"Утраченные иллюзии", Большой в Гарнье, Вишнева-Лантратов (4.01) и Образцова-Холберг (6.01)
Для меня первый состав безусловно явился первым. Лантратов просто жил в партии Люсьена. Я чувствовала каждый его душевный порыв, понимала любое движение. Юноша, словно сошедший со страниц романа, наивный, порывистый, способный ошибаться и глубоко потом переживать. Я не видела ни танца, ни пантомимы -- я видела живого, настоящего Люсьена, со всеми его достоинствами и недостатками -- талантливого и красивого провинциала, жадного до жизни, которую может дать Париж. Он любил Корали -- однако угар Парижа любил не меньше. И лаконичный вроде бы финал словно предсказал все, что будет потом, в "Блеске и нищете куртизанок".
Вишнева была неправдоподобно прекрасна -- словно существо из другого мира. Певучие руки, божественная линия шеи... Когда Корали приходит к Люсьену и садится на софу, а он застыл у пианино, мне вдруг захотелось, чтобы эта сцена превратилась в картину Вермеера, которой я смогу наслаждаться вечно. Эта Корали взрослее и опытнее Люсьена, она с юности привыкла быть содержанкой, но с любовью столкнулась впервые. Мне вдруг вспомнилась Настасья Филипповна -- столько внутреннего драматизма и силы было в каждом движении.
В паре Образцова-Холберт акценты для меня расставились иначе. Я не увидела наивного провинциала. Элегантный, уверенный в себе красавец, которому не сразу удаются далеко идущие планы, но он не сомневается, что все кончится благополучно. Он страдает, словно принц Зигфрид, перепутавший Одиллию с Одеттой. А рядом с ним юная, простодушная Образцова-Корали. В "Сильфидах" она мне показалась скорее ангелочком, чем сильфидой. Красивейшая пара с пасхальной открытки -- глаз не оторвать. Если бы не недавние Вишнева-Лантратов, я бы думала, что лучше не бывает. Но там, где у последних была драма, здесь я увидела мелодраму. Ну, а руки Вишневой и вовсе вспоминались, словно чудесный сон.
Это ни в коем случае не претензии к Образцовой или Холбергу. Оба мне понравились -- а Вишнева с Лантратовым потрясли. Может, из-за этого вторая Флорина (Крысанова) впечатлила больше первой (Шипулиной) -- Вишнева с Лантратовым затмевали всех. В целом, если честно, в обеих Флоринах не хватило огня, объясняющего, почему Люсьен не мог не поддаться их чарам.
Зато на второй раз неожиданно открылись новые грани в партии Камюзо. Четвертого, в исполнении Симачева, я не заметила яркого характера, а шестого Минаков вложил столько сдержанной, но искренней любви к Корали, что сцена ее возвращения из проходной превратилась в одну из сильнейших.
Премьера дважды играл Овчаренко, чудесно изобразивший самовлюбленного артиста и стильно станцевавший в двух разных вставных балетах.
В общем, я очень рада, что посмотрела оба состава, и с удовольствием пошла бы еще на любой из них:).
Вишнева была неправдоподобно прекрасна -- словно существо из другого мира. Певучие руки, божественная линия шеи... Когда Корали приходит к Люсьену и садится на софу, а он застыл у пианино, мне вдруг захотелось, чтобы эта сцена превратилась в картину Вермеера, которой я смогу наслаждаться вечно. Эта Корали взрослее и опытнее Люсьена, она с юности привыкла быть содержанкой, но с любовью столкнулась впервые. Мне вдруг вспомнилась Настасья Филипповна -- столько внутреннего драматизма и силы было в каждом движении.
В паре Образцова-Холберт акценты для меня расставились иначе. Я не увидела наивного провинциала. Элегантный, уверенный в себе красавец, которому не сразу удаются далеко идущие планы, но он не сомневается, что все кончится благополучно. Он страдает, словно принц Зигфрид, перепутавший Одиллию с Одеттой. А рядом с ним юная, простодушная Образцова-Корали. В "Сильфидах" она мне показалась скорее ангелочком, чем сильфидой. Красивейшая пара с пасхальной открытки -- глаз не оторвать. Если бы не недавние Вишнева-Лантратов, я бы думала, что лучше не бывает. Но там, где у последних была драма, здесь я увидела мелодраму. Ну, а руки Вишневой и вовсе вспоминались, словно чудесный сон.
Это ни в коем случае не претензии к Образцовой или Холбергу. Оба мне понравились -- а Вишнева с Лантратовым потрясли. Может, из-за этого вторая Флорина (Крысанова) впечатлила больше первой (Шипулиной) -- Вишнева с Лантратовым затмевали всех. В целом, если честно, в обеих Флоринах не хватило огня, объясняющего, почему Люсьен не мог не поддаться их чарам.
Зато на второй раз неожиданно открылись новые грани в партии Камюзо. Четвертого, в исполнении Симачева, я не заметила яркого характера, а шестого Минаков вложил столько сдержанной, но искренней любви к Корали, что сцена ее возвращения из проходной превратилась в одну из сильнейших.
Премьера дважды играл Овчаренко, чудесно изобразивший самовлюбленного артиста и стильно станцевавший в двух разных вставных балетах.
В общем, я очень рада, что посмотрела оба состава, и с удовольствием пошла бы еще на любой из них:).