Организм один, но органы живут по отдельности?
#Монголы_Мира
При исследовании монгольского мира, возникает именно такая картина. Разорванные клочья единого организма, находящиеся в Китае, Монголии и России, ещё живы. В некоторых местах они активны, в других агонизируют, в-третьих, куда уже не поступает кровь, умерли и разлагаются. И, конечно, удивительно наблюдать за тем, как в этих локализованных обществах изучают историю? Как возможно такое? Как они пытаются регенерироваться по отдельности? Ощущают ли эти общества, что они части одного организма, стремятся ли к единению, без которого неминуемо умрут?
Картина дана для видения общей панорамы, на которой происходящие процессы можно анализировать с разных ракурсов и очень долго. Причём у каждого заинтересованного лица своё видение, и он в любую минуту готов выдать глупейшее и опаснейшее выражение «Не всё так однозначно…»
Меня же заинтересовала беседа моего друга Гончикбала Цоктоевича Баирова с 83-летним учёным-фольклористом Виктором Шагдаровичем Гунгаровым, автореферат диссертации которого я использовал в материале «Монголы России. О былом и сегодняшнем». Из текста учёного я взял несколько абзацев, касающиеся народного героя «Бабжа Барас батора».
Кстати, опубликованным материалом и последующей после него беседой с учёным, лично для себя я закрыл гештальт на эту тему, то есть поставил точку в подсознании, ибо вопрос исчез и не требует ответа, а из всех героев снова остался только Чингисхан.
Но после поставленной точки открыл другие проблемы, которые возникли при прослушивании беседы, ибо любая монгольская тема существует в границах общей панорамы монгольского мира.
5 октября 2023 года. Слева направо: Виктор Шагдарович Гунгаров, Гончикбал Цоктоевич Баиров, Доржо Норбосампилович Сультимов. Беседа.
_________________________________________________
В беседе, которая была организована 5 октября 2023 года, 83-летний учёный заметил вскользь о необходимости мышления на родном, в данном случае, бурятском языке. Стало ясно, что Виктор Шагдарович поставил этот вопрос первым из всех бурятских учёных ещё в далёких 1970-х годах, не только поставил, но и дал личный пример: защитился в институте языка и литературы Академии наук Монголии. (Автореферат, надо полагать, перевод с бурятского языка на русский, называется «Современное бытование бурятских легенд и сказок»).
Молодой учёный создал прецедент, и после этого случая на родном языке стали защищаться и другие бурятские учёные. Не знаю, как они думали тогда и думают сейчас, ведь Виктор Шагдарович призывал (и призывает!) мыслить именно на родном языке, что означает жить в родных с рождения звуках, которые присутствуют, в широком понятии, только в монгольском мире. Такая постановка задачи и решения почти всех национальных проблем будет актуальной во все времена. Но современникам остаётся только удивляться, как такое решение стало возможным в конце второй половины ХХ века, когда манкуртизация монголов России шла ускоренными темпами при максимальном старании всего национального чиновничества?
Конечно, призыв Виктора Шагдаровича остался гласом вопиющего в глобальной пустыне русификации, где никакого монгольского содержания, тем более духа, не могло быть. Но тем не менее, брошенная в общество мысль долго будет тлеть искоркой, всегда готовой вспыхнуть пламенем. Эту искру я и увидел. И не только в работах Виктора Шагдаровича Гунгарова.
Теперь перейдем от удивления к современным итогам, для которых никакой доказательной базы не требуется, ибо мы сами - итоги, то есть живая стадия истории монгольского мира. Какие мы сегодня?
Очень скоро я отправлюсь навстречу своему 70-летию. Мне невыносимо находиться в местах, особенно в транспорте, в любой машине, где звучит шансон или блатная музыка на русском языке или смотрят фильмы, в которых нет и не может быть никакого человеческого содержания, где ликует торжествующий цинизм крепостного права, уголовщины, мафии, безнадёги и лихих девяностых. Всё вместе и причины, и следствия.Такое ощущение, что меня, против моей воли, окунают в мир мерзости и грязи, где трудно дышать и возражать.
С раннего детства я очень плохо знал бурятский язык, с возрастом стал замечать, что люди Агинского Бурятского национального округа, куда меня привозили в гости, очень плохо знают русский язык, а большая часть детей не знала его совсем. Они говорили только на бурятском языке, а русские ребята вне округа, конечно, говорили только на русском языке. Для обеих сторон я был одиноким волчонком, огрызавшемся на все выпады в мою сторону.
С тех пор прошло чуть больше полвека.
Сегодня я занят кропотливым исследованием монгольского мира - огромного пространства этнических монголов, а потому обязан знать диалекты монгольского языка. Попутно с этим, я один из лучших переводчиков с монгольских языков на русский, русскоязычный прозаик, поэт, публицист, естественно, владею бурятским языком, упорно овладеваю диалектами монгольского языка, среди которых главный и необходимый - халхаский. И с нескрываемым сожалением замечаю, что в Агинском бурятском округе и Республике Бурятия, практически, не стало бурятского языке. Через поколение не станет совсем. Песня замолкнет завтра. Такая история случилась на глазах многих людей, родившихся в ХХ веке.
Почему так быстро стали забывать родной язык в национальных, поддерживаемых государством, округе и республике? И почему я весь, целиком, погрузился в монгольский мир и намерен остаться в родной среде до конца жизни? Что сохранило меня и многих людей, подобных мне?
Ответ один: в нас всегда жил и побеждал монгольский дух. Ничто иное не могло меня сохранить среди общества русскоязычных людей, прошедших через систему поддерживающих представлений о действующем режиме - от октябрёнка до коммуниста, через структуру колониального образования, культуры, советских тюрем и лагерей. Я не был в них, но много лет жил среди такого контингента. Что могло победить человека, находящегося в скопище змей в человеческом облике, разрисованных от головы до пят татуировками церковных башен, женщин, кинжалов, звёзд, хищников, святых и т. д. и т. п? Какое содержание могло быть в советских писателях, озабоченных только самими собой? Что могли дать буряты, следующие за каждым русским человеком и колониальным бескультурьем во всех сферах жизни, как новорожденные ягнята за первой тенью? Какую силу и волю для сопротивления и сохранения мог дать многовековой отрицательный отбор этого общества, самореформирующегося следуя повестке дня режима?
Ответ на эти и подобные вопросы тот же самый: это мог быть только сильнейший монгольских дух, живущий веками в каждом монголе. Им мы живы и поныне.
Этот дух жив в каждой части и клетке разорванного организма до тех пор, пока в нём пульсирует кровь - родной язык. Отсутствие его - признак разложения и нахождения в другом мире, в котором человек будет чужим до тех пор, пока не растворится в нём совсем. А потом станет ездить по другим странам, в нашем случае по Монголии, как по собственному зоопарку, вызывая омерзение и злобу. Примерно такова для монголов мира перспектива, в нашем случае, русского мира, привлекательный вблизи, в перспективе он обязательно предусматривает цинизм, разврат, пьянство, бессмысленность и гибель. Примеров очень много.
Родной, бурятский, язык сохраняется сегодня только в родном для него монгольском мире, который активен и силен на территории демократической Монголии, тоже освобождающейся от всяких вирусов чужого влияния. Все диалекты монгольского языка, даже перенимая звучание халхаского, остаются в своём мире. Возможность возврата к родным диалектам жива всегда.
Вместе с тем, остаётся насущным вопрос знания топовых языков мира и соседних народов, а это - китайский, английский и русский, о котором необходимо сказать отдельно.
Вечером я вернулся домой из Монголии, которая находится в полусотне километров. Мне легче ездить туда, чем в районный центр. Там живут родственники, живут они также в Китае. Мы, части единого организма, разделенные границами трёх стран, а потому сегодня совершенно разные. Что дико и страшно для одних, привычно и обычно для других…
Многие из нас стали встречаться только после конца 1980-ых годов. Это большая история, которая должна быть описана в большой литературе, в социальных сетях, блогах, озвучена и показана всеми возможными средствами. Эту трагическую историю надо изучать.
Без названных выше языков не обойтись. Но как ими пользоваться не только исследователям, но и всем монголам мира?
Лучше всех на этот вопрос ответила мать пятерых детей Сысык, живущая в Монголии, хотя я и не задавал такого вопроса и не озвучивал тему:
- Помню, как в моём детстве к нам приезжали родственники из России. Они говорили на русском языке в нашем присутствии, как бы демонстрируя своё превосходство. А мы, в своих национальных тэрликах, ничего не понимали, жались друг к другу и завистливо смотрели на них… Потом некоторые люди нашего сомона уезжали учиться в Россию, приезжали с русским языком, пили водку, кто-то из них стал алкоголиком, они матерились, становились надменными, привносили в нашу жизнь очень плохие человеческие качества. Теперь подрастают наши дети. Как быть? Ведь им обязательно надо знать русский язык, хорошо знать, но, думаю, что им не надо жить в этом мире. Им надо знать и китайский язык, но жить и работать в Монголии.
Вы будет учить наших детей русскому языку?
- Буду!
Да, я буду учить их русскому языку по одной простой причине: в них силён монгольский дух, который ничто не победит. Именно такие монголы должны знать много языков и особенности других миров, не теряя уважения ни к одному из них, в том числе - и к русскому.
Уважение - это держать дистанцию или держать строй, оставаясь самим собой. Тогда будет уважение и всех других миров.
Именно к этому и призывал Виктор Шагдарович Гунгаров в далёких 1970-х годах, ставя вопрос о защите научных работ на родном языке, что означало думать на своём языке и жить в своём мире, то есть держать достоинство и дистанцию для того, чтобы сохраниться и развиваться. Надеюсь, что искра мысли старого учёного сегодня возгорится пламенем…
А название контента пусть останется. Панорама должна быть зримой.
Помочь: РФ, тлф +79245168119, MIR 2202 2006 6800 1223,
Туслаач: MN, утас +97680306207, Хаан Банк 6234 5801 2208 8533 (Балдоржиев Цырен-Ханда).
При исследовании монгольского мира, возникает именно такая картина. Разорванные клочья единого организма, находящиеся в Китае, Монголии и России, ещё живы. В некоторых местах они активны, в других агонизируют, в-третьих, куда уже не поступает кровь, умерли и разлагаются. И, конечно, удивительно наблюдать за тем, как в этих локализованных обществах изучают историю? Как возможно такое? Как они пытаются регенерироваться по отдельности? Ощущают ли эти общества, что они части одного организма, стремятся ли к единению, без которого неминуемо умрут?
Картина дана для видения общей панорамы, на которой происходящие процессы можно анализировать с разных ракурсов и очень долго. Причём у каждого заинтересованного лица своё видение, и он в любую минуту готов выдать глупейшее и опаснейшее выражение «Не всё так однозначно…»
Меня же заинтересовала беседа моего друга Гончикбала Цоктоевича Баирова с 83-летним учёным-фольклористом Виктором Шагдаровичем Гунгаровым, автореферат диссертации которого я использовал в материале «Монголы России. О былом и сегодняшнем». Из текста учёного я взял несколько абзацев, касающиеся народного героя «Бабжа Барас батора».
Кстати, опубликованным материалом и последующей после него беседой с учёным, лично для себя я закрыл гештальт на эту тему, то есть поставил точку в подсознании, ибо вопрос исчез и не требует ответа, а из всех героев снова остался только Чингисхан.
Но после поставленной точки открыл другие проблемы, которые возникли при прослушивании беседы, ибо любая монгольская тема существует в границах общей панорамы монгольского мира.
5 октября 2023 года. Слева направо: Виктор Шагдарович Гунгаров, Гончикбал Цоктоевич Баиров, Доржо Норбосампилович Сультимов. Беседа.
_________________________________________________
В беседе, которая была организована 5 октября 2023 года, 83-летний учёный заметил вскользь о необходимости мышления на родном, в данном случае, бурятском языке. Стало ясно, что Виктор Шагдарович поставил этот вопрос первым из всех бурятских учёных ещё в далёких 1970-х годах, не только поставил, но и дал личный пример: защитился в институте языка и литературы Академии наук Монголии. (Автореферат, надо полагать, перевод с бурятского языка на русский, называется «Современное бытование бурятских легенд и сказок»).
Молодой учёный создал прецедент, и после этого случая на родном языке стали защищаться и другие бурятские учёные. Не знаю, как они думали тогда и думают сейчас, ведь Виктор Шагдарович призывал (и призывает!) мыслить именно на родном языке, что означает жить в родных с рождения звуках, которые присутствуют, в широком понятии, только в монгольском мире. Такая постановка задачи и решения почти всех национальных проблем будет актуальной во все времена. Но современникам остаётся только удивляться, как такое решение стало возможным в конце второй половины ХХ века, когда манкуртизация монголов России шла ускоренными темпами при максимальном старании всего национального чиновничества?
Конечно, призыв Виктора Шагдаровича остался гласом вопиющего в глобальной пустыне русификации, где никакого монгольского содержания, тем более духа, не могло быть. Но тем не менее, брошенная в общество мысль долго будет тлеть искоркой, всегда готовой вспыхнуть пламенем. Эту искру я и увидел. И не только в работах Виктора Шагдаровича Гунгарова.
Теперь перейдем от удивления к современным итогам, для которых никакой доказательной базы не требуется, ибо мы сами - итоги, то есть живая стадия истории монгольского мира. Какие мы сегодня?
Очень скоро я отправлюсь навстречу своему 70-летию. Мне невыносимо находиться в местах, особенно в транспорте, в любой машине, где звучит шансон или блатная музыка на русском языке или смотрят фильмы, в которых нет и не может быть никакого человеческого содержания, где ликует торжествующий цинизм крепостного права, уголовщины, мафии, безнадёги и лихих девяностых. Всё вместе и причины, и следствия.Такое ощущение, что меня, против моей воли, окунают в мир мерзости и грязи, где трудно дышать и возражать.
С раннего детства я очень плохо знал бурятский язык, с возрастом стал замечать, что люди Агинского Бурятского национального округа, куда меня привозили в гости, очень плохо знают русский язык, а большая часть детей не знала его совсем. Они говорили только на бурятском языке, а русские ребята вне округа, конечно, говорили только на русском языке. Для обеих сторон я был одиноким волчонком, огрызавшемся на все выпады в мою сторону.
С тех пор прошло чуть больше полвека.
Сегодня я занят кропотливым исследованием монгольского мира - огромного пространства этнических монголов, а потому обязан знать диалекты монгольского языка. Попутно с этим, я один из лучших переводчиков с монгольских языков на русский, русскоязычный прозаик, поэт, публицист, естественно, владею бурятским языком, упорно овладеваю диалектами монгольского языка, среди которых главный и необходимый - халхаский. И с нескрываемым сожалением замечаю, что в Агинском бурятском округе и Республике Бурятия, практически, не стало бурятского языке. Через поколение не станет совсем. Песня замолкнет завтра. Такая история случилась на глазах многих людей, родившихся в ХХ веке.
Почему так быстро стали забывать родной язык в национальных, поддерживаемых государством, округе и республике? И почему я весь, целиком, погрузился в монгольский мир и намерен остаться в родной среде до конца жизни? Что сохранило меня и многих людей, подобных мне?
Ответ один: в нас всегда жил и побеждал монгольский дух. Ничто иное не могло меня сохранить среди общества русскоязычных людей, прошедших через систему поддерживающих представлений о действующем режиме - от октябрёнка до коммуниста, через структуру колониального образования, культуры, советских тюрем и лагерей. Я не был в них, но много лет жил среди такого контингента. Что могло победить человека, находящегося в скопище змей в человеческом облике, разрисованных от головы до пят татуировками церковных башен, женщин, кинжалов, звёзд, хищников, святых и т. д. и т. п? Какое содержание могло быть в советских писателях, озабоченных только самими собой? Что могли дать буряты, следующие за каждым русским человеком и колониальным бескультурьем во всех сферах жизни, как новорожденные ягнята за первой тенью? Какую силу и волю для сопротивления и сохранения мог дать многовековой отрицательный отбор этого общества, самореформирующегося следуя повестке дня режима?
Ответ на эти и подобные вопросы тот же самый: это мог быть только сильнейший монгольских дух, живущий веками в каждом монголе. Им мы живы и поныне.
Этот дух жив в каждой части и клетке разорванного организма до тех пор, пока в нём пульсирует кровь - родной язык. Отсутствие его - признак разложения и нахождения в другом мире, в котором человек будет чужим до тех пор, пока не растворится в нём совсем. А потом станет ездить по другим странам, в нашем случае по Монголии, как по собственному зоопарку, вызывая омерзение и злобу. Примерно такова для монголов мира перспектива, в нашем случае, русского мира, привлекательный вблизи, в перспективе он обязательно предусматривает цинизм, разврат, пьянство, бессмысленность и гибель. Примеров очень много.
Родной, бурятский, язык сохраняется сегодня только в родном для него монгольском мире, который активен и силен на территории демократической Монголии, тоже освобождающейся от всяких вирусов чужого влияния. Все диалекты монгольского языка, даже перенимая звучание халхаского, остаются в своём мире. Возможность возврата к родным диалектам жива всегда.
Вместе с тем, остаётся насущным вопрос знания топовых языков мира и соседних народов, а это - китайский, английский и русский, о котором необходимо сказать отдельно.
Вечером я вернулся домой из Монголии, которая находится в полусотне километров. Мне легче ездить туда, чем в районный центр. Там живут родственники, живут они также в Китае. Мы, части единого организма, разделенные границами трёх стран, а потому сегодня совершенно разные. Что дико и страшно для одних, привычно и обычно для других…
Многие из нас стали встречаться только после конца 1980-ых годов. Это большая история, которая должна быть описана в большой литературе, в социальных сетях, блогах, озвучена и показана всеми возможными средствами. Эту трагическую историю надо изучать.
Без названных выше языков не обойтись. Но как ими пользоваться не только исследователям, но и всем монголам мира?
Лучше всех на этот вопрос ответила мать пятерых детей Сысык, живущая в Монголии, хотя я и не задавал такого вопроса и не озвучивал тему:
- Помню, как в моём детстве к нам приезжали родственники из России. Они говорили на русском языке в нашем присутствии, как бы демонстрируя своё превосходство. А мы, в своих национальных тэрликах, ничего не понимали, жались друг к другу и завистливо смотрели на них… Потом некоторые люди нашего сомона уезжали учиться в Россию, приезжали с русским языком, пили водку, кто-то из них стал алкоголиком, они матерились, становились надменными, привносили в нашу жизнь очень плохие человеческие качества. Теперь подрастают наши дети. Как быть? Ведь им обязательно надо знать русский язык, хорошо знать, но, думаю, что им не надо жить в этом мире. Им надо знать и китайский язык, но жить и работать в Монголии.
Вы будет учить наших детей русскому языку?
- Буду!
Да, я буду учить их русскому языку по одной простой причине: в них силён монгольский дух, который ничто не победит. Именно такие монголы должны знать много языков и особенности других миров, не теряя уважения ни к одному из них, в том числе - и к русскому.
Уважение - это держать дистанцию или держать строй, оставаясь самим собой. Тогда будет уважение и всех других миров.
Именно к этому и призывал Виктор Шагдарович Гунгаров в далёких 1970-х годах, ставя вопрос о защите научных работ на родном языке, что означало думать на своём языке и жить в своём мире, то есть держать достоинство и дистанцию для того, чтобы сохраниться и развиваться. Надеюсь, что искра мысли старого учёного сегодня возгорится пламенем…
А название контента пусть останется. Панорама должна быть зримой.
Click to viewПомочь: РФ, тлф +79245168119, MIR 2202 2006 6800 1223,
Туслаач: MN, утас +97680306207, Хаан Банк 6234 5801 2208 8533 (Балдоржиев Цырен-Ханда).