Краткое возражение философии Гегеля
Ответ на пост уважаемого atharwan'а:
По мне, существует 2 самых убедительных аргумента против философии Гегеля.
1. Методологический.
2. Историко-философский.
Первый аргумент можно сформулировать следующим образом.
Гегель не понимает смысла принципа противоречия в классической пропозициональной логике, из-за чего его система утверждений тривиальна в логическом смысле.
В чём суть этого принципа? - В том, что в системах утверждений, где переменные (т.е. высказывания, они же логические переменные) могут принимать только два значения отказ от «закона противоречия» приведёт к возможности «доказать всё что угодно», т.е. продемонстрировать то, что все логические переменные принимают одно значение, данная ситуация носит название «логический взрыв». Ценность такой системы суждений - нулевая, ибо её нельзя опровергнуть никакими аргументами. В рамках такой системы можно дедуктивно доказать, что «Гегель - это Папа Римский», или, что «Гегель - действующий президент США», или и то и другое одновременно.
Ярче всего это проявляется, когда немецкий философ демонстрирует, что не понимает отличия между «контрарным» и «контрадикторным».
По определению:
- Контрарными называются утверждения, которые могут быть оба ложными.
- Контрадикторными называются утверждения, которые не могут быть оба ложными, одно обязано быть истинным.
Пример, утверждение «Мяч - зелёный» - истинно, тогда контрарными будут утверждения: «Мяч - синий» и «Мяч - жёлтый», а также «Мяч жёлтый» и «Мяч зелёный»; контрадикторными же будут утверждения «Мяч зелёный» и «Мяч - не зелёный».
Гегель же смешивает «контрарность» и «контрадикторность»:
«<…> как будто то, что контрарно, не должно быть определено точно так же и как контрадикторное» [Гегель Г. «Наука логики», т.3, М.: «Мысль» 1972 г., стр. 52].
Если мы непредвзято проанализируем процитированное рассуждение целиком [Гегель Г. «Наука логики», т.3, М.: «Мысль» 1972 г., стр.51-52], то, мне кажется, мы поймем, что Гегель называет контрарным, контрадикторным, противоположностью и противоречием:
«<…> В основании контрарных и контрадикторных понятий - различие, на которое здесь обращают особое внимание, - лежит рефлективное определение разности и противоположения» [Гегель Г. «Наука логики», т.3, М.: «Мысль» 1972 г., стр. 52].
«Всеобщее оказалось не только тождественным, но в то же время и разным или контрарным по отношению к особенному и единичному и, далее, также противоположным им или контрадикторным».
Т.е. контрарные по Гегелю - это просто различные, а контрадикторные - противоположные. Это его первая ошибка. На самом деле, противоположные - это контрарные, а контрадикторные - противоречащие.
«Они рассматриваются как два отдельных вида , т. е. каждое как неподвижно существующее само по себе и безразличное к другому, рассматриваются без всякой мысли о диалектике и внутренней ничтожности этих различий; как будто то, что контрарно, не должно быть определено точно так же и как контрадикторное».
Действительно, в каждом различии, есть аспект противоположности. Например ромб и квадрат. И тот и другой - четырехугольники. И в том и в другом все четыре стороны равны. Но в квадрате все углы прямые, а в ромбе вообще говоря нет.
Противоречием же Гегель называет противоположные определения, когда они встречаются в одном понятии или предмете. Это вторая его ошибка.
Из-за всей этой путаницы у него любые два отличные понятия или утверждения становятся противоречивыми. И, соответственно, он усматривает противоречие в простом утверждении, вроде «Жучка есть собака».
«Субъект есть предикат - вот это-то и высказывается в суждении; но так как предикат не должен быть тем, что есть субъект, то налицо противоречие, которое должно быть разрешено, должно перейти в некий результат» [Гегель Г. «Наука логики», т.3, М.: «Мысль» 1972 г., стр. 67] - и точно такой же ход рассуждений можно увидеть, когда Гегель рассуждает о тождестве и различии: «Все вещи разны или нет двух вещей, которые были бы одинаковы. - Это положение на самом деле противоположно положению о тождестве» [Гегель Г. «Наука логики», т.2, М.: «Мысль» 1971 г., стр. 44].
Для Гегеля наличие у одного «объекта» свойств быть тождественным самому себе и отличаться от иного оказывается «противоречием». И, как следствие, противоречивым оказывается вообще всё: «все вещи сами по себе противоречивы» [Гегель Г. «Наука логики», т.2, М.: «Мысль» 1971 г., стр. 65].
Нетрудно, таким образом, заметить, что Гегель тривиализирует понятие «противоречия», ибо если противоречиво буквально всё, то нет возможности отличить нечто противоречивое от непротиворечивого, таким образом немецкий философ лишает «противоречие» его как дескриптивной, так и эпистемической ценности.
Более того, важно обратить внимание, что везде где Гегель обращается к «формальной логике», он говорит лишь о силлогистике Аристотеля, никак не затрагивая пропозициональную логику, начало которой можно вести от Стоиков; отличие логик состоит в том, что для пропозициональной логики элементарной единицей с которой производятся операции, является простое суждение (высказывание), а не понятие (субъект и предикат).
Однако Гегель не знает и силлогистики, ибо утверждает, что посылки силлогизма могут быть истинны, силлогизм - правильным, но заключение все же при этом может быть ложным.
«Согласно указанной в этом параграфе стороне дела, такими умозаключениями можно, что называется, доказать самые различные положения. Нужно только брать тот médius terminus, от которого можно сделать переход к требуемому определению. Но с другим средним термином можно доказать другое, и даже противоположное» [Гегель Г. «ЭФН» т.1, М.: «Мысль» 1974 г., стр. 370].
«Если от среднего термина, гласящего, что стена была окрашена в синий цвет, умозаключают, что она, стало быть, синяя, то это умозаключение правильно; но вопреки этому умозаключению стена может быть зеленой, если она была покрыта еще и желтой краской, а из этого обстоятельства само по себе вытекало бы заключение, что она желтая» [Гегель Г. «Наука логики», т.3, М., 1972, стр. 79].
Сначала нужно перевести это рассуждение в форму силлогизма. Например, так:
а) Всякая стена, которая окрашена в синий цвет - синяя.
b) Данная стена окрашена в синий цвет.
c) Следовательно, данная стена - синяя.
Большая посылка в этом силлогизме ложна - в этом все дело. Правильная посылка была бы такая:
а) Всякая стенка, которая окрашена в синий цвет была (когда-то, сразу после того, как её окрасили) синей.
Отсюда и вывод: Данная стена была (когда-то) синей. После этого она могла быть перекрашена, выцвести, краска могла отвалиться и т.п.
Поэтому претензия не к силлогистике, а к тому как её Гегель понимал.
Ведь об этом даже уже Аристотель писал:
«Так вот, из истинных посылок нельзя вывести ложное заключение, но из ложных посылок можно выводить истинное заключение, только не видно, почему оно истинно» [Аристотель. Соч. в 4-х томах, т.2, М., 1978, стр. 205].
Утверждать то, что утверждает Гегель, может только человек, который совершенно не понял силлогистики Аристотеля.
Второй аргумент.
Он, безусловно, связан с первым. И строится на доказательстве тезиса, согласно которому Гегель не смог найти достойного контраргумента против кантовского разгрома так называемой догматической метафизики. Здесь очень удобно воспользоваться разделением, которое было принято в «немецкой школьной метафизике» на metaphysica generalis, т.е. онтологию (учение о сущем, фундаментальная теория реальности как таковой), и metaphysica specialis (рациональная психология, рациональная космология и естественная теология).
«Критический проект» Канта предполагает отказ от metaphysica specialis, и отказ от онтологии, как «теории реальности»; он превращает онтологию в «аналитику понятий» («метафизику опыта»), т.е. в концептуальное исследование базовых понятий и (или) интуиций, с помощью которых мы структурируем и осмысляем наш опыт. Условно это можно назвать «номиналистической онтологией».
Гегель же противостоит этому проекту, выдвигая тезис о «тождестве бытия и мышления», дабы вновь легитимировать классический тип метафизического исследования. Проблема в том, что у него нет аргументов в пользу «тождества бытия и мышления». А учитывая ту методологию (спекулятивную логику), которой было построено «здание»[1] «Феноменологии Духа» (где собственно и должна быть развёрнута соответствующая аргументация) можно утверждать, что ему самому это «доказательство» казалось убедительным, поскольку он использовал ситуацию «логического взрыва» для «доказательства» тех тезисов, которые буду ему нужны в дальнейшем, для построения своей онтологии реалистического типа.
Что же это за онтология, или, выражаясь современным языком, метафизика? - Это некая помесь из платонизма, аристотелизма и спинозизма. Из платонизма взята идея эйдосов. То есть Гегель полагает, что существует объективное значение слов (вроде: «сущность», «явление», «бытие», «иное»), которые использовали философы и к подлинному значению которых пытались «пробиться». И эти слова, в терминологии Гегеля: категории, рефлективные определения и понятия - представляют собой моменты (элементы) абсолютной идеи - их высшего, конкретного единства. Из аристотелизма Гегелем взята идея того, что понятия - неким образом находятся в самих предметах, а не являются лишь нашими понятиями о них, поэтому для Гегеля сторонника, так называемой «материальной теории истины», следовательно, легитимны выражения вроде «неистинный стул», т.е. некий предмет может быть ложным, когда он не соответствует своему понятию. Что же касается более концептуально нагруженных вещей, вроде «пространства», «времени» «государства», «бога» или «права», то эти понятия «дедуцируются» им как моменты абсолютной идеи, чьи метаморфозы не заканчиваются в «Науке Логике», читай: в metaphysica generalis, а продолжаются в «Философии Природы» и в «Философии Духа», читай: metaphysica specialis.
Что же взято Гегелем из спинозизма - имманентизм. Для него не существует ничего трансцедентного, ни Кантовской «вещи в себе», ни христианского трансцедентного Бога. Действительно, разве может оставаться что-то непознанным, недоказанным (отсюда: «зелёный свет логическому взрыву» и неприятие законов логики, которые могут ограничить «полёт мысли», читай: разум в терминологии Гегеля), если всё мироздание - есть реальность Абсолютной Идеи, очень напоминающей панентеистического Бога Спинозы - «Всё в Боге, а не Бог во всём». И нет ничего кроме опыта… опыта Абсолютного Духа, т.е. той же самой Абсолютной Идеи просто в другом своём состоянии.
Осознать же всё это не так уж и сложно, достаточно преодолеть уровень рассудка, который ограничен «законами логики» и определённой эпистемической концепцией, и встать на уровень разума, которому не указ все ограничения рассудка. А оттуда уже возвыситься до уровня «абсолютного знания» (финал «Феноменологии Духа»).
Однако такая конструкция метафизики, вовсе не является опровержением Кантовской критики, во-первых, потому что несостоятельна методология её построения (первый аргумент), а во-вторых, потому что она не даёт ответа на тот вопрос, который сам Кант считал основным: «Как возможны априорные синтетические суждения в метафизическом исследовании?»[2]. И более того, порождает вопрос: как в данной концепции устроена «внутренняя проверка»? Какая предусмотрена процедура опровержения тезисов, выдвинутых Гегелем. Нельзя же забывать, что он человек, и всегда мог ошибиться на одном из шагов своей «дедукции».
Более того, ведь если Гегель и замаскировал наличие «трансцедентного» в «имманентном» его метафизика не стала непроницаемой для кантовской критики. Она полностью подпадает под её огонь.
Наглядной же демонстрацией того, что Гегель не усвоил «Кантовский урок» служит тот конфуз, который произошёл с «теорией цвета» Гёте, которую Гегель предпочёл Ньютоновской теории. Известно, что «теория цвета Гёте» неплохо описывает то, как люди (физиологически здоровые) воспринимают разный цвет, т.е. феномен восприятия цвета, а теория Ньютона посвящена цвету, как физическому явлению.
Гегель же отверг физическую теорию в пользу, так сказать, теории восприятия, и включил её в свою онтологию - «Науку логики»: «Часто приводят как очень важное соображение и значительное знание утверждение, что тьма есть лишь отсутствие света <…> Относительно этого остроумного соображения можно, оставаясь в этой области эмпирических предметов, с эмпирической точки зрения заметить, что в самом деле тьма оказывается действенным в свете, обусловливая то, что свет становится цветом» [Гегель Г. «Наука логики», т.1, М.: «Мысль» 1970 г., стр. 162]. Причём это относится не только к свету, гегелевские примеры про заряды, магнитные полюса и даже про гравитацию из «Философии Природы» - везде можно наблюдать придание онтологического статуса феноменам восприятия.
Таким образом, это наглядная демонстрация того, что онтология выстроенная таким образом всё равно оказывается «метафизикой опыта», в Кантовском смысле, но уже не как «аналитика понятий», а как некритическое доверие к «нашему восприятию».
[1] Утверждение Гегеля, подтверждающие, что «Феноменология» создана посредством спекулятивного метода: «В «Феноменологии духа» я дал образчик этого метода применительно к более конкретному предмету, к сознанию» [Гегель Г. «Наука Логики» т.1, М.: «Мысль» 1970 г., стр. 101].
[2] О том, что это основной аргумент Кант упоминает в «Пролегоменах ко всякой будущей метафизике…», когда обсуждает ответ Гарве на свою «Критику чистого разума».