Особенность логического мышления "левых"
"Левые" в общем случае, и преобладающие среди них марксисты в частности, размышляют и разсуждают о поведении людей. Область сделанных ими описаний определяется типом: "В таких-то условиях люди ведут себя так-то по таким-то причинам", а не, к примеру, типом: " В таких-то условиях сплав хрома с ванадием ведëт себя так-то по таким-то причинам". "Левое" знание по своей природе исключительно гуманитарно, что вполне оправдано их задачами, ведь именно гуманитарное знание даëт власть над людьми. Посему стремящийся властвовать заинтересован в том, чтобы подвластные ему ценили превыше всего знание техническое, а гуманитарные навыки презирали, ибо тогда они не смогут конкурировать с ним за предпочитаемый им ресурс.
Будучи гуманитариями, "левые" высказываются о поведении людей, формализуя свои представления в определëнной логике, которую авторы таких высказываний приписывают изучаемым объектам. Мы вправе сказать, что если субъект описывает чужое поведение в некоей логике, то эта логика данному субъекту доступна, то есть он может представить себе мір, в котором такая логика реализуется. В этой связи разсмотрим описание "левыми" общественных, а точнее, в их подходе, классовых, задач христианства - в моëм схематичном пересказе.
В описании "левых" христианство представляет собой классово ориентированную идеолого-пропагандистскую ментальную конструкцию, состоящую из двух основных взаимодополняющих частей. Первая из частей, которая в данном случае нас мало интересует, это метафизический утешитель, призванный воображаемо перенести классово угнетаемых лиц в сказочный мір, от чего ожидается снижение активности угнетаемых по изменению своего статуса. Вторая часть описания "левыми" классовой функциональности христианства, которая нас и интересует, заключается в пропаганде отказа от ценностей, стремление к обладанию которыми со стороны угнетаемых было бы невыгодно господствующему классу. Это стремление к свободе и право на самозащиту и месть. Для достижения этой цели христианство строит мировоззрение своих адептов на основе представления о человеке как о рабе и об его положении как о концептуально подчинëнном внешней воле, а также призывает отказываться от насилия и возмездия, отвечать на удар готовностью принять следующий удар (перейти в общественный статус "омега"). Таким образом, "левые" представляют, себе и нам, христианство как учение, внушающее массам необходимость отказа от борьбы и от средств борьбы. Условно говоря, "человек может владеть собой и своими правами самостоятельно, но может и добровольно отказаться от них в чью-то пользу, и задача христианства в том, чтобы убедить потенциальных угнетëнных сделать невыгодный для них выбор".
С точки зрения "левого" поведение проповедников христианства основано на логике: "Субъект А, имея цель завладеть объектом Б, убеждает конкурирующего субъекта В в отсутствии для него ценности в Б".
Из этого следует, что способность людей мыслить и вести себя согласно описанной логической схеме "левым" известна и понятна. Они считают, что подобное поведение встречается и не представляет собой ничего уникального. Как известно "левому", люди, стремящиеся завладеть чем-либо, могут использовать стратегию "Убедить всех остальных в отсутствии ценности и даже вредности оспариваемого предмета". Добавлю от себя, что в этом своëм представлении "левые" безусловно правы - да, подобное имеет место в нашей жизни. Вопрос лишь в том, где именно.
В отношении "левых" к буржуазии есть интересное в данном случае "общее место". "Левые" вполне уверены, что благодаря своей коммерческой деятельности буржуазия приобретает средства, которые использует для захвата и удержания политической власти. "Левые" уверены, что предпринимательская деятельность может давать средства политической борьбы. Если сказать им это, сказанное не станет новостью для них. Они это знают. Будет довольно верно сказать, что для "левых" не является секретом, что коммерческая и политическая деятельность составляют взаимодополняющий комплекс.
Далее представим себе такую логику. Некто, стремясь к власти и, равно, как и "левые", зная, что предпринимательская деятельность, капиталистические отношения, частная торговля способны давать средства для политической борьбы, занят этой деятельностью. При этом параллельно он убеждает своих политических оппонентов отказаться от капиталистических отношений, чтобы ослабить их базу коммерческого и политического соревнования. Можно победить своих коммерческих конкурентов в экономическом соревновании, а можно, используя уязвимость их сознания, убедить их в том, что капитализм не соответствует их интересам, что торговать это плохо. В случае успеха конкуренты просто откажутся от продолжения борьбы, перейдя в подчинëнное положение. Что и требуется.
Размышляя в рамках "левого" дискурса, нетрудно придти к выводу, что "левый" дискурс инспирирован и поддерживается капиталистами, стремившимися и стремящимися ослабить своих капиталистических конкурентов в экономике и в политике. То есть, что "левые" взгляды представляют собой инструмент монополизации капиталистического хозяйства и узурпации власти группой лиц, которые поддерживают "левое" движение, но сами отказываться от капитализма не собираются. С таким подходом мы не подражаем логике: "Субъект А, имея цель завладеть объектом Б, убеждает конкурирующего субъекта В в отсутствии для него ценности в Б", мы из неë и не выходим. Сказанное выше о "левом" движении есть логическая необходимость, существующая внутри самого "левого" дискурса.
Естественно задать вопрос: почему "левые", имея всё необходимые предпосылки и инструменты для подобного вывода, всë же не делают его? Ответ, как мне кажется, прост. Если "левый" додумывает логику своих убеждений до определëнной стадии, то автоматически перестаëт быть "левым", по крайней мере для самого себя. "Левый" дискурс содержит в себе инструмент самоуничтожения. Что, безусловно, хорошо.
Будучи гуманитариями, "левые" высказываются о поведении людей, формализуя свои представления в определëнной логике, которую авторы таких высказываний приписывают изучаемым объектам. Мы вправе сказать, что если субъект описывает чужое поведение в некоей логике, то эта логика данному субъекту доступна, то есть он может представить себе мір, в котором такая логика реализуется. В этой связи разсмотрим описание "левыми" общественных, а точнее, в их подходе, классовых, задач христианства - в моëм схематичном пересказе.
В описании "левых" христианство представляет собой классово ориентированную идеолого-пропагандистскую ментальную конструкцию, состоящую из двух основных взаимодополняющих частей. Первая из частей, которая в данном случае нас мало интересует, это метафизический утешитель, призванный воображаемо перенести классово угнетаемых лиц в сказочный мір, от чего ожидается снижение активности угнетаемых по изменению своего статуса. Вторая часть описания "левыми" классовой функциональности христианства, которая нас и интересует, заключается в пропаганде отказа от ценностей, стремление к обладанию которыми со стороны угнетаемых было бы невыгодно господствующему классу. Это стремление к свободе и право на самозащиту и месть. Для достижения этой цели христианство строит мировоззрение своих адептов на основе представления о человеке как о рабе и об его положении как о концептуально подчинëнном внешней воле, а также призывает отказываться от насилия и возмездия, отвечать на удар готовностью принять следующий удар (перейти в общественный статус "омега"). Таким образом, "левые" представляют, себе и нам, христианство как учение, внушающее массам необходимость отказа от борьбы и от средств борьбы. Условно говоря, "человек может владеть собой и своими правами самостоятельно, но может и добровольно отказаться от них в чью-то пользу, и задача христианства в том, чтобы убедить потенциальных угнетëнных сделать невыгодный для них выбор".
С точки зрения "левого" поведение проповедников христианства основано на логике: "Субъект А, имея цель завладеть объектом Б, убеждает конкурирующего субъекта В в отсутствии для него ценности в Б".
Из этого следует, что способность людей мыслить и вести себя согласно описанной логической схеме "левым" известна и понятна. Они считают, что подобное поведение встречается и не представляет собой ничего уникального. Как известно "левому", люди, стремящиеся завладеть чем-либо, могут использовать стратегию "Убедить всех остальных в отсутствии ценности и даже вредности оспариваемого предмета". Добавлю от себя, что в этом своëм представлении "левые" безусловно правы - да, подобное имеет место в нашей жизни. Вопрос лишь в том, где именно.
В отношении "левых" к буржуазии есть интересное в данном случае "общее место". "Левые" вполне уверены, что благодаря своей коммерческой деятельности буржуазия приобретает средства, которые использует для захвата и удержания политической власти. "Левые" уверены, что предпринимательская деятельность может давать средства политической борьбы. Если сказать им это, сказанное не станет новостью для них. Они это знают. Будет довольно верно сказать, что для "левых" не является секретом, что коммерческая и политическая деятельность составляют взаимодополняющий комплекс.
Далее представим себе такую логику. Некто, стремясь к власти и, равно, как и "левые", зная, что предпринимательская деятельность, капиталистические отношения, частная торговля способны давать средства для политической борьбы, занят этой деятельностью. При этом параллельно он убеждает своих политических оппонентов отказаться от капиталистических отношений, чтобы ослабить их базу коммерческого и политического соревнования. Можно победить своих коммерческих конкурентов в экономическом соревновании, а можно, используя уязвимость их сознания, убедить их в том, что капитализм не соответствует их интересам, что торговать это плохо. В случае успеха конкуренты просто откажутся от продолжения борьбы, перейдя в подчинëнное положение. Что и требуется.
Размышляя в рамках "левого" дискурса, нетрудно придти к выводу, что "левый" дискурс инспирирован и поддерживается капиталистами, стремившимися и стремящимися ослабить своих капиталистических конкурентов в экономике и в политике. То есть, что "левые" взгляды представляют собой инструмент монополизации капиталистического хозяйства и узурпации власти группой лиц, которые поддерживают "левое" движение, но сами отказываться от капитализма не собираются. С таким подходом мы не подражаем логике: "Субъект А, имея цель завладеть объектом Б, убеждает конкурирующего субъекта В в отсутствии для него ценности в Б", мы из неë и не выходим. Сказанное выше о "левом" движении есть логическая необходимость, существующая внутри самого "левого" дискурса.
Естественно задать вопрос: почему "левые", имея всё необходимые предпосылки и инструменты для подобного вывода, всë же не делают его? Ответ, как мне кажется, прост. Если "левый" додумывает логику своих убеждений до определëнной стадии, то автоматически перестаëт быть "левым", по крайней мере для самого себя. "Левый" дискурс содержит в себе инструмент самоуничтожения. Что, безусловно, хорошо.