Мозаика - продолжение
Мозаика - начало
Он поджидал её у входа в здание после работы. Люси помнила фамилию - Мэннинг, а вот имя... Oдин из этих, церковных, с которыми она предпочитала общаться по минимуму. Вежливо улыбаться и исчерпывающе отвечать на вопросы, не обращая внимание на внешность, одежду, выражение лица, манеры, - заставить себя не регистрировать детали, смотреть и не видеть.
Мэннинг мялся, явно не зная, как начать разговор. Люси впервые посмотрела на него внимательно. Симпатичный мужчина средних лет, волнистые каштановые волосы, робкая, чуть кособокая улыбка, добрые карие глаза, обрамлённые сеточкой морщин, здоровый цвет лица. Люси всегда обращала внимание на кожу, считая её зеркалом общего состояния здоровья. Человек с хорошей кожей вряд ли окажется алкоголиком или заядлым курильщиком, у него нормальная диета и крепкий желудок. Ещё она смотрела на руки - по рукам ведь очень многое можно сказать о человеке. Этот Мэннинг грыз ногти - до мяса, до крови, и кусал заусенцы. Физическим трудом он явно не занимался - руки были мягкие, уютные, даже красивые, и одновременно нервные, издёрганные, неуверенные в себе. Их хотелось взять в свои ладони, сжать, успокоить.
- Миссис Чиелло, я хотел вас спросить, ... - пауза.
- Можете называть меня Люси.
- Замечательно, - он выдохнул и слегка улыбнулся, - а вы меня тогда - Джерри.
- Так что вы хотели меня спросить, Джерри?
- Я хотел спросить... я надеялся... мне хотелось бы знать не будете ли вы... не согласитесь ли вы выпить со мной чашечку кофе?
- А почему бы и нет? - ответила вопросом на вопрос Люси, - только не сегодня, мне надо сына забирать из школы. Давайте в пятницу, ладно?
Она произнесла эту фразу и испугалась. Ничего предосудительного в их встрече не было, она не терапевт, а секретарша, нигде не написано, что секретарша не может... Но она ведь обещала себе, он пациент, он ходит к психиатру, Бог знает что у него в голове, зачем ей это надо? Пожалела искусанные руки? Люси подумала и призналась себе, что сказала «да» отнюдь не из жалости: в Джерри что-то располагало, с ним хотелось познакомиться поближе. Она давно уже не встречала мужчин, которые производили столь приятное впечатление. В конце концов, что она теряет?
***
В пятницу Джейн заболела, и Люси пришлось кормить кота. Она присела, чтобы насыпать корм в миску, и в первый раз обратила внимание на правый нижний кусок мозаики. Кто-то выкладывал там Януса из маленьких кусочков стекла и фаянса. Туловище было уже закончено, и автор начал работать над головой и хвостом. Если бы не сочетание чёрного туловища и рыжего хвоста, Люси никогда бы не догадалась, что это чучело на четырёх ногах - Янус. «Художнику» явно не хватало таланта. Люси улыбнулась.
- Смотри, котяра, ты кому-то помогаешь вылечиться. Видишь себя?
Янус повернулся к мозаике хвостом и начал сосредоточенно жевать Вискaс, всем видом показывая, что столь бездарное воплощение его грациозной особы не представляет для него никакого интереса.
- Доктор Шагал, я сегодня заметила, что на панно кто-то выкладывает портрет Януса!
- Вас это поразило? - доктор посмотрела на Люси с некоторым недоумением, как будто была удивлена, что той пришло в голову завести об этом разговор.
- Просто вы сказали, что Янус ни к кому не подходит, очень настороженно относится к посторонним, пациенты его почти не видят...
- Люси, - голос терапевта звучал очень ровно, но Люси показалось, что она профессионально скрывает раздражение, - я сказала почти ни к кому не подходит, особенно сразу. Со временем он ко многим привыкает. Есть пациенты, которые предпочитают, чтобы Янус находился в кабинете во время наших сессий.
- А что он делает?
- Ничего. Сидит. Иногда на полу, иногда у них в ногах, иногда даже на коленях. Уверяю вас, это не волшебный терапевтический кот, а самый обычный.
- Но им помогает?
- Им помогает то, что они считают, что им помогает. Нет, на результат лечения он никак не влияет, просто способствует более расслабленной атмосфере в офисе. Многие усматривают параллели между его окраской и своей жизнью, видят в ней некий символизм, начинают рассуждать на эту тему, я задаю направляющие вопросы... честно говоря, очень часто Янус помогает мне.
Доктор Шагал быстро взглянула на Люси и поднялась со стула.
- Извините, мне надо уходить. До завтра.
Люси медленно стягивала с себя «офисные» туфли на высоких каблуках чтобы переодеться в уличные, с плоской подошвой. Она собиралась признаться доктору Шагал, что Джерри Мэннинг пригласил её на кофе, хотела спросить совета, может даже выведать, не опасен ли он, но что-то в поведении босса сегодня не располагало к откровенности. Ей явно было неуютно обсуждать Януса. Странно - кот как кот, ну, выкрашен странно, подумаешь... Ладно, про Джерри она спросит как-нибудь в другой раз.
***
Джерри привёл её в маленькое уютное кафе рядом с Бостон Колледжем. Здесь подавали отменный африканский чай в толстых фарфоровых чашках, делали вкусный кофе и брали меньше денег, чем в надоевшем Старбаксе. Он заказал кофе без молока и сахара, она - чай, оба - по куску бананoвого пирога. Они сели в угол, подальше от двери, и начали тихо разговаривать.
- До того, как я скажу что бы то ни было ещё, я хотел бы прояснить одну вещь. По поводу своего лечения.
Люси сосредоточенно отламывала кусок пирога вилкой.
- Во-первых, это действительно было. Я не из тех, кто мог бы выдумать нечто подобное ради денег. Во-вторых, это было три раза. Только оральный секс, больше ничего. Отец Гэгнон. В-третьих и в главных, я нормален и не опасен. В двадцать с чем-то лет у меня был кризис, сорвался, принимал наркотики, не мог закончить колледж... Но с тех пор всё выровнялось, я работаю в страховой компании, нормально зарабатываю, диплом свой получил, наконец, пару лет назад. Я не могу заниматься любовью в темноте, у меня есть пара мелких фобий, но в целом я здоров. Доктор Шагал очень помогла мне в последние месяцы. Пожалуйста, не волнуйтесь за свою безопасность.
- Спасибо, я очень ценю вашу честность. - Люси смогла, наконец, посмотреть ему в глаза.- А можно я задам вам дурацкий вопрос?
- Вы же знаете, что я отвечу. Нет дурацких вопросов.
- Скажите, Янус принимает участие в ваших терапевтических сессиях?
- Да нет... Он пару раз находился в комнате, но я не большой любитель котов, - Джерри звучал слегка растерянно, - А почему вы спрашиваете? При чём тут кот?
- Просто эта мозаика... Вы ведь тоже выкладываете мозаику?
- Да, у меня там посередине кусочек. Инициалы просто, и крестик маленький.
- Там внизу кто-то выкладывает портрет Януса.
- Я видел. Ну и что? Кто-то любит котов. Не важно ведь, что выкладывают, лишь бы что-то.
- А скажите, эта мозаика - она действительно помогает?
- Сложный вопрос, - Джерри медленно отхлебнул глоток кофе, положил в рот кусок пирога, тщательно его пережевал. - Наверное, некоторым помогает. Кому коты, кому трудотерапия, кому мозаика. Мне помогают разговоры с доктором Шагал, попытки разобраться в себе, найти корни своих проблем и выкорчевать их.
- Простите, но зачем тогда вы принимаете участие в проекте?
Джерри поставил чашку на стол и внимательно посмотрел на неё.
- Люси, вы католичка?
- Да, но разве...
- Скажите, - он перебил её, - вы понимаете разницу между теми, кого изнасиловал прохожий на улице, или кому дядюшка залез в трусы в двенадцатилетнем возрасте, и жертвами священнослужителей, особенно католических священников?
- Я понимаю, что священник - наместник Бога на земле, но мозаика...
- Люси, я вырос в очень религиозной семье. Думаю, что сделай со мной такое собственный отец, это отразилось бы на мне меньше. Родителей мы боготворим в детстве, но уже годам к девяти - десяти понимаем, что они несовершенны. Священника мы называем Отцом. Он фактически святой. Он не может сделать ничего плохого, неправильного. Священник для нас - символ веры, мостик между нами и Богом. А если на вере построена вся твоя жизнь, то крушение веры - это... - Джерри взял чашку обеими руками и сделал несколько больших глотков.
- Джерри, я всё понимаю, я сама в этом выросла. Если бы меня, не дай Бог, изнасиловал отец, я могла бы рассказать маме, и, наверное, рассказала бы. А если бы священник - никому бы не сказала, да и не поверил бы никто. Но я ведь спросила про мозаику.
- А мозаику мы делаем для них. То есть кому-то это помогает в лечении, и слава Богу, но мест для художественного самовыражения вокруг - пруд пруди, и доктор Шагал спокойно направляет туда пациентов. Она хочет отдать эту мозаику церкви, как наглядное пособие. Пусть видят, что наделали.
- Она сказала мне тоже самое. Вы думаете, они увидят?
- Надеюсь, - глубоко вздохнул Джерри, - надеюсь, иначе они потеряют всё или почти всё... Вот вам не надо объяснять, что у нас, католиков, особое отношение к священникам, это не еврейские раввины, не мусульманские имамы, и не протестантские проповедники. А уж епископам и архиепископам это тем более объяснять не надо! Они не могли, НЕ МОГЛИ, - голос Джерри сорвался, он закашлялся, потом продолжил, - не могли не знать, что крушат веру. В конце концов, извините, что я опять лезу в сравнения, но если бы вас изнасиловал дядя, то вы бы просто знали, что ваш дядя - педофил, сволочь, преступник. Такие были, есть, будут. Это не влияет на ваше представление о мире. В детстве влияет, конечно, но потом, во взрослом возрасте, терапия легче идёт. Если бы я думал, что просто попался один такой священник, гнилое яблоко - мне бы легче было. Но когда узнаёшь, что их много, что об этом знали, что десятилетиями заминали скандалы, что этих священников переводили из одной церкви в другую...
Люси молчала, судорожно сжимая в руках чашку.
- Люси, простите, я пригласил вас на кофе, а сам...
- Я поэтому и не хотела идти работать к доктору Шагал, - тихо начала Люси, - чтобы не связываться со всем этим. Я никогда не была жертвой педофилов, ни о чём не знала, а когда узнала, то очень старалась не думать об этом, не смотреть телевизор, не читать газет, потому что тоже выросла в религиозной семье, и мир мой вращается вокруг католической веры. У меня такое ощущение, что вера - это мой стержень, а окружающий мир долбит по нему, долбит, и он уже еле-еле держится. Если он обвалится, то не останется ничего... А вам его всё таки обвалили, судя по всему.
- Да нет, не совсем. Я восстановил веру по кусочкам. Помните Януса? Пусть вся жизнь будет чёрная, но пока есть рыжий хвост и можно за него держаться, мы выплывем. - Он помолчал. - Я чувствую, что после этой беседы вы не захотите со мной больше видеться. Вот никак я не научусь говорить о милом и приятном...
- Джерри, вы не правы. Я как раз рада, что мы поговорили на эту тему. Вы не долбите по моей вере, вы поддерживаете её. Если уж вы сохранили веру...
Люси протянула руку и накрыла ладонью его пальцы. Ей вдруг очень захотелось погладить эти истерзанные ногти, нарастить их, вылечить. Джерри сидел, не двигаясь, глядя в давно пустую чашку, боясь выдохнуть.
- Давайте пойдём куда-нибудь на следующей неделе, - предложил он.
Окончание завтра
Он поджидал её у входа в здание после работы. Люси помнила фамилию - Мэннинг, а вот имя... Oдин из этих, церковных, с которыми она предпочитала общаться по минимуму. Вежливо улыбаться и исчерпывающе отвечать на вопросы, не обращая внимание на внешность, одежду, выражение лица, манеры, - заставить себя не регистрировать детали, смотреть и не видеть.
Мэннинг мялся, явно не зная, как начать разговор. Люси впервые посмотрела на него внимательно. Симпатичный мужчина средних лет, волнистые каштановые волосы, робкая, чуть кособокая улыбка, добрые карие глаза, обрамлённые сеточкой морщин, здоровый цвет лица. Люси всегда обращала внимание на кожу, считая её зеркалом общего состояния здоровья. Человек с хорошей кожей вряд ли окажется алкоголиком или заядлым курильщиком, у него нормальная диета и крепкий желудок. Ещё она смотрела на руки - по рукам ведь очень многое можно сказать о человеке. Этот Мэннинг грыз ногти - до мяса, до крови, и кусал заусенцы. Физическим трудом он явно не занимался - руки были мягкие, уютные, даже красивые, и одновременно нервные, издёрганные, неуверенные в себе. Их хотелось взять в свои ладони, сжать, успокоить.
- Миссис Чиелло, я хотел вас спросить, ... - пауза.
- Можете называть меня Люси.
- Замечательно, - он выдохнул и слегка улыбнулся, - а вы меня тогда - Джерри.
- Так что вы хотели меня спросить, Джерри?
- Я хотел спросить... я надеялся... мне хотелось бы знать не будете ли вы... не согласитесь ли вы выпить со мной чашечку кофе?
- А почему бы и нет? - ответила вопросом на вопрос Люси, - только не сегодня, мне надо сына забирать из школы. Давайте в пятницу, ладно?
Она произнесла эту фразу и испугалась. Ничего предосудительного в их встрече не было, она не терапевт, а секретарша, нигде не написано, что секретарша не может... Но она ведь обещала себе, он пациент, он ходит к психиатру, Бог знает что у него в голове, зачем ей это надо? Пожалела искусанные руки? Люси подумала и призналась себе, что сказала «да» отнюдь не из жалости: в Джерри что-то располагало, с ним хотелось познакомиться поближе. Она давно уже не встречала мужчин, которые производили столь приятное впечатление. В конце концов, что она теряет?
***
В пятницу Джейн заболела, и Люси пришлось кормить кота. Она присела, чтобы насыпать корм в миску, и в первый раз обратила внимание на правый нижний кусок мозаики. Кто-то выкладывал там Януса из маленьких кусочков стекла и фаянса. Туловище было уже закончено, и автор начал работать над головой и хвостом. Если бы не сочетание чёрного туловища и рыжего хвоста, Люси никогда бы не догадалась, что это чучело на четырёх ногах - Янус. «Художнику» явно не хватало таланта. Люси улыбнулась.
- Смотри, котяра, ты кому-то помогаешь вылечиться. Видишь себя?
Янус повернулся к мозаике хвостом и начал сосредоточенно жевать Вискaс, всем видом показывая, что столь бездарное воплощение его грациозной особы не представляет для него никакого интереса.
- Доктор Шагал, я сегодня заметила, что на панно кто-то выкладывает портрет Януса!
- Вас это поразило? - доктор посмотрела на Люси с некоторым недоумением, как будто была удивлена, что той пришло в голову завести об этом разговор.
- Просто вы сказали, что Янус ни к кому не подходит, очень настороженно относится к посторонним, пациенты его почти не видят...
- Люси, - голос терапевта звучал очень ровно, но Люси показалось, что она профессионально скрывает раздражение, - я сказала почти ни к кому не подходит, особенно сразу. Со временем он ко многим привыкает. Есть пациенты, которые предпочитают, чтобы Янус находился в кабинете во время наших сессий.
- А что он делает?
- Ничего. Сидит. Иногда на полу, иногда у них в ногах, иногда даже на коленях. Уверяю вас, это не волшебный терапевтический кот, а самый обычный.
- Но им помогает?
- Им помогает то, что они считают, что им помогает. Нет, на результат лечения он никак не влияет, просто способствует более расслабленной атмосфере в офисе. Многие усматривают параллели между его окраской и своей жизнью, видят в ней некий символизм, начинают рассуждать на эту тему, я задаю направляющие вопросы... честно говоря, очень часто Янус помогает мне.
Доктор Шагал быстро взглянула на Люси и поднялась со стула.
- Извините, мне надо уходить. До завтра.
Люси медленно стягивала с себя «офисные» туфли на высоких каблуках чтобы переодеться в уличные, с плоской подошвой. Она собиралась признаться доктору Шагал, что Джерри Мэннинг пригласил её на кофе, хотела спросить совета, может даже выведать, не опасен ли он, но что-то в поведении босса сегодня не располагало к откровенности. Ей явно было неуютно обсуждать Януса. Странно - кот как кот, ну, выкрашен странно, подумаешь... Ладно, про Джерри она спросит как-нибудь в другой раз.
***
Джерри привёл её в маленькое уютное кафе рядом с Бостон Колледжем. Здесь подавали отменный африканский чай в толстых фарфоровых чашках, делали вкусный кофе и брали меньше денег, чем в надоевшем Старбаксе. Он заказал кофе без молока и сахара, она - чай, оба - по куску бананoвого пирога. Они сели в угол, подальше от двери, и начали тихо разговаривать.
- До того, как я скажу что бы то ни было ещё, я хотел бы прояснить одну вещь. По поводу своего лечения.
Люси сосредоточенно отламывала кусок пирога вилкой.
- Во-первых, это действительно было. Я не из тех, кто мог бы выдумать нечто подобное ради денег. Во-вторых, это было три раза. Только оральный секс, больше ничего. Отец Гэгнон. В-третьих и в главных, я нормален и не опасен. В двадцать с чем-то лет у меня был кризис, сорвался, принимал наркотики, не мог закончить колледж... Но с тех пор всё выровнялось, я работаю в страховой компании, нормально зарабатываю, диплом свой получил, наконец, пару лет назад. Я не могу заниматься любовью в темноте, у меня есть пара мелких фобий, но в целом я здоров. Доктор Шагал очень помогла мне в последние месяцы. Пожалуйста, не волнуйтесь за свою безопасность.
- Спасибо, я очень ценю вашу честность. - Люси смогла, наконец, посмотреть ему в глаза.- А можно я задам вам дурацкий вопрос?
- Вы же знаете, что я отвечу. Нет дурацких вопросов.
- Скажите, Янус принимает участие в ваших терапевтических сессиях?
- Да нет... Он пару раз находился в комнате, но я не большой любитель котов, - Джерри звучал слегка растерянно, - А почему вы спрашиваете? При чём тут кот?
- Просто эта мозаика... Вы ведь тоже выкладываете мозаику?
- Да, у меня там посередине кусочек. Инициалы просто, и крестик маленький.
- Там внизу кто-то выкладывает портрет Януса.
- Я видел. Ну и что? Кто-то любит котов. Не важно ведь, что выкладывают, лишь бы что-то.
- А скажите, эта мозаика - она действительно помогает?
- Сложный вопрос, - Джерри медленно отхлебнул глоток кофе, положил в рот кусок пирога, тщательно его пережевал. - Наверное, некоторым помогает. Кому коты, кому трудотерапия, кому мозаика. Мне помогают разговоры с доктором Шагал, попытки разобраться в себе, найти корни своих проблем и выкорчевать их.
- Простите, но зачем тогда вы принимаете участие в проекте?
Джерри поставил чашку на стол и внимательно посмотрел на неё.
- Люси, вы католичка?
- Да, но разве...
- Скажите, - он перебил её, - вы понимаете разницу между теми, кого изнасиловал прохожий на улице, или кому дядюшка залез в трусы в двенадцатилетнем возрасте, и жертвами священнослужителей, особенно католических священников?
- Я понимаю, что священник - наместник Бога на земле, но мозаика...
- Люси, я вырос в очень религиозной семье. Думаю, что сделай со мной такое собственный отец, это отразилось бы на мне меньше. Родителей мы боготворим в детстве, но уже годам к девяти - десяти понимаем, что они несовершенны. Священника мы называем Отцом. Он фактически святой. Он не может сделать ничего плохого, неправильного. Священник для нас - символ веры, мостик между нами и Богом. А если на вере построена вся твоя жизнь, то крушение веры - это... - Джерри взял чашку обеими руками и сделал несколько больших глотков.
- Джерри, я всё понимаю, я сама в этом выросла. Если бы меня, не дай Бог, изнасиловал отец, я могла бы рассказать маме, и, наверное, рассказала бы. А если бы священник - никому бы не сказала, да и не поверил бы никто. Но я ведь спросила про мозаику.
- А мозаику мы делаем для них. То есть кому-то это помогает в лечении, и слава Богу, но мест для художественного самовыражения вокруг - пруд пруди, и доктор Шагал спокойно направляет туда пациентов. Она хочет отдать эту мозаику церкви, как наглядное пособие. Пусть видят, что наделали.
- Она сказала мне тоже самое. Вы думаете, они увидят?
- Надеюсь, - глубоко вздохнул Джерри, - надеюсь, иначе они потеряют всё или почти всё... Вот вам не надо объяснять, что у нас, католиков, особое отношение к священникам, это не еврейские раввины, не мусульманские имамы, и не протестантские проповедники. А уж епископам и архиепископам это тем более объяснять не надо! Они не могли, НЕ МОГЛИ, - голос Джерри сорвался, он закашлялся, потом продолжил, - не могли не знать, что крушат веру. В конце концов, извините, что я опять лезу в сравнения, но если бы вас изнасиловал дядя, то вы бы просто знали, что ваш дядя - педофил, сволочь, преступник. Такие были, есть, будут. Это не влияет на ваше представление о мире. В детстве влияет, конечно, но потом, во взрослом возрасте, терапия легче идёт. Если бы я думал, что просто попался один такой священник, гнилое яблоко - мне бы легче было. Но когда узнаёшь, что их много, что об этом знали, что десятилетиями заминали скандалы, что этих священников переводили из одной церкви в другую...
Люси молчала, судорожно сжимая в руках чашку.
- Люси, простите, я пригласил вас на кофе, а сам...
- Я поэтому и не хотела идти работать к доктору Шагал, - тихо начала Люси, - чтобы не связываться со всем этим. Я никогда не была жертвой педофилов, ни о чём не знала, а когда узнала, то очень старалась не думать об этом, не смотреть телевизор, не читать газет, потому что тоже выросла в религиозной семье, и мир мой вращается вокруг католической веры. У меня такое ощущение, что вера - это мой стержень, а окружающий мир долбит по нему, долбит, и он уже еле-еле держится. Если он обвалится, то не останется ничего... А вам его всё таки обвалили, судя по всему.
- Да нет, не совсем. Я восстановил веру по кусочкам. Помните Януса? Пусть вся жизнь будет чёрная, но пока есть рыжий хвост и можно за него держаться, мы выплывем. - Он помолчал. - Я чувствую, что после этой беседы вы не захотите со мной больше видеться. Вот никак я не научусь говорить о милом и приятном...
- Джерри, вы не правы. Я как раз рада, что мы поговорили на эту тему. Вы не долбите по моей вере, вы поддерживаете её. Если уж вы сохранили веру...
Люси протянула руку и накрыла ладонью его пальцы. Ей вдруг очень захотелось погладить эти истерзанные ногти, нарастить их, вылечить. Джерри сидел, не двигаясь, глядя в давно пустую чашку, боясь выдохнуть.
- Давайте пойдём куда-нибудь на следующей неделе, - предложил он.
Окончание завтра