(no subject)
Николай Васильевич Гоголь сжег очередной том «Мертвых душ»,
Пошевелил кочергой, не поморщившись даже,
А книгопродАвец посетовал: «Да уж,
Много мы потеряем в этом году на книжных продажах.
А ведь столько бабла угрохали на пиар:
Один Белинский накропал статеек увесистый ворох…
Видимо исписался Гоголь, действительно, болен и стар
(Сам же где-то сказал: «Есть ли в пороховницах порох»?).
Да еще этот поп или (как его там?) духовник,
Религиозный фанатик, чего с мракобеса станет,
Прочитал рукописи, да и ляпнул, мол, плюнь на них:
Будут смеяться еще больше, чем над «Выбранными местами…»
Ну и пусть бы смеялись, потешил бы дураков,
Им бы брызгать слюной да сраться друг с другом вечно…
Но все-таки подложил свинью этот бумагомарака, каков!»
А Гоголю просто было холодно, и он затопил печку.