Питерский календарь. 23 мая.
10 мая (23 мая по новому стилю) 1911 года в Александровском саду в присутствии императора Николая II, премьер-министра Столыпина и председателя Государственной думы Родзянко был открыт памятник подвигу экипажа миноносца "Стерегущий".
Созданный скульптором Константином Изенбергом и архитектором Александром фон Гогеном, этот памятник связан с одним из самых знаменитых мифов в истории русского флота.
25 февраля 1904 года, через месяц после начала войны с Японией миноносцы "Стерегущий"
наиболее вероятная фотография "Стерегущего"
и однотипный ему "Решительный"
были посланы в разведку. При возвращении в Порт-Артур они были атакованы четырьмя японскими миноносцами "Усугумо", "Синономе", "Сазанами" и "Акебоно".
"Акебоно"
Русские корабли пошли на прорыв. "Решительный", шедший первым, сумел прорваться в базу, но шедшему за ним "Стерегущему" не повезло. Его обстреливали сначала два, а затем и все четыре миноносца японцев. "Стерегущий" яростно отстреливался, но в 6 ч 40 мин японский снаряд, разорвавшись в угольной яме, повредил два смежных котла и миноносец стал быстро терять ход. Одно за другим замолкали орудия "Стерегущего". Погибли на своих постах командир миноносца лейтенант A. C. Сергеев и мичман К. В. Кудревич, был убит лейтенант Н. С. Головизнин, распоряжавшийся спуском на воду вельбота. Инженер-механика В. С. Анастасова взрывом снаряда выбросило за борт.
В 7 ч 10 мин орудия «Стерегущего» замолчали. На воде качался лишь разрушенный остов миноносца, без труб и мачты, с искореженными бортами и палубой, усеянной телами его героических защитников.
Японцы решили захватить миноносец как трофей. Остановившись недалеко от «Стерегущего», «Сазанами» спустил вельбот, и мичман Хирата Ямазаки с пятью матросами получил приказ подготовить русский миноносец к буксировке. В 7 ч 25 мин вельбот подошел к «Стерегущему», и Ямазаки с матросом 1-й статьи Абе вскарабкались на искореженный полубак. Перед ними предстала страшное зрелище: "В полубак попало три снаряда, палуба пробита, один снаряд - в правый якорь. С обоих бортов снаружи следы от попаданий десятков больших и малых снарядов, в том числе пробоины близ ватерлинии, через которые при качке в миноносец проникала вода. На стволе носового орудия след попавшего снаряда, близ орудия труп комендора с оторванной правой ногой и сочившейся из раны кровью. Фок-мачта упала на правый борт. Мостик разбит в куски. Вся передняя половина судна в полном разрушении с разбросанными осколками предметов. В пространстве до передней трубы валялось около двадцати трупов, обезображенных, частью туловища без конечностей, частью оторванные ноги и руки - картина ужасная, в том числе один, видимо офицер, на шее у него был надет бинокль. Установленные для защиты койки местами сгорели. В средней части миноносца с правого борта одно 47-мм орудие было сброшено со станка и исковеркана палуба. Число попавших снарядов в кожух и трубы было очень велико, также, видимо, были попадания в сложенный между трубами брикет. Кормовой минный аппарат был повернут поперек, видимо, готовый к выстрелу. В кормовой части убитых было немного -только на самой корме лежал один труп. Жилая палуба была совершенно в воде, и войти туда было нельзя ... Вообще положение миноносца было настолько ужасное, что не поддается описанию". Однако, оказались на "Стерегущем" и живые - легко раненный кочегар А Осинин и трюмный машинист В. Новиков. Вместе с ранее подобранными из воды Ф Юрьевым и И. Хиринским только они остались в живых из всего экипажа.
Осмотрев миноносец и выбросив за борт все горючие предметы японцы начали буксировку, но через 18 минут буксир лопнул. Японцы собирались было использовать в качестве буксира якорную цепь, но в это время показались русские крейсера, которые открыли огонь. Спустив японский флаг и прихватив в виде трофеев компас и найденные на миноносце бинокли, японцы покинули израненный корабль, который
еще около получаса держался на воде, пока не затонул.
Пленные русские моряки доставлены в Сасебо, где их уже ждало письмо от имени японского морского министра адмирала Ямамото:«Вы, господа, сражались храбро за свое Отечество, и защищали его прекрасно. Вы исполнили свой тяжелый долг как моряки. Я искренне хвалю вас, вы - молодцы.»
Насколько восхищение врага было искренним, подтверждает ответ, полученный Н. П. Сергеевой - женой командира «Стерегущего» на запрос о судьбе ее мужа (она направила его в Морское министерство в Токио через месяц после гибели миноносца). В нем от имени адмирала Ямамото Оговорилось: «Изъявляю глубокую симпатию всему экипажу русского миноносца "Стерегущий", который выказал храбрость и решительность в бою против нашего более сильного отряда». Далее прилагались сведения, собранные японцами в результате опроса моряков со «Стерегущего». Один из них, минно-машинный квартирмейстер Федор Юрьев, исполнявший обязанности боцмана и находившийся все время на верхней палубе у машинного телеграфа, вспоминал, что видел командира, «лежащего на палубе миноносца, от раны под коленом он казался почти мертв». Так как бой был «в самом разгаре», то, по словам Юрьева, «никто из нас не мог подоспеть ему на помощь». Три других участника боя утверждали, что их командир, будучи раненым, был убит попавшим ему в голову осколком снаряда. Тело его осталось на миноносце. В заключение вдове в весьма учтивых выражениях высказывались «самые глубокие соболезнования» и сожаления, что она лишилась своего «славного супруга, погибшего за Отечество».
А дальше вокруг гибели "Стерегущего" начал возникать миф. Одно из первых сообщений о бое и гибели «Стерегущего» появилось в газете «Новое время» от 12 марта 1904 года и затем с различными изменениями перекочевало и в другие издания. Со ссылкой на корреспондента английской «Таймс» (он, в свою очередь, ссылался на слова «японского донесения») сообщалось, что когда японцы взяли на буксир русский миноносец, оставшиеся на «Стерегущем» два матроса заперлись в трюме и, несмотря на все уговоры японцев, не только «не сдались врагу, но вырвали у него добычу»; открыв кингстоны, они «наполнили родной миноносец водой и погребли себя вместе с ним в морских пучинах».
Сообщение это обошло всю Россию. Одновременно в большом количестве разошлись по стране репродукции с картины художника Самокиш-Судковского, изображавшей момент открытия двумя матросами иллюминатора на гибнущем «Стерегущем». В ногах у матросов был изображен маховик от кингстона. Скульптор К. Изенберг использовал эту композицию. Созданная им модель памятника «Двум неизвестным морякам-героям» в августе 1908 года удостоилась «высочайшего одобрения» царем, и 22 июня следующего года со скульптором был заключен контракт на сооружение памятника.
Однако в распоряжении Исторической части Морского генерального штаба не оказалось ни одного документа, в котором содержалось бы упоминание о «подвиге двух неизвестных матросов», открывших кингстоны. Исследование, проведенное и. о. начальника Исторической части МГШ старшим лейтенантом Е. Н. Квашниным-Самариным, установило, что первое сообщение о бое «Стерегущего» было составлено капитаном 2 ранга Г. Г. Селецким со слов В. Н. Новикова и А. А. Осинина и адресовано французскому консулу в Кобе, заинтересовавшемуся подробностями боя во время посещения им лагеря для военнопленных в Мацуяме. Из сохранившейся в делах Архива Исторической части МГШ копии этого сообщения следовало, что «...видя неминуемую гибель миноносца, машинист Василий Новиков, оставшийся в живых и помогавший раненому и умирающему сигнальщику Василию Кружкову уничтожить сигнальные книги, бросается в машинное отделение и открывает клинкеты и кингстоны, чтобы имевший большую течь от массы подводных пробоин миноносец скорее затонул; затем он с двумя ранеными берет снаряды, заворачивает их не только в кормовые, но и в сигнальные флаги и бросает их за борт... Когда миноносец заметно стал погружаться, то подошедшие шлюпки поспешили снять раненых, которым и была подана медицинская помощь в самом непродолжительном времени»
Так как версия о двух неизвестных матросах была уже доложена императору Николаю II, то начальник Морского генерального штаба вице-адмирал А. А. Эбергард, чтобы обосновать изменение надписи, затребовал собрать все сведения, «какие только возможно». Учитывая, что версия о неизвестных героях попала в газеты со ссылкой на «японское донесение», по просьбе МГШ морской агент (атташе) в Японии и Китае А. Н. Воскресенский 27 августа 1910 года направил в Историческую часть подлинную справку о деле «Стерегущего», выданную по его просьбе Морским министерством в Токио, и сделанный им перевод. Этот документ представлял собой копии донесений начальника 3-го отряда «истребителей» капитана 2 ранга М. Цуция, командира миноносца «Сазанами» капитан-лейтенанта Ц. Кондо и мичмана X. Ямазаки, но никакого упоминания «о двух неизвестных» в них не было.
Внимательно ознакомившись с показаниями оставшихся в живых моряков со «Стерегущего», члены Исторической части обратили внимание на многочисленные встречающиеся в них противоречия «и даже явную несообразность». Так, письмо В, Н. Новикова, датированное 26 июня 1907 года, еще больше запутывало дело. Из него следовало, что Новиков уже в ходе буксировки спустился в машинное отделение, открыл кингстоны, а затем, поднявшись на верхнюю палубу, порвал сигнальные книги и бросил их за борт. «Миноносец начал тонуть, а оставшаяся на нем прислуга стала бросаться в воду», после чего он, Новиков, «тоже кинулся за борт» и тут «уже ничего не помнит». Показания А. А. Осокина в целом подтверждали слова Новикова: «Василий Новиков пошел, открыл кингстоны в машине, пошла сильно вода, стали ожидать с чистой совестью смерти, так что могли - сделали, в это время подошла японская шлюпка и все втроем (?) спустились в шлюпку». В показаниях Ф. Юрьева вообще ничего не говорилось о потоплении миноносца. «Как утонул миноносец, не знаю, не ведаю», - значилось в его письме от 10 мая 1906 года. Несмотря на многочисленные противоречия, эти показания сходились в одном - в них также ничего не говорилось о «неизвестных матросах».
В. Новиков с земляками. Порт-Артур, 1903 год
Таким образом, хотя члены Исторической части склонялись к мнению, «что придавать показаниям оставшихся в живых нижних чинов команды миноносца „Стерегущий" значение исторически верных документов едва ли представляется достаточно обоснованным», версия его затопления двумя неизвестными матросами была еще менее правдоподобна. «Палубные горловины, -- говорилось в одном из документов, подготовленных Исторической частью, - которые задраили за собой два неизвестных матроса, могли быть открыты и с верхней палубы и, сомнительно, чтобы японцы, прибывшие на миноносец и пробывшие на нем около 40 минут во время его буксировки, успевшие выбросить с него горючие материалы, не открыли бы при этом с палубы этих горловин и не обнаружили бы двух людей, если таковые были бы в затопленном до половины машинном отделении».
Считая, что гибель двух неизвестных матросов, открывших кингстоны, «есть выдумка» и «как выдумка она не может быть увековечена в памятнике», Морской генеральный штаб 2 апреля 1910 года обратился с докладом на «высочайшее имя», где спрашивал, «надлежит ли считать предполагавшийся к открытию памятник сооруженным в память геройского самопожертвования двух оставшихся неизвестными нижних чинов команды миноносца „Стерегущий", или же открыть этот монумент в память геройской гибели в бою миноносца „Стерегущий"?».
«Считать, что памятник сооружен в память геройской гибели в бою миноносца „Стерегущий"», - такова была резолюция Николая II.
10 мая памятник торжественно открылся, на церемонии присутствовал матрос Василий Новиков, который был награжден сразу Знаком отличия Военного ордена (Георгиевским крестом) 2 степени, а в день открытия памятника "Стерегущему" был всемилостивйше пожалован императором Георгиевским крестом 1-й степени.
Дальнейшая судьба Новикова, однако, сложилась трагично. Он вернулся обратно в родную деревню и в 1919 году был без суда расстрелян односельчанами как помогавший колчаковцам.
Василий Новиков с семьей. 1918 год.
Между тем в деле "Стерегущего" так и не было ясности. Версия с открытием кингстонов В. Н. Новиковым также вызывала определенные сомнения. Два раза Историческая часть приглашала представителя Морского технического комитета с чертежами миноносца, пытаясь разобраться с системой трубопроводов и забортных отверстий. Результатом стал вывод, сделанный членами Исторической части при подготовке к выходу в свет официального издания по истории войны, где говорилось: "Необходимо заметить, что разновременные показания упомянутых 4 живых свидетелей боя настолько сбивчивы и разноречивы в подробностях, что считать их достоверными нет достаточных оснований. Вода вливалась в пробоины, и внутренность миноносца была затоплена водою по показаниям как наших матросов, так и японского офицера, буксировавшего "Стерегущий". Поэтому сомнительно, чтобы можно было в это время пробить трубу холодильника, так как кингстонов затопления на миноносце в машинном отделении не было"
Тем не менее, миф о затоплении миноносца жив до сих пор. Как ни крути, но скульптура куда убедительнее и нагляднее, чем статьи в специальных изданиях. Впрочем, нельзя сказать, что моряки "Стерегущего" не заслужили памятника. Как писал Квашнин-Самарин в 1910-м году: "Всякому, кто прочел бы и сопоставил все собранные по делу "Стерегущего" материалы и документы, было бы совершенно ясно, насколько велик был подвиг ,,Стерегущего" даже и без недосказанного мифа... Пусть легенда живет и живит будущих героев на новые беспримерные подвиги, но признайте же, что 26 февраля 1904 года в борьбе с сильнейшим врагом эскадренный миноносец "Стерегущий", потеряв командира, всех офицеров, 45 из 49 матросов, после часового, до последнего снаряда боя, пошел ко дну, изумляя врага доблестью своего экипажа!"
Интересна и судьба самого памятника, который представлял собой памятник-фонтан. Из подведенных сзади труб вода лилась прямо через иллюминатор, усиливая эффект скульптуры (правда я так и не выяснил, был ли такой замысел изначально, поскольку в некоторых источниках говорится, что воду к иллюминатору подвели только в 30-е годы). Но оказалось, что вода стала разрушать памятник, поэтому в 1971-м году воду отключили.
В 1941-м году памятник оказался в числе тех, которые не успели укрыть от обстрелов. В 1942-м году вернулись к этому вопросу, но было принято решение оставшиеся памятники не укрывать, чтобы они вдохновляли жителей города на борьбу с врагом. И памятник "Стерегущему" как солдат честно простоял всю Блокаду.
Сын Василия Новикова у памятника "Стерегущему". 1953 год.
Созданный скульптором Константином Изенбергом и архитектором Александром фон Гогеном, этот памятник связан с одним из самых знаменитых мифов в истории русского флота.
25 февраля 1904 года, через месяц после начала войны с Японией миноносцы "Стерегущий"
наиболее вероятная фотография "Стерегущего"
и однотипный ему "Решительный"
были посланы в разведку. При возвращении в Порт-Артур они были атакованы четырьмя японскими миноносцами "Усугумо", "Синономе", "Сазанами" и "Акебоно".
"Акебоно"
Русские корабли пошли на прорыв. "Решительный", шедший первым, сумел прорваться в базу, но шедшему за ним "Стерегущему" не повезло. Его обстреливали сначала два, а затем и все четыре миноносца японцев. "Стерегущий" яростно отстреливался, но в 6 ч 40 мин японский снаряд, разорвавшись в угольной яме, повредил два смежных котла и миноносец стал быстро терять ход. Одно за другим замолкали орудия "Стерегущего". Погибли на своих постах командир миноносца лейтенант A. C. Сергеев и мичман К. В. Кудревич, был убит лейтенант Н. С. Головизнин, распоряжавшийся спуском на воду вельбота. Инженер-механика В. С. Анастасова взрывом снаряда выбросило за борт.
В 7 ч 10 мин орудия «Стерегущего» замолчали. На воде качался лишь разрушенный остов миноносца, без труб и мачты, с искореженными бортами и палубой, усеянной телами его героических защитников.
Японцы решили захватить миноносец как трофей. Остановившись недалеко от «Стерегущего», «Сазанами» спустил вельбот, и мичман Хирата Ямазаки с пятью матросами получил приказ подготовить русский миноносец к буксировке. В 7 ч 25 мин вельбот подошел к «Стерегущему», и Ямазаки с матросом 1-й статьи Абе вскарабкались на искореженный полубак. Перед ними предстала страшное зрелище: "В полубак попало три снаряда, палуба пробита, один снаряд - в правый якорь. С обоих бортов снаружи следы от попаданий десятков больших и малых снарядов, в том числе пробоины близ ватерлинии, через которые при качке в миноносец проникала вода. На стволе носового орудия след попавшего снаряда, близ орудия труп комендора с оторванной правой ногой и сочившейся из раны кровью. Фок-мачта упала на правый борт. Мостик разбит в куски. Вся передняя половина судна в полном разрушении с разбросанными осколками предметов. В пространстве до передней трубы валялось около двадцати трупов, обезображенных, частью туловища без конечностей, частью оторванные ноги и руки - картина ужасная, в том числе один, видимо офицер, на шее у него был надет бинокль. Установленные для защиты койки местами сгорели. В средней части миноносца с правого борта одно 47-мм орудие было сброшено со станка и исковеркана палуба. Число попавших снарядов в кожух и трубы было очень велико, также, видимо, были попадания в сложенный между трубами брикет. Кормовой минный аппарат был повернут поперек, видимо, готовый к выстрелу. В кормовой части убитых было немного -только на самой корме лежал один труп. Жилая палуба была совершенно в воде, и войти туда было нельзя ... Вообще положение миноносца было настолько ужасное, что не поддается описанию". Однако, оказались на "Стерегущем" и живые - легко раненный кочегар А Осинин и трюмный машинист В. Новиков. Вместе с ранее подобранными из воды Ф Юрьевым и И. Хиринским только они остались в живых из всего экипажа.
Осмотрев миноносец и выбросив за борт все горючие предметы японцы начали буксировку, но через 18 минут буксир лопнул. Японцы собирались было использовать в качестве буксира якорную цепь, но в это время показались русские крейсера, которые открыли огонь. Спустив японский флаг и прихватив в виде трофеев компас и найденные на миноносце бинокли, японцы покинули израненный корабль, который
еще около получаса держался на воде, пока не затонул.
Пленные русские моряки доставлены в Сасебо, где их уже ждало письмо от имени японского морского министра адмирала Ямамото:«Вы, господа, сражались храбро за свое Отечество, и защищали его прекрасно. Вы исполнили свой тяжелый долг как моряки. Я искренне хвалю вас, вы - молодцы.»
Насколько восхищение врага было искренним, подтверждает ответ, полученный Н. П. Сергеевой - женой командира «Стерегущего» на запрос о судьбе ее мужа (она направила его в Морское министерство в Токио через месяц после гибели миноносца). В нем от имени адмирала Ямамото Оговорилось: «Изъявляю глубокую симпатию всему экипажу русского миноносца "Стерегущий", который выказал храбрость и решительность в бою против нашего более сильного отряда». Далее прилагались сведения, собранные японцами в результате опроса моряков со «Стерегущего». Один из них, минно-машинный квартирмейстер Федор Юрьев, исполнявший обязанности боцмана и находившийся все время на верхней палубе у машинного телеграфа, вспоминал, что видел командира, «лежащего на палубе миноносца, от раны под коленом он казался почти мертв». Так как бой был «в самом разгаре», то, по словам Юрьева, «никто из нас не мог подоспеть ему на помощь». Три других участника боя утверждали, что их командир, будучи раненым, был убит попавшим ему в голову осколком снаряда. Тело его осталось на миноносце. В заключение вдове в весьма учтивых выражениях высказывались «самые глубокие соболезнования» и сожаления, что она лишилась своего «славного супруга, погибшего за Отечество».
А дальше вокруг гибели "Стерегущего" начал возникать миф. Одно из первых сообщений о бое и гибели «Стерегущего» появилось в газете «Новое время» от 12 марта 1904 года и затем с различными изменениями перекочевало и в другие издания. Со ссылкой на корреспондента английской «Таймс» (он, в свою очередь, ссылался на слова «японского донесения») сообщалось, что когда японцы взяли на буксир русский миноносец, оставшиеся на «Стерегущем» два матроса заперлись в трюме и, несмотря на все уговоры японцев, не только «не сдались врагу, но вырвали у него добычу»; открыв кингстоны, они «наполнили родной миноносец водой и погребли себя вместе с ним в морских пучинах».
Сообщение это обошло всю Россию. Одновременно в большом количестве разошлись по стране репродукции с картины художника Самокиш-Судковского, изображавшей момент открытия двумя матросами иллюминатора на гибнущем «Стерегущем». В ногах у матросов был изображен маховик от кингстона. Скульптор К. Изенберг использовал эту композицию. Созданная им модель памятника «Двум неизвестным морякам-героям» в августе 1908 года удостоилась «высочайшего одобрения» царем, и 22 июня следующего года со скульптором был заключен контракт на сооружение памятника.
Однако в распоряжении Исторической части Морского генерального штаба не оказалось ни одного документа, в котором содержалось бы упоминание о «подвиге двух неизвестных матросов», открывших кингстоны. Исследование, проведенное и. о. начальника Исторической части МГШ старшим лейтенантом Е. Н. Квашниным-Самариным, установило, что первое сообщение о бое «Стерегущего» было составлено капитаном 2 ранга Г. Г. Селецким со слов В. Н. Новикова и А. А. Осинина и адресовано французскому консулу в Кобе, заинтересовавшемуся подробностями боя во время посещения им лагеря для военнопленных в Мацуяме. Из сохранившейся в делах Архива Исторической части МГШ копии этого сообщения следовало, что «...видя неминуемую гибель миноносца, машинист Василий Новиков, оставшийся в живых и помогавший раненому и умирающему сигнальщику Василию Кружкову уничтожить сигнальные книги, бросается в машинное отделение и открывает клинкеты и кингстоны, чтобы имевший большую течь от массы подводных пробоин миноносец скорее затонул; затем он с двумя ранеными берет снаряды, заворачивает их не только в кормовые, но и в сигнальные флаги и бросает их за борт... Когда миноносец заметно стал погружаться, то подошедшие шлюпки поспешили снять раненых, которым и была подана медицинская помощь в самом непродолжительном времени»
Так как версия о двух неизвестных матросах была уже доложена императору Николаю II, то начальник Морского генерального штаба вице-адмирал А. А. Эбергард, чтобы обосновать изменение надписи, затребовал собрать все сведения, «какие только возможно». Учитывая, что версия о неизвестных героях попала в газеты со ссылкой на «японское донесение», по просьбе МГШ морской агент (атташе) в Японии и Китае А. Н. Воскресенский 27 августа 1910 года направил в Историческую часть подлинную справку о деле «Стерегущего», выданную по его просьбе Морским министерством в Токио, и сделанный им перевод. Этот документ представлял собой копии донесений начальника 3-го отряда «истребителей» капитана 2 ранга М. Цуция, командира миноносца «Сазанами» капитан-лейтенанта Ц. Кондо и мичмана X. Ямазаки, но никакого упоминания «о двух неизвестных» в них не было.
Внимательно ознакомившись с показаниями оставшихся в живых моряков со «Стерегущего», члены Исторической части обратили внимание на многочисленные встречающиеся в них противоречия «и даже явную несообразность». Так, письмо В, Н. Новикова, датированное 26 июня 1907 года, еще больше запутывало дело. Из него следовало, что Новиков уже в ходе буксировки спустился в машинное отделение, открыл кингстоны, а затем, поднявшись на верхнюю палубу, порвал сигнальные книги и бросил их за борт. «Миноносец начал тонуть, а оставшаяся на нем прислуга стала бросаться в воду», после чего он, Новиков, «тоже кинулся за борт» и тут «уже ничего не помнит». Показания А. А. Осокина в целом подтверждали слова Новикова: «Василий Новиков пошел, открыл кингстоны в машине, пошла сильно вода, стали ожидать с чистой совестью смерти, так что могли - сделали, в это время подошла японская шлюпка и все втроем (?) спустились в шлюпку». В показаниях Ф. Юрьева вообще ничего не говорилось о потоплении миноносца. «Как утонул миноносец, не знаю, не ведаю», - значилось в его письме от 10 мая 1906 года. Несмотря на многочисленные противоречия, эти показания сходились в одном - в них также ничего не говорилось о «неизвестных матросах».
В. Новиков с земляками. Порт-Артур, 1903 год
Таким образом, хотя члены Исторической части склонялись к мнению, «что придавать показаниям оставшихся в живых нижних чинов команды миноносца „Стерегущий" значение исторически верных документов едва ли представляется достаточно обоснованным», версия его затопления двумя неизвестными матросами была еще менее правдоподобна. «Палубные горловины, -- говорилось в одном из документов, подготовленных Исторической частью, - которые задраили за собой два неизвестных матроса, могли быть открыты и с верхней палубы и, сомнительно, чтобы японцы, прибывшие на миноносец и пробывшие на нем около 40 минут во время его буксировки, успевшие выбросить с него горючие материалы, не открыли бы при этом с палубы этих горловин и не обнаружили бы двух людей, если таковые были бы в затопленном до половины машинном отделении».
Считая, что гибель двух неизвестных матросов, открывших кингстоны, «есть выдумка» и «как выдумка она не может быть увековечена в памятнике», Морской генеральный штаб 2 апреля 1910 года обратился с докладом на «высочайшее имя», где спрашивал, «надлежит ли считать предполагавшийся к открытию памятник сооруженным в память геройского самопожертвования двух оставшихся неизвестными нижних чинов команды миноносца „Стерегущий", или же открыть этот монумент в память геройской гибели в бою миноносца „Стерегущий"?».
«Считать, что памятник сооружен в память геройской гибели в бою миноносца „Стерегущий"», - такова была резолюция Николая II.
10 мая памятник торжественно открылся, на церемонии присутствовал матрос Василий Новиков, который был награжден сразу Знаком отличия Военного ордена (Георгиевским крестом) 2 степени, а в день открытия памятника "Стерегущему" был всемилостивйше пожалован императором Георгиевским крестом 1-й степени.
Дальнейшая судьба Новикова, однако, сложилась трагично. Он вернулся обратно в родную деревню и в 1919 году был без суда расстрелян односельчанами как помогавший колчаковцам.
Василий Новиков с семьей. 1918 год.
Между тем в деле "Стерегущего" так и не было ясности. Версия с открытием кингстонов В. Н. Новиковым также вызывала определенные сомнения. Два раза Историческая часть приглашала представителя Морского технического комитета с чертежами миноносца, пытаясь разобраться с системой трубопроводов и забортных отверстий. Результатом стал вывод, сделанный членами Исторической части при подготовке к выходу в свет официального издания по истории войны, где говорилось: "Необходимо заметить, что разновременные показания упомянутых 4 живых свидетелей боя настолько сбивчивы и разноречивы в подробностях, что считать их достоверными нет достаточных оснований. Вода вливалась в пробоины, и внутренность миноносца была затоплена водою по показаниям как наших матросов, так и японского офицера, буксировавшего "Стерегущий". Поэтому сомнительно, чтобы можно было в это время пробить трубу холодильника, так как кингстонов затопления на миноносце в машинном отделении не было"
Тем не менее, миф о затоплении миноносца жив до сих пор. Как ни крути, но скульптура куда убедительнее и нагляднее, чем статьи в специальных изданиях. Впрочем, нельзя сказать, что моряки "Стерегущего" не заслужили памятника. Как писал Квашнин-Самарин в 1910-м году: "Всякому, кто прочел бы и сопоставил все собранные по делу "Стерегущего" материалы и документы, было бы совершенно ясно, насколько велик был подвиг ,,Стерегущего" даже и без недосказанного мифа... Пусть легенда живет и живит будущих героев на новые беспримерные подвиги, но признайте же, что 26 февраля 1904 года в борьбе с сильнейшим врагом эскадренный миноносец "Стерегущий", потеряв командира, всех офицеров, 45 из 49 матросов, после часового, до последнего снаряда боя, пошел ко дну, изумляя врага доблестью своего экипажа!"
Интересна и судьба самого памятника, который представлял собой памятник-фонтан. Из подведенных сзади труб вода лилась прямо через иллюминатор, усиливая эффект скульптуры (правда я так и не выяснил, был ли такой замысел изначально, поскольку в некоторых источниках говорится, что воду к иллюминатору подвели только в 30-е годы). Но оказалось, что вода стала разрушать памятник, поэтому в 1971-м году воду отключили.
В 1941-м году памятник оказался в числе тех, которые не успели укрыть от обстрелов. В 1942-м году вернулись к этому вопросу, но было принято решение оставшиеся памятники не укрывать, чтобы они вдохновляли жителей города на борьбу с врагом. И памятник "Стерегущему" как солдат честно простоял всю Блокаду.
Сын Василия Новикова у памятника "Стерегущему". 1953 год.