В тайгу
#Рассказы_XXI_века Июль 2018
Альма - это Альма, умная и красивая немецкая овчарка, которую Лопатин взял щенком, выкормил, воспитал, выучил. По мнению многих знатоков, умница Альма берёт, практически, любой след. Рвётся с поводка так, что можно кувырком полететь. Но только не Лопатин. В отделе шутят, что Альма и Лопатин - это единый организм. В нашем угрозыске мы звали этот организм - Альма Леонидовна. Особенно внимательны глаза этого организма. Когда Альма поднимает голову и смотрит на человека, то человек сразу понимает, что сейчас надо делать. А когда Лопатин смотрит на Альму, то овчарка мгновенно «читает», что надо делать ей.
Из забавного чёрного щенка Альма превратилась в красавицу, чепрачного, черного, отливающего блеском окраса с переходом на рыжеватый подпал к животу и груди. В полгода Альма понимала все основные команды Лопатина. За это же время Лопатин перечитал кучу книг по собаководству и кинологии. То, что одинаковые темы могут быть иногда совершенно разными, он понял только через месяц, когда перелопатил несколько полок научных трудов. Теперь уже не только собака, но они вместе становились единым организмом, именуемым - ищейка.
После первого «научного подхода» к теме, Лопатин сразу переставил миску щенка на уровень его груди: надо было формировать правильный экстерьер. Дальше пошли уже серьёзные премудрости…
Теперь о Лёне. Это черноглазый и бесшабашный лейтенант милиции Леонид Степанович Лопатин, друг, воспитатель и попечитель Альмы. Именно в таком порядке. Дело в том, что Лёня не любит слова «хозяин». Служил он во внутренних войсках, демобилизовался в 1973 году старшиной, устроился докером в порту. Через полгода усвоил, что тот, кто работал в доках, может пройти через любые испытания и добиться в жизни всего, чего пожелает. Была бы голова на плечах. Рослый и мускулистый, он делал долгие пробежки на окраине Николаевска, по берегу Чёрного моря, вдоль пенящейся волны, рядом с ним неслась неутомимая Альма.
Выросший в донецкой степи, Лёня с детства хотел стать либо охотоведом, либо кинологом, по-русски это называется - инструктор служебно-розыскной собаки. Он страстно мечтал о дикой тайге, непроходимых дебрях, бурных, горных реках, отвесных скалах, ущельях, пропастях, вековых соснах и лиственницах, где бродят медведи и тигры. Его героями были Арсеньев и Дерсу Узала, путешественники и следопыты. Слово следователь он воспринимал, как человека, читающего следы, следующего по следам…
После года работы и учёбы Альма и Лопатин поступили в школу служебно-розыскного собаководства в Нальчике, а ещё через три года заняли первое место на всесоюзных соревнованиях кинологов МВД. Они просто не могли не занять такого места.
После окончания школы их оповестили и одновременно озадачили:
- Вам, как отличнику учёбы и победителю престижных соревнований, предоставлено право выбора места службы. Где желаете служить?
- Победителям! - Поправил генерала лейтенант. Генерал согласно кивнул и, посмотрев на Альму, повторил вопрос:
- Где желаете служить, товарищи?
Альма шевельнула хвостом и поощрительно взглянула на седого милицейского генерала, Лопатин чётко, как отрапортовал, сказал:
- Туда, где наиболее напряженная криминогенная обстановка. Мы должны быть там, где трудно!
- Похвально! А конкретнее?
- Где тайга есть!
- Значит, в Сибирь. Выбирайте!
Лопатин и Альма подошли к огромной карте СССР, висевшей на стене.
Генерал же наоборот: отошёл от карты и стола к окну и оттуда с неподдельным удивлением изучал, то есть разглядывал, Лёню и Альму. Потом взгляд генерала последовал за пальцем лейтенанта, исследующим Сибирь. Наконец, палец Лёни и умный взгляд Альмы одновременно остановились восточнее Байкала.
- Читинская область. Каторжный край. Там всегда трудно. Одобряю и желаю успеха, лейтенант! - Подтвердил выбор генерал, улыбаясь и пожимая на прощанье руку. Лёня и Альма последовали по длинному и мрачному коридору со множеством дверей, за которыми находились генералы и офицеры, не думавшие о тайге и скалах, путешественниках и следопытах.
Сибирь из окна купе - дивная сказка с безбрежной тайгой, настроение портили только станции, где останавливался поезд, однообразные ряды домов, вокзалы, перроны, где гомонил народ, не отличавшийся изысками в одежде. Только изредка мелькнёт в угнетающей серости яркое платье и смеющееся лицо или красивый галстук мужчины под цвет штиблет.
Лёня и Альма любовались Байкалом и не сомневались, что едут в тайгу, где медведи, тигры, отважные люди и, конечно, Дерсу Узала, размышляющий у костра, за которым чащобы и валежины.
В Чите немного смутили пьяные мужики и бабы на вокзале, потом цыганки, пытавшиеся пристать к новехонькому лейтенанту. Нет сомнений в том, что его обчистили бы, как миленького, но рядом с ним была Альма. Овчарка недоуменно смотрела на вывески и призывы, в которых почему-то не хватало букв. Это было как бы непременной традицией города. «М...локо», «Ле..айте амолётами аэр…флота», «В…дка».
В большом здании управления внутренних дел области, где Лёня предъявил свои документы и направление генерал-майору, выяснилось, что и здесь им предоставлен выбор места службы.
- Написано: Читинская область с правом выбора. Вы - отличник учёбы и победитель всесоюзных соревнований, - начал говорить полноватый и седеющий генерал-майор, но Лёня бестактно перебил его:
- Мы, товарищ генерал-майор.
- Кто - мы?
- Мы с Альмой, она тоже училась и участвовала в соревнованиях.
- Ах да, понимаю, - улыбнулся начальник и продолжил. - Выбирайте!
Лёня, вытянувшись, зачастил своё, уже отработанное: про тайгу, следопытов, трудности, а также долге каждого советского милиционера…
Генерал даже отошёл на некоторое расстояние с тем, чтобы заново и уже внимательнее оглядеть стройного и немного кривоногого лейтенанта с красивой овчаркой, желающих служить там, где трудно и опасно.
- Значит, Борзя! - Заключил удовлетворённо начальник УВД, подходя к своему столу и наклоняясь над бумагами.
- Там есть тайга, реки? - Предварительно восхищаясь и предчувствуя исполнение мечты, спросил нетерпеливый Лёня. При этом возбуждении Альма взглянула на друга с некоторым осуждением.
- Угу! - Подтвердил поспешно генерал-майор, набирая номер телефона и вызывая дежурного для последующего оформления документов и билетов. - Но, главным образом, обстановка и трудности. Там их хватает.
Снова Лёня и Альма, на этот раз с дежурным офицером, последовали по длинному коридору со множеством дверей, за которыми заседали полковники, майоры и капитаны, не думающие о тайге, ущельях и трудностях.
Вокруг были горы и тайга, тайга и горы. Даже станция называлась «Кручина». Из окна купе была видна стремительная речка, почти отвесная гора, потом камни скалы замелькали уже в опасной близости от окна. На камнях иногда попадались надписи известью, случались - матерщинные. Лёня представлял, что эти скалы и горы взрывали мужественные строители дорог, что раньше здесь были непроходимые скалы, чащобы и реки. Альма в наморднике нетерпеливо повизгивала рядом с ним на нижней полке.
- Дарасун! - Объявила красивая проводница с удивительными, неславянскими, чертами лица, на котором смеялись большие, слегка раскосые глаза.
Дома станции невзрачно кособочились, за ближним забором высилась гора металлолома и разного мусора, напротив окна вагона виднелась отчётливая вывеска со знакомой надписью «Продук…ы - В…дка». У крыльца магазина обсуждали свои проблемы помятые мужики в майках и трико непонятного цвета, ещё дальше стоял жёлтый милицейский уазик, за ним блестела речушка. Выше, за станцией, начиналась тайга,
Да, здесь было всё - и трудности, и природа. Лопатин вздохнул понимающе и погладил Альму, как бы делясь с ней впечатлениями. Тем более, что из рассказа смешливой и кокетничающей с ним проводницы, его поразил смысл странного названия станции. Дарасун - это, оказывается, какая-то волшебная вода, недалеко отсюда курорт. А лечебные свойства воды лучше, чем в Ессентуках или Кисловодске.
Вот это да, вот тебе и Дерзу Узала!
- Забайкалье - это тайга, горы, реки? - Спросил он у проводницы, которая с мечтательной улыбкой наливала ему чай.
- Ну конечно, что же ещё! Тут у нас такая красота, такая красота! - Нараспев отвечала она. - Даже в Улан-Удэ такой красоты нет.
Лопатин вежливо не обратил внимания на последние слова девушки, хотя ободранные скульптуры медведей на станции Улан-Удэ не очень-то вдохновили его на подвиги. Но тут! Чита, Кручина, Дарасун…
С радостными мыслями и чарующими впечатлениями, Лопатин привязал овчарку к стойке купейного стола и погрузился в сладостную дрёму. И снова он видел себя, бегущего вдоль пенящихся волн Чёрного моря, вдыхал волнующий солёный воздух, неожиданно оказывался в глухой тайге, где он преследовал с Альмой банду, уходящую через ущелья и горные реки. Потом возникали торжественные залы, здания МВД и ковровые дорожки, в конце которых генералы и полковники вручали ему и Альме боевые награды и именное оружие.
Один раз он проснулся: поезд резко дёрнулся, через некоторое время разогнался с каким-то скрежетом и пошёл уже медленнее, как будто буксы перестали смазывать оси колёс. Заподозрив неладное, ибо он был уже на территории, где криминогенная обстановка всегда напряжённая, Лопатин мгновенно проснулся и припал к окну, за ним густела жуткая ночь и тоненький клинок месяцы слабо высвечивал плывущие контуры деревьев.
Он выглянул в тёмный коридор вагона. Стоявший у окна силуэт военного, не оборачиваясь, скучно обронил:
- Седловую проходим.
Опять интересное название! Чувствовалось, что состав тяжело идёт на подъём. Потом подъём исчез, ровно и убаюкивающе застучали колёса, и Лопатин снова погрузился в сон. Альма только раз подняла голову и, недоумевающе посмотрев на Лёню, опять задремала.
Снов больше никаких не было, он спал и будто набирался сил перед встречей с тяжёлой криминогенной обстановкой в глухих, таёжных, местах.
В коридоре раздался торопливый топот, громкие командные голоса. Лопатин по военной привычке быстро оделся, привёл себя в порядок, отстегнул повеселевшую Альму и сам, радостный в предвкушении новых впечатлений от таёжной жизни, вышел в коридор.
В окна били лучи солнца.
По коридору пробегали новобранцы, которые ехали в какую-то знаменитую дивизию. Подтянутые офицеры отдавали громкие команды. Когда промелькнул последний солдат, Лопатин разглядел стоявший у окна силуэт, который оказался несколько помятым майором с одутловатым и красноватым, после понятных времяпровождений, лицом. Он, видимо, так и не спал. Тоже, наверное, в тайгу спешит после городских гулянок.
Майор повернулся к Лёне, мельком посмотрел на удивленно разглядывающую и обнюхивающую его Альму, и обронил:
- Начинается счастье идиотов…
Лёня приник к окну: перед ним открывалась и ширилась бескрайняя, не зелёная, а какая-то серая, выжженная знойным солнцем, степь. Мелькнули всклокоченные пролёты огорода, на ржавой колючей проволоке скопились ощетиненные, коричневые шары перекати-поля, убегали вдаль унылые телеграфные столбы. Казалось, что даже воздух здесь пропах нищетой, водкой и безнадёгой…
- В Борзе ещё страшнее! - Бесстрастно подытожил майор.
Альма радостно взвизгнула и лизнула руку онемевшего Лопатина.
Так началась их служба в степном городке, где, действительно, во все времена была тяжёлая криминогенная обстановка.
17 июля 2018 года.
Помочь: РФ, тлф +79245168119, MIR 2202 2006 6800 1223,
Туслаач: MN, утас +97680306207, Хаан банк: Үндсэн данс 5419 120 465, Карт 6234 5801 2208 8533 (Балдоржиев Цырен-Ханда).
Альма - это Альма, умная и красивая немецкая овчарка, которую Лопатин взял щенком, выкормил, воспитал, выучил. По мнению многих знатоков, умница Альма берёт, практически, любой след. Рвётся с поводка так, что можно кувырком полететь. Но только не Лопатин. В отделе шутят, что Альма и Лопатин - это единый организм. В нашем угрозыске мы звали этот организм - Альма Леонидовна. Особенно внимательны глаза этого организма. Когда Альма поднимает голову и смотрит на человека, то человек сразу понимает, что сейчас надо делать. А когда Лопатин смотрит на Альму, то овчарка мгновенно «читает», что надо делать ей.
Из забавного чёрного щенка Альма превратилась в красавицу, чепрачного, черного, отливающего блеском окраса с переходом на рыжеватый подпал к животу и груди. В полгода Альма понимала все основные команды Лопатина. За это же время Лопатин перечитал кучу книг по собаководству и кинологии. То, что одинаковые темы могут быть иногда совершенно разными, он понял только через месяц, когда перелопатил несколько полок научных трудов. Теперь уже не только собака, но они вместе становились единым организмом, именуемым - ищейка.
После первого «научного подхода» к теме, Лопатин сразу переставил миску щенка на уровень его груди: надо было формировать правильный экстерьер. Дальше пошли уже серьёзные премудрости…
Теперь о Лёне. Это черноглазый и бесшабашный лейтенант милиции Леонид Степанович Лопатин, друг, воспитатель и попечитель Альмы. Именно в таком порядке. Дело в том, что Лёня не любит слова «хозяин». Служил он во внутренних войсках, демобилизовался в 1973 году старшиной, устроился докером в порту. Через полгода усвоил, что тот, кто работал в доках, может пройти через любые испытания и добиться в жизни всего, чего пожелает. Была бы голова на плечах. Рослый и мускулистый, он делал долгие пробежки на окраине Николаевска, по берегу Чёрного моря, вдоль пенящейся волны, рядом с ним неслась неутомимая Альма.
Выросший в донецкой степи, Лёня с детства хотел стать либо охотоведом, либо кинологом, по-русски это называется - инструктор служебно-розыскной собаки. Он страстно мечтал о дикой тайге, непроходимых дебрях, бурных, горных реках, отвесных скалах, ущельях, пропастях, вековых соснах и лиственницах, где бродят медведи и тигры. Его героями были Арсеньев и Дерсу Узала, путешественники и следопыты. Слово следователь он воспринимал, как человека, читающего следы, следующего по следам…
После года работы и учёбы Альма и Лопатин поступили в школу служебно-розыскного собаководства в Нальчике, а ещё через три года заняли первое место на всесоюзных соревнованиях кинологов МВД. Они просто не могли не занять такого места.
После окончания школы их оповестили и одновременно озадачили:
- Вам, как отличнику учёбы и победителю престижных соревнований, предоставлено право выбора места службы. Где желаете служить?
- Победителям! - Поправил генерала лейтенант. Генерал согласно кивнул и, посмотрев на Альму, повторил вопрос:
- Где желаете служить, товарищи?
Альма шевельнула хвостом и поощрительно взглянула на седого милицейского генерала, Лопатин чётко, как отрапортовал, сказал:
- Туда, где наиболее напряженная криминогенная обстановка. Мы должны быть там, где трудно!
- Похвально! А конкретнее?
- Где тайга есть!
- Значит, в Сибирь. Выбирайте!
Лопатин и Альма подошли к огромной карте СССР, висевшей на стене.
Генерал же наоборот: отошёл от карты и стола к окну и оттуда с неподдельным удивлением изучал, то есть разглядывал, Лёню и Альму. Потом взгляд генерала последовал за пальцем лейтенанта, исследующим Сибирь. Наконец, палец Лёни и умный взгляд Альмы одновременно остановились восточнее Байкала.
- Читинская область. Каторжный край. Там всегда трудно. Одобряю и желаю успеха, лейтенант! - Подтвердил выбор генерал, улыбаясь и пожимая на прощанье руку. Лёня и Альма последовали по длинному и мрачному коридору со множеством дверей, за которыми находились генералы и офицеры, не думавшие о тайге и скалах, путешественниках и следопытах.
Сибирь из окна купе - дивная сказка с безбрежной тайгой, настроение портили только станции, где останавливался поезд, однообразные ряды домов, вокзалы, перроны, где гомонил народ, не отличавшийся изысками в одежде. Только изредка мелькнёт в угнетающей серости яркое платье и смеющееся лицо или красивый галстук мужчины под цвет штиблет.
Лёня и Альма любовались Байкалом и не сомневались, что едут в тайгу, где медведи, тигры, отважные люди и, конечно, Дерсу Узала, размышляющий у костра, за которым чащобы и валежины.
В Чите немного смутили пьяные мужики и бабы на вокзале, потом цыганки, пытавшиеся пристать к новехонькому лейтенанту. Нет сомнений в том, что его обчистили бы, как миленького, но рядом с ним была Альма. Овчарка недоуменно смотрела на вывески и призывы, в которых почему-то не хватало букв. Это было как бы непременной традицией города. «М...локо», «Ле..айте амолётами аэр…флота», «В…дка».
В большом здании управления внутренних дел области, где Лёня предъявил свои документы и направление генерал-майору, выяснилось, что и здесь им предоставлен выбор места службы.
- Написано: Читинская область с правом выбора. Вы - отличник учёбы и победитель всесоюзных соревнований, - начал говорить полноватый и седеющий генерал-майор, но Лёня бестактно перебил его:
- Мы, товарищ генерал-майор.
- Кто - мы?
- Мы с Альмой, она тоже училась и участвовала в соревнованиях.
- Ах да, понимаю, - улыбнулся начальник и продолжил. - Выбирайте!
Лёня, вытянувшись, зачастил своё, уже отработанное: про тайгу, следопытов, трудности, а также долге каждого советского милиционера…
Генерал даже отошёл на некоторое расстояние с тем, чтобы заново и уже внимательнее оглядеть стройного и немного кривоногого лейтенанта с красивой овчаркой, желающих служить там, где трудно и опасно.
- Значит, Борзя! - Заключил удовлетворённо начальник УВД, подходя к своему столу и наклоняясь над бумагами.
- Там есть тайга, реки? - Предварительно восхищаясь и предчувствуя исполнение мечты, спросил нетерпеливый Лёня. При этом возбуждении Альма взглянула на друга с некоторым осуждением.
- Угу! - Подтвердил поспешно генерал-майор, набирая номер телефона и вызывая дежурного для последующего оформления документов и билетов. - Но, главным образом, обстановка и трудности. Там их хватает.
Снова Лёня и Альма, на этот раз с дежурным офицером, последовали по длинному коридору со множеством дверей, за которыми заседали полковники, майоры и капитаны, не думающие о тайге, ущельях и трудностях.
Вокруг были горы и тайга, тайга и горы. Даже станция называлась «Кручина». Из окна купе была видна стремительная речка, почти отвесная гора, потом камни скалы замелькали уже в опасной близости от окна. На камнях иногда попадались надписи известью, случались - матерщинные. Лёня представлял, что эти скалы и горы взрывали мужественные строители дорог, что раньше здесь были непроходимые скалы, чащобы и реки. Альма в наморднике нетерпеливо повизгивала рядом с ним на нижней полке.
- Дарасун! - Объявила красивая проводница с удивительными, неславянскими, чертами лица, на котором смеялись большие, слегка раскосые глаза.
Дома станции невзрачно кособочились, за ближним забором высилась гора металлолома и разного мусора, напротив окна вагона виднелась отчётливая вывеска со знакомой надписью «Продук…ы - В…дка». У крыльца магазина обсуждали свои проблемы помятые мужики в майках и трико непонятного цвета, ещё дальше стоял жёлтый милицейский уазик, за ним блестела речушка. Выше, за станцией, начиналась тайга,
Да, здесь было всё - и трудности, и природа. Лопатин вздохнул понимающе и погладил Альму, как бы делясь с ней впечатлениями. Тем более, что из рассказа смешливой и кокетничающей с ним проводницы, его поразил смысл странного названия станции. Дарасун - это, оказывается, какая-то волшебная вода, недалеко отсюда курорт. А лечебные свойства воды лучше, чем в Ессентуках или Кисловодске.
Вот это да, вот тебе и Дерзу Узала!
- Забайкалье - это тайга, горы, реки? - Спросил он у проводницы, которая с мечтательной улыбкой наливала ему чай.
- Ну конечно, что же ещё! Тут у нас такая красота, такая красота! - Нараспев отвечала она. - Даже в Улан-Удэ такой красоты нет.
Лопатин вежливо не обратил внимания на последние слова девушки, хотя ободранные скульптуры медведей на станции Улан-Удэ не очень-то вдохновили его на подвиги. Но тут! Чита, Кручина, Дарасун…
С радостными мыслями и чарующими впечатлениями, Лопатин привязал овчарку к стойке купейного стола и погрузился в сладостную дрёму. И снова он видел себя, бегущего вдоль пенящихся волн Чёрного моря, вдыхал волнующий солёный воздух, неожиданно оказывался в глухой тайге, где он преследовал с Альмой банду, уходящую через ущелья и горные реки. Потом возникали торжественные залы, здания МВД и ковровые дорожки, в конце которых генералы и полковники вручали ему и Альме боевые награды и именное оружие.
Один раз он проснулся: поезд резко дёрнулся, через некоторое время разогнался с каким-то скрежетом и пошёл уже медленнее, как будто буксы перестали смазывать оси колёс. Заподозрив неладное, ибо он был уже на территории, где криминогенная обстановка всегда напряжённая, Лопатин мгновенно проснулся и припал к окну, за ним густела жуткая ночь и тоненький клинок месяцы слабо высвечивал плывущие контуры деревьев.
Он выглянул в тёмный коридор вагона. Стоявший у окна силуэт военного, не оборачиваясь, скучно обронил:
- Седловую проходим.
Опять интересное название! Чувствовалось, что состав тяжело идёт на подъём. Потом подъём исчез, ровно и убаюкивающе застучали колёса, и Лопатин снова погрузился в сон. Альма только раз подняла голову и, недоумевающе посмотрев на Лёню, опять задремала.
Снов больше никаких не было, он спал и будто набирался сил перед встречей с тяжёлой криминогенной обстановкой в глухих, таёжных, местах.
В коридоре раздался торопливый топот, громкие командные голоса. Лопатин по военной привычке быстро оделся, привёл себя в порядок, отстегнул повеселевшую Альму и сам, радостный в предвкушении новых впечатлений от таёжной жизни, вышел в коридор.
В окна били лучи солнца.
По коридору пробегали новобранцы, которые ехали в какую-то знаменитую дивизию. Подтянутые офицеры отдавали громкие команды. Когда промелькнул последний солдат, Лопатин разглядел стоявший у окна силуэт, который оказался несколько помятым майором с одутловатым и красноватым, после понятных времяпровождений, лицом. Он, видимо, так и не спал. Тоже, наверное, в тайгу спешит после городских гулянок.
Майор повернулся к Лёне, мельком посмотрел на удивленно разглядывающую и обнюхивающую его Альму, и обронил:
- Начинается счастье идиотов…
Лёня приник к окну: перед ним открывалась и ширилась бескрайняя, не зелёная, а какая-то серая, выжженная знойным солнцем, степь. Мелькнули всклокоченные пролёты огорода, на ржавой колючей проволоке скопились ощетиненные, коричневые шары перекати-поля, убегали вдаль унылые телеграфные столбы. Казалось, что даже воздух здесь пропах нищетой, водкой и безнадёгой…
- В Борзе ещё страшнее! - Бесстрастно подытожил майор.
Альма радостно взвизгнула и лизнула руку онемевшего Лопатина.
Так началась их служба в степном городке, где, действительно, во все времена была тяжёлая криминогенная обстановка.
17 июля 2018 года.
Помочь: РФ, тлф +79245168119, MIR 2202 2006 6800 1223,
Туслаач: MN, утас +97680306207, Хаан банк: Үндсэн данс 5419 120 465, Карт 6234 5801 2208 8533 (Балдоржиев Цырен-Ханда).