Опровержение норманской теории. Часть 1.
Начиная рассказывать о человеке, рассказывают о его предках. Тема нашего повествования неразрывно будет связанна с Рюриковичами. Я попытаюсь не просто сухо изложить их политику, а попытаться понять, почему тот или иной правитель придерживался именно такого взгляда.
Значит необходимо узнать, откуда эти самые Рюриковичи, христиане и язычники, из числа которых, боролись почти всю историю до Крещения и по некоторым данным после, происходили.
Как, наверное, знает каждый, в науке есть два взгляда на эту тему: норманизм и антинорманизм.
Суть первого такова: наши предки не способны создать государство и потому призвали на помощи скандинавов.
Суть второго: наши предки сами создали своё государство.
Вам не кажется унизительной первая концепция?
У нас даже после распада СССР самая большая страна в мире. И не мы её создали, а Скандинавы?
Наши великие правители из Рюриковичей вовсе не наши?
Но давайте по порядку.
Эта книга о другой теме и происхождение династии всё же уход в сторону. Поэтому собираюсь изложить только факты.
Здесь мне помогут работы Кузьмина, Гедеонова, Прозорова и других.
Поехали!
Кузьмин:
«Норманизм возник в XVIII веке и обычно связывается с именем Зигфрида Байера (1694 -
1738), прибывшим в Россию в связи с открытием в 1726 году Российской Академии Наук. Правда,
позднее А. Куник скажет, что родоначальником норманизма надо считать шведского автора
начала XVII века Петрея, а антинорманизма - С. Герберштейна (XVI в.), отметившего, что
“Варяжским” Балтийское море называли лишь на Руси и у балтийских славян.»
Как видим, норманизм придумали учёные с вовсе не славянскими фамилиями в 18 веке.
Далее:
«Байер сформулировал три основных аргумента норманизма, которые до сих пор
используются для доказательства истинности этой теории: 1. Варяги, согласно древнейшим
русским летописям, живут “за морем”, следовательно, они шведы; 2. Имена послов и купцов в
договорах Руси с Греками (X век) не славянские, следовательно, они германские; 3. Названия
Днепровских порогов в книге византийского императора Константина Багрянородного “Об
управлении империей” (середина Х века) даны по-славянски и по-русски, но славянские и русские
названия явно отличаются, следовательно, русов, по Байеру, необходимо признать за
германоязычных шведов.
Четвертый аргумент норманизма добавил последователь Байера Г. Миллер (1705 -
1783). Он придал особое значение финскому названию Швеции “Руотси” (эстонское “Роотси”),
считая, что от этого понятия и произошло собственно название “Русь”. Миллер также обратил
внимание на упоминания Руси в “Хронике” датского хрониста начала XIII века Саксона
Грамматика, который располагал Русь на восточном берегу Балтики. Миллер сделал заключение,
что и эта “Русь” была чем-то вроде шведской провинции.»
Начнём опровергать:
1..Из-за моря, но оттуда могли приплыть и англичане и германцы и... славяне, живущие на Балтике, ободриты. Значит это не аргумент.
2.Что касается имён, то ещё Ломоносов отметил - “на скандинавском языке не имеют сии имена никакого знаменования”.
Немного поупражняемся здесь.
Ну, во-первых на Русь после Крещения пришло много еврейских и греческих имён, но их носители оставались славянами. Согласитесь, если китаец назовёт своего сына (чистокровного китайца) Святославом сын же не станет славянином?
Дочь русского князя Мстислава Великого, сына Владимира Мономаха Ингеборга Киевская (наверняка было и русское им, да и могли назвать по желанию матери-шведки) была замужем за сыном короля Дании и родила от него сына, который впоследствии станет королём, и которого звали Вальдемаром. Так значит, раз датского короля звали Владимиром (на датский манер Вальдемар), то и вся династия - славяне? Если бы он был первым представителем, а о его предках не сохранилось свидетельств, то норманисты, надо полагать, так и заключили бы.
Рюрик - казалось, бесспорно скандинавское имя.
Евдокимов:
«Однако оно встречается в чрезвычайно близких вариантах и у других славянских народов: Рюрик - у поляков, Ререк - у чехов, Ререг - у западных славян, где было целое племя ререгов. Наконец, и самое имя Рюрик и в летописях наших имеет варианты: Рурик и даже наш исторический Древний Рюрик назван Ререком.
…
Что же касается скандинавского происхождения, то мы знаем, что оно было там очень редко. Известны всего 2-3 Рюрика, вернее Хрёрека, из чего видно, что славянские варианты ближе, чем скандинавские.»
Племя ререгов. Уж точно не у скандинавов самоназвание взяли, да и вспоминается ободритский цент Рерик. И с чего славянам город называть чужим (скандинавским) именем? А вот «сокол» для названия города вполне подходит: польск. raróg, чеш. rarašek, словацк. raroh, укр. раріг.
Выход имя со славянского легко объясняется. Отлично сюда вписывается и герб Рюриковичей -сокол, падающий вниз.
Разобрались с одним из 4 якобы неславянских имён на раннем этапе (позднейшие представители династии назывались в честь предков и потому не в счёт).
Синеус - явно славянское прозвище седого человека или имя для родившего зимой.
Трувор - Трубор от "трубы", т. е. трубач. Спорно, но это имя не выводится и из скандинавских корней.
Теперь к имени преемника Рюрика Олега. Тут казалось бы всё очевидно, но "Хельги" давно уже имело славянский вариант - Олег.(Евдокимов)
Олег всю жизнь был язычником, а скандинавский аналог его имени означает святой. Может уместнее, что его назвали русским аналогом Олег (Вещий, как его переводили русы).Так же в былинах встречается Вольга Святославович и летопись иногда называет Ольгу Вольгой. А Вольга -имя славянское, былинное.
Васильева:
Вообще следует заметить, что имена с корнем "ол-", "оли-" были очень распространены у славян. Так, короля южнобалтийских русов-рутенов, воевавшего с датчанами не позднее 7 в. (сообщение Саксона Грамматика), звали Олимир. В раннесредневековой Польше известно имя Олислава, на Руси - Ольстин, Олова. У чехов встречаются: Олата, Олъбрам, Олек, Олен; город Оло-мюц, река Ольцава; у поморских славян - город Ольгощь. И все эти имена имеют варианты: Олимир-Велимир, Ольгост-Велегост, Олен-Велен...22 Интересный вариант имени Олег имеется у балтских народов. Великого князя Литовского, правившего в 14 в., звали Ольгерд (в русских источниках это имя часто передавалось как "Вольгерд"). Очевидно, перед нами сложносоставное имя, первая часть которого "Олег" (Вольга), а окончание - типичное "центральноевропейское" (-ард, "ольд), как в других балтских, западнославянских'и кельтских именах (Аскольд, Витольд, Бернард и т. д.). Хорошо известно, что балты никаких "варягов" не призывали, а по языку и культуре всегда были очень близки славянам...
Но с историей Олега нам предстоит ещё разобраться и нужно отметить, что его потомки Русью не правили.
Теперь Игорь.
Что же касается имени Игорь, то русские источники ясно показывают, что были два похожих имени в употреблении: Ингвар (по-видимому, скандинавское) и Игорь (неизвестного происхождения). Из византийских источников мы знаем, что Игорь по-гречески передавалось как "Ингер", а имя Ингер было хазарским. Мы знаем даже одного знатного Ингера при византийском дворе. Так как Русь была соседкой Хазарии и одно время даже платила ей дань, вполне возможно, что одно из хазарских имен перекочевало и на Русь.(Евдокимов).
Хазарским? Вряд ли русы возьмут имя у врага (кем были хазары для руси мы тоже поговорим), но хазары не у скандинавов его заимствовали, это точно. Могут, получается, два почти одинаковых имени существовать.
Вполне можно объяснить имя и так: «имя Игорь произошло от старославянского «игрь», означающего «игра, забава, веселье».
Был например русский князь Ингварь Игоревич. Так почему не написать одно имя одинаково? Может они разные и одно действительно заимствованное?
Был и хорутанский(словенский) князь Инго.
Как видим, имена момент спорный и возводить их в доказательство невозможно. В каждом конкретном случае нужно учитывать обстоятельства.
3.Теперь про пороги.
Дам слово М. Ю. Брайчевскому:
«Рассмотрим текст Константина Багрянородного, который цитируем в переводе Г. Г. Литаврина. Поскольку транскрипции «русских» и «славянских» племен переводчик дает в реконструированном (то есть субъективно осмысленном) виде (например, вместо традиционного «Напрези» у него стоит «Настрези»), мы сохраняем греческую номенклатуру (я все-таки дам кириллицей - прим. автора сайта).
«Прежде всего они приходят к первому порогу, нарекаемому Эссупи, что означает по-росски и по-славянски «Не спи». Теснина его столь же узка, сколь пространство циканистирия, а посредине его имеются обрывистые высокие скалы, торчащие наподобие островков. Поэтому набегающая и приливающая к ним вода, низвергаясь оттуда вниз, издает громкий страшный гул. В виду этого росы не осмеливаются проходить между скалами, но, причалив поблизости и высадив людей на сушу, а прочие вещи оставив в моноксилах, затем нагие, ощупывая [дно] своими ногами, [волокут их], чтобы не натолкнуться на какой-нибудь камень. Так они делают, одни у носа, другие посредине, а третьи - у кормы, толкая [ее] шестами, и с крайней осторожностью они минуют этот первый порог, по изгибу у берега реки. Когда они пройдут этот первый порог, то снова, забрав с суши прочих, отплывают и приходят к другому порогу, называемому по-росски Улворси, а по-славянски Островунипраг, что значит в переводе «Остров порога». Он подобен первому, тяжек и трудно проходим. И вновь, высадив людей, они проводят моноксилы, как и прежде. Подобным же образом минуют они и третий порог, называемый Геландри, что по-славянски означает «Шум порога», а затем так же - четвертый порог, огромный, называемый по-росски Айфор, по-славянски же Неясыт, так как в камнях порога гнездятся пеликаны. Итак, у этого порога все причаливают к земле носами вперед, с ними выходят назначенные для несения стражи мужи и удаляются. Они неусыпно несут стражу из-за печенегов. А прочие, взяв вещи, которые были у них в моноксилах, проводят рабов в цепях по суше на протяжении шести миль, пока не минуют порог. Затем также одни волоком, другие на плечах, переправив свои моноксилы по сю сторону порога, столкнув их в реку и внеся груз, входят сами и снова отплывают. Подступив же к пятому порогу, называемому по-росски Варуфорос, а по-славянски Вулнипраг, ибо он образует большую заводь, и переправив опять по излучинам реки свои моноксилы, как в первом и во втором пороге, они достигают шестого порога, называемого по-росски Леанти, а по-славянски Веруци, что означает «Кипение воды», и преодолевают его подобным же образом. От него они отплывают к седьмому порогу, называемому по-росски Струкун, а по-славянски Напрези, что переводится как «Малый порог». Затем достигают так называемой переправы Криория, через которую переправляются херсонеситы, идя из России, и пачинакиты на пути к Херсону» 30.
Последовательность в перечислении порогов обычно не привлекает внимания исследователей, хотя имеет немаловажное значение для отождествления приводимых в источниках названий с современной номенклатурой. Это тем более важно, что почти во всех случаях обнаруживается бесспорное соответствие.
Как известно, порожистая часть Днепра включала девять порогов, которые именовались (сверху вниз): Кодацкий, Сурской, Лоханский, Звонецкий, Ненасытец, Вовнигский, Будило, Лишний, Вольный. Из этих порогов Константин называет семь; два пропущены. Кроме того, было шесть забор: Волосская, Яцева, Стрильча, Тягинская, Воронова, Кривая. Их Порфирогенет не знает вообще.
Предполагается само собой разумеющимся, что комментируемое описание сохраняет тот порядок, в котором древнерусским купцам приходилось преодолевать препятствия. Собственно это становится ясным из самого текста:
«Прежде всего они приходят к первому порогу, называемому «Эссупи»...» Однако реальное сличение древних имен с позднейшими опровергает это убеждение. Так, первому порогу Эссупи («Не спи»), безусловно, соответствует Будило, занимающий седьмую позицию. Это заставляет задуматься, не перечисляет ли Порфирогенет, писавший в Константинополе на основании информации своих соотечественников, пороги в обратном порядке, то .есть в том, в каком их преодолевали едущие в Киев из Византии. Такое предположение вполне возможно, но опровергается дальнейшим изложением. Тогда третьим порогом должен был бы быть Ненасытец, но в тексте стоит Звонецкий, расположенный выше Ненасытца. Вольный порог является самым нижним, тогда как у Константина он значится пятым.
Таким образом, топографическая структура Надпорожья в источнике оказалась перепутанной, и это определенным образом ориентирует критическую мысль, предостерегая от слепого доверия к комментируемому тексту.
Переходим к лингвистическому анализу названий, приведенных в источнике и представляющих объект настоящего исследования. Прежде всего необходимо подчеркнуть осторожность в ретранскрипции, поскольку графические изображения «варварских» имен у Порфирогенета, как правило, искажены иногда до неузнаваемости. В качестве примера достаточно привести транскрипции древнерусских собственных имен (городов и «племен»). «Русские» названия порогов, однако, транскрипированы Константином Багрянородным довольно точно - так, что этимология, контролируемая строго фиксированной семантикой, во всех семи случаях устанавливается легко и без всяких поправок.
Первый порог называется Эссупи. По утверждению Константина, это и «русское» и «славянское» название. Означающее «не спи». В современной номенклатуре ему соответствует название «Будило».
Действительно, корень, присутствующий в данном термине, имеет общеевропейский характер. Ср.: санскрит, svapi-ti - «спать»; зенд. xvapna - «сон», xvap-ар-«спать»; греч. unvoe-«сон»; ла-тин. Somnus - «сон»; лит. sapnas - «сон»; латыш, sapnis-«сновидение»; нем. schlafen-«спать»; англ. to sle-' ар - в том же значении; общеслав.- «сон», «спать»; осет. xoyssyn-в том же значении и т. д.31
Старославянский глагол «съпати» подтверждает свидетельство анализируемого источника. По В. Томсену; «русская» форма реконструируется как «ne sofi», вариант «ves uppri» («Будь на страже»); по А. X. Лербергу - «ne sue-fe». Это возможно, хотя в таком случае в авторский текст приходится вносить поправку f -> р, впрочем, вполне закономерную лингвистически. Значительно хуже с начальной частицей, имеющей отрицательное значение. В источнике она звучит как «э», тогда как признанная реконструкция предполагает «ne». Это заставило адептов норманнской версии вносить в текст инъектуру - «n-», не объяснимую никакими фонетическими соображениями. В таком случае не остается ничего иного, как полагать, что Константин Багрянородный (либо его переписчики) опустил данную литеру по чистой случайности. Так или иначе, но поправки к оригинальному тексту оказываются неизбежными.
При обращении к северопричерноморской версии любое недоумение отпадает. Скифский термин «spu» (в значении «глаз», «спать») зафиксирован еще Геродотом в V в. до н.э. в двуосновной глоссе. Впрочем, общеиндоевропейский характер данного термина снижает доказательное значение сопоставления. Гораздо большую роль играет начальное «э». В осетинском языке «ае» - «негативная частица, образующая первую часть многих сложных слов со значением отсутствия чего-либо». Таким образом, скифо-сарматская этимология оказывается вполне безупречной и более предпочтительной, чем скандинавская; она не требует никаких поправок.
Второй порог, согласно Константину Багрянородному, по-русски называется Улворси, что означает «Остров порога» (или же «Порог-остров», что, в общем, одно и то же). В славянской номенклатуре ему соответствует «Островунипраг» («Островной порог»), что снимает какие-либо сомнения по части семантики. Это, по-видимому, Вовнигский порог.
В норманнской версии «русское» название интерпретируется как Halmfors, где Holmr - «остров», a fors - «водопад». Это - одна из наиболее удачных скандинавских этимологий, хотя и она требует поправок к анализируемой форме.
В осетинском ulaen (в архетипе *ul) означает «волна». Это первая основа. Вторая - общеиранская (и аллородийская)* vara - «окружение», «ограничение», «ограждение». Ср.: осет. byru/bu-ru; нереид, baru, bara - в том же значении; в чечено-ингуш. buru - «крепость» («огражденное место»); балкар. buru, лезгин, baru, арчин. baru - в значении «ограждение», «окружение»; особенно груз. beru - «граница», «межа», «огражденное место» и т. д. Таким образом, приведенное Константином Багрянородным имя означает «место, окруженное волнами», то есть «порог-остров».
Третий порог называется Геландри, название которого Порфирогенет считает «славянским»; «русское» название отсутствует. Но поскольку данное слово на первый взгляд не вызывает ассоциаций со славянской языковой стихией, его традиционно считают «русским», тем более что оно имеет безупречную скандинавскую этимологию. Семантика названия, по утверждению источника, означает «Шум порога». Это, конечно, Звонецкий порог, расположенный выше Вовнигского и ниже Ненасытца.
Обращаясь к лингвистическому анализу названия, прежде всего необходимо подчеркнуть, что господствующий в литературе скепсис относительно славянской версии не имеет под собой почвы. Основа, безусловно, имеет общеиндоевропейский характер: *ghel, *ghol - «звучать», *gal - «издавать звук», «подавать голос». В славянских языках этот термин дал «глаголъ» - «звук», «звон», «язык» (от «голъ-голъ» - методом удвоения основы). К этому же гнезду относится «гласъ», «голосъ», а также «гулъ», «галда» - «шум», «галдеть» - «шуметь», «гулкий» - «шумный» и т. д. Следовательно, основа не должна нас смущать; речь может идти лишь о форманте, что в данном случае (с учетом характера источника) имеет минимальное значение.
Скандинавская версия предполагает •Gellandi - «шумящий» или Gellandri («г-»-лексия имен мужского рода). Это действительно отличная этимология, точно отвечающая семантике, засвидетельствованной Порфирогенетом. Правда, такая безупречность (единственная в нашем случае) резко снижается «славянской» принадлежностью комментируемого термина, что заставляет предполагать здесь (как и в случае с Эссупи) «гибридную» форму с использованием разноязычных элементов. Впрочем, ситуация оказывается гораздо проще, чем кажется на первый взгляд.
В осет. qselsei/gaelses-«голос»; qser/ ;gser-«шум», «крик»; qsergaenag- «шумный»; zael-«звук», «звон»; zsel-lang ksennyn-«звенеть»; zselyn- «звучать»; и т. д. С этим приходится сравнивать и kaelyn/*gaelyn - «литься», что определенным образом связывает данное гнездо с движением воды.
Вторая основа - осет. dwar - «двери» (ср. балк. dor- «камень») -явно перекликается с понятием «порог». Таким образом, кавказская этимология не уступает норманнской.
Четвертый порог, по Константину Багрянородному, называется по-русски Айфор, а по-славянски- Неясыть. Это - Ненасытец - наиболее грозный из Днепровских порогов, имевший девять лав, и наиболее труднопроходимый. Значение обоих терминов дано описательно: «потому, что здесь гнездяться пеликаны». Данная семантическая справка породила в литературе немало недоумений. Как известно, пеликаны в области Днепровского Надпорожья не водятся и не гнездятся. Древнерусское слово «неясыть» (этимологически оно действительно происходит от термина «ясти» - «есть», «кормиться» и значит «ненасытный») обозначает не пеликана, а одну из разновидностей сов. Таким образом, здесь имеет место вполне очевидное недоразумение. Естественно, учитывая характер источника, его очень просто было бы отнести за счет недостаточной информированности Порфирогенета, но стремление к корректности выводов требует более осторожного подхода. Прежде чем говорить о неосведомленности автора, необходимо выяснить возможность скрытого (точнее, не понятого исследователями) смысла.
Главная ошибка комментаторов, на наш взгляд, заключалась в неправильной акцентировке сообщения. Традиционно подчеркивается орнитологическая определенность (упомянутый вид птиц). Экзотичность такой справки неотразимо действовала на воображение исследователей, приковывая внимание к пеликанам. Между тем Константин Багрянородный, скорее всего, хотел подчеркнуть наличие гнездовий безотносительно к видам пернатых - как характерную особенность порога, наиболее защищенного природными условиями. По-видимому, Ненасытец действительно привлекал птиц в силу своей неприступности.
Убедительной (более того, сколько-нибудь приемлемой) скандинавской этимологии слово «Айфор» не имеет. Высказанные в литературе гипотезы (от Eiforr - «вечно бегущий» или от голланд. oyevar- «аист») неприемлемы по причине несоответствия засвидетельствованной источником семантике.
Осет. Ajk - «яйцо» (имеющее, впрочем, общеиндоевропейский характер) - довольно точно фиксирует наличие гнездовий, что подчеркивается и Порфирогенетом. Вторая основа - осет. fars (*fors - «бок», «ребро», «порог», то есть вместе: «порог гнездовий»). Впрочем, возможен другой вариант для второй основы - от осет. farm (в архетипе - общеиран. *parna) - «крыло».
Пятый порог имеет «русское» название Варуфорос и «славянское» - Вулнипраг («Вольный порог»). Семантика дана в описательной форме: «...ибо образует большое озеро». Это - Вольный порог, согласно современной терминологии действительно имевший значительную по площади заводь.
Данное слово является гордостью норманизма, впрочем, весьма иллюзорной. Первую основу слова принято толковать от Ваги - «волна», вторую - от fors - «водопад». С фонетической стороны это звучит неплохо, но семантика решительно не согласуется с данной этимологией. Во-первых, интерпретированный таким образом термин имеет тавтологический характер, ибо «волна» и «водопад» в подобном употреблении, по сути, означали бы одно и то же. Во-вторых, он не соответствует значению, засвидетельствованному Константином Багрянородным, а в некотором смысле даже противоречит ему, подчеркивая бурный характер порога, тогда как в источнике, напротив, речь идет об относительном спокойствии, так как озеро предполагает широкий плес, отличающийся сравнительно медленным течением.
В этом смысле скифо-сарматская этимология оказывается более точной. 06щеиран. varu означает «широкий»; осет. fars *fors - «порог». Интерпретация вполне безупречная, точно отвечающая справке Порфирогенета.
Шестой порог «по-русски» именуется Леанти, а по-славянски - Веруци (ср. совр. укр. «вируючий»), что, согласно утверждению Константина Багрянородного, означает «Кипение воды». «Славянское» название вполне понятно и точно соответствует фиксированной семантике. Это, по-видимому, Сурской, или Лоханский, порог.
Сколько-нибудь приемлемой скандинавской этимологии слово Леанти не находит. Высказанная в литературе гипотеза, что оно происходит от Hiaejandi - «смеющийся»,- выглядит неубедительно, так как не соответствует данным источника. Напротив, скифско-сарматская версия представляется вполне правомочной. Осет. lejun - «бежать» хорошо соответствует значению, указанному в источнике. Отметим, что этимологически данный термин непосредственно связан с движением воды (обще-индоевроп. *lej-«литься», «лить»). Данный термин хорошо представлен в славянских и балтских языках.
Приведенная Константином Багрянородным форма также приемлема. Она представляет собой причастие с закономерным переходом и ->а перед звукосочетанием nt/nd (в соответствии со схемой: дигор. (западноосет.), и = ирон. (восточноосет.), j == Иран. а). Таким образом, исходная форма *Le]'anti/*Lejan-di очень точно воспроизведена в комментируемом греческом тексте.
Последний, седьмой порог имеет «русское» название Струпун или Струвун и «славянское» Напрези. Обе «русские» формы встречаются в рукописях и могут рассматриваться как равноценные в источниковедческом отношении. Лингвистически предпочтительной признается первая. Значение имени, по Константину Багрянородному,- «Малый порог». Имеется в виду скорее всего Кодак, действительно считавшийся наиболее легко проходимым.
В настоящее время проблематичными считаются оба названия - и «русское» и «славянское». Напрези - единственное из «славянских» названий, вызвавшее в литературе споры и расхождение во мнениях. Часть исследователей толковало его как «Напорожье» - более чем сомнительный вариант, ибо содержание термина охватывает всю порожистую часть Днепра и, следовательно, может быть применено к любому порогу. Возможно, что слово этимологически восходит к древнерус. «напрящи», «напрягать». В ранний период данный термин применялся обычно лишь в значении «натягивать». К тому же он не отвечает семантике, приведенной Порфирогенетом, хотя «малый» (если понимать его в смысле «неширокий», «узкий») предполагает напряженное течение или падение воды. Известной популярностью в науке пользуется конъектура «На стрези», ее в частности, принимает Г. Г. Литаврин, но и она не доказана.
Возможен еще один вариант, который представляется наиболее правдоподобным: не совсем точно воспроизведенное Константином выражение «не прЪзъ», то есть «не слишком (большой)».
«Русское» название Струкун (или Струвун) удовлетворительной скандинавской этимологии не имеет. Попытки вывести его из норв. просторечного strok, stryk - «сужение русла» или из швед. диалектного struck - «небольшой водопад, доступный для плавания», несмотря на кажущееся правдоподобие, сомнительны по причине исторической непригодности сравнительного материала. Зато скифо-сарматский вариант может считаться идеальным. Осет. stur, ustur означает «большой». Суффикс gon/kon, по словам Вс. Миллера, «ослабляет значение прилагательных» 36. Следовательно, *Usturkon, *Sturkon -, «небольшой», «не слишком большой» очень точно соответствуют данным источника.
Таким образом, все семь имен получили безупречные осетинские этимологии, хорошо соответствующие тексту источника. Конечно, проявление слепой случайности здесь исключается. Предлагаемый вариант интерпретации во всех семи случаях превосходит норманнский уже тем, что не оставляет ни одного имени без надлежащего разъяснения. Следовательно, «Русь» Константина Багрянородного - это не норманнская и не славянская, а сарматская «Русь», сливающаяся с тем таинственным народом Рос, который древние авторы еще в последние века до нашей эры размещают в юго-восточном углу Восточно-Европейской равнины.
Цитата длинная, но более правдивого анализа я не нашёл и сам вряд ли сделаю. Русы возможно пользовались названиями народа который долгое время здесь жил и славянскими, т. е. своими(как мы установим варяги были ободритами).»
4. Русь в Швеции никто не располагал, этого племени там не было, и это признаю норманисты: Н.А. Полевой «мы затрудняемся странным недоумением: ни имени варягов, ни имени руси не находилось в Скандинавии. Мы не знаем во всей Скандинавии страны, где была бы область Варяжская или Русская».
Видите ли финны называли шведов “Руотси” и поэтому славяне тоже стали их так называть. Вот слова Миллера:
«Новгородские славяне услышав имя россов от финнов, оным всех из северных стран пришельцов нарицали, почему и варяги от славян россиянами названы. А потом и сами славяне будучи под владением варягов имя россиян приняли, подобным почти образом как галлы франками, и британцы агличанами именованы».
Ответить же ему позволим Ломоносову(цитата из труда Фомина В. В.):
В ответ на что М.В. Ломоносов совершенно справедливо заметил, что «едва можно чуднее что представить… якобы чухонцы (финны. ― В.Ф.) варягам и славянам имя дали», что как это «два народа, славяне и варяги, бросив свои прежние имена, назвались новым, не от них происшедшим, но взятым от чухонцев», и что «пример агличан и франков… не в подтверждение его вымысла, но в опровержение служит: ибо там побежденные от победителей имя себе получили. А здесь ни победители от побежденных, ни побежденные от победителей, но все от чухонцев!» (5) (Действительно, как показывает мировая история, имя страны восходит либо к победителям, либо к побежденным, но никак не к названиям третьей стороны). Но резонные возражения Ломоносова против связи Руси с Ruotsi не были услышаны. А благодаря трудам А.Л. Шлецера и Н.М. Карамзина, выходившим в первых десятилетиях XIX в. на многих европейских языках, эта связь получила в науке силу непререкаемой истины.
К счастью, далеко не все ученые попали под гипноз авторитета Шлецера и Карамзина и тем самым сохранили способность к самостоятельному взгляду на древнерусскую историю. Так, в 1814 г. антинорманист Г. Эверс резюмировал, что «беспримерным и неестественным мне кажется, чтоб завоевывающий народ переменил собственное имя на другое, употребляющееся у соседа, и сообщил сие принятое имя основанному им государству». В 1816 г. другой немецкий специалист и норманист Г.Ф. Голлман отмечал, что слово Ruotsi, которым финны именуют Швецию, «столь не сходно со словом руссы, что на нем никак нельзя основаться» (при этом им было добавлено, что в Повести временных лет (ПВЛ) нигде не говорится о выходе русов из Скандинавии). В 1838 г. даже «ультранорманист» О.И. Сенковский, четырьмя годами ранее утверждавший, что «эпоха варягов есть настоящий период Славянской Скандинавии», воскликнул с недоумением, убедившись в нелепости объяснения имени Русь от финского Ruotsi: если сами скандинавы «называли себя руссами, то очень трудно придумать благовидную причину, почему в сагах это имя не является почти на каждой странице. Если только другие народы давали им название руссов, то очень странно, что норманны, покорив славянские земли, приняли имя, чуждое своему языку и себе, и основали империю под иностранным и, конечно, обидным для себя прозвищем!».
М. Ю. Брайчевский:
«Финское слово «руотси», которое было одной из козырных карт в норманистской литературе, означает «северный» и, следовательно, в качестве этнонима представляет собою перевод термина «норманны» («северные люди»).»
Странно что бы славяне называли своих правителей чужим переводом слова северный…
Мы рассмотрели лишь первые, самые главные аргументы норманистов. В следующей статье мы продолжим развенчивание мифа о призвании норманнов.
Значит необходимо узнать, откуда эти самые Рюриковичи, христиане и язычники, из числа которых, боролись почти всю историю до Крещения и по некоторым данным после, происходили.
Как, наверное, знает каждый, в науке есть два взгляда на эту тему: норманизм и антинорманизм.
Суть первого такова: наши предки не способны создать государство и потому призвали на помощи скандинавов.
Суть второго: наши предки сами создали своё государство.
Вам не кажется унизительной первая концепция?
У нас даже после распада СССР самая большая страна в мире. И не мы её создали, а Скандинавы?
Наши великие правители из Рюриковичей вовсе не наши?
Но давайте по порядку.
Эта книга о другой теме и происхождение династии всё же уход в сторону. Поэтому собираюсь изложить только факты.
Здесь мне помогут работы Кузьмина, Гедеонова, Прозорова и других.
Поехали!
Кузьмин:
«Норманизм возник в XVIII веке и обычно связывается с именем Зигфрида Байера (1694 -
1738), прибывшим в Россию в связи с открытием в 1726 году Российской Академии Наук. Правда,
позднее А. Куник скажет, что родоначальником норманизма надо считать шведского автора
начала XVII века Петрея, а антинорманизма - С. Герберштейна (XVI в.), отметившего, что
“Варяжским” Балтийское море называли лишь на Руси и у балтийских славян.»
Как видим, норманизм придумали учёные с вовсе не славянскими фамилиями в 18 веке.
Далее:
«Байер сформулировал три основных аргумента норманизма, которые до сих пор
используются для доказательства истинности этой теории: 1. Варяги, согласно древнейшим
русским летописям, живут “за морем”, следовательно, они шведы; 2. Имена послов и купцов в
договорах Руси с Греками (X век) не славянские, следовательно, они германские; 3. Названия
Днепровских порогов в книге византийского императора Константина Багрянородного “Об
управлении империей” (середина Х века) даны по-славянски и по-русски, но славянские и русские
названия явно отличаются, следовательно, русов, по Байеру, необходимо признать за
германоязычных шведов.
Четвертый аргумент норманизма добавил последователь Байера Г. Миллер (1705 -
1783). Он придал особое значение финскому названию Швеции “Руотси” (эстонское “Роотси”),
считая, что от этого понятия и произошло собственно название “Русь”. Миллер также обратил
внимание на упоминания Руси в “Хронике” датского хрониста начала XIII века Саксона
Грамматика, который располагал Русь на восточном берегу Балтики. Миллер сделал заключение,
что и эта “Русь” была чем-то вроде шведской провинции.»
Начнём опровергать:
1..Из-за моря, но оттуда могли приплыть и англичане и германцы и... славяне, живущие на Балтике, ободриты. Значит это не аргумент.
2.Что касается имён, то ещё Ломоносов отметил - “на скандинавском языке не имеют сии имена никакого знаменования”.
Немного поупражняемся здесь.
Ну, во-первых на Русь после Крещения пришло много еврейских и греческих имён, но их носители оставались славянами. Согласитесь, если китаец назовёт своего сына (чистокровного китайца) Святославом сын же не станет славянином?
Дочь русского князя Мстислава Великого, сына Владимира Мономаха Ингеборга Киевская (наверняка было и русское им, да и могли назвать по желанию матери-шведки) была замужем за сыном короля Дании и родила от него сына, который впоследствии станет королём, и которого звали Вальдемаром. Так значит, раз датского короля звали Владимиром (на датский манер Вальдемар), то и вся династия - славяне? Если бы он был первым представителем, а о его предках не сохранилось свидетельств, то норманисты, надо полагать, так и заключили бы.
Рюрик - казалось, бесспорно скандинавское имя.
Евдокимов:
«Однако оно встречается в чрезвычайно близких вариантах и у других славянских народов: Рюрик - у поляков, Ререк - у чехов, Ререг - у западных славян, где было целое племя ререгов. Наконец, и самое имя Рюрик и в летописях наших имеет варианты: Рурик и даже наш исторический Древний Рюрик назван Ререком.
…
Что же касается скандинавского происхождения, то мы знаем, что оно было там очень редко. Известны всего 2-3 Рюрика, вернее Хрёрека, из чего видно, что славянские варианты ближе, чем скандинавские.»
Племя ререгов. Уж точно не у скандинавов самоназвание взяли, да и вспоминается ободритский цент Рерик. И с чего славянам город называть чужим (скандинавским) именем? А вот «сокол» для названия города вполне подходит: польск. raróg, чеш. rarašek, словацк. raroh, укр. раріг.
Выход имя со славянского легко объясняется. Отлично сюда вписывается и герб Рюриковичей -сокол, падающий вниз.
Разобрались с одним из 4 якобы неславянских имён на раннем этапе (позднейшие представители династии назывались в честь предков и потому не в счёт).
Синеус - явно славянское прозвище седого человека или имя для родившего зимой.
Трувор - Трубор от "трубы", т. е. трубач. Спорно, но это имя не выводится и из скандинавских корней.
Теперь к имени преемника Рюрика Олега. Тут казалось бы всё очевидно, но "Хельги" давно уже имело славянский вариант - Олег.(Евдокимов)
Олег всю жизнь был язычником, а скандинавский аналог его имени означает святой. Может уместнее, что его назвали русским аналогом Олег (Вещий, как его переводили русы).Так же в былинах встречается Вольга Святославович и летопись иногда называет Ольгу Вольгой. А Вольга -имя славянское, былинное.
Васильева:
Вообще следует заметить, что имена с корнем "ол-", "оли-" были очень распространены у славян. Так, короля южнобалтийских русов-рутенов, воевавшего с датчанами не позднее 7 в. (сообщение Саксона Грамматика), звали Олимир. В раннесредневековой Польше известно имя Олислава, на Руси - Ольстин, Олова. У чехов встречаются: Олата, Олъбрам, Олек, Олен; город Оло-мюц, река Ольцава; у поморских славян - город Ольгощь. И все эти имена имеют варианты: Олимир-Велимир, Ольгост-Велегост, Олен-Велен...22 Интересный вариант имени Олег имеется у балтских народов. Великого князя Литовского, правившего в 14 в., звали Ольгерд (в русских источниках это имя часто передавалось как "Вольгерд"). Очевидно, перед нами сложносоставное имя, первая часть которого "Олег" (Вольга), а окончание - типичное "центральноевропейское" (-ард, "ольд), как в других балтских, западнославянских'и кельтских именах (Аскольд, Витольд, Бернард и т. д.). Хорошо известно, что балты никаких "варягов" не призывали, а по языку и культуре всегда были очень близки славянам...
Но с историей Олега нам предстоит ещё разобраться и нужно отметить, что его потомки Русью не правили.
Теперь Игорь.
Что же касается имени Игорь, то русские источники ясно показывают, что были два похожих имени в употреблении: Ингвар (по-видимому, скандинавское) и Игорь (неизвестного происхождения). Из византийских источников мы знаем, что Игорь по-гречески передавалось как "Ингер", а имя Ингер было хазарским. Мы знаем даже одного знатного Ингера при византийском дворе. Так как Русь была соседкой Хазарии и одно время даже платила ей дань, вполне возможно, что одно из хазарских имен перекочевало и на Русь.(Евдокимов).
Хазарским? Вряд ли русы возьмут имя у врага (кем были хазары для руси мы тоже поговорим), но хазары не у скандинавов его заимствовали, это точно. Могут, получается, два почти одинаковых имени существовать.
Вполне можно объяснить имя и так: «имя Игорь произошло от старославянского «игрь», означающего «игра, забава, веселье».
Был например русский князь Ингварь Игоревич. Так почему не написать одно имя одинаково? Может они разные и одно действительно заимствованное?
Был и хорутанский(словенский) князь Инго.
Как видим, имена момент спорный и возводить их в доказательство невозможно. В каждом конкретном случае нужно учитывать обстоятельства.
3.Теперь про пороги.
Дам слово М. Ю. Брайчевскому:
«Рассмотрим текст Константина Багрянородного, который цитируем в переводе Г. Г. Литаврина. Поскольку транскрипции «русских» и «славянских» племен переводчик дает в реконструированном (то есть субъективно осмысленном) виде (например, вместо традиционного «Напрези» у него стоит «Настрези»), мы сохраняем греческую номенклатуру (я все-таки дам кириллицей - прим. автора сайта).
«Прежде всего они приходят к первому порогу, нарекаемому Эссупи, что означает по-росски и по-славянски «Не спи». Теснина его столь же узка, сколь пространство циканистирия, а посредине его имеются обрывистые высокие скалы, торчащие наподобие островков. Поэтому набегающая и приливающая к ним вода, низвергаясь оттуда вниз, издает громкий страшный гул. В виду этого росы не осмеливаются проходить между скалами, но, причалив поблизости и высадив людей на сушу, а прочие вещи оставив в моноксилах, затем нагие, ощупывая [дно] своими ногами, [волокут их], чтобы не натолкнуться на какой-нибудь камень. Так они делают, одни у носа, другие посредине, а третьи - у кормы, толкая [ее] шестами, и с крайней осторожностью они минуют этот первый порог, по изгибу у берега реки. Когда они пройдут этот первый порог, то снова, забрав с суши прочих, отплывают и приходят к другому порогу, называемому по-росски Улворси, а по-славянски Островунипраг, что значит в переводе «Остров порога». Он подобен первому, тяжек и трудно проходим. И вновь, высадив людей, они проводят моноксилы, как и прежде. Подобным же образом минуют они и третий порог, называемый Геландри, что по-славянски означает «Шум порога», а затем так же - четвертый порог, огромный, называемый по-росски Айфор, по-славянски же Неясыт, так как в камнях порога гнездятся пеликаны. Итак, у этого порога все причаливают к земле носами вперед, с ними выходят назначенные для несения стражи мужи и удаляются. Они неусыпно несут стражу из-за печенегов. А прочие, взяв вещи, которые были у них в моноксилах, проводят рабов в цепях по суше на протяжении шести миль, пока не минуют порог. Затем также одни волоком, другие на плечах, переправив свои моноксилы по сю сторону порога, столкнув их в реку и внеся груз, входят сами и снова отплывают. Подступив же к пятому порогу, называемому по-росски Варуфорос, а по-славянски Вулнипраг, ибо он образует большую заводь, и переправив опять по излучинам реки свои моноксилы, как в первом и во втором пороге, они достигают шестого порога, называемого по-росски Леанти, а по-славянски Веруци, что означает «Кипение воды», и преодолевают его подобным же образом. От него они отплывают к седьмому порогу, называемому по-росски Струкун, а по-славянски Напрези, что переводится как «Малый порог». Затем достигают так называемой переправы Криория, через которую переправляются херсонеситы, идя из России, и пачинакиты на пути к Херсону» 30.
Последовательность в перечислении порогов обычно не привлекает внимания исследователей, хотя имеет немаловажное значение для отождествления приводимых в источниках названий с современной номенклатурой. Это тем более важно, что почти во всех случаях обнаруживается бесспорное соответствие.
Как известно, порожистая часть Днепра включала девять порогов, которые именовались (сверху вниз): Кодацкий, Сурской, Лоханский, Звонецкий, Ненасытец, Вовнигский, Будило, Лишний, Вольный. Из этих порогов Константин называет семь; два пропущены. Кроме того, было шесть забор: Волосская, Яцева, Стрильча, Тягинская, Воронова, Кривая. Их Порфирогенет не знает вообще.
Предполагается само собой разумеющимся, что комментируемое описание сохраняет тот порядок, в котором древнерусским купцам приходилось преодолевать препятствия. Собственно это становится ясным из самого текста:
«Прежде всего они приходят к первому порогу, называемому «Эссупи»...» Однако реальное сличение древних имен с позднейшими опровергает это убеждение. Так, первому порогу Эссупи («Не спи»), безусловно, соответствует Будило, занимающий седьмую позицию. Это заставляет задуматься, не перечисляет ли Порфирогенет, писавший в Константинополе на основании информации своих соотечественников, пороги в обратном порядке, то .есть в том, в каком их преодолевали едущие в Киев из Византии. Такое предположение вполне возможно, но опровергается дальнейшим изложением. Тогда третьим порогом должен был бы быть Ненасытец, но в тексте стоит Звонецкий, расположенный выше Ненасытца. Вольный порог является самым нижним, тогда как у Константина он значится пятым.
Таким образом, топографическая структура Надпорожья в источнике оказалась перепутанной, и это определенным образом ориентирует критическую мысль, предостерегая от слепого доверия к комментируемому тексту.
Переходим к лингвистическому анализу названий, приведенных в источнике и представляющих объект настоящего исследования. Прежде всего необходимо подчеркнуть осторожность в ретранскрипции, поскольку графические изображения «варварских» имен у Порфирогенета, как правило, искажены иногда до неузнаваемости. В качестве примера достаточно привести транскрипции древнерусских собственных имен (городов и «племен»). «Русские» названия порогов, однако, транскрипированы Константином Багрянородным довольно точно - так, что этимология, контролируемая строго фиксированной семантикой, во всех семи случаях устанавливается легко и без всяких поправок.
Первый порог называется Эссупи. По утверждению Константина, это и «русское» и «славянское» название. Означающее «не спи». В современной номенклатуре ему соответствует название «Будило».
Действительно, корень, присутствующий в данном термине, имеет общеевропейский характер. Ср.: санскрит, svapi-ti - «спать»; зенд. xvapna - «сон», xvap-ар-«спать»; греч. unvoe-«сон»; ла-тин. Somnus - «сон»; лит. sapnas - «сон»; латыш, sapnis-«сновидение»; нем. schlafen-«спать»; англ. to sle-' ар - в том же значении; общеслав.- «сон», «спать»; осет. xoyssyn-в том же значении и т. д.31
Старославянский глагол «съпати» подтверждает свидетельство анализируемого источника. По В. Томсену; «русская» форма реконструируется как «ne sofi», вариант «ves uppri» («Будь на страже»); по А. X. Лербергу - «ne sue-fe». Это возможно, хотя в таком случае в авторский текст приходится вносить поправку f -> р, впрочем, вполне закономерную лингвистически. Значительно хуже с начальной частицей, имеющей отрицательное значение. В источнике она звучит как «э», тогда как признанная реконструкция предполагает «ne». Это заставило адептов норманнской версии вносить в текст инъектуру - «n-», не объяснимую никакими фонетическими соображениями. В таком случае не остается ничего иного, как полагать, что Константин Багрянородный (либо его переписчики) опустил данную литеру по чистой случайности. Так или иначе, но поправки к оригинальному тексту оказываются неизбежными.
При обращении к северопричерноморской версии любое недоумение отпадает. Скифский термин «spu» (в значении «глаз», «спать») зафиксирован еще Геродотом в V в. до н.э. в двуосновной глоссе. Впрочем, общеиндоевропейский характер данного термина снижает доказательное значение сопоставления. Гораздо большую роль играет начальное «э». В осетинском языке «ае» - «негативная частица, образующая первую часть многих сложных слов со значением отсутствия чего-либо». Таким образом, скифо-сарматская этимология оказывается вполне безупречной и более предпочтительной, чем скандинавская; она не требует никаких поправок.
Второй порог, согласно Константину Багрянородному, по-русски называется Улворси, что означает «Остров порога» (или же «Порог-остров», что, в общем, одно и то же). В славянской номенклатуре ему соответствует «Островунипраг» («Островной порог»), что снимает какие-либо сомнения по части семантики. Это, по-видимому, Вовнигский порог.
В норманнской версии «русское» название интерпретируется как Halmfors, где Holmr - «остров», a fors - «водопад». Это - одна из наиболее удачных скандинавских этимологий, хотя и она требует поправок к анализируемой форме.
В осетинском ulaen (в архетипе *ul) означает «волна». Это первая основа. Вторая - общеиранская (и аллородийская)* vara - «окружение», «ограничение», «ограждение». Ср.: осет. byru/bu-ru; нереид, baru, bara - в том же значении; в чечено-ингуш. buru - «крепость» («огражденное место»); балкар. buru, лезгин, baru, арчин. baru - в значении «ограждение», «окружение»; особенно груз. beru - «граница», «межа», «огражденное место» и т. д. Таким образом, приведенное Константином Багрянородным имя означает «место, окруженное волнами», то есть «порог-остров».
Третий порог называется Геландри, название которого Порфирогенет считает «славянским»; «русское» название отсутствует. Но поскольку данное слово на первый взгляд не вызывает ассоциаций со славянской языковой стихией, его традиционно считают «русским», тем более что оно имеет безупречную скандинавскую этимологию. Семантика названия, по утверждению источника, означает «Шум порога». Это, конечно, Звонецкий порог, расположенный выше Вовнигского и ниже Ненасытца.
Обращаясь к лингвистическому анализу названия, прежде всего необходимо подчеркнуть, что господствующий в литературе скепсис относительно славянской версии не имеет под собой почвы. Основа, безусловно, имеет общеиндоевропейский характер: *ghel, *ghol - «звучать», *gal - «издавать звук», «подавать голос». В славянских языках этот термин дал «глаголъ» - «звук», «звон», «язык» (от «голъ-голъ» - методом удвоения основы). К этому же гнезду относится «гласъ», «голосъ», а также «гулъ», «галда» - «шум», «галдеть» - «шуметь», «гулкий» - «шумный» и т. д. Следовательно, основа не должна нас смущать; речь может идти лишь о форманте, что в данном случае (с учетом характера источника) имеет минимальное значение.
Скандинавская версия предполагает •Gellandi - «шумящий» или Gellandri («г-»-лексия имен мужского рода). Это действительно отличная этимология, точно отвечающая семантике, засвидетельствованной Порфирогенетом. Правда, такая безупречность (единственная в нашем случае) резко снижается «славянской» принадлежностью комментируемого термина, что заставляет предполагать здесь (как и в случае с Эссупи) «гибридную» форму с использованием разноязычных элементов. Впрочем, ситуация оказывается гораздо проще, чем кажется на первый взгляд.
В осет. qselsei/gaelses-«голос»; qser/ ;gser-«шум», «крик»; qsergaenag- «шумный»; zael-«звук», «звон»; zsel-lang ksennyn-«звенеть»; zselyn- «звучать»; и т. д. С этим приходится сравнивать и kaelyn/*gaelyn - «литься», что определенным образом связывает данное гнездо с движением воды.
Вторая основа - осет. dwar - «двери» (ср. балк. dor- «камень») -явно перекликается с понятием «порог». Таким образом, кавказская этимология не уступает норманнской.
Четвертый порог, по Константину Багрянородному, называется по-русски Айфор, а по-славянски- Неясыть. Это - Ненасытец - наиболее грозный из Днепровских порогов, имевший девять лав, и наиболее труднопроходимый. Значение обоих терминов дано описательно: «потому, что здесь гнездяться пеликаны». Данная семантическая справка породила в литературе немало недоумений. Как известно, пеликаны в области Днепровского Надпорожья не водятся и не гнездятся. Древнерусское слово «неясыть» (этимологически оно действительно происходит от термина «ясти» - «есть», «кормиться» и значит «ненасытный») обозначает не пеликана, а одну из разновидностей сов. Таким образом, здесь имеет место вполне очевидное недоразумение. Естественно, учитывая характер источника, его очень просто было бы отнести за счет недостаточной информированности Порфирогенета, но стремление к корректности выводов требует более осторожного подхода. Прежде чем говорить о неосведомленности автора, необходимо выяснить возможность скрытого (точнее, не понятого исследователями) смысла.
Главная ошибка комментаторов, на наш взгляд, заключалась в неправильной акцентировке сообщения. Традиционно подчеркивается орнитологическая определенность (упомянутый вид птиц). Экзотичность такой справки неотразимо действовала на воображение исследователей, приковывая внимание к пеликанам. Между тем Константин Багрянородный, скорее всего, хотел подчеркнуть наличие гнездовий безотносительно к видам пернатых - как характерную особенность порога, наиболее защищенного природными условиями. По-видимому, Ненасытец действительно привлекал птиц в силу своей неприступности.
Убедительной (более того, сколько-нибудь приемлемой) скандинавской этимологии слово «Айфор» не имеет. Высказанные в литературе гипотезы (от Eiforr - «вечно бегущий» или от голланд. oyevar- «аист») неприемлемы по причине несоответствия засвидетельствованной источником семантике.
Осет. Ajk - «яйцо» (имеющее, впрочем, общеиндоевропейский характер) - довольно точно фиксирует наличие гнездовий, что подчеркивается и Порфирогенетом. Вторая основа - осет. fars (*fors - «бок», «ребро», «порог», то есть вместе: «порог гнездовий»). Впрочем, возможен другой вариант для второй основы - от осет. farm (в архетипе - общеиран. *parna) - «крыло».
Пятый порог имеет «русское» название Варуфорос и «славянское» - Вулнипраг («Вольный порог»). Семантика дана в описательной форме: «...ибо образует большое озеро». Это - Вольный порог, согласно современной терминологии действительно имевший значительную по площади заводь.
Данное слово является гордостью норманизма, впрочем, весьма иллюзорной. Первую основу слова принято толковать от Ваги - «волна», вторую - от fors - «водопад». С фонетической стороны это звучит неплохо, но семантика решительно не согласуется с данной этимологией. Во-первых, интерпретированный таким образом термин имеет тавтологический характер, ибо «волна» и «водопад» в подобном употреблении, по сути, означали бы одно и то же. Во-вторых, он не соответствует значению, засвидетельствованному Константином Багрянородным, а в некотором смысле даже противоречит ему, подчеркивая бурный характер порога, тогда как в источнике, напротив, речь идет об относительном спокойствии, так как озеро предполагает широкий плес, отличающийся сравнительно медленным течением.
В этом смысле скифо-сарматская этимология оказывается более точной. 06щеиран. varu означает «широкий»; осет. fars *fors - «порог». Интерпретация вполне безупречная, точно отвечающая справке Порфирогенета.
Шестой порог «по-русски» именуется Леанти, а по-славянски - Веруци (ср. совр. укр. «вируючий»), что, согласно утверждению Константина Багрянородного, означает «Кипение воды». «Славянское» название вполне понятно и точно соответствует фиксированной семантике. Это, по-видимому, Сурской, или Лоханский, порог.
Сколько-нибудь приемлемой скандинавской этимологии слово Леанти не находит. Высказанная в литературе гипотеза, что оно происходит от Hiaejandi - «смеющийся»,- выглядит неубедительно, так как не соответствует данным источника. Напротив, скифско-сарматская версия представляется вполне правомочной. Осет. lejun - «бежать» хорошо соответствует значению, указанному в источнике. Отметим, что этимологически данный термин непосредственно связан с движением воды (обще-индоевроп. *lej-«литься», «лить»). Данный термин хорошо представлен в славянских и балтских языках.
Приведенная Константином Багрянородным форма также приемлема. Она представляет собой причастие с закономерным переходом и ->а перед звукосочетанием nt/nd (в соответствии со схемой: дигор. (западноосет.), и = ирон. (восточноосет.), j == Иран. а). Таким образом, исходная форма *Le]'anti/*Lejan-di очень точно воспроизведена в комментируемом греческом тексте.
Последний, седьмой порог имеет «русское» название Струпун или Струвун и «славянское» Напрези. Обе «русские» формы встречаются в рукописях и могут рассматриваться как равноценные в источниковедческом отношении. Лингвистически предпочтительной признается первая. Значение имени, по Константину Багрянородному,- «Малый порог». Имеется в виду скорее всего Кодак, действительно считавшийся наиболее легко проходимым.
В настоящее время проблематичными считаются оба названия - и «русское» и «славянское». Напрези - единственное из «славянских» названий, вызвавшее в литературе споры и расхождение во мнениях. Часть исследователей толковало его как «Напорожье» - более чем сомнительный вариант, ибо содержание термина охватывает всю порожистую часть Днепра и, следовательно, может быть применено к любому порогу. Возможно, что слово этимологически восходит к древнерус. «напрящи», «напрягать». В ранний период данный термин применялся обычно лишь в значении «натягивать». К тому же он не отвечает семантике, приведенной Порфирогенетом, хотя «малый» (если понимать его в смысле «неширокий», «узкий») предполагает напряженное течение или падение воды. Известной популярностью в науке пользуется конъектура «На стрези», ее в частности, принимает Г. Г. Литаврин, но и она не доказана.
Возможен еще один вариант, который представляется наиболее правдоподобным: не совсем точно воспроизведенное Константином выражение «не прЪзъ», то есть «не слишком (большой)».
«Русское» название Струкун (или Струвун) удовлетворительной скандинавской этимологии не имеет. Попытки вывести его из норв. просторечного strok, stryk - «сужение русла» или из швед. диалектного struck - «небольшой водопад, доступный для плавания», несмотря на кажущееся правдоподобие, сомнительны по причине исторической непригодности сравнительного материала. Зато скифо-сарматский вариант может считаться идеальным. Осет. stur, ustur означает «большой». Суффикс gon/kon, по словам Вс. Миллера, «ослабляет значение прилагательных» 36. Следовательно, *Usturkon, *Sturkon -, «небольшой», «не слишком большой» очень точно соответствуют данным источника.
Таким образом, все семь имен получили безупречные осетинские этимологии, хорошо соответствующие тексту источника. Конечно, проявление слепой случайности здесь исключается. Предлагаемый вариант интерпретации во всех семи случаях превосходит норманнский уже тем, что не оставляет ни одного имени без надлежащего разъяснения. Следовательно, «Русь» Константина Багрянородного - это не норманнская и не славянская, а сарматская «Русь», сливающаяся с тем таинственным народом Рос, который древние авторы еще в последние века до нашей эры размещают в юго-восточном углу Восточно-Европейской равнины.
Цитата длинная, но более правдивого анализа я не нашёл и сам вряд ли сделаю. Русы возможно пользовались названиями народа который долгое время здесь жил и славянскими, т. е. своими(как мы установим варяги были ободритами).»
4. Русь в Швеции никто не располагал, этого племени там не было, и это признаю норманисты: Н.А. Полевой «мы затрудняемся странным недоумением: ни имени варягов, ни имени руси не находилось в Скандинавии. Мы не знаем во всей Скандинавии страны, где была бы область Варяжская или Русская».
Видите ли финны называли шведов “Руотси” и поэтому славяне тоже стали их так называть. Вот слова Миллера:
«Новгородские славяне услышав имя россов от финнов, оным всех из северных стран пришельцов нарицали, почему и варяги от славян россиянами названы. А потом и сами славяне будучи под владением варягов имя россиян приняли, подобным почти образом как галлы франками, и британцы агличанами именованы».
Ответить же ему позволим Ломоносову(цитата из труда Фомина В. В.):
В ответ на что М.В. Ломоносов совершенно справедливо заметил, что «едва можно чуднее что представить… якобы чухонцы (финны. ― В.Ф.) варягам и славянам имя дали», что как это «два народа, славяне и варяги, бросив свои прежние имена, назвались новым, не от них происшедшим, но взятым от чухонцев», и что «пример агличан и франков… не в подтверждение его вымысла, но в опровержение служит: ибо там побежденные от победителей имя себе получили. А здесь ни победители от побежденных, ни побежденные от победителей, но все от чухонцев!» (5) (Действительно, как показывает мировая история, имя страны восходит либо к победителям, либо к побежденным, но никак не к названиям третьей стороны). Но резонные возражения Ломоносова против связи Руси с Ruotsi не были услышаны. А благодаря трудам А.Л. Шлецера и Н.М. Карамзина, выходившим в первых десятилетиях XIX в. на многих европейских языках, эта связь получила в науке силу непререкаемой истины.
К счастью, далеко не все ученые попали под гипноз авторитета Шлецера и Карамзина и тем самым сохранили способность к самостоятельному взгляду на древнерусскую историю. Так, в 1814 г. антинорманист Г. Эверс резюмировал, что «беспримерным и неестественным мне кажется, чтоб завоевывающий народ переменил собственное имя на другое, употребляющееся у соседа, и сообщил сие принятое имя основанному им государству». В 1816 г. другой немецкий специалист и норманист Г.Ф. Голлман отмечал, что слово Ruotsi, которым финны именуют Швецию, «столь не сходно со словом руссы, что на нем никак нельзя основаться» (при этом им было добавлено, что в Повести временных лет (ПВЛ) нигде не говорится о выходе русов из Скандинавии). В 1838 г. даже «ультранорманист» О.И. Сенковский, четырьмя годами ранее утверждавший, что «эпоха варягов есть настоящий период Славянской Скандинавии», воскликнул с недоумением, убедившись в нелепости объяснения имени Русь от финского Ruotsi: если сами скандинавы «называли себя руссами, то очень трудно придумать благовидную причину, почему в сагах это имя не является почти на каждой странице. Если только другие народы давали им название руссов, то очень странно, что норманны, покорив славянские земли, приняли имя, чуждое своему языку и себе, и основали империю под иностранным и, конечно, обидным для себя прозвищем!».
М. Ю. Брайчевский:
«Финское слово «руотси», которое было одной из козырных карт в норманистской литературе, означает «северный» и, следовательно, в качестве этнонима представляет собою перевод термина «норманны» («северные люди»).»
Странно что бы славяне называли своих правителей чужим переводом слова северный…
Мы рассмотрели лишь первые, самые главные аргументы норманистов. В следующей статье мы продолжим развенчивание мифа о призвании норманнов.