«Человек Дела»: герой нашего времени на наших экранах или на кого равняемся?
Эта статья написана несколько лет назад. Но сейчас, после прохождения тренингов по системно-векторной психологии Юрия Бурлана, я взглянула на ситуацию несколько под другим углом.
Даже за время моей памяти слово, которое «Дело», было совсем неоднозначным, менялись оттенки, акценты, а ведь характеризуя человека, мы чаще всего называем дело, которым он занимается.
Дело -
А. Сфера деятельности, область знаний, профессия.
Б. Компания, фирма, предприятие.
В. Судебное разбирательство.
Г. Комплект, подборка документов.
В период господства уретрального менталитета для нас понятие «Дело» существовало только в вариантах А, В и Г.
В кино - или «Дело, которому ты служишь», или «Дело Румянцева».
Затем, с переходом к кожной фазе развития общества, прибавилось Дело собственное, и на первый план в обществе вышли люди, ранее судимые за хозяйственные преступления и спекуляцию, а теперь ставшие героями дня. Это были, да и есть, яркие, но архетипичные представители кожного вектора, что было неизбежным в тех условиях.
Данные трансформации отражались в зеркале российского кино и телевидения порой совсем не адекватным образом.
Тем более, и родословная у наших героев соответствующая. Ведь у нас как: или песни, герои которых в подавляющем большинстве разбойники (опять же архетипичные кожники, возможно, с уретральностью), или жития святых, где от мира очень далеко (звуковики). Да и великая русская литература не дала практически ни одного положительного, успешно реализующегося героя. Взгляд на мир тоже был довольно манихейский: то ли чистилище, то ли что похуже, но отнюдь не Божий дар, который нужно холить и лелеять. Как надо строить, не знал никто, зато все знали, что и как надо разрушать.
В советский период огромное количество произведений на производственную тему сыграли положительную роль в формировании новой трудовой этики, впрочем, продолжающей традиции российской соборности. Но «эффективность» экономических посылок социализма вошла в такое противоречие с потребностями рядовых представителей этого самого социализма, что отрицательно сказалось на отношении россиян к собственной стране, государству, обществу.
В потсперестроечный период появилось множество публикаций, низвергающие советские мифы, и предлагающие другие, с преобладанием апокалиптического настроя.
Стоит вспомнить классика советского кино И. Пырьева, утверждавшего что, в «отличие от многих буржуазных, а особенно голливудских картин, в которых герои вербуются из числа людей «высшего класса», а еще охотней - из среды проституток, гангстеров и наркоманов, - героями наших фильмов являются, прежде всего люди труда и борьбы, люди морально чистые и стойкие, идейно целеустремленные. И действительно, практически все герои советского кино, особенно положительные, прежде всего, характеризовались по роду занятий - инженеры, рабочие, колхозники и т.д. Производственные драмы переполняли экраны, всерьез решались проблемы трудовой чести, совести. Но надо помнить, что «в годы культа личности … фильм заменял человеку нормальное здоровое зрение: в жизни человек видел одно, на экране - другое, и должен был верить экрану больше чем самому себе».
Прошло всего каких-то три десятка лет, и то, что клеймилось позором, расцвело на российском экране очень пышной, и зачастую, слишком развесистой клюквой. Пришла абсолютная свобода, которой так добивались, и оказалось, что мало кто знает, что с ней делать.
И единственный внятный якорь, точка отсчета: мы - советские, ничего нового российскому обществу до сих пор не предложено.
На смену непрестанным причитаниям-«литаниям» приходят новые модели художественного осмысления действительности - чаще всего, в СМИ, на телевидении, в рекламе. Попытки эти чаще всего беспомощные суррогаты, агрессивные и вытесняющие подлинное искусство.
В нашем же российском кино люди дела представлены в подавляющем большинстве в своей криминальной ипостаси. Деловые люди последнего десятилетия и рубежа веков в России - это - или те, кто вынужден преступать закон, или те, кто идет на это вполне осознанно, или те, кто с ними борется, а чаще всего все совмещено в одной личности, в ее временном развитии.
То есть, герои, выходившие на линию огня за людские души, были чаще всего, носители кожного вектора той или иной степени развитости и реализованности, иногда среди них встречались уретральники.
В начале постсоветской эпохи тихие (И. Охлобыстин «Арбитр») или крутые (А. Песков «Америкэн бой») парни в одиночку вершат правосудие, а служители закона им помогают. Позднее к ним присоединятся и женщины (В.Глаголева («Я сама»). Вроде бы из той же обоймы и персонаж навязчивого страшного сна О. Меньшикова («Дюба-Дюба»). Практически прошел незамеченным «Ка-ка-ду» С. Гурзо мл., в котором, вернувшись инвалидом с афганской войны, главный герой становится главой одной из русских мафиозных группировок и вступает в бой с другими бандитами. В команде противников "играет" его бывший фронтовой приятель. Бесспорно, это не шедевр, а обычный криминальный фильм класса «Б», но след от него тянется до сих пор. Мотив ненужности солдат, вернувшихся с войны, неважно с какой и в каком виде, звучит сегодня и в «Грузе-200» А. Балабанова, в «Живом» А. Велединского и не только.
В общем «чернушном» потоке: грабители, аферисты всех мастей, девочки и мальчики «по вызову», рокеры на ревущих мотоциклах, грязные подвалы, бандиты с пистолетами, сцены в морге и в "ментовке", ночные улицы - холодные, безлюдные, неухоженные. Режиссеры уходят то в эксцентрику - «Барабаниада» С. Овчарова, то в безысходность - «Акт» А. Рогожкина, то в плакатную околосоветскую эстетику «Дети чугунных богов» Т.Тота.
На этом образе человека «настоящего дела» следует остановиться подробнее. Причем сразу заметим, что новый в нашем изложении персонаж - анально-мышечный. Излюбленный персонаж советского кино рабочий - металлург Игнат в цехах огромного завода оборонной промышленности ежедневно борется с огнем и раскаленным металлом, а после работы - то драка, то ограбление, то пивная. «Дети чугунных богов»- своего рода клиповая антология хорошо известных в России соцреалистических фильмов на производственную тему (типа "Самого жаркого месяца", "Укрощения огня" и т.п.). Цитируются до боли знакомые кинообразы - рабочих (бронзовые мускулы, открытые, улыбчивые лица, раскатистый бас коротких, рубленных фраз, отменный аппетит, верность в любви, потрясающие жизнерадостность и стойкость), генеральных конструкторов (отеческая забота о подчиненных, бескомпромиссная требовательность к качеству изделия, убеленные сединами виски) и директоров заводов (неистовые страдания по поводу выполнения и перевыполнения государственного и оборонного планов, больное сердце, колоссальная работоспособность и заветный коньячок в стальном сейфе уютного кабинета). Из всего сварена потрясающе прекрасная антиутопия, отсылающая нас к отечественным "истернам" - с их лихими ограблениями поездов, драками в дешевых барах и чайханах, «дъяволятами», "неуловимыми мстителями", "белыми солнцами" и "своими "вкупе с «чужими»...».
Рабочий класс вообще редко появляется на большом экране. Из значимых проектов можно вспомнить, пожалуй, только «Магнитные бури» 2003 г. В. Абдрашитова, где на протяжении всего сюжета одна озверелая толпа рабочих дубасит другую. Так, под грохот обрушенных декораций мы прощаемся с сакральным значением строчки - «он родом из рабочих», долгое советское время служившая пропуском в мир знаний и карьер.
Рядом проходит череда рефлексирующих интеллигентов - кожно-зрительных. Частная история о провинциальном поэте Макарове («Макаров», С.Маковецкий), купившем по случаю, пистолет «Макаров» и готового вместе с миллионами соплеменников поверить в то, что оружие способно решить наши накопившиеся проблемы, наглядно продемонстрировала, чем завершилась перестройка и как выглядит общество постсоветское. А.Абдулов из творческой интеллигентской богемы 60-х («Над темной водой» Д. Месхиева), агрессивный и неприкаянный герой которого уходит из жизни, так и не выбрав окончательное, прочное место ни среди богемы, ни в извечном бытии. Известный писатель (О. Басилашвили «Предсказание» Э.Рязанова) узнает от гадалки-цыганки, что жить ему осталось ровно сутки, ждет его неожиданная встреча... и наступает время подведения жизненных итогов человека, прописанного в стране бесчисленных советов, с клеймом несвободы и ароматом ностальгии несбывшихся желаний.
Особняком стоит в этом ряду инженер (привет всем советским инженерам!!!) Женя Тимошин - анально-зрительный кожник - из фильма Д.Астрахана «Ты у меня одна», в один прекрасный день окончательно осознавший, как и многие другие, что он «чужой на этом празднике жизни», где нет больше места сантиментам и жарким спорам о возвышенных материях, где сопровождаемые крутыми парнями бизнесмены разъезжают на Мерседесах и Фордах, лениво пересчитывают пачки долларов и прямо из машины звонят в Нью-Йорк... Существование «среднестатистической семьи интеллектуального труда» унизительно и беспросветно. Жизнь дает герою шанс вырваться, но он остается, и решение это очень русское. Можно говорить о «настоящей» любви, можно об усталости. Вопрос остается, из рода вечных русских - что делать?
И как продолжение в фильме с программным названием "Все будет хорошо" Астрахан словно дает Збруеву сыграть столь желанный зрителями сказочный поворот судьбы. Бывший простой паренек из провинциального городка 20 лет спустя возвращается миллионером, да еще вместе с сыном - нобелевским лауреатом... В этой картине режиссер с наслаждением дарит своим персонажам счастье. Находит пропавших. Вылечивает от паралича и алкоголизма. Вручает ключи от новенького автомобиля и от квартиры, где деньги лежат. Расстраивает браки без любви. И напротив - женит местную Золушку и сына миллионера. Отправляет своих героев в Америку и Японию. Закатывает грандиозные пиры с заморскими кушаньями. И превращает барда из подворотни в суперзвезду поп-музыки... Короче говоря, на экране возникает калейдоскоп самых распространенных ситуаций мыльных опер. Но … свою психотерапевтическую роль фильм играет до сих пор. Как заклинание миллионы сидящих у телевизора в который раз повторяют: «Ты у меня одна», «Все будет хорошо»!
Продолжение следует.
Даже за время моей памяти слово, которое «Дело», было совсем неоднозначным, менялись оттенки, акценты, а ведь характеризуя человека, мы чаще всего называем дело, которым он занимается.
Дело -
А. Сфера деятельности, область знаний, профессия.
Б. Компания, фирма, предприятие.
В. Судебное разбирательство.
Г. Комплект, подборка документов.
В период господства уретрального менталитета для нас понятие «Дело» существовало только в вариантах А, В и Г.
В кино - или «Дело, которому ты служишь», или «Дело Румянцева».
Затем, с переходом к кожной фазе развития общества, прибавилось Дело собственное, и на первый план в обществе вышли люди, ранее судимые за хозяйственные преступления и спекуляцию, а теперь ставшие героями дня. Это были, да и есть, яркие, но архетипичные представители кожного вектора, что было неизбежным в тех условиях.
Данные трансформации отражались в зеркале российского кино и телевидения порой совсем не адекватным образом.
Тем более, и родословная у наших героев соответствующая. Ведь у нас как: или песни, герои которых в подавляющем большинстве разбойники (опять же архетипичные кожники, возможно, с уретральностью), или жития святых, где от мира очень далеко (звуковики). Да и великая русская литература не дала практически ни одного положительного, успешно реализующегося героя. Взгляд на мир тоже был довольно манихейский: то ли чистилище, то ли что похуже, но отнюдь не Божий дар, который нужно холить и лелеять. Как надо строить, не знал никто, зато все знали, что и как надо разрушать.
В советский период огромное количество произведений на производственную тему сыграли положительную роль в формировании новой трудовой этики, впрочем, продолжающей традиции российской соборности. Но «эффективность» экономических посылок социализма вошла в такое противоречие с потребностями рядовых представителей этого самого социализма, что отрицательно сказалось на отношении россиян к собственной стране, государству, обществу.
В потсперестроечный период появилось множество публикаций, низвергающие советские мифы, и предлагающие другие, с преобладанием апокалиптического настроя.
Стоит вспомнить классика советского кино И. Пырьева, утверждавшего что, в «отличие от многих буржуазных, а особенно голливудских картин, в которых герои вербуются из числа людей «высшего класса», а еще охотней - из среды проституток, гангстеров и наркоманов, - героями наших фильмов являются, прежде всего люди труда и борьбы, люди морально чистые и стойкие, идейно целеустремленные. И действительно, практически все герои советского кино, особенно положительные, прежде всего, характеризовались по роду занятий - инженеры, рабочие, колхозники и т.д. Производственные драмы переполняли экраны, всерьез решались проблемы трудовой чести, совести. Но надо помнить, что «в годы культа личности … фильм заменял человеку нормальное здоровое зрение: в жизни человек видел одно, на экране - другое, и должен был верить экрану больше чем самому себе».
Прошло всего каких-то три десятка лет, и то, что клеймилось позором, расцвело на российском экране очень пышной, и зачастую, слишком развесистой клюквой. Пришла абсолютная свобода, которой так добивались, и оказалось, что мало кто знает, что с ней делать.
И единственный внятный якорь, точка отсчета: мы - советские, ничего нового российскому обществу до сих пор не предложено.
На смену непрестанным причитаниям-«литаниям» приходят новые модели художественного осмысления действительности - чаще всего, в СМИ, на телевидении, в рекламе. Попытки эти чаще всего беспомощные суррогаты, агрессивные и вытесняющие подлинное искусство.
В нашем же российском кино люди дела представлены в подавляющем большинстве в своей криминальной ипостаси. Деловые люди последнего десятилетия и рубежа веков в России - это - или те, кто вынужден преступать закон, или те, кто идет на это вполне осознанно, или те, кто с ними борется, а чаще всего все совмещено в одной личности, в ее временном развитии.
То есть, герои, выходившие на линию огня за людские души, были чаще всего, носители кожного вектора той или иной степени развитости и реализованности, иногда среди них встречались уретральники.
В начале постсоветской эпохи тихие (И. Охлобыстин «Арбитр») или крутые (А. Песков «Америкэн бой») парни в одиночку вершат правосудие, а служители закона им помогают. Позднее к ним присоединятся и женщины (В.Глаголева («Я сама»). Вроде бы из той же обоймы и персонаж навязчивого страшного сна О. Меньшикова («Дюба-Дюба»). Практически прошел незамеченным «Ка-ка-ду» С. Гурзо мл., в котором, вернувшись инвалидом с афганской войны, главный герой становится главой одной из русских мафиозных группировок и вступает в бой с другими бандитами. В команде противников "играет" его бывший фронтовой приятель. Бесспорно, это не шедевр, а обычный криминальный фильм класса «Б», но след от него тянется до сих пор. Мотив ненужности солдат, вернувшихся с войны, неважно с какой и в каком виде, звучит сегодня и в «Грузе-200» А. Балабанова, в «Живом» А. Велединского и не только.
В общем «чернушном» потоке: грабители, аферисты всех мастей, девочки и мальчики «по вызову», рокеры на ревущих мотоциклах, грязные подвалы, бандиты с пистолетами, сцены в морге и в "ментовке", ночные улицы - холодные, безлюдные, неухоженные. Режиссеры уходят то в эксцентрику - «Барабаниада» С. Овчарова, то в безысходность - «Акт» А. Рогожкина, то в плакатную околосоветскую эстетику «Дети чугунных богов» Т.Тота.
На этом образе человека «настоящего дела» следует остановиться подробнее. Причем сразу заметим, что новый в нашем изложении персонаж - анально-мышечный. Излюбленный персонаж советского кино рабочий - металлург Игнат в цехах огромного завода оборонной промышленности ежедневно борется с огнем и раскаленным металлом, а после работы - то драка, то ограбление, то пивная. «Дети чугунных богов»- своего рода клиповая антология хорошо известных в России соцреалистических фильмов на производственную тему (типа "Самого жаркого месяца", "Укрощения огня" и т.п.). Цитируются до боли знакомые кинообразы - рабочих (бронзовые мускулы, открытые, улыбчивые лица, раскатистый бас коротких, рубленных фраз, отменный аппетит, верность в любви, потрясающие жизнерадостность и стойкость), генеральных конструкторов (отеческая забота о подчиненных, бескомпромиссная требовательность к качеству изделия, убеленные сединами виски) и директоров заводов (неистовые страдания по поводу выполнения и перевыполнения государственного и оборонного планов, больное сердце, колоссальная работоспособность и заветный коньячок в стальном сейфе уютного кабинета). Из всего сварена потрясающе прекрасная антиутопия, отсылающая нас к отечественным "истернам" - с их лихими ограблениями поездов, драками в дешевых барах и чайханах, «дъяволятами», "неуловимыми мстителями", "белыми солнцами" и "своими "вкупе с «чужими»...».
Рабочий класс вообще редко появляется на большом экране. Из значимых проектов можно вспомнить, пожалуй, только «Магнитные бури» 2003 г. В. Абдрашитова, где на протяжении всего сюжета одна озверелая толпа рабочих дубасит другую. Так, под грохот обрушенных декораций мы прощаемся с сакральным значением строчки - «он родом из рабочих», долгое советское время служившая пропуском в мир знаний и карьер.
Рядом проходит череда рефлексирующих интеллигентов - кожно-зрительных. Частная история о провинциальном поэте Макарове («Макаров», С.Маковецкий), купившем по случаю, пистолет «Макаров» и готового вместе с миллионами соплеменников поверить в то, что оружие способно решить наши накопившиеся проблемы, наглядно продемонстрировала, чем завершилась перестройка и как выглядит общество постсоветское. А.Абдулов из творческой интеллигентской богемы 60-х («Над темной водой» Д. Месхиева), агрессивный и неприкаянный герой которого уходит из жизни, так и не выбрав окончательное, прочное место ни среди богемы, ни в извечном бытии. Известный писатель (О. Басилашвили «Предсказание» Э.Рязанова) узнает от гадалки-цыганки, что жить ему осталось ровно сутки, ждет его неожиданная встреча... и наступает время подведения жизненных итогов человека, прописанного в стране бесчисленных советов, с клеймом несвободы и ароматом ностальгии несбывшихся желаний.
Особняком стоит в этом ряду инженер (привет всем советским инженерам!!!) Женя Тимошин - анально-зрительный кожник - из фильма Д.Астрахана «Ты у меня одна», в один прекрасный день окончательно осознавший, как и многие другие, что он «чужой на этом празднике жизни», где нет больше места сантиментам и жарким спорам о возвышенных материях, где сопровождаемые крутыми парнями бизнесмены разъезжают на Мерседесах и Фордах, лениво пересчитывают пачки долларов и прямо из машины звонят в Нью-Йорк... Существование «среднестатистической семьи интеллектуального труда» унизительно и беспросветно. Жизнь дает герою шанс вырваться, но он остается, и решение это очень русское. Можно говорить о «настоящей» любви, можно об усталости. Вопрос остается, из рода вечных русских - что делать?
И как продолжение в фильме с программным названием "Все будет хорошо" Астрахан словно дает Збруеву сыграть столь желанный зрителями сказочный поворот судьбы. Бывший простой паренек из провинциального городка 20 лет спустя возвращается миллионером, да еще вместе с сыном - нобелевским лауреатом... В этой картине режиссер с наслаждением дарит своим персонажам счастье. Находит пропавших. Вылечивает от паралича и алкоголизма. Вручает ключи от новенького автомобиля и от квартиры, где деньги лежат. Расстраивает браки без любви. И напротив - женит местную Золушку и сына миллионера. Отправляет своих героев в Америку и Японию. Закатывает грандиозные пиры с заморскими кушаньями. И превращает барда из подворотни в суперзвезду поп-музыки... Короче говоря, на экране возникает калейдоскоп самых распространенных ситуаций мыльных опер. Но … свою психотерапевтическую роль фильм играет до сих пор. Как заклинание миллионы сидящих у телевизора в который раз повторяют: «Ты у меня одна», «Все будет хорошо»!
Продолжение следует.