У каждой улицы свои легенды
Когда-то я написала «Легенды Луговой улицы» ( 1, 2, 3), которые до сих пор считаю одними из лучших своих рассказов. С тех пор мы переехали, пообжились на новом месте, познакомились с новыми соседями. Пришла пора писать легенды Лиственной улицы.
- Марка сегодня видела, - говорю Боре.
- Ну и что, напомнила ему?
- Да не, не успела. И потом, он как-то так улыбается виновато...
- ЧТОООО??? - мы так и будет жить с этой ржавой каракатицей перед домом из-за того, что Марк виновато улыбается?
- Ты понимаешь... Он из тех, кому легче дать, чем объяснить, что не хочется.
Боря не понимает. Он может дать или уступить из сочувствия, а из жалости - никогда.
Почему-то именно Марк впервые заставил меня задуматься о разнице между сочувствием и жалостью. Сочувствие - это сопереживание чужой боли, будь то отнятая любимая игрушка или смерть дорогого человека. Сочувствие может быть разной силы и разной глубины, в зависимости от обстоятельств, но это не взгляд сверху вниз; сочувствие всегда "на равных" - это эмпатия, протянутая рука, протянутая душа. Сочувствие никогда не унижает.
А жалость почему-то ассоциируется у меня с фразой «милость к падшим». Не тем падшим, которых уронили, а тем, которые сами упали. Один и тот же развод побудит кого-то перестроить свою жизнь, а другому опустит руки. Понимаю и тех и других, но первым сочувствую, а вторых - жалею. Я как раз из тех, кто может дать «классическому зануде», потому что достал своим нытьём, и надоело объяснять, что не хочется. И давала. И теряла к такому человеку уважение. Это было начало конца, неизбежно. Не из принципа, отнюдь, просто подобное «нытьё» по сути своей - мольба, а мольба есть унижение. Иногда она оправдана, конечно, но это редкие, критические случаи. Я давно уже поняла про себя, что слабых, не умеющих взять себя в руки людей, могу жалеть, а вот уважать не могу. Не не хочу, а не могу.
***
Началось всё с ерунды. Каждому дому в нашем комплексе полагается одно «пронумерованное» место для парковки машины. Там никто больше не имеет права стоять. Но вокруг ещё несколько парковочных мест общего пользования, и поставить вторую машину почти никогда не составляет труда. Один весьма наглый сосед оставил старую ржавую машину на месте, которое числится за Марком, и уехал. Совсем уехал - в другой штат. Ему эта рухлядь больше не нужна, а платить за отгон неохота было. Поэтому Марк ставит свои машины (одна - для сына) на общие непронумерованные места, сокращая, понятное дело, их количество. Если к кому-то на выходные приезжают друзья, то либо одному из нас, либо китайцу из третьего дома иногда приходится ставить вторую машину на другом конце улицы. К тому же этот огромный уродливый кусок металла портит нам всем вид.
Мы ждали недели две - ну когда же он позвонит в центральный офис и потребует отогнать этoт драндулет? Потом вежливо попросили. Потом ещё раз. Марк каждый раз виновато улыбался и говорил, что вот сейчас-сейчас, и вообще какая мелочь, совсем ведь не трудно запарковаться, зачем качать права, а вдруг тот сосед вернётся... В итоге в офис позвонила я. Они пришли в ужас - какое хамство, эту машину надо срочно отогнать! Только пусть Марк напишет им запрос - хоть пару строчек с подписью - процедура такая, потому что машина теперь ничейная, платить за отгон нам (менеджменту), а трату денег надо документировать. Место-то Марка. Технически, это его проблема и ничья более.
***
Он начал нас избегать. Увидит, что я иду, и нырнёт к себе. Или сидит в машине и делает вид, что слушает музыку - ждёт, пока я с детьми скроюсь за дверью. Пару дней назад Боря написал ему записку - давай, мол, мы за тебя всё сделаем, ты только распишись. Положил в почтовый ящик. Вчера мы с Марком столкнулись нос к носу. Они поздоровался, виновато улыбнулся и прошмыгнул мимо меня. Я ничего не сказала - мне было за него неловко. Слушать очередные сбивчивые оправдания не хотелось.
Муж мой утверждает, что «дать из жалости» (не важно, что дать) - это прежде всего унизить самого себя, опустить себя до уровня того, кого жалеешь. Для Бори гордость - не роскошь, а качество, место которому в верхних строчках хит-парада черт характера, недалеко от порядочности и ответственности. Особенно если речь идёт о мужчине.
А я вот не столь несгибаема. Уступлю. Жалко ведь... Себя жалко. В какой-то степени, это моя слабость тоже. Повоет ребёнок, повоет - и дашь ему конфетку. Плохой метод воспитания, но невозможно же слушать этот вой! Причём со своими-то детьми я терплю - мне важно, что из них получится. А с другими людьми - не важно. Мне неловко за них, неприятно, мне жаль свои нервные клетки. Легче дать, чем. Слабые люди - как дети, они быстро понимают, что если долго ныть и/или давить на жалость, то дадут, и вырабатывают соответствующую манеру поведения. После чего их остаётся только... жалеть.
***
Марк сутулится и имеет слегка побитый вид, как будто только что проиграл большую сумму денег в казино, и надо идти признаваться жене. Жены уже нет - они недавно развелись, а Марк по-прежнему ходит с хвостом между ног, постоянно за всё извиняясь. Возможно, он такой из-за жены. Также возможно, что брак не удался из-за того, что он такой. Где там курица, а где яйцо, мы никогда не узнаем.
Не спешите доставать носовые платки. Марк - дантист, и очень успешный, оставил жене и детям большой дом в Потомаке, а сам купил townhouse в пяти минутах езды от них. Трёхэтажный трёхспаленный, в хорошем состоянии, в одном из самых дорогих городов страны. Заодно купил себе новый BMW. С деньгами там проблем точно нет. С детьми, кажется, тоже - они приезжают к нему постоянно, выглядят вполне весёлыми и незакомплексованными ребятами, производят хорошее впечатление. Насколько я знаю, развод прошёл тихо-мирно, без драк и катаклизмов, бывшие супруги сохранили нормальные отношения. У Марка даже есть женщина - миловидная дама лет сорока; приезжает на выходные, привозит огромную пушистую собаку, на которой Арик периодически норовит покататься верхом. Марк долго извиняется, что не разрешил моему сыну вскарабкаться на собаку. Потом объясняет, что им пора ехать, и извиняется ещё раз - за то, что дети не успели наиграться с собакой. Даже если он уезжает на пару дней и просит забирать газеты перед его домом, Марк имеет вид пьяницы, просящего трояк на опохмелку и вот-те-крест обещающего отдать. В двадцатый раз.
***
Я не знаю обстоятельств его жизни - ни какие там были родители, ни что он пережил в школе и колледже, ни даже причины развода. Я вполне допускаю... что угодно. Никаких отрицательных чувств я к этому человеку не испытываю,ни в чём его не виню. Но когда я пожалела его вчера, не поставила перед необходимостью в очередной раз юлить, то подумала, что если бы он знал, какие чувства я по отношению к нему, к взрослому, профессионально состоявшемуся мужику, отцу двоих детей, испытываю, то возможно предпочёл бы, чтобы я его ненавидела.
- Марка сегодня видела, - говорю Боре.
- Ну и что, напомнила ему?
- Да не, не успела. И потом, он как-то так улыбается виновато...
- ЧТОООО??? - мы так и будет жить с этой ржавой каракатицей перед домом из-за того, что Марк виновато улыбается?
- Ты понимаешь... Он из тех, кому легче дать, чем объяснить, что не хочется.
Боря не понимает. Он может дать или уступить из сочувствия, а из жалости - никогда.
Почему-то именно Марк впервые заставил меня задуматься о разнице между сочувствием и жалостью. Сочувствие - это сопереживание чужой боли, будь то отнятая любимая игрушка или смерть дорогого человека. Сочувствие может быть разной силы и разной глубины, в зависимости от обстоятельств, но это не взгляд сверху вниз; сочувствие всегда "на равных" - это эмпатия, протянутая рука, протянутая душа. Сочувствие никогда не унижает.
А жалость почему-то ассоциируется у меня с фразой «милость к падшим». Не тем падшим, которых уронили, а тем, которые сами упали. Один и тот же развод побудит кого-то перестроить свою жизнь, а другому опустит руки. Понимаю и тех и других, но первым сочувствую, а вторых - жалею. Я как раз из тех, кто может дать «классическому зануде», потому что достал своим нытьём, и надоело объяснять, что не хочется. И давала. И теряла к такому человеку уважение. Это было начало конца, неизбежно. Не из принципа, отнюдь, просто подобное «нытьё» по сути своей - мольба, а мольба есть унижение. Иногда она оправдана, конечно, но это редкие, критические случаи. Я давно уже поняла про себя, что слабых, не умеющих взять себя в руки людей, могу жалеть, а вот уважать не могу. Не не хочу, а не могу.
***
Началось всё с ерунды. Каждому дому в нашем комплексе полагается одно «пронумерованное» место для парковки машины. Там никто больше не имеет права стоять. Но вокруг ещё несколько парковочных мест общего пользования, и поставить вторую машину почти никогда не составляет труда. Один весьма наглый сосед оставил старую ржавую машину на месте, которое числится за Марком, и уехал. Совсем уехал - в другой штат. Ему эта рухлядь больше не нужна, а платить за отгон неохота было. Поэтому Марк ставит свои машины (одна - для сына) на общие непронумерованные места, сокращая, понятное дело, их количество. Если к кому-то на выходные приезжают друзья, то либо одному из нас, либо китайцу из третьего дома иногда приходится ставить вторую машину на другом конце улицы. К тому же этот огромный уродливый кусок металла портит нам всем вид.
Мы ждали недели две - ну когда же он позвонит в центральный офис и потребует отогнать этoт драндулет? Потом вежливо попросили. Потом ещё раз. Марк каждый раз виновато улыбался и говорил, что вот сейчас-сейчас, и вообще какая мелочь, совсем ведь не трудно запарковаться, зачем качать права, а вдруг тот сосед вернётся... В итоге в офис позвонила я. Они пришли в ужас - какое хамство, эту машину надо срочно отогнать! Только пусть Марк напишет им запрос - хоть пару строчек с подписью - процедура такая, потому что машина теперь ничейная, платить за отгон нам (менеджменту), а трату денег надо документировать. Место-то Марка. Технически, это его проблема и ничья более.
***
Он начал нас избегать. Увидит, что я иду, и нырнёт к себе. Или сидит в машине и делает вид, что слушает музыку - ждёт, пока я с детьми скроюсь за дверью. Пару дней назад Боря написал ему записку - давай, мол, мы за тебя всё сделаем, ты только распишись. Положил в почтовый ящик. Вчера мы с Марком столкнулись нос к носу. Они поздоровался, виновато улыбнулся и прошмыгнул мимо меня. Я ничего не сказала - мне было за него неловко. Слушать очередные сбивчивые оправдания не хотелось.
Муж мой утверждает, что «дать из жалости» (не важно, что дать) - это прежде всего унизить самого себя, опустить себя до уровня того, кого жалеешь. Для Бори гордость - не роскошь, а качество, место которому в верхних строчках хит-парада черт характера, недалеко от порядочности и ответственности. Особенно если речь идёт о мужчине.
А я вот не столь несгибаема. Уступлю. Жалко ведь... Себя жалко. В какой-то степени, это моя слабость тоже. Повоет ребёнок, повоет - и дашь ему конфетку. Плохой метод воспитания, но невозможно же слушать этот вой! Причём со своими-то детьми я терплю - мне важно, что из них получится. А с другими людьми - не важно. Мне неловко за них, неприятно, мне жаль свои нервные клетки. Легче дать, чем. Слабые люди - как дети, они быстро понимают, что если долго ныть и/или давить на жалость, то дадут, и вырабатывают соответствующую манеру поведения. После чего их остаётся только... жалеть.
***
Марк сутулится и имеет слегка побитый вид, как будто только что проиграл большую сумму денег в казино, и надо идти признаваться жене. Жены уже нет - они недавно развелись, а Марк по-прежнему ходит с хвостом между ног, постоянно за всё извиняясь. Возможно, он такой из-за жены. Также возможно, что брак не удался из-за того, что он такой. Где там курица, а где яйцо, мы никогда не узнаем.
Не спешите доставать носовые платки. Марк - дантист, и очень успешный, оставил жене и детям большой дом в Потомаке, а сам купил townhouse в пяти минутах езды от них. Трёхэтажный трёхспаленный, в хорошем состоянии, в одном из самых дорогих городов страны. Заодно купил себе новый BMW. С деньгами там проблем точно нет. С детьми, кажется, тоже - они приезжают к нему постоянно, выглядят вполне весёлыми и незакомплексованными ребятами, производят хорошее впечатление. Насколько я знаю, развод прошёл тихо-мирно, без драк и катаклизмов, бывшие супруги сохранили нормальные отношения. У Марка даже есть женщина - миловидная дама лет сорока; приезжает на выходные, привозит огромную пушистую собаку, на которой Арик периодически норовит покататься верхом. Марк долго извиняется, что не разрешил моему сыну вскарабкаться на собаку. Потом объясняет, что им пора ехать, и извиняется ещё раз - за то, что дети не успели наиграться с собакой. Даже если он уезжает на пару дней и просит забирать газеты перед его домом, Марк имеет вид пьяницы, просящего трояк на опохмелку и вот-те-крест обещающего отдать. В двадцатый раз.
***
Я не знаю обстоятельств его жизни - ни какие там были родители, ни что он пережил в школе и колледже, ни даже причины развода. Я вполне допускаю... что угодно. Никаких отрицательных чувств я к этому человеку не испытываю,ни в чём его не виню. Но когда я пожалела его вчера, не поставила перед необходимостью в очередной раз юлить, то подумала, что если бы он знал, какие чувства я по отношению к нему, к взрослому, профессионально состоявшемуся мужику, отцу двоих детей, испытываю, то возможно предпочёл бы, чтобы я его ненавидела.