- Аксинья говорила - нужно вам двери покрасить. Эти, что ли? - спросил он меня. - Да, голубчик. Вот здесь, в передней, шесть дверей. Нужно их выкрасить красной краской в цвет обоев. Понимаете? Он презрительно усмехнулся: - Я вас очень понимаю. И, прищурив глаз, посмотрел на дно моей души. Я слегка смутилась. Никто не любит, когда его очень понимают. - Так вот, не можете ли вы сейчас приняться за дело? - Сейчас? Он усмехнулся и отвернул лицо, чтобы не обидеть меня явной насмешкой: - Нет, барыня. Сейчас нельзя. - Отчего же? Ему, видимо, неприятно было объяснять тонкости своего ремесла перед существом, вряд ли способным понять его. И, вздохнув, он сказал: - Теперича десятый час. А в двенадцать я пойду обедать. А там то да се, смотришь, и шесть часов, а в шесть я должен шабашить. Приду завтра в семь, тогда и управлюсь. - А вы хорошо краску подберете? - Да уж будьте спокойны. Потрафим. На другое утро, проснувшись, услышала я тихое пение: - «Последний нонешний дене-очек...» Оделась, вышла в переднюю. Маляр мазал дверь бледно-розовой
"Все это делалось не потому, что кто-нибудь желал зла Левину или его хозяйству; напротив, он знал, что его любили, считали простым барином (что есть высшая похвала); но делалось это только потому, что хотелось весело и беззаботно работать, и интересы его были им не только чужды и непонятны, но фатально противоположны их самым справедливым интересам."
пожалуй, именно здесь уместно процитировать современного классика по вопросам перепланировки - френда mgsupgs: Когда в очередной бессчётный раз смотрю на эти рожи с ясными глазами и слышу вечное "Всегда так делали, и ничего не случалось..." - хочется просто взять и уеба...ь. И никакой нецензурщины - многоточие имеется...
Comments 3
- Да, голубчик. Вот здесь, в передней, шесть дверей. Нужно их выкрасить красной краской в цвет обоев. Понимаете?
Он презрительно усмехнулся:
- Я вас очень понимаю.
И, прищурив глаз, посмотрел на дно моей души. Я слегка смутилась. Никто не любит, когда его очень понимают. - Так вот, не можете ли вы сейчас приняться за дело?
- Сейчас?
Он усмехнулся и отвернул лицо, чтобы не обидеть меня явной насмешкой:
- Нет, барыня. Сейчас нельзя.
- Отчего же?
Ему, видимо, неприятно было объяснять тонкости своего ремесла перед существом, вряд ли способным понять его. И, вздохнув, он сказал:
- Теперича десятый час. А в двенадцать я пойду обедать. А там то да се, смотришь, и шесть часов, а в шесть я должен шабашить. Приду завтра в семь, тогда и управлюсь.
- А вы хорошо краску подберете?
- Да уж будьте спокойны. Потрафим.
На другое утро, проснувшись, услышала я тихое пение:
- «Последний нонешний дене-очек...»
Оделась, вышла в переднюю.
Маляр мазал дверь бледно-розовой
Reply
"Все это делалось не потому, что кто-нибудь желал зла Левину или
его хозяйству; напротив, он знал, что его любили, считали простым барином
(что есть высшая похвала); но делалось это только потому, что хотелось
весело и беззаботно работать, и интересы его были им не только чужды и
непонятны, но фатально противоположны их самым справедливым интересам."
Reply
Когда в очередной бессчётный раз смотрю на эти рожи с ясными глазами и слышу вечное "Всегда так делали, и ничего не случалось..." - хочется просто взять и уеба...ь.
И никакой нецензурщины - многоточие имеется...
Reply
Leave a comment