"Жизель", Вишнева-Зверев-Кузнецов
Это был удивительный спектакль! Я безмерно уважаю Вишневу за то, что могу быть совершенно уверена: она выйдет на сцену не затем, чтобы, профессионально повторяя заученное, стричь купоны со своего реноме, а для того, чтобы полностью выложиться, рассказывая нам что-то, именно сейчас для нее особенно важное. Не всегда результат мне нравится, но каждый раз ждешь чуда.
Оно произошло на этой "Жизели". Тут все сошлось. Альберта танцевал Зверев, приобретший уверенность, которой ему раньше не хватало. Это был юный граф, совсем недавно дорвавшийся до взрослых развлечений и еще воспринимающий их, как подарок судьбы. Он радовался каждому мигу, проведенному с Жизелью. Но еще больше радовалась она... нет, не то слово... Твердо зная, что скоро умрет, и привыкнув жить с этой мыслью, как можно меньше обременяя своей болезнью окружающих, она понимала, что любое мгновение может стать последним -- и особенно остро ощущала его неповторимость. Любовь стала для нее прощальным, драгоценным подарком судьбы, благодаря ей Жизель угасла бы светло и радостно. Но, узнав об измене Альберта, она не просто сходит с ума. Я увидела удивительную реализацию метафоры "сломлена". Как будто танцовщице и впрямь сломали что-то внутри, и ты не понимаешь, каким чудом она вообще движется. И красота вдруг исчезла, а миг назад была! Я просто оледенела от ужаса.
Гансом был Кузнецов, каким-то чудом погасившим свое природное обаяние и неожиданно объяснивший мне, почему этот герой погибает (мне обычно это кажется несправедливым). Лесничий чувствует себя хозяином здешним мест, благодетелем любой девушки, на которую обратит внимание. Он всегда уверен в своей правоте. И к могиле Жизели он пришел, чтобы скорбеть о собственной потери, а не упрекать себя за смерть любимой. А вот Альберт появился иным, чем был в первом акте, он остро чувствовал вину и готов был понести наказание. Именно поэтому он и был спасен. Боже, какой получился дуэт! Жизель, очнувшись виллисой, осваивала возможности нового призрачного тела. Она приближалась к возлюбленному, пытаясь его обнять -- а вместо этого с удивлением взлетала над его головой. Я видела ее полет, видела, как ее руки проходит сквозь Альберта, не умея его коснуться! Она парила, словно облачко. А руки струились, словно туман. Но с измененеим тела любовь не уменьшилась. Жизели было настолько нестерпимо больно покидать Альберта с рассветом, что у меня аж сердце защемило. Она понимала неизбежность этого, как раньше понимала неизбежность своей смерти, однако все равно пыталась бороться -- словно облачко борется с ветром. Но ее унесло в небеса -- да, я уверена, что именно туда...
Оно произошло на этой "Жизели". Тут все сошлось. Альберта танцевал Зверев, приобретший уверенность, которой ему раньше не хватало. Это был юный граф, совсем недавно дорвавшийся до взрослых развлечений и еще воспринимающий их, как подарок судьбы. Он радовался каждому мигу, проведенному с Жизелью. Но еще больше радовалась она... нет, не то слово... Твердо зная, что скоро умрет, и привыкнув жить с этой мыслью, как можно меньше обременяя своей болезнью окружающих, она понимала, что любое мгновение может стать последним -- и особенно остро ощущала его неповторимость. Любовь стала для нее прощальным, драгоценным подарком судьбы, благодаря ей Жизель угасла бы светло и радостно. Но, узнав об измене Альберта, она не просто сходит с ума. Я увидела удивительную реализацию метафоры "сломлена". Как будто танцовщице и впрямь сломали что-то внутри, и ты не понимаешь, каким чудом она вообще движется. И красота вдруг исчезла, а миг назад была! Я просто оледенела от ужаса.
Гансом был Кузнецов, каким-то чудом погасившим свое природное обаяние и неожиданно объяснивший мне, почему этот герой погибает (мне обычно это кажется несправедливым). Лесничий чувствует себя хозяином здешним мест, благодетелем любой девушки, на которую обратит внимание. Он всегда уверен в своей правоте. И к могиле Жизели он пришел, чтобы скорбеть о собственной потери, а не упрекать себя за смерть любимой. А вот Альберт появился иным, чем был в первом акте, он остро чувствовал вину и готов был понести наказание. Именно поэтому он и был спасен. Боже, какой получился дуэт! Жизель, очнувшись виллисой, осваивала возможности нового призрачного тела. Она приближалась к возлюбленному, пытаясь его обнять -- а вместо этого с удивлением взлетала над его головой. Я видела ее полет, видела, как ее руки проходит сквозь Альберта, не умея его коснуться! Она парила, словно облачко. А руки струились, словно туман. Но с измененеим тела любовь не уменьшилась. Жизели было настолько нестерпимо больно покидать Альберта с рассветом, что у меня аж сердце защемило. Она понимала неизбежность этого, как раньше понимала неизбежность своей смерти, однако все равно пыталась бороться -- словно облачко борется с ветром. Но ее унесло в небеса -- да, я уверена, что именно туда...