Литература - массированная беседа
Холмогоров Егор · 2015-03-31 12:29 · На всякий случай копирую полностью.
На самом деле главная неестественность русской литературы (нерусской тоже, но русской - особенно) в том, что в ней всё время слишком много разговаривают.
Причём разговаривают так, как никогда люди, особенно незнакомые и малознакомые между собой не говорят. А знакомые тоже так не говорят, потому что у них есть личный контекст и со стороны их разговор совершенно непонятен, на 2/3 состоит из невербализованного контекста, а на треть из банальностей и деловых адресаций.
Люди обсуждают что-то всерьёз только при определенной интимности контакта и только в горизонте общих заранее известных значений.
Ну и есть разговоры знакомства, разговоры взаимопознания, но они совершенно не похожи на литературу.
Другими словами, литературные диалоги по большей части - абсолютно условное действо. Не хуже монологов у Расина.
Единственный, кто это, кажется, понял - Достоевский, отрекшийся от всякого «правдоподобия» и превративший свои романы именно в трагедии, чередования агонов и монологов. А вот все пытающиеся выдержать правдоподобие смотрятся жалко.
На самом деле главная неестественность русской литературы (нерусской тоже, но русской - особенно) в том, что в ней всё время слишком много разговаривают.
Причём разговаривают так, как никогда люди, особенно незнакомые и малознакомые между собой не говорят. А знакомые тоже так не говорят, потому что у них есть личный контекст и со стороны их разговор совершенно непонятен, на 2/3 состоит из невербализованного контекста, а на треть из банальностей и деловых адресаций.
Люди обсуждают что-то всерьёз только при определенной интимности контакта и только в горизонте общих заранее известных значений.
Ну и есть разговоры знакомства, разговоры взаимопознания, но они совершенно не похожи на литературу.
Другими словами, литературные диалоги по большей части - абсолютно условное действо. Не хуже монологов у Расина.
Единственный, кто это, кажется, понял - Достоевский, отрекшийся от всякого «правдоподобия» и превративший свои романы именно в трагедии, чередования агонов и монологов. А вот все пытающиеся выдержать правдоподобие смотрятся жалко.