НОБвУТД - 6. За шубой (или шоп-тур во 2-й половине 70-х)
6. За шубой (или шоп-тур во 2-й половине 70-х)
В Днепропетровск из Ташкента я приехала осенью, устроилась там на работу на режимное предприятие.
Украина - не Африка, и даже не Ташкент, я знала, что здесь мне понадобится зимнее пальто. Устроилась я ещё не окончательно - соответствующий отдел занимался проверкой моих личных данных, связей и документов, и в то же время «решался вопрос» об общежитии, на это требовалось некоторое время, в течение которого я и надеялась обзавестись зимней одеждой.
Я приехала к родителям в деревню, в это время сёстры уже все «разлетелись», родители жили одни. Незадолго до этого мама вышла на пенсию.
С ней я и обсудила свой нелёгкий вопрос. Проблема состояла из двух частей: первая - деньги, вторая - где купить нечто такое, в чём было бы можно, не особо стесняясь, ходить по городу зимой.
Первая часть проблемы решилась легко - у мамы имелись некоторые сбережения, которые она, не раздумывая, сразу же предложила мне. Со второй частью дело обстояло сложнее. Никаких «блатов», связей в торговле у нас не было. Возможности болтаться целыми днями в каком-нибудь городе, подлавливая, не «выбрасывают» ли что-нибудь подходящее в том или ином магазине - тоже не было. На этом специализировалась часть цыган, но и они, чаще всего, не наугад метались по магазинам, а старались получить от продавцов соответствующую информацию. Каковую обычно и получали за определённую плату.
Выход придумала мама: «Давай поедем в Прибалтику! Прибалтика - это почти Европа, там шансов что-то купить больше». «Что-то» - это или пальто, или шубу. Под шубой не имелась в виду дублёнка (их привозили из-за границы и носили не многие), имелась в виду шубка из искусственного меха. Их видеть на девушках и женщинах можно было не в единичных случаях, но в магазинах увидеть как-то не удавалось. Мама считала, что лучше бы купить шубку.
Разумеется, ехать «просто так», не зная, где можно остановиться, было бы глупо - в те времена гостиницы почему-то были под завязку заполнены командированными, во всяком случае, почти всегда стояли таблички «мест нет». Я напомнила маме об этом, но она сказала, что нам и не нужна гостиница - в Риге живёт её «довоенная» приятельница Фрося с семьёй, можно узнать её адрес и телефон у родственников в соседней деревне, созвониться и договориться, чтоб побыть у них несколько дней. Так и сделали.
Все, с кем мы говорили о предстоящей поездке, предупреждали нас, что в Прибалтике к русским относятся плохо: в магазинах делают вид, что не понимают русский язык, не хотят обслуживать. Нас это не слишком пугало.
Приехали в Ригу мы утром, часов в семь. Вышли из поезда и решили, что в такую рань к знакомым идти не удобно, лучше немного погулять и позавтракать где-нибудь. У проходящей мимо молодой женщины мы поинтересовались, где можно перекусить. Она очень добросовестно, хотя и на ужасно ломаном русском, объяснила, как пройти к ближайшему кафе. А когда мы поняли и уже хотели туда идти, она добавила: «Но там очень плохой кофе. А хороший кофе…», - и она опять начала объяснять, где находится кафе, до которого было дальше, но кофе в котором лучше. Мы с мамой были не бог весть какими ценителями кофе, но пошли в то кафе, что подальше - просто, чтобы убить время.
В доме маминой приятельницы нас встретили приветливо, её дочь даже вызвалась показать нам Ригу и окрестности, однако мы не хотели злоупотреблять гостеприимством хозяев и сказали, что мы «всё сами», только узнали, что где находится и как туда доехать.
Семья нам очень понравилась - добрые, сердечные люди. Когда дочь Фроси рассказывала нам, как ехать в Саласпилс, то заплакала. В Саласпилс мы, по не зависящим от нас причинам, не попали, но это, наверно, и к лучшему - у мамы было слабое сердце, мало ли что.
Муж Фроси был русским, но к тому времени его уже не было в живых, а зять - латыш, он хорошо говорил по-русски, практически без акцента.
На улицах Риги к нам довольно часто подходили немолодые женщины деревенского вида и что-нибудь спрашивали. Мы ничем не могли им помочь, поскольку не понимали их, а они не говорили по-русски. Видимо, женщины принимали нас за «своих», деревенских, они выглядели примерно, как и моя мама: в платках и в тех пальто, что имелись в магазинах в «свободной продаже». Я в это время уже практически не отличалась от городских девушек. Во всяком случае, не так, как во время поездки в Москву после седьмого класса.
В магазинах было по-всякому. Иногда нас действительно «не замечали», не торопились ответить или подойти. Объяснялась ли эта «заторможенность» исключительно нелюбовью к русским - трудно сказать. В российских магазинах тех лет продавцы тоже далеко не всегда улыбались покупателям и не спешили обслужить. Это в 90-х годах, когда появилась частная торговля, появились улыбки, интерес к зашедшим в магазин и привычное теперь (даже порой поднадоевшее) «Вам помочь, что-то подсказать?»
Но, хоть замечали нас, хоть нет, а приличное тёплое пальтишко 44-го размера что-то не попадалось. Не говоря уж о шубе. В отделах женской одежды висели примерно те же жутковатые пальто, что и в российских магазинах, причём, во многих магазинах размерный ряд начинался с 46-го, а за 44-м размером посылали в «детский» отдел. В детском висели «пальто для девочек», носить которые в двадцатипятилетнем возрасте явно не стоило.
Гуляли мы с утра до вечера, обедали в кафе и ресторанах. В ресторанах официанты - сплошь мужчины - напоминали официантов из фильмов, с салфеткой, переброшенной через руку, были очень вежливы, но маме казалось, что они разговаривают с нами свысока, и оттого даже еда ей не слишком нравилась.
Мы обошли столько магазинов, на сколько хватило терпения, посмотрели кое-какие достопримечательности, провели один день в Сигулде и решили возвращаться. Почему-то у нас не было обратных билетов. Может быть, в те годы невозможно было, покупая билет «туда», сразу взять и «обратно». Так или иначе, на поезд билетов не оказалось на ближайшие дни, и на самолёт до Москвы - тоже. Были только на самолёт до Ленинграда (повезло), туда мы и полетели.
И как только мы оказались в Ленинграде, мама радостно сказала: «Всё, я дома!» Рига давила на неё какой-то чужеродностью, которую она ощущала очень остро.
Радоваться, однако, было рановато: мы прилетели в Ленинград под вечер, смеркалось, а куда идти, где ночевать в незнакомом городе? Как будто начинал материализовываться сон, мучивший меня неоднократно: я ночью приезжаю в незнакомый город и мне негде ночевать, а то ещё и денег нет. К счастью, в реальности деньги у нас с мамой всё-таки были. Мы начали искать гостиницу.
Девушка, которая сказала нам, что она остановилась в гостинице совсем рядом, за углом, говорила по-русски с акцентом. Нас это не насторожило. Но когда мы подошли к гостинице, то всё поняли - это была гостиница для «интуристов», «Европейская». Я приуныла, поскольку знала, что нас с иностранцами не поселят, даже если есть места. Но маму мой пессимизм не убедил. Она без колебаний стала в небольшую очередь к стойке администратора.
«Очередники» подавали паспорта и говорили, откуда: из Рио-де-Жанейро, из Вены, из Берлина… Глянув на наши паспорта, дама-администратор даже несколько растерялась. Потом начала объяснять, что эта гостиница - только для иностранцев… Потом вдруг замолчала, пару секунд подумала и сказала: «Можете переночевать. Но завтра…» Мы её заверили, что завтра уедем.
Номер был так себе - с удобствами в конце коридора. Но всё старинное и выглядело шикарно.
На тумбочке, рядом с телефоном, лежала брошюрка, в которой перечислялись услуги для постояльцев, среди них - заказ билетов на поезда и самолёты. Мама попыталась заказать железнодорожные билеты - не получилось: голос на том конце, узнав, кто мы такие, сказал, что перечисленные услуги - только для иностранцев.
С утра пораньше мы поехали к открытию какого-то большого универмага. Администратор в гостинице на прощанье дала нам буклет с фотографиями отеля: «Будете всем показывать».
Перед входом в универмаг уже стояла толпа людей. Когда двери открыли, толпа хлынула с таким напором, что стоящие впереди запросто могли серьёзно пострадать, если бы оказались менее шустрыми.
В отделе женской одежды опять не было моего размера. Но! - мы, наконец, увидели шубу, чёрную шубу из искусственного меха с воротником из натуральной голубой норки - шуба была маминого размера. Стоила она запредельно дорого - 400 рублей, но у нас имелась такая сумма, мама взяла с собой все свои сбережения. Сначала мама и слышать не хотела, чтоб купить шубу ей. «Зачем? Ну и что, что старое пальто, похожу ещё… Я же не работаю…» Я её уговорила.
Купив шубу, мы поехали на вокзал, и там нам повезло - были билеты на нужный нам поезд. Правда, ночной, но посидеть до ночи на вокзале было не проблемой.
Дома я отпорола меховой воротник от какого-то старого пальто, пришила его к своему демисезонному и пару лет делала вид, что оно у меня «трисезонное», и что мне в нём не холодно.
Буклет мы, конечно, «всем» не показывали, только дома, своим. И сами любили иногда перелистывать его, и особенно приятно было видеть на фотографиях «наш» номер.
В Днепропетровск из Ташкента я приехала осенью, устроилась там на работу на режимное предприятие.
Украина - не Африка, и даже не Ташкент, я знала, что здесь мне понадобится зимнее пальто. Устроилась я ещё не окончательно - соответствующий отдел занимался проверкой моих личных данных, связей и документов, и в то же время «решался вопрос» об общежитии, на это требовалось некоторое время, в течение которого я и надеялась обзавестись зимней одеждой.
Я приехала к родителям в деревню, в это время сёстры уже все «разлетелись», родители жили одни. Незадолго до этого мама вышла на пенсию.
С ней я и обсудила свой нелёгкий вопрос. Проблема состояла из двух частей: первая - деньги, вторая - где купить нечто такое, в чём было бы можно, не особо стесняясь, ходить по городу зимой.
Первая часть проблемы решилась легко - у мамы имелись некоторые сбережения, которые она, не раздумывая, сразу же предложила мне. Со второй частью дело обстояло сложнее. Никаких «блатов», связей в торговле у нас не было. Возможности болтаться целыми днями в каком-нибудь городе, подлавливая, не «выбрасывают» ли что-нибудь подходящее в том или ином магазине - тоже не было. На этом специализировалась часть цыган, но и они, чаще всего, не наугад метались по магазинам, а старались получить от продавцов соответствующую информацию. Каковую обычно и получали за определённую плату.
Выход придумала мама: «Давай поедем в Прибалтику! Прибалтика - это почти Европа, там шансов что-то купить больше». «Что-то» - это или пальто, или шубу. Под шубой не имелась в виду дублёнка (их привозили из-за границы и носили не многие), имелась в виду шубка из искусственного меха. Их видеть на девушках и женщинах можно было не в единичных случаях, но в магазинах увидеть как-то не удавалось. Мама считала, что лучше бы купить шубку.
Разумеется, ехать «просто так», не зная, где можно остановиться, было бы глупо - в те времена гостиницы почему-то были под завязку заполнены командированными, во всяком случае, почти всегда стояли таблички «мест нет». Я напомнила маме об этом, но она сказала, что нам и не нужна гостиница - в Риге живёт её «довоенная» приятельница Фрося с семьёй, можно узнать её адрес и телефон у родственников в соседней деревне, созвониться и договориться, чтоб побыть у них несколько дней. Так и сделали.
Все, с кем мы говорили о предстоящей поездке, предупреждали нас, что в Прибалтике к русским относятся плохо: в магазинах делают вид, что не понимают русский язык, не хотят обслуживать. Нас это не слишком пугало.
Приехали в Ригу мы утром, часов в семь. Вышли из поезда и решили, что в такую рань к знакомым идти не удобно, лучше немного погулять и позавтракать где-нибудь. У проходящей мимо молодой женщины мы поинтересовались, где можно перекусить. Она очень добросовестно, хотя и на ужасно ломаном русском, объяснила, как пройти к ближайшему кафе. А когда мы поняли и уже хотели туда идти, она добавила: «Но там очень плохой кофе. А хороший кофе…», - и она опять начала объяснять, где находится кафе, до которого было дальше, но кофе в котором лучше. Мы с мамой были не бог весть какими ценителями кофе, но пошли в то кафе, что подальше - просто, чтобы убить время.
В доме маминой приятельницы нас встретили приветливо, её дочь даже вызвалась показать нам Ригу и окрестности, однако мы не хотели злоупотреблять гостеприимством хозяев и сказали, что мы «всё сами», только узнали, что где находится и как туда доехать.
Семья нам очень понравилась - добрые, сердечные люди. Когда дочь Фроси рассказывала нам, как ехать в Саласпилс, то заплакала. В Саласпилс мы, по не зависящим от нас причинам, не попали, но это, наверно, и к лучшему - у мамы было слабое сердце, мало ли что.
Муж Фроси был русским, но к тому времени его уже не было в живых, а зять - латыш, он хорошо говорил по-русски, практически без акцента.
На улицах Риги к нам довольно часто подходили немолодые женщины деревенского вида и что-нибудь спрашивали. Мы ничем не могли им помочь, поскольку не понимали их, а они не говорили по-русски. Видимо, женщины принимали нас за «своих», деревенских, они выглядели примерно, как и моя мама: в платках и в тех пальто, что имелись в магазинах в «свободной продаже». Я в это время уже практически не отличалась от городских девушек. Во всяком случае, не так, как во время поездки в Москву после седьмого класса.
В магазинах было по-всякому. Иногда нас действительно «не замечали», не торопились ответить или подойти. Объяснялась ли эта «заторможенность» исключительно нелюбовью к русским - трудно сказать. В российских магазинах тех лет продавцы тоже далеко не всегда улыбались покупателям и не спешили обслужить. Это в 90-х годах, когда появилась частная торговля, появились улыбки, интерес к зашедшим в магазин и привычное теперь (даже порой поднадоевшее) «Вам помочь, что-то подсказать?»
Но, хоть замечали нас, хоть нет, а приличное тёплое пальтишко 44-го размера что-то не попадалось. Не говоря уж о шубе. В отделах женской одежды висели примерно те же жутковатые пальто, что и в российских магазинах, причём, во многих магазинах размерный ряд начинался с 46-го, а за 44-м размером посылали в «детский» отдел. В детском висели «пальто для девочек», носить которые в двадцатипятилетнем возрасте явно не стоило.
Гуляли мы с утра до вечера, обедали в кафе и ресторанах. В ресторанах официанты - сплошь мужчины - напоминали официантов из фильмов, с салфеткой, переброшенной через руку, были очень вежливы, но маме казалось, что они разговаривают с нами свысока, и оттого даже еда ей не слишком нравилась.
Мы обошли столько магазинов, на сколько хватило терпения, посмотрели кое-какие достопримечательности, провели один день в Сигулде и решили возвращаться. Почему-то у нас не было обратных билетов. Может быть, в те годы невозможно было, покупая билет «туда», сразу взять и «обратно». Так или иначе, на поезд билетов не оказалось на ближайшие дни, и на самолёт до Москвы - тоже. Были только на самолёт до Ленинграда (повезло), туда мы и полетели.
И как только мы оказались в Ленинграде, мама радостно сказала: «Всё, я дома!» Рига давила на неё какой-то чужеродностью, которую она ощущала очень остро.
Радоваться, однако, было рановато: мы прилетели в Ленинград под вечер, смеркалось, а куда идти, где ночевать в незнакомом городе? Как будто начинал материализовываться сон, мучивший меня неоднократно: я ночью приезжаю в незнакомый город и мне негде ночевать, а то ещё и денег нет. К счастью, в реальности деньги у нас с мамой всё-таки были. Мы начали искать гостиницу.
Девушка, которая сказала нам, что она остановилась в гостинице совсем рядом, за углом, говорила по-русски с акцентом. Нас это не насторожило. Но когда мы подошли к гостинице, то всё поняли - это была гостиница для «интуристов», «Европейская». Я приуныла, поскольку знала, что нас с иностранцами не поселят, даже если есть места. Но маму мой пессимизм не убедил. Она без колебаний стала в небольшую очередь к стойке администратора.
«Очередники» подавали паспорта и говорили, откуда: из Рио-де-Жанейро, из Вены, из Берлина… Глянув на наши паспорта, дама-администратор даже несколько растерялась. Потом начала объяснять, что эта гостиница - только для иностранцев… Потом вдруг замолчала, пару секунд подумала и сказала: «Можете переночевать. Но завтра…» Мы её заверили, что завтра уедем.
Номер был так себе - с удобствами в конце коридора. Но всё старинное и выглядело шикарно.
На тумбочке, рядом с телефоном, лежала брошюрка, в которой перечислялись услуги для постояльцев, среди них - заказ билетов на поезда и самолёты. Мама попыталась заказать железнодорожные билеты - не получилось: голос на том конце, узнав, кто мы такие, сказал, что перечисленные услуги - только для иностранцев.
С утра пораньше мы поехали к открытию какого-то большого универмага. Администратор в гостинице на прощанье дала нам буклет с фотографиями отеля: «Будете всем показывать».
Перед входом в универмаг уже стояла толпа людей. Когда двери открыли, толпа хлынула с таким напором, что стоящие впереди запросто могли серьёзно пострадать, если бы оказались менее шустрыми.
В отделе женской одежды опять не было моего размера. Но! - мы, наконец, увидели шубу, чёрную шубу из искусственного меха с воротником из натуральной голубой норки - шуба была маминого размера. Стоила она запредельно дорого - 400 рублей, но у нас имелась такая сумма, мама взяла с собой все свои сбережения. Сначала мама и слышать не хотела, чтоб купить шубу ей. «Зачем? Ну и что, что старое пальто, похожу ещё… Я же не работаю…» Я её уговорила.
Купив шубу, мы поехали на вокзал, и там нам повезло - были билеты на нужный нам поезд. Правда, ночной, но посидеть до ночи на вокзале было не проблемой.
Дома я отпорола меховой воротник от какого-то старого пальто, пришила его к своему демисезонному и пару лет делала вид, что оно у меня «трисезонное», и что мне в нём не холодно.
Буклет мы, конечно, «всем» не показывали, только дома, своим. И сами любили иногда перелистывать его, и особенно приятно было видеть на фотографиях «наш» номер.