерной триады России
Довольно быстро показав себя на производстве, дедушка со временем стал начальником одного из цехов завода и соратником главного конструктора. В целом Николай Павлович был, есть и теперь уже останется самой яркой звездой нашей семьи в двадцатом веке. Человек выдающихся личных качеств, легко объединявший вокруг себя людей.
Прирождённый лидер, строгий и справедливый, наша гордость и легенда.
В рабочем кабинете на заводе
Конечно же, поездка в место, где дедушка родился, значила для меня неизмеримо больше, чем любое другое путешествие за последние пару десятилетий.
Просто побывать в селе, где 91 год назад появился на свет Николай Павлович, было как-то маловато. Ведь хотелось ещё увидеть и дом, в котором дедушка провёл детство, побывать на могиле его родителей, виданных только на старых фотографиях, с алтайской роднёй интересно было бы познакомиться.
Пашни Алтайского края
Ни координат отчего дома, ни понимания, где находится прадедушкина-прабабушкина могила на кладбище, у меня не было. Занялся поисками местной родни. Дело было непростое, так как после ухода дедушки из жизни в 1985 году, мне тогда и двух лет не было, общение между самарской (тогда ещё куйбышевской) и алтайской группировками как-то само по себе затухло, совсем прекратившись в самом начале девяностых.
Понятно, что никаких номеров мобильных телефонов у нас и в помине не было, зато у бабушки (супруги Николая Павловича) после долгих поисков нашёлся тридцатилетней давности почтовый адрес одного из алтайских племянников. Плюс ряд перекрёстных допросов бабушек и мамы, помогли выявить имя и фамилию племянницы и её сына (моего, соответственно, троюродного брата).
Поиски по соцсетям сначала ни к чему не привели, но параллельно я отправил письмо почтой России по тому самому найденному адресу.
Прошло больше месяца, как вдруг дня за три до вылета в Барнаул мне самому написала Вконтакте та самая племянница (стало быть, моя тётя) - мол ждём, всё покажем и расскажем.
Письмо таки дошло и они быстро вычислили меня по имени-фамилии, благо с таким сочетанием в России только я, да какой-то парень из Новосибирска. Сама племянница-тётя Ирина ещё в конце XX века переехала в Горный, чего мы, конечно, не знали, и мои поиски по соцсетям в Алтайском крае оказались бессмысленными.
Но вернёмся в субботнее алтайское утро.
Выгрузился с борта "Уральцев" я в довольно-таки смутном состоянии после рабочей недели, да сокращённой предпраздничной и к тому же бессонной ночи на высоте 10 километров.
План на день был амбициозный: получить забронированную тачку, встретиться с дядей Анатолием, которого я в глаза никогда не видел (как раз ему я и отправлял письмо).
С ним поехать в Калманку (50 километров от Барнаула), там посетить могилы прадедушки и прабабушки, побывать у дома, где родился дедушка.
Вернуть дядю обратно в Барнаул (50 километров обратно) и махнуть прямиком в Горный (ещё 250 километров), где заселиться на одной из местных турбаз, заснув под шелест бирюзовой Катуни.
Да, необходимо отметить, что ни одного места проживания в этой поездке заранее не бронировали, решив всё делать экспромтом.
В аэропорту получили машину (тот ещё был цирк, но об этом уж в посте про Горный Алтай) и поехали к дяде.
Кстати, это довольно интересные ощущения, когда находишься в гостях у родственников, которых не видел ни разу в жизни и не знаешь о них ровным счётом ничего :)
Познакомились с семьёй Анатолия и, разумеется, прям-таки сразу рвануть в Калманку не получилось: ждал стол.
Часа три делились взаимно семейными перипетиями за последние тридцать пять лет.
Оказалось у меня есть огромная семья - и травинка, и лесок, в поле каждый колосок в Алтайском краю, и в Горном, и во Владикавказе, и в Штатах троюродный брат, даже в Комсомольске-на-Амуре. Алтайская ветвь, в общем, на месте-то не сидела, в отличие от вполне себе компактно проживающей Поволжской (там отпочковались только мы с мамой, давно став кузьмичами москвичами).
Долго ли коротко, поехали в Калманку, лежащую посреди живописных полей, отчасти выложенных выше. Замечу, распаханных и засеянных, что меня бесконечно радовало.
Остановились на улице, где родился и провёл детство Николай Павлович.
Дом, увы, не сохранился. Его продали много лет назад, а новые хозяева со временем его снесли, построившись неподалёку. На месте дома сейчас, видимо, картошка. Видимо - потому что мы были в конце мая, в это время в Сибири только весна вступает в права.
Вот здесь, за забором
Это был очень волнительный и личный момент, к которому я шёл много лет.
Ведь передо мной был тот же пейзаж, что видел мой дедушка десятки лет назад, в своём детстве. Я был на его родине.
Потом познакомились с живущей в Калманке моей тётей Любой, оказавшейся вполне узнаваемой, хотя я и видел её раньше только на фотографиях тридцатисемилетней давности со свадьбы моих родителей. Съездили на сельское кладбище на могилы прабабушки, прадедушки и дедулиного брата.
Сама Калманка в туристическом плане ничем не примечательна. Площадь, как в тысячах таких же крупных сёл
Памятник, посвящённый войне...
...с двумя списками жителей. Тех, кто вернулся домой, и тех, кто пал за Родину.
Наша фамилия в обоих списках. Мой дедушка был самым молодым из трёх братьев и единственный не попал на войну по возрасту.
Один его брат в возрасте 21 года пропал без вести в марте 1943 года - мы буквально в прошлом году нашли его в электронных базах данных о погибших в ВОВ. Скорее всего, погиб либо в ходе третьей битвы за Харьков, либо в Севской операции.
Второй брат был танкистом, горел в танке, но выжил и вернулся - он и похоронен с родителями на местном кладбище.
Было сильно за полдень, когда бравый экипаж покинул Калманку, рванув обратно в Барнаул.
Там не обошлось без обеда. Анатолий предлагал остаться у них переночевать, но мы полетели на четыре дня и неплановая ночёвка в Барнауле порушила бы все планы по освоению просторов горного Алтая.
В итоге ближе к окончанию вторых суток без сна и отдыха, заметно сникший капитан-ураган нетвёрдою рукой направил свой арендованный болид дальше на Восток.
Надо сказать, у меня был опыт беспрерывной рулёжки на протяжении двадцати часов подряд, но тогда я был заметно моложе и не могу сказать, что хотел бы повторить те ощущения. К концу поездки, помню, устал настолько, что на дорогу смотрел по очереди то левым глазом, закрыв правый, то наоборот.
Проехав километров сто пятьдесят по прекрасной алтайской трассе, идущей посреди бескрайних полей, я вдруг понял, что сейчас начнётся открывание глаз по очереди - и скуксился. Остановился у какой-то защитной лесополосы, коих там огромное количество - Сибирь жеж - перелез на заднее сиденье своего роллсройса, где и заснул нездоровым и тревожным сном в положении эмбриона.
Через часок эмбриональное положение наложилось на старческое затекание конечностей, вследствие чего проснулся, кряхтя и поругиваясь, перелез обратно на место баранкина и, с изрядно помятой физиономией, продолжил свой путь к закатному солнцу.
В городе Бийске, единственном крупном населённом пункте по пути, было мне откровение...
Нет, не пельмени. Да и не совсем откровение.
Во время подготовки к поездке буквально все отчёты по Бийску пестрели завлекательными подробностями о местной чебуречной, удачно расположившейся ровно на трассе, близ выезда из города.
Сам Бийск, кстати, порадовал гораздо больше Барнаула, о котором, как о населённом пункте, никаких воспоминаний, кроме разбитых вусмерть дорог у меня как-то и не осталось.
А здесь, хоть мы и видели город по сути только из окна машины, и домишки симпатичные попадались, и какие-то музеи завлекательные по бокам проскакивали.
Но остановились мы только у чебуречной на выезде. И это было спасение: час сна в полях уже выветрился и я подумывал сдаться и заночевать в ближайшем мотеле по дороге. Но выпитый в чебуречной кофе внезапно вернул меня к жизни и осмысленному существованию. Что странно, поскольку кофе никогда на меня не оказывал бодрящего воздействия - а тут поди ж ты.
Впрочем, может это и чебурек так вдохновил. Они, чебуреки, там натурально эпичные
На заряде, полученном от бийских чебуреков, проскочили родину Шукшина село Сростки (а ранее - и родное село Роберта Рождественского) и въехали-таки в республику Алтай.
В своих радужных планах я думал проехать первый горноалтайский посёлок Майму и дальше уже искать открытую турбазу, но по факту до Маймы добрались уже в ночи, остановившись в местной гостинице прямо на тракте, ибо сил уже не было решительно никаких.
Шли третьи бессонные сутки.
Хочу сказать, что несмотря на то, что повторить такой двухсуточный забег я б, наверное, не хотел, всё равно было круто!
Это был один день, уложившийся в двое суток, состоящий из сконцентрированных эмоций и впечатлений.
Воплощение Жизни, как она есть.
Дальше будет Горный.
Оставайтесь на нашей радиоволне.
Автор с дедушкой