Театр кукол из ослиной кожи
Возможно, слова мои сейчас покажутся бестактными и не очень чуткими, когда боль пострадавших и родственников погибших ещё предельно остра и, естественно, более всего требует помощи и сочувствия, а не холодных умствований. Но с помощью и сочувствием, это я сам разберусь, а на Кубани нынче вряд ли кто в создавшейся ситуации прочтет заметку неизвестного блогера, так что рискну, надеясь не задеть ничьих чувств.
А опасения мои происходят от того, что ситуация интересует меня в данном случае отнюдь не с точки зрения каких-то практических проблем, а исключительно эстетически и отраженно. Конечно, будь во мне поболе истинно научной фундаментальности, я был бы вынужден начать с доаристотелевых времен и, уж во всяком случае, никак не обошелся бы без серьезного привлечения к разговору самой «Поэтики». Но героизм и самопожертвование мои всё-таки не безграничны. Потому замечу только, что последнее столетие с лишним мы слишком заигрались с модернизмами, постмодернизмами и постпостмодернизмами. И в какой-то момент потеряли счет всему этому, постоянно увеличивающемуся количеству «пост».
Мы не просто умертвили саму суть смыслов и образов. Мы в ложной попытки придать им какай-то новую жизнь и значение при помощи дополнительного омертвления давно уже и незаметно для себя пришли к тому, что оперируя постоянно увеличивающейся в объеме ложью и мертвечиной, окончательно потеряли ориентиры и только тешим себя иллюзий, будто что-то еще помним и ощущаем из реального. И «мы» относится вовсе не только ко мне и моим соотечественникам.
Вот факты как бы совершенно не связанные между собой. Но для меня представляющие единое именно эстетическое целое. Я тут исключительно с этой точки зрения очень внимательно прочел обширное, в четырех частях, интервью, которое дал Башар Асад турецкой газете “Джумхуриет”. И, как привык делать это еще со студенческих лет, конспектируя статьи хоть Лотмана, хоть Ленина, взял ручку и, сформулировав, выписал для себя основные мысли автора. Несмотря на большой объем информации, исключив не слишком интересные частности, я для себя сумел отметить всего три пункта.
Во-первых, Асад полностью уверен, что подавляющее большинство народа продолжает его преданно и нежно любить.
Во-вторых, он столь же не сомневается, что кроме него страной управлять совершенно некому.
И, в-третьих, точно знает, что все протестующие против него, это иностранные агенты, протестующие за деньги.
Еще каких-нибудь лет пятьдесят-шестьдесят назад вполне мог быть жизнеспособным и даже для кого-то любопытным стёб на подобные темы. Но сейчас это даже не театр теней. Это тени от несуществующих предметов, то есть, с одной стороны штука вроде бы и полностью немыслимая, но с другой, имеющая абсолютную собственную эстетическую автономность и самоценность. И потому воспринимается на полном серьезе, как данность, как явление уже совершенно иного порядка, несоизмеримое с такими мелочами, как сам какой-то там очередной свихнувшийся диктатор.
А у нас на одном из основных федеральных каналов интервьюером самых знаковых людей по самым значимым событиям будет «Света из Иванова». Это ведь изумительный фантом точно такого же рода. «Пост» того модернизма, которого никогда не существовало. Производное от небытия. Достебались до того, что потеряли из виду не только сам предмет стёба, но и забыли, что его попросту никогда и не было. А ведь еще недавно казалось, что сокуровский «Фауст», снятый на деньги Мефистофеля является вершиной перевернутого смысла. Но это было наивно, поскольку главное - не соотношение имен, а их принципиальное наличие или отсутствие.
И сегодня на Кубани из того же для меня эстетического ряда. «Те, кто распространяет по городу провокационные слухи - это враги настоящие!», сказал губернатор Ткачев. И далее, обратившись к народу, спросил, да где он видел, этот народ, за последние двадцать лет, чтобы ему, этому народу, власти когда-нибудь врали? Народ стоял вокруг и молча согласно кивал головами.
Только не надо придумывать, здесь уже нет ничего архетипического или вообще значимого. Но при этом самостоятельное произведение искусства, для меня несомненно, существует. Просто раньше казалось, что самое неприятное, когда вампир не отражается в зеркале. И стараясь всё-таки закрепить там хоть какой-то отпечаток, пропустили момент исчезновения самого вампира. Осталось одно отражение. В этом преуспели.
Даже Шварц пугал всего лишь излишней самостоятельностью Тени. Но и в самых мрачных фантазиях не доходил до того, что кроме Теней ничего и никого не останется.
А опасения мои происходят от того, что ситуация интересует меня в данном случае отнюдь не с точки зрения каких-то практических проблем, а исключительно эстетически и отраженно. Конечно, будь во мне поболе истинно научной фундаментальности, я был бы вынужден начать с доаристотелевых времен и, уж во всяком случае, никак не обошелся бы без серьезного привлечения к разговору самой «Поэтики». Но героизм и самопожертвование мои всё-таки не безграничны. Потому замечу только, что последнее столетие с лишним мы слишком заигрались с модернизмами, постмодернизмами и постпостмодернизмами. И в какой-то момент потеряли счет всему этому, постоянно увеличивающемуся количеству «пост».
Мы не просто умертвили саму суть смыслов и образов. Мы в ложной попытки придать им какай-то новую жизнь и значение при помощи дополнительного омертвления давно уже и незаметно для себя пришли к тому, что оперируя постоянно увеличивающейся в объеме ложью и мертвечиной, окончательно потеряли ориентиры и только тешим себя иллюзий, будто что-то еще помним и ощущаем из реального. И «мы» относится вовсе не только ко мне и моим соотечественникам.
Вот факты как бы совершенно не связанные между собой. Но для меня представляющие единое именно эстетическое целое. Я тут исключительно с этой точки зрения очень внимательно прочел обширное, в четырех частях, интервью, которое дал Башар Асад турецкой газете “Джумхуриет”. И, как привык делать это еще со студенческих лет, конспектируя статьи хоть Лотмана, хоть Ленина, взял ручку и, сформулировав, выписал для себя основные мысли автора. Несмотря на большой объем информации, исключив не слишком интересные частности, я для себя сумел отметить всего три пункта.
Во-первых, Асад полностью уверен, что подавляющее большинство народа продолжает его преданно и нежно любить.
Во-вторых, он столь же не сомневается, что кроме него страной управлять совершенно некому.
И, в-третьих, точно знает, что все протестующие против него, это иностранные агенты, протестующие за деньги.
Еще каких-нибудь лет пятьдесят-шестьдесят назад вполне мог быть жизнеспособным и даже для кого-то любопытным стёб на подобные темы. Но сейчас это даже не театр теней. Это тени от несуществующих предметов, то есть, с одной стороны штука вроде бы и полностью немыслимая, но с другой, имеющая абсолютную собственную эстетическую автономность и самоценность. И потому воспринимается на полном серьезе, как данность, как явление уже совершенно иного порядка, несоизмеримое с такими мелочами, как сам какой-то там очередной свихнувшийся диктатор.
А у нас на одном из основных федеральных каналов интервьюером самых знаковых людей по самым значимым событиям будет «Света из Иванова». Это ведь изумительный фантом точно такого же рода. «Пост» того модернизма, которого никогда не существовало. Производное от небытия. Достебались до того, что потеряли из виду не только сам предмет стёба, но и забыли, что его попросту никогда и не было. А ведь еще недавно казалось, что сокуровский «Фауст», снятый на деньги Мефистофеля является вершиной перевернутого смысла. Но это было наивно, поскольку главное - не соотношение имен, а их принципиальное наличие или отсутствие.
И сегодня на Кубани из того же для меня эстетического ряда. «Те, кто распространяет по городу провокационные слухи - это враги настоящие!», сказал губернатор Ткачев. И далее, обратившись к народу, спросил, да где он видел, этот народ, за последние двадцать лет, чтобы ему, этому народу, власти когда-нибудь врали? Народ стоял вокруг и молча согласно кивал головами.
Только не надо придумывать, здесь уже нет ничего архетипического или вообще значимого. Но при этом самостоятельное произведение искусства, для меня несомненно, существует. Просто раньше казалось, что самое неприятное, когда вампир не отражается в зеркале. И стараясь всё-таки закрепить там хоть какой-то отпечаток, пропустили момент исчезновения самого вампира. Осталось одно отражение. В этом преуспели.
Даже Шварц пугал всего лишь излишней самостоятельностью Тени. Но и в самых мрачных фантазиях не доходил до того, что кроме Теней ничего и никого не останется.