"Баядерка", Терешкина-Шкляров-Матвиенко... и Пономарев
Сколько смотрю на Пономарева в роли Брамина -- и каждый раз замечаю что-то новое. Когда он вышел на сцену и начал распоряжаться, я прямо-таки увидела, как его пронзила мысль: "Я властен над всем и всеми, кроме собственных чувств". Именно о возвращении власти над собой, об избавлении от страсти он молился у священного огня -- и, поняв, что бесполезно, посмотрел на огонь со скорбным упреком: я отдал тебе жизнь, а ты не хочешь мне помочь. И когда появилась Никия Терешкиной, восторженными глазами смотрящая на все вокруг (вот такой она была в этот вечер), Брамин сразу заподозрил: эйфория неспроста, что-то в душе баядерки изменилось.
В итоге, пренебрегая опасностью заработать косоглазие, я все время пыталась видеть сразу двух героев спектакля, даже если они находились в разных концах сцены:).
Казалось, Никии ничего от Солора не нужно -- она счастлива просто любить его. Его ответные чувства для нее -- невообразимое чудо. Но зато она и верит ему безгранично. Во дворце искренне любуется его портретом, потом объясняет Гамзатти: ты ошибаешься, он не может на тебе жениться, ведь он мне клялся. И даже на свадьбе до последнего не верит собственным глазам. Она пришла не вернуть возлюбленного, не упрекать его, а убедиться в том, что не укладывается у нее в голове: он изменил.
Солором был Шкляров, который, увы, последнее время вызывает у меня отторжение. При безусловной техничности он вечно пытается сделать больше того, на что способен, и оттого танец выглядит не вполне удачным трюкачеством -- особенно на фоне Терешкиной, у которой самые простые движения настолько идеальны, что сердце ноет. Гамзатти танцевала Матвиенко, с которой я честно пыталась смириться -- но в гран па окончательно отчаялась. Гамзатти должна демонстрировать царственный блеск, а не умение, размахивая руками, словно мельница, через силу выполнять тяжелую физическую работу.
Зато кордебалет "Теней" произвел сильнейшее впечатление -- словно девушки и впрямь явились к нам из другого, более совершенного мира. Мне трудно сформулировать ощущение от последнего акта. Он был нечеловеческим -- лишь Солор метался по сцене в обычном бренном теле. Никия же превратилась в богиню танца или просто в танец. Обычно думаешь: простила ли она возлюбленного, жалеет ли его? Здесь эти вопросы не стояли. Земная жизнь была нужна ей для того, чтобы испытать Солора. Он провалил испытание -- и потому не нужен. Мне вспомнился незабвенный "Поцелуй феи" Ратманского, где фея увела художника "в мир, где нет ни времени, ни пространства". Но тот герой выдержал испытание -- и фея склонилась к его ногам...
В итоге, пренебрегая опасностью заработать косоглазие, я все время пыталась видеть сразу двух героев спектакля, даже если они находились в разных концах сцены:).
Казалось, Никии ничего от Солора не нужно -- она счастлива просто любить его. Его ответные чувства для нее -- невообразимое чудо. Но зато она и верит ему безгранично. Во дворце искренне любуется его портретом, потом объясняет Гамзатти: ты ошибаешься, он не может на тебе жениться, ведь он мне клялся. И даже на свадьбе до последнего не верит собственным глазам. Она пришла не вернуть возлюбленного, не упрекать его, а убедиться в том, что не укладывается у нее в голове: он изменил.
Солором был Шкляров, который, увы, последнее время вызывает у меня отторжение. При безусловной техничности он вечно пытается сделать больше того, на что способен, и оттого танец выглядит не вполне удачным трюкачеством -- особенно на фоне Терешкиной, у которой самые простые движения настолько идеальны, что сердце ноет. Гамзатти танцевала Матвиенко, с которой я честно пыталась смириться -- но в гран па окончательно отчаялась. Гамзатти должна демонстрировать царственный блеск, а не умение, размахивая руками, словно мельница, через силу выполнять тяжелую физическую работу.
Зато кордебалет "Теней" произвел сильнейшее впечатление -- словно девушки и впрямь явились к нам из другого, более совершенного мира. Мне трудно сформулировать ощущение от последнего акта. Он был нечеловеческим -- лишь Солор метался по сцене в обычном бренном теле. Никия же превратилась в богиню танца или просто в танец. Обычно думаешь: простила ли она возлюбленного, жалеет ли его? Здесь эти вопросы не стояли. Земная жизнь была нужна ей для того, чтобы испытать Солора. Он провалил испытание -- и потому не нужен. Мне вспомнился незабвенный "Поцелуй феи" Ратманского, где фея увела художника "в мир, где нет ни времени, ни пространства". Но тот герой выдержал испытание -- и фея склонилась к его ногам...