СТУК
После секса Рики всегда закуривает, а я делаю вид, что внимательно разглядываю журналы на прикроватной тумбочке. Как бы так незаметно отворотить нос, чтобы не обидеть. Меньше всего я хочу показаться типичной мамашей пригородов, сбежавшей с футбольной тренировки сына. Не курите здесь, не сорите там, не разбрасывайте носки, не кладите локти на стол. У Рики в квартире накурено, холодильник пустой, везде валяются журналы, посвящённые альтернативному кино, вперемежку с вещами и электронными игрушками. Молоденький двадцатитрёхлетний мальчик, стройный, розовощёкий, с козлиной бородкой и плоским животом, он возвращает меня в юность.
Позавчера муж пришёл ко мне в кровать, лёг рядом, обнял. «Мне одиноко», - сказал, «я уже забыл, какая ты...» Спокойное, долгое, нежное занятие любовью порадовало бы меня ещё несколько месяцев назад, но после Рики... Вкусив адреналина, ощущаешь пресность других блюд.
- Ты не обиделась, что я пропал на два месяца? - выдувает дым колечками Рики.
- Что ты, у меня забот полон рот, ты же знаешь...
Он не знает, и слава богу. У дочки была ангина, старший сын получил «неуд» за поведение в четверти, муж как всегда пропадает на работе, сантехник сделал пол работы и исчез на неделю, а посередине всего этого я, не отрывающая глаза от мобильника, проверяющая е-мэйлы каждые десять минут - вдруг позвонит, напишет, вдруг сегодня? Зачем ему тётка под сорок, с детьми и целлюлитом, с дрябловатым после трёх беременностей животом, с намечающимися вокруг глаз морщинками, когда у него есть Сэм? Сэм - Саманта - сногсшибательной красоты девица двадцати семи лет, бывшая модель, ныне ассистентка дантиста. У неё двухлетняя дочка и бывший муж в Нью Йорке. Это всё, что я про неё знаю. Ну, ещё то, что Сэм не слишком любит секс - холодновата, неумела. Поэтому Рики отрывается на стороне с опытной, истосковавшейся по настоящей страсти женщине старше его на пятнадцать лет. Подозреваю, что не с одной. Мы ведь на интернете познакомились...
«Вам за тридцать или даже уже за сорок. Скорее всего, есть дети. С мужем отношения ровные, страсти давно поутихли. Секс редок и неинтересен. А вы ещё молоды, вы в самом соку, вам хочется страсти, вам хочется экспериментировать, вам хочется, чтобы мужчина поклонялся вашему телу, боготворил его, часами наслаждался вами. Напишите мне. Я молод, хорош собой, страстен, абсолютно без комплексов, обожаю зрелых женщин и знаю, как доставить им удовольствие. Совершенно здоров, наркотики не употребляю. Закончил колледж, работаю по специальности. Никаких неприятных сюрпризов. Конфиденциальность гарантирована.»
В глубине души я надеялась, что всё это окажется глупой шуткой или даже приманкой для глупышек, разводом на деньги. Тогда я сразу пойму, что меня надули, и испарюсь. В худшем случае писавший объявление будет толстым прыщавым неудачником, которому никто из сверстниц не даёт. Ну каковы, в самом деле, шансы, что всё написанное - правда? Что я теряю?
Я черкнула ему пару строчек. Получила вежливый, вдумчивый ответ. Мы обменялись ещё несколькими е-мэйлами - каждый длиннее и интереснее предыдущего. Парень был явно неглуп и умел писать. К ужасу своему я обнаружила, что он всё про меня знает. Про благополучный брак, уходящие годы и стареющую кожу, про пустоту внутри и тоску по ласке, про страх, что всё уже позади и отчаяние от того, что к «всё позади» я совершенно не готова... Неужели я так типична? Мы встретились. В объявлении он написал правду.
- Ну и хорошо, а то я боялся, что ты обидишься. У меня были серьёзные проблемы с Сэм, точнее, с её эксом. Не до романов было.
- Что случилось?
- Ну, ты понимаешь... Это долгая история.
- А мы разве куда-то торопимся? Я освободила себе пол дня, тебе явно нужен передых... Рассказывай.
Сэм нашла своего бывшего мужа на улице. Он попросил у неё денег на проезд, она заглянула ему в глаза и увидела там что-то такое... чёрт знает, что она там увидела, но Сэм привела Марка домой, накормила, умыла и дала ему денег. Он сказал, что она изменила его жизнь и пошёл лечиться от наркозависимости. Бросил колоться, встал на ноги, начал опять работать. Они полюбили друг друга и стали жить вместе.
- Голливуд рыдает, - я не могу сдержать улыбки.
- Самое смешное, что это правда. У Сэм очень доброе сердце. Слишком доброе.
Постепенно выяснилось, что Марк оказался на улице не только из-за наркотиков - у него были проблемы с психикой. Так, по мелочи - чуть-чуть мании преследования, капелька агрессии, неуверенность в себе, приступы дикой ревности вперемежку с истериками... А Сэм ведь красавица, на неё постоянно обращают внимания мужчины, да и по натуре она экстраверт, всем улыбается, со всеми общается - для Марка это был постоянный раздражитель, как если бы человеку, у которого аллергия на котов, всё время совали их под нос. Его поведение всё дальше уходило за рамки дозволенного, пару раз он Саманту даже ударил. Ни одно доброе сердце этого не выдержит, и в один прекрасный день Саманта собрала сумки и ушла. Сняла комнату в какой-то гостинице, начала искать жильё, и в результате всех этих пертрубаций и стресса как-то забыла, что давно пропустила свои месячные. Когда спохватилась, она была уже на третьем месяце беременности.
- И что, аборт сделала?
- Ты что? - Рики смотрит на меня с недоумением, почти с ужасом. - Сэм комара не убьёт, не то что младенца. Это же маленький живой человечек! Да ей в голову это не пришло! Другое дело, что надо было либо отдать ребёнка кому-то, либо уж как-то вставать на ноги и самой растить, может, к родителям обратиться...
- Ты хочешь сказать, что она...
- Да, позвонила Марку. Как же, говорит, он же отец ребёнка, он должен был знать. Она даже сейчас отказывается признать, что это была ошибка.
Марк зарыдал прямо в трубку, поклялся, что всё теперь будет по другому, что он никогда не поднимет на неё руку, что он будет лучшим в мире отцом. Все эти недели он места себе не находил, он чуть руки на себя не наложил, он не может жить без неё, он знает, что сам во всём виноват, но он исправится, честное слово. Сэм тоже плакала в трубку и говорила, что верит и что всё теперь будет хорошо.
Как ни странно, всю беременность Марк держался. Очень постарался взять себя в руки, к тому же Сэм подурнела, поправилась и сосредоточилась на ребёнке, перестав кокетничать с кем попало. В первые несколько месяцев после родов всё тоже было хорошо. А потом Сэм похудела, приняла прежний вид и снова вышла на работу. Ребёнок был лёгкий: ел, спал и улыбался; её пристроили в маленький домашний детский садик по соседству, жизнь быстро наладилась. И всё вернулось на круги своя. Ревность, истерики, побои, запреты подходить к плачущей дочке, под конец даже угрозы в адрес ребёнка. Сэм обнаружила, что Марк опять начал колоться. Когда девочке было шесть месяцев, Сэм снова ушла. Но на этот раз всё оказалось гораздо сложнее - по закону отцу полагались встречи с ребёнком, «исчезнуть» Сэм уже не могла.
- Подожди, подожди, он же кололся, он её бил - это что, роли не играет?
- Ну, во-первых, это всё надо было сначала доказать. Даже потом, когда Сэм получила restraining order против него, он имел право видеть дочку под наблюдением. Штат Нью Йорк очень серьёзно относится к отцовству.
- А алименты он платил?
- Да платил, но очень быстро работу потерял... Да ты пойми, там не в этом было дело, а в том, что у него был адрес и телефон Сэм, она не могла его уже просто так выкинуть из своей жизни.
Марк звонил, истерил, угрожал, говорил, что у него есть приятели среди мафии, что за Сэм следят, что её замочат и изуродуют и следов не найдёшь... Сэм записала очередной звонок на плёнку и отнесла в полицию. Воспользовавшись арестом Марка, она схватила в охапку дочку и переехала в другой штат - к нам в Коннектикут.
- Кошмар... И что дальше?
- Прошёл где-то год, Марк опять «очистился», нашёл работу, стал ходить к психиатру, отсудил себе право на телефонные звонки дочке. Где-то пол года всё было тихо. Ну, разве что если девочка начинала плакать, то он не разрешал ей передавать трубку маме и продолжал что-то бубнить, но это было нечасто, да и не так важно - телефон всё таки. Они даже три раза ездили в Нью Йорк - встречались. А пару месяцев назад малышка, которая уже неплохо говорит, проболталась папе, что у мамы есть новый бойфренд - то есть я.
Новость о том, что в жизни Сэм появился новый мужчина, запустила Марка на очередной виток психоза. Вновь пошли угрозы, истерики... Сэм побежала в полицию, где ей выдали очередной restraining order, но работает он только в Коннектикуте. То есть если Марк к нам приедет, его сразу арестуют. А пока он сидит в Нью Йорке, ничего ему не будет.
- Слушай, всё это, конечно, мало приятно, но не смертельно. Ты мне сказал, что у тебя были жуткие пара месяцев, не до романов...
- Дело в том, что Марк спросил дочку, как меня зовут, и она ему выдала моё имя и фамилию. Пару раз мне звонили какие-то типы - не Марк - и угрожали расправой, если я буду встречаться с Сэм. А я ей как раз в этот момент был очень нужен, очередной кризис экса, то-сё... Мне пришлось менять телефон, убирать его из всех справочных, несколько недель я вообще дома почти не появлялся - боялся. Квартиру я поменять не могу - у меня договор на год, ещё восемь месяцев осталось. Мы пытались отсюда выяснять отношения с полицией Нью Йорка, но ничего сделать нельзя, никакой связи между звонками и Марком не докажешь, он никуда не уезжает, скорее всего меня просто пугают. Но неприятно.
- Слушай, ты извини, но тебе это надо?
- Да знаю я, что ты думаешь, - вздыхает Рики, - спит с другими женщинами - значит не любит. А я её люблю. Я жениться на ней хочу, когда всё устаканится. Что в сексе она ничего не понимает и учиться не хочет - это, конечно, проблема. Но я думаю с ней поговорить, она же добрая, она поймёт, что мне это надо, и примет меня такого, какой есть. Тот урод её бил, истерил, а я к ней хорошо отношусь, пальцем не трону, дочку как родную воспитаю, на руках буду носить. Никакой ревности. Но и она должна ответить мне тем же - никакой ревности, никаких вопросов.
- Бедная Сэм...
- Да чего бедная? Ты считаешь, что из меня плохой муж? Да ей повезло, что она меня встретила!
- Ладно, не будем об этом, - я кладу руку ему на живот. В конце концов, это не мои проблемы.
Он рывком откидывает меня на спину и впивается губами мне в шею. Я ещё не успела привыкнуть к этим молодым нетерпеливым рукам, к страсти рывками, к смене позиций путём резкого перебрасывания тела, к шлепкам и покусываниям. Под его напором я каждый раз проваливаюсь куда-то, на бешеной скорости лечу вниз с американской горки, задыхаясь от прилива адреналина. Когда всё уже позади и мы тяжело дышим, утирая капельки пота со лба, я осознаю, что сердце бешенно колотится где-то в горле, и медленно, осторожно пытаюсь вернуть его на место. Когда-то давно, много лет назад, всё это уже было, но казалось нормой, естественным положением вещей; тогда и в голову не могло прийти, что может быть по-другому. Надо устать, разочароваться, отчаяться и уже не надеяться, чтобы достойно оценить разрывающую одежду, распыляющую пуговицы по комнате страсть.
Я целую Рики в губы. Пора принимать душ и убегать. Он протягивает мне полотенце, на котором изображена какая-то розовая красотка в кружевном белье. Я улыбаюсь - какой же он всё-таки ещё ребёнок, с его косячками, подростковыми полотенцами и компьютерными играми, разбросанными по полу!
Ход моих мыслей прерывает стук. Нет, СТУК. Громкий, решительный, резкий стук кулаком в дверь. Женщины так не стучат. Соседи тоже. Рики смотрит на меня расширенными зрачками и побелевшими губами шепчет: «Мне страшно.» Я медленно обвязываю полотенце вокруг себя, завязываю узлом. Ноги приросли к полу, по спине ползёт холодок. Я думаю о детях, о сыне, которого надо забирать с практики, о дочке, которая ждёт меня в садике, я вспоминаю смешные рожи, которые корчил младший сын утром за столом, потом вдруг вижу перед глазами улыбку на лице мужа, когда он засыпал рядом со мной, удовлетворённый, две ночи назад. Боже как глупо. Как всё глупо... Даже если меня не тронут, надо потом иметь дело с полицией, всё всплывёт...
Рики берёт огромный кухонный нож и идёт к двери. Пара секунд, пока дверь открывается, кажутся мне вечностью. Во рту пересохло. Я судорожно сжимаю полотенце.
- Распишитесь, - доносится из коридора.
В комнату возвращается смеющийся Рики. «Это был почтальон. Посылку принёс от дяди.»
Я уже в душе. Быстро, смыть это с себя. Быстро, одеться. Я спешу, меня ждёт сын, и дочку пора забирать, и среднего потом, я уже опаздываю, мне надо уходить. Да, конечно, скоро, созвонимся, спишемся, до встречи, мне правда надо бежать. Я бросаю свой вес в машину с такой силой, что она подпрыгивает. Скорее, ключ в зажигание, задняя передача, выехать, переключить, вперёд. Не оглядываться. Меня ждут.
Позавчера муж пришёл ко мне в кровать, лёг рядом, обнял. «Мне одиноко», - сказал, «я уже забыл, какая ты...» Спокойное, долгое, нежное занятие любовью порадовало бы меня ещё несколько месяцев назад, но после Рики... Вкусив адреналина, ощущаешь пресность других блюд.
- Ты не обиделась, что я пропал на два месяца? - выдувает дым колечками Рики.
- Что ты, у меня забот полон рот, ты же знаешь...
Он не знает, и слава богу. У дочки была ангина, старший сын получил «неуд» за поведение в четверти, муж как всегда пропадает на работе, сантехник сделал пол работы и исчез на неделю, а посередине всего этого я, не отрывающая глаза от мобильника, проверяющая е-мэйлы каждые десять минут - вдруг позвонит, напишет, вдруг сегодня? Зачем ему тётка под сорок, с детьми и целлюлитом, с дрябловатым после трёх беременностей животом, с намечающимися вокруг глаз морщинками, когда у него есть Сэм? Сэм - Саманта - сногсшибательной красоты девица двадцати семи лет, бывшая модель, ныне ассистентка дантиста. У неё двухлетняя дочка и бывший муж в Нью Йорке. Это всё, что я про неё знаю. Ну, ещё то, что Сэм не слишком любит секс - холодновата, неумела. Поэтому Рики отрывается на стороне с опытной, истосковавшейся по настоящей страсти женщине старше его на пятнадцать лет. Подозреваю, что не с одной. Мы ведь на интернете познакомились...
«Вам за тридцать или даже уже за сорок. Скорее всего, есть дети. С мужем отношения ровные, страсти давно поутихли. Секс редок и неинтересен. А вы ещё молоды, вы в самом соку, вам хочется страсти, вам хочется экспериментировать, вам хочется, чтобы мужчина поклонялся вашему телу, боготворил его, часами наслаждался вами. Напишите мне. Я молод, хорош собой, страстен, абсолютно без комплексов, обожаю зрелых женщин и знаю, как доставить им удовольствие. Совершенно здоров, наркотики не употребляю. Закончил колледж, работаю по специальности. Никаких неприятных сюрпризов. Конфиденциальность гарантирована.»
В глубине души я надеялась, что всё это окажется глупой шуткой или даже приманкой для глупышек, разводом на деньги. Тогда я сразу пойму, что меня надули, и испарюсь. В худшем случае писавший объявление будет толстым прыщавым неудачником, которому никто из сверстниц не даёт. Ну каковы, в самом деле, шансы, что всё написанное - правда? Что я теряю?
Я черкнула ему пару строчек. Получила вежливый, вдумчивый ответ. Мы обменялись ещё несколькими е-мэйлами - каждый длиннее и интереснее предыдущего. Парень был явно неглуп и умел писать. К ужасу своему я обнаружила, что он всё про меня знает. Про благополучный брак, уходящие годы и стареющую кожу, про пустоту внутри и тоску по ласке, про страх, что всё уже позади и отчаяние от того, что к «всё позади» я совершенно не готова... Неужели я так типична? Мы встретились. В объявлении он написал правду.
- Ну и хорошо, а то я боялся, что ты обидишься. У меня были серьёзные проблемы с Сэм, точнее, с её эксом. Не до романов было.
- Что случилось?
- Ну, ты понимаешь... Это долгая история.
- А мы разве куда-то торопимся? Я освободила себе пол дня, тебе явно нужен передых... Рассказывай.
Сэм нашла своего бывшего мужа на улице. Он попросил у неё денег на проезд, она заглянула ему в глаза и увидела там что-то такое... чёрт знает, что она там увидела, но Сэм привела Марка домой, накормила, умыла и дала ему денег. Он сказал, что она изменила его жизнь и пошёл лечиться от наркозависимости. Бросил колоться, встал на ноги, начал опять работать. Они полюбили друг друга и стали жить вместе.
- Голливуд рыдает, - я не могу сдержать улыбки.
- Самое смешное, что это правда. У Сэм очень доброе сердце. Слишком доброе.
Постепенно выяснилось, что Марк оказался на улице не только из-за наркотиков - у него были проблемы с психикой. Так, по мелочи - чуть-чуть мании преследования, капелька агрессии, неуверенность в себе, приступы дикой ревности вперемежку с истериками... А Сэм ведь красавица, на неё постоянно обращают внимания мужчины, да и по натуре она экстраверт, всем улыбается, со всеми общается - для Марка это был постоянный раздражитель, как если бы человеку, у которого аллергия на котов, всё время совали их под нос. Его поведение всё дальше уходило за рамки дозволенного, пару раз он Саманту даже ударил. Ни одно доброе сердце этого не выдержит, и в один прекрасный день Саманта собрала сумки и ушла. Сняла комнату в какой-то гостинице, начала искать жильё, и в результате всех этих пертрубаций и стресса как-то забыла, что давно пропустила свои месячные. Когда спохватилась, она была уже на третьем месяце беременности.
- И что, аборт сделала?
- Ты что? - Рики смотрит на меня с недоумением, почти с ужасом. - Сэм комара не убьёт, не то что младенца. Это же маленький живой человечек! Да ей в голову это не пришло! Другое дело, что надо было либо отдать ребёнка кому-то, либо уж как-то вставать на ноги и самой растить, может, к родителям обратиться...
- Ты хочешь сказать, что она...
- Да, позвонила Марку. Как же, говорит, он же отец ребёнка, он должен был знать. Она даже сейчас отказывается признать, что это была ошибка.
Марк зарыдал прямо в трубку, поклялся, что всё теперь будет по другому, что он никогда не поднимет на неё руку, что он будет лучшим в мире отцом. Все эти недели он места себе не находил, он чуть руки на себя не наложил, он не может жить без неё, он знает, что сам во всём виноват, но он исправится, честное слово. Сэм тоже плакала в трубку и говорила, что верит и что всё теперь будет хорошо.
Как ни странно, всю беременность Марк держался. Очень постарался взять себя в руки, к тому же Сэм подурнела, поправилась и сосредоточилась на ребёнке, перестав кокетничать с кем попало. В первые несколько месяцев после родов всё тоже было хорошо. А потом Сэм похудела, приняла прежний вид и снова вышла на работу. Ребёнок был лёгкий: ел, спал и улыбался; её пристроили в маленький домашний детский садик по соседству, жизнь быстро наладилась. И всё вернулось на круги своя. Ревность, истерики, побои, запреты подходить к плачущей дочке, под конец даже угрозы в адрес ребёнка. Сэм обнаружила, что Марк опять начал колоться. Когда девочке было шесть месяцев, Сэм снова ушла. Но на этот раз всё оказалось гораздо сложнее - по закону отцу полагались встречи с ребёнком, «исчезнуть» Сэм уже не могла.
- Подожди, подожди, он же кололся, он её бил - это что, роли не играет?
- Ну, во-первых, это всё надо было сначала доказать. Даже потом, когда Сэм получила restraining order против него, он имел право видеть дочку под наблюдением. Штат Нью Йорк очень серьёзно относится к отцовству.
- А алименты он платил?
- Да платил, но очень быстро работу потерял... Да ты пойми, там не в этом было дело, а в том, что у него был адрес и телефон Сэм, она не могла его уже просто так выкинуть из своей жизни.
Марк звонил, истерил, угрожал, говорил, что у него есть приятели среди мафии, что за Сэм следят, что её замочат и изуродуют и следов не найдёшь... Сэм записала очередной звонок на плёнку и отнесла в полицию. Воспользовавшись арестом Марка, она схватила в охапку дочку и переехала в другой штат - к нам в Коннектикут.
- Кошмар... И что дальше?
- Прошёл где-то год, Марк опять «очистился», нашёл работу, стал ходить к психиатру, отсудил себе право на телефонные звонки дочке. Где-то пол года всё было тихо. Ну, разве что если девочка начинала плакать, то он не разрешал ей передавать трубку маме и продолжал что-то бубнить, но это было нечасто, да и не так важно - телефон всё таки. Они даже три раза ездили в Нью Йорк - встречались. А пару месяцев назад малышка, которая уже неплохо говорит, проболталась папе, что у мамы есть новый бойфренд - то есть я.
Новость о том, что в жизни Сэм появился новый мужчина, запустила Марка на очередной виток психоза. Вновь пошли угрозы, истерики... Сэм побежала в полицию, где ей выдали очередной restraining order, но работает он только в Коннектикуте. То есть если Марк к нам приедет, его сразу арестуют. А пока он сидит в Нью Йорке, ничего ему не будет.
- Слушай, всё это, конечно, мало приятно, но не смертельно. Ты мне сказал, что у тебя были жуткие пара месяцев, не до романов...
- Дело в том, что Марк спросил дочку, как меня зовут, и она ему выдала моё имя и фамилию. Пару раз мне звонили какие-то типы - не Марк - и угрожали расправой, если я буду встречаться с Сэм. А я ей как раз в этот момент был очень нужен, очередной кризис экса, то-сё... Мне пришлось менять телефон, убирать его из всех справочных, несколько недель я вообще дома почти не появлялся - боялся. Квартиру я поменять не могу - у меня договор на год, ещё восемь месяцев осталось. Мы пытались отсюда выяснять отношения с полицией Нью Йорка, но ничего сделать нельзя, никакой связи между звонками и Марком не докажешь, он никуда не уезжает, скорее всего меня просто пугают. Но неприятно.
- Слушай, ты извини, но тебе это надо?
- Да знаю я, что ты думаешь, - вздыхает Рики, - спит с другими женщинами - значит не любит. А я её люблю. Я жениться на ней хочу, когда всё устаканится. Что в сексе она ничего не понимает и учиться не хочет - это, конечно, проблема. Но я думаю с ней поговорить, она же добрая, она поймёт, что мне это надо, и примет меня такого, какой есть. Тот урод её бил, истерил, а я к ней хорошо отношусь, пальцем не трону, дочку как родную воспитаю, на руках буду носить. Никакой ревности. Но и она должна ответить мне тем же - никакой ревности, никаких вопросов.
- Бедная Сэм...
- Да чего бедная? Ты считаешь, что из меня плохой муж? Да ей повезло, что она меня встретила!
- Ладно, не будем об этом, - я кладу руку ему на живот. В конце концов, это не мои проблемы.
Он рывком откидывает меня на спину и впивается губами мне в шею. Я ещё не успела привыкнуть к этим молодым нетерпеливым рукам, к страсти рывками, к смене позиций путём резкого перебрасывания тела, к шлепкам и покусываниям. Под его напором я каждый раз проваливаюсь куда-то, на бешеной скорости лечу вниз с американской горки, задыхаясь от прилива адреналина. Когда всё уже позади и мы тяжело дышим, утирая капельки пота со лба, я осознаю, что сердце бешенно колотится где-то в горле, и медленно, осторожно пытаюсь вернуть его на место. Когда-то давно, много лет назад, всё это уже было, но казалось нормой, естественным положением вещей; тогда и в голову не могло прийти, что может быть по-другому. Надо устать, разочароваться, отчаяться и уже не надеяться, чтобы достойно оценить разрывающую одежду, распыляющую пуговицы по комнате страсть.
Я целую Рики в губы. Пора принимать душ и убегать. Он протягивает мне полотенце, на котором изображена какая-то розовая красотка в кружевном белье. Я улыбаюсь - какой же он всё-таки ещё ребёнок, с его косячками, подростковыми полотенцами и компьютерными играми, разбросанными по полу!
Ход моих мыслей прерывает стук. Нет, СТУК. Громкий, решительный, резкий стук кулаком в дверь. Женщины так не стучат. Соседи тоже. Рики смотрит на меня расширенными зрачками и побелевшими губами шепчет: «Мне страшно.» Я медленно обвязываю полотенце вокруг себя, завязываю узлом. Ноги приросли к полу, по спине ползёт холодок. Я думаю о детях, о сыне, которого надо забирать с практики, о дочке, которая ждёт меня в садике, я вспоминаю смешные рожи, которые корчил младший сын утром за столом, потом вдруг вижу перед глазами улыбку на лице мужа, когда он засыпал рядом со мной, удовлетворённый, две ночи назад. Боже как глупо. Как всё глупо... Даже если меня не тронут, надо потом иметь дело с полицией, всё всплывёт...
Рики берёт огромный кухонный нож и идёт к двери. Пара секунд, пока дверь открывается, кажутся мне вечностью. Во рту пересохло. Я судорожно сжимаю полотенце.
- Распишитесь, - доносится из коридора.
В комнату возвращается смеющийся Рики. «Это был почтальон. Посылку принёс от дяди.»
Я уже в душе. Быстро, смыть это с себя. Быстро, одеться. Я спешу, меня ждёт сын, и дочку пора забирать, и среднего потом, я уже опаздываю, мне надо уходить. Да, конечно, скоро, созвонимся, спишемся, до встречи, мне правда надо бежать. Я бросаю свой вес в машину с такой силой, что она подпрыгивает. Скорее, ключ в зажигание, задняя передача, выехать, переключить, вперёд. Не оглядываться. Меня ждут.