Страсти вокруг Третьяковки
Недавно в Государственной Третьяковской Галерее (ГТГ) сменилось руководство. С 2009 года директором музея была Ирина Лебедева. С 10 февраля 2015 года ее сменила Зельфира Трегулова, ранее возглавлявшая Государственный музейно-выставочный центр “РОСИЗО”. Касательно внезапного увольнения Лебедевой в сети множество статей. Одни возмущены и говорят о невнятности и неубедительности причин увольнения, о некрасивой резкости Мединского, который собственноручно привел Трегулову в ГТГ и объявил об увольнении Лебедевой. Другие говорят о творившихся в Третьяковке преступлениях и бесчинствах: о желании превратить Третьяковскую галерею в «музей нового типа», о воровстве и продаже работ из запасников, о закрытых светских раутах среди великих полотен.
Короче, в правдивости множества приводимых обвинений и опровержений так просто не разобраться. Мне так кажется, что в деятельности прежнего директора действительно многое нечисто. Но я хочу поговорить о другом - о том, на чем фокусируют свое внимание наши руководители культуры.
Потрясающе звучит вердикт Министерства культуры РФ о работе музея: “В Третьяковской галерее так и не создана комфортная среда для посетителей - нет кафе, магазинов, нет Wi-Fi”.
Мда. Ужас просто! Но... простите за крамолу, зачем в Третьяковке Wi-Fi? Вообще, в Москве осталось не так уж много мест, где человек может хоть на время быть избавлен от ужасной привычки таращиться в экран телефона. Но даже не в этом дело. Придание такого веса этим претензиям наводит на более серьезный вопрос. А зачем, по мнению наших “культурников”, человек вообще идет в художественный музей? Мне всегда казалось, что он туда идет (или туда ведут, например, детей), чтобы вживую прикоснуться к высокому искусству и через это прикосновение что-то пережить. И, соответственно, понять. Ведь без переживания понять, ясное дело, ничего нельзя. Это и называется приобщением к культуре, причащением культуре. И, конечно, музей - это храм, в том же смысле, в каком храмом является театр, библиотека. Конечто, не к каждому музею это можно отнести, а только к тем, где соблюдается высказанный Станиславским принцип “священнодействия”. Где хранятся работы художников, которые, как говорил Серов, “тратятся”. Третьяковка, безусловно, относится к таким местам.
А Может ли храм быть комфортным или некомфортным, и какое значение в нем имеет wi-fi? Это нонсенс. Точно так и с музеем, если человек идет туда ради причастия (а для иного и времени терять не стоит). Но здесь встает ещё большой вопрос. Дело в том, что серьезнейшей проблемой современности является неспособность большинства людей преимущественно молодого поколения к глубоким переживаниям произведений искусства (эта проблема обсуждена в газете “Суть времени” №114). Это такое “скольжение по поверхности” предмета или явления, лишенное глубокого эмоционального проникновения. При чтении, при просмотре фильмов, картин и пр. Практически во всем! Так, полноценного соединения с культурой просто не происходит.
Переломить эту тенденцию - огромный вызов наших дней. Но нынешние “культурные” руководители эту проблему не видят в упор. Или не хотят видеть. Ведь что буквально гласят выдвинутые главные претензии: музей должен торговать, развлекать и вообще быть комфортным. То есть должен опуститься до уровня современного потребителя. Но ведь миссия музея - поднимать, а не опускаться.
Но вернемся к смене руководства Третьяковки. Большинство мнений сходятся в том, что Лебедева не сработалась с Капковым. Понятно также, что новый директор будет более сговорчив. Наблюдая череду проводимых Капковым разрушительных трансформаций в музеях, библиотеках, парках и театрах Москвы, ясно, что это событие стоит в том же ряду. И это сильно настораживает!
Чего же хочет Капков от Третьяковки? Его рецепт прост и универсален! И выражается такими могучими заклинаниями как “грамотные культурные предложения”, “институции открытого типа” и пр. Но дадим слово самому г-ну Капкову:
“Третьяковская галерея - это большая институция, которая должна иметь и свою издательскую деятельность, и свой книжный магазин, и различные атмосферные, образовательные направления, работать и с городом, и с современными художниками, и с коллекционерами, и с попечителями. Основная претензия к прежнему директору музея была в том, что Третьяковская галерея была закрытой институцией”.
Нет спору, что музей должен вести исследовательскую, просветительскую деятельность, а также иметь удобный доступ для посетителей. Но не надо требовать от музея быть супермаркетом по продаже культурных услуг!
Плохо то, что на фоне имеющихся действительно глубоких проблем в культуре мы видим либо разрушение классической культуры, либо наведение марафета и погоню за комфортной атмосферой.
А потому надо говорить не о смене руководства театров и музеев, а о смене отношения к культуре.